Ах, прекрасное июльское утро, когда в шесть утра звенит первый будильник, в соседней комнате разбивают окно, Гоголь решает перекусить какой-то мерзостью из холодильника ("Ну гоголь-моголь! Понимаешь прикол? В смысле ты не знаешь, что это такое?!"), а обнимающий Дзëно Тэтте продолжает спать, несмотря ни на что. Кажется, он не проснётся даже если отель загорится.
— Достоевский, вытащи меня, пока он меня не задушил, — прохрипел Дзëно, протягивая руки к Фёдору.
Достоевский хмыкнул, но Дзëно помог, хотя, конечно, усилий им пришлось приложить немало. Дзëно знал, что Тэтте силён, но оказываться зажатым в его объятиях было несколько... странно.
Дзëно посмотрел на спящего Тэтте, потом на часы (его тело вполне ясно ощущало недостаток сна за последние пару недель) и разочарованно пнул Тэтте по ноге. Тот лишь о чём-то пробурчал, продолжая пребывать в сонной дрëме, и от этого Дзëно разозлился ещё сильнее.
Он тоже хочет поспать!
Второй день школьной поездки начался просто незабываемо, Дзëно уже был готов разругаться со всеми (с Тэтте и Тору в первую очередь), но вовремя себя остановил, сжал ладони и, прохрипев (горло опять начало ужасно болеть), поднялся с пледа, на котором они с Тэтте сегодня спали.
Ночью Дзëно был слишком уставшим, чтобы спорить, а ложиться к Достоевскому или Гоголю очень, очень не хотелось, а вот Тэтте...
"Лучше уж с тобой, чем с кем-то другим"
Это, вроде как, называется привязанностью? Дзëно давно должен был забыть, что это такое. Когда покинул Йокогаму в прошлом году, когда изолировал себя от людей, когда перестал ощущать себя частью социума.
Но сейчас в его жизнь, новую и яркую, длящуюся всего три месяца, приходят эти ужасные забытые чувства.
какой вообще смысл окружать себя людьми если потом они сделают тебе больно?
рань их раньше брось их оставь позади чтобы ничто не смогло тебя сковать чтобы никто не мог даже попытаться сделать тебе больно.
Дзëно сжимает ладони ещё сильнее, пока острыми ногтями не оставляет белых жгучих следов.
Тэтте переворачивается на бок, и Дзëно чувствует, как отвратительная зависть начинает скрести где-то внутри.
Нужно сходить в душ.
***
Есть место, которое видно почти со всех уголков Токио. Даже ранее, живя здесь, Дзëно видел его каждое утро по пути в школу.
И да, из окон клетки-квартиры Токийская телебашня тоже была видна. Всегда. Куда бы Дзëно от неё ни бежал, она всегда маячила перед глазами, будто зазывая на какую-нибудь глупую экскурсию. А экскурсии туда не из дешёвых, поэтому, когда Тачихара вписал башню в план, Дзëно осталось только надеяться хотя бы на скидки для школьников. Их не было.
— Нам бы на поезд не опоздать, — задумчиво сказал Тачихара. После похода на башню его немного трясло, хотя он и старался показать всем своим видом, что напуган не был. Дзëно сдавленно хихикнул, смотря на друга, но сразу же отвернулся, стоило только Тачихаре заметить его взгляд на себе. — Вообще не представляю, что нам ещё завтра делать.
— Проспать целый день? — буркнул Дзëно. Поездка уже успела его утомить, так что тратить время на походы по городу не хотелось. Тачихара цыкнул на него и продолжил ковыряться в уже остывшем рамэне.
— Тэруко просила купить темперу... — задумчиво сказал Тэтте. Его тарелка уже была пуста, так что он просто складывал салфетки в некое подобие оригами. Зачем он это делал, Дзëно не знал, да и не очень-то хотел.
— Темперу и в Йокогаме купить можно. Она просто деньги лишний раз тратить не хочет.
— Она будет злиться, если мы ей ничего не привезём! Сами же знаете.
— Привези ей магнитик. Или брошюрку какую-нибудь из Гэйдай. Она же всё равно туда поступать хочет.
— Да она нас убьёт, если мы ей брошюру привезём, — стонет Тачихара. Он усталым взглядом осматривает рамэнную, в которой они сидят уже почти час. После плотного обеда совсем никуда не хочется идти, особенно на поезд, в котором придётся ехать полчаса, а потом ещё столько же идти на пляж. — Я видел неподалёку Ито-Я, пошлите туда.
