Спасательный круг

Димины тренировки по серфингу длились уже второй день. Прогресс пока небольшой, но есть. Это ли не счастье? —Ага, как стоять я понял, наверное. Это главное. На полу так вообще легко с первого взгляда,— Дима усердно пытался разобраться с тем, как же не упасть при первой же возможности, оказавшись в воде, которой он боялся. —Ты точно уверен, что понял? Я могу ещё раз показать,— Серёжа уже хотел было продемонстрировать своё мастерство ещё раз, но не успел этого сделать, потому что неуклюжий Дима поскользнулся и упал прямо на него. Они чуть не стукнулись носами и вышло так, что они находились слишком близко друг к другу. Оба замерли, боясь пошевельнуться. Оба засмущались. Никогда ещё Серёжа не был в этом состоянии. Никто не мог заставить его испытывать такие эмоции. Он же слишком самоуверенный. Обычно смущал он, а не его. Сначала никто даже и не понял, как это вообще могло произойти. Действительно, как можно поскользнуться на скользком полу? —А, ОЙ. Прости, я случайно,— Дима поторопился встать и протянул руку помощи Серёже. —Ауч, блин, я порезался, ну круто, что сказать,— тренер разлегся прямо на полу, делая вид, что умирает. Актёр из него, как из Димы серфер, пока не очень. Дима куда-то отошёл не надолго, но Матвиенко так устал за день, что не особо обратил на это внимание. —Эй, Серёг, не спать, я аптечку нашёл, давай свою ногу, будем чинить. —Ага, давай, я сам,— мужчина потянулся за пластырем, но его руку тут же накрыла Димина. —Конечно, конечно, сам он. Ты – больной. Только что умирал тут. А значит вылечить сам себя не можешь. Плюс, я виноват в