Дзёно сжимает металлические палочки. Ему не хочется задерживаться ещё больше, но один он на поезд отправляться не хочет — Тэтте и Тачихара точно потеряются и их придётся искать по всему городу. Они и уехать не туда могут, Дзёно в этом уверен.
— Тогда поднимайтесь. Быстрее начнём — быстрее закончим.
Лето напрягает. Оно жаркое и очень,
очень медленное, так что раздражает Дзёно непозволительно сильно. Хочется спрятаться в теньке, пить холодный чай и слушать The Neighbourhood, но вместо этого Дзёно тащится по улице под палящим солнцем после того, как упарился в душной рамэнной. Ещё и наушники валяются где-то на дне рюкзака, а искать их совсем не хочется.
Когда он был в последний раз в художественных магазинах? В средней школе? Дзёно не хочет даже вспоминать. Нужно купить подарок Тэруко и уехать уже подальше от города.
Дзёно перебирает кисточки. Они мягкие и приятные на ощупь, и Дзёно на секунду задумывается, смог бы он рисовать?
его лицо на картине тэруко было умиротворённым и нежным.
глупость
Дзёно трясёт головой.
Все его рисунки были созданы только для матери. Ради её похвалы, ради её глупой любви и улыбки.
Рисунки всегда оказывались в мусорной корзине под раковиной, стоило только Дзёно отвернуться.
Быть художником это не его. Не будет он больше рисовать, так что стоит выбросить эти глупые мысли уже из головы, чтобы не тешить себя глупыми надеждами. Он в любом случае доволен тем, что является музыкантом, так что искать себя в новом хобби бессмысленно.
— Ты, Дзёно, такой же, так что понимаешь меня.
Дзëно вздыхает. Всё это не имеет смысла, он слишком сильно себя накручивает.
Он проходит по рядам с красками и альбомами и непроизвольно засматривается на кучу ярких ручек. Красивые такие, привлекают внимание. Дзëно берёт розовую. Цвет похож на клубничные конфетки, которые Дзëно очень любил в детстве. Интересно, продаются ли они сейчас?
Дзëно выводит пару неровных линий на листочке и хмыкает. Даже ребёнок лучше нарисует, что уж говорить о Тэруко, которая рисованием занимается не год и не два?
— Неплохо.
— Блять, Тэтте, перестань подходить к людям со спины!
— Испугался? — неловко спрашивает Тэтте. Он переминается с ноги на ногу, держа руки за спиной. — Я не хотел.
— Конечно-конечно, ещё бы ты до такого додумался, — фыркает Дзëно. Он немного отходит в сторону, пытаясь разглядеть, что же там прячет Тэтте. — Что за спиной?
— Иглы.
Дзëно моргает. Ещё раз. И ещё.
Тэтте не умеет шить. Точно как и вязать, как решать дифференциальные уравнения, как жарить яичницу и открывать рамунэ. Видимо, Тэтте хочет заняться чем-то новым? Дзëно и не знал.
— Нитки не в этом отделе находятся, они, кажется, должны быть на втором этаже... — задумчиво говорит Дзëно. Если Тэтте начнёт шить, это избавит их от многих проблем, вроде дырявых свитеров или неподходящих по размеру штанов.
— Мне не нужны нитки.
— Их дома нет. Ты чем шить собрался? Волосы свои использовать будешь?
— Я не собираюсь шить, — спокойно отвечает Тэтте, протягивая Дзëно набор иголок. Обычные самые, маленькие только. — Я хочу уши проколоть.
Дзëно чуть не роняет упаковку. Тэтте хочет
чего?
Иглы в его руках немного дрожат, потому что происходящее — такой бред.
— Больно было ухо пробивать?
— А это зачтётся за секрет?
— Быть может.
— Не особо. Я себе вообще иглой пробил, стрёмно было только из-за мысли об инфекции какой-нибудь.
— Ты заработаешь себе сепсис, а потом гангрену. Клянусь, я собственноручно отрежу тебе уши, чтобы ты больше к таким глупостям не прислушивался.
— Я хотел попросить тебя помочь, — тихо говорит Тэтте, пытаясь отобрать у Дзёно иглы. Дзёно хмыкает и перекидывает упаковку из руки в руку. — У тебя же есть опыт, вот я и подумал-
— Подумай ещё раз, может, что-нибудь в голову нормальное придёт наконец-то!
Тэтте выхватывает упаковку у Дзёно. Он неловко проводит по спутавшимся волосам и обеспокоенно оглядывается по сторонам, ожидая осуждающих взглядов со стороны работников магазина, но никто не обращает на их с Дзёно пререкания внимания, так что Тэтте облегченно выдыхает.
— Нельзя делать пирсинг швейными иглами?
— Бинго! Что мешало сразу это понять, а, Тэтте?
— Ну, вдруг ты не умеешь работать с пр--
Ай!
— Тэтте, включать мозг хоть иногда — несложно, пару секунд назад у тебя даже получалось. Что же ты опять тупишь? — Дзёно притягивает Тэтте к себе за ухо, показывая ему всё свое негодование. Теперь они одного роста, но Дзёно старается не обращать на это внимания. Слишком занят тем, чтобы почти серьёзно ругать Тэтте. — Купи нормальные приборы, и я, быть может, соизволю подумать о том, чтобы помочь тебе.
Тэтте застывает, восхищённо таращась на Дзёно.
— Ты... серьёзно?
— Будешь дураком — передумаю.
Тэтте кивает и, нарочито спокойно уходит в другой отдел, возвращая иглы на место. Решил отложить до поры до времени? Дзëно же лучше — чем дольше Тэтте будет откладывать, тем лучше Дзëно сможет подготовиться.
или бросить их
бросить тэтте тачихару и тэруко
не делать им больно не переживать что сделают больно они
— Смотрите, что нашëл! — шепчет Тачихара. За ним, почему-то, консультанты магазина наблюдают особенно тщательно. Дзëно не хочет даже представлять, что Тачихара успел наделать, стоило только им с Тэтте отвернуться. — Думаю, ей понравится.
Дзëно вздыхает. Да, Тэруко понравится. Было бы удивительно, не понравься ей этюдник за шесть тысяч йен.
Дзëно треплется. По правилам поездки они не должны были брать с собой больше трёх тысяч йен, но за эту сумму они вышли ещё вчера. Учителя, конечно, об этом узнать не смогут, но объяснить наличие с собой нового этюдника будет невозможно. Особенно с учётом того, что по плану, который был у учителей, сейчас Дзëно с Тэтте и Тачихарой должны быть в какой-то части Акихабары.
Можно будет спрятать этюдник в чьём-нибудь рюкзаке, но тогда не будет места для вещей, которые они привезли с собой.
— Хорошая идея, — встревает Тэтте. — Особенно с учётом того, что на день рождения мы ей ничего особенного не подарили.
— Она просила ничего не дарить, — Дзëно выдыхает. Умеет же Тэтте мешать думать. — Ругаться будет, если мы скажем, что это ей заместо подарка на день рождения. А оно ещё и было в апреле.
— Да-а, неловко получится... — соглашается Тачихара. — Ладно, придумаем потом. Идите пока на выход, я оплачу!
— Уверен, что денег хватит?
— Хватит-хватит, не переживай.
***
Они потерялись четыре раза. Это было похоже на какую-то ужасную шутку со стороны судьбы, потому что объяснить происходящее иначе Дзëно просто не мог. Он почти был готов истерично смеяться, стоило им только понять, что они уехали вообще не в ту часть города.
Таким образом было принято решение ехать не на пляж, на который они собирались отправиться с самого начала, а на тот, что окажется ближе.
Дзëно тяжело перебирает ногами — ноги в его старых кедах упарились, и он почти ощущает, как из них уже начинает идти кровь. Неприятно, но говорить об этим не хочется.
От станции до пляжа пять минут пешком.
Тачихара умиротворённо улыбается, стоит им только подойти к морю. А потом он срывается на бег, оставляя Дзëно и Тэтте у дороги. Дзëно кричит о том, что Тачихара промочит одежду и заболеет, но его, конечно же, не слушают.
— Сейчас упадёт и сломает себе что-нибудь, — бурчит Дзëно. — Блять, а этюдник...?
— Он у меня.
Дзëно глубоко вздыхает. Пахнет морем, песком и фантомной кровью.
Дзëно продолжает идти, пока в обуви с тихим хлюпаньем крови пачкаются ноги. О, и любимые носки Дзëно, кто бы сомневался.
Тачихара кричит им что-то абсолютно нечленораздельное и машет руками, зазывая к себе.
— Как думаешь, вода тёплая?
Дзëно оглядывается по сторонам. Людей на Иритахама немного, но большая часть сидит на берегу, загорая, и лишь дети играются в воде. Ну, и Тачихара.
— Хочешь проверить?
— Хочу. Посторожишь вещи? — спрашивает Тэтте. Он ожидает ответа Дзëно, но всё, что получает — чужой рюкзак и крик "Ещё я за твоим барахлом не следил!".
Тачихара смеётся, стоит ему заметить приближающегося Дзëно.
А вот Дзëно не до смеха — ноги от боли уже начинают подкашиваться, но он продолжает бежать сломя голову, придерживая только очки и ноющее от усталости сердце.
Тачихара брызгает в него водой.
— Вы как дети малые!
Дзëно фыркает и брызгается в ответ.
— Из нас троих ребёнок именно ты.
— Да ладно тебе, давай хорошо время проведём.
Дзëно закатывает глаза и бьёт по воде, прислушиваясь к крикам Тачихары о том, что он уже весь насквозь промок из-за него.
Дзëно смотрит под ноги. В лазурной воде не видно ни капли крови, значит, ему просто показалось? И кровь, наверное, просто была потом? Возможно, ноги Дзëно просто полны мозолей и ссадин, но крови на них нет?
Тачихара взволнованно на него смотрит, боясь спросить о чём-то. Дзëно может только предполагать, о чём будет вопрос Тачихары, но отвечать ни на один из собственных же вариантов не хочет.
почему ты уехал в токио и ничего мне не сказал?
тебе же не становится лучше?
ты знаешь о тацуо но продолжаешь молчать?
тебе хоть стыдно?
Дзëно поднимает голову к палящему солнцу. Хочется спросить вникуда, за что вообще эта хуйня с ним происходит, но это будет слишком странно и неловко.
Он, наверное, просто словил солнечный удар. Сейчас он упадёт в обморок и захлебнется водой. А заодно получит премию Дарвина.
— Пошли на берег.
— Голову хоть намочи, а то ещё плохо станет.
Дзëно сдерживает смешок. Куда уж хуже? Но к совету друга прислушивается и окунается с головой в воду.
Тэтте протягивает им полотенца. Хлопковые и мягкие, Дзëно готов прямо так и уснуть. Ну а что? Ему вполне тепло, а облокотившись на Тэтте даже и удобно. Ещё бы ноги не болели было бы просто сказочно.
Дзëно моргает — мир перед ним скачет и рябит сотней пятен, в один момент правый глаз перестаёт видеть, но потом зрение возвращается в норму (норму для Дзëно Саигику, конечно же. Для окружающих его людей это всегда был пиздец).
Он точно помнит, что Тэтте и Тачихара что-то ему говорили: вроде, речь шла о новой серии какого-то аниме, о котором Дзëно впервые слышал.
Он точно пару раз засыпал и просыпался то от жажды, то от острой боли, разрывающей его на куски.
Хотелось кричать и
са-а-а-амую малость утопиться в море.
— Вы ещё долго? — сонно бормочет Дзëно. Вновь он проснулся только из-за странного запаха, резко ударившего в нос и почему-то понадеялся, что это не дело рук Тэтте. — Что за---
— Мы... хотели поджарить кукурузу, и...
Дзëно поднимается, скидывает с себя полотенца, которыми его укутали, и
видит.
— На бенгальских, блять, огнях?!
— Аренда мангала стоит заоблачных денег!
Дзëно делает шаг вперёд (это даётся ему тяжело, и он вообще не представляет, как будет добираться до отеля). Странный запах — гарь и сожжённая кукуруза. И вспотевшие Тэтте с Тачихарой.
— Нужно уходить, — заключает Тэтте.
Дзëно приходится согласиться. Потому что день уже подходит к концу, на пляже начинает холодать, а ещё,
возможно, разводить огонь запрещено.
Дзëно злится и старается идти в своём привычном темпе, но это не представляется возможным — кровь на ногах уже успела запечься и очень мешала двигаться. Особенно, когда некоторые ссадины Дзëно непроизвольно сдирал, и кровь из них начинала идти с новой силой.
— Тэтте, предлагаю обмен, — шепчет Дзëно. — Я разгребу твою помойку в нашей комнате, а ты донесёшь меня до отеля.
Тэтте не спрашивает ни о чëм. Сначала встревожено смотрит на Дзëно, конечно же, но потом кивает.
И несёт Дзëно до отеля.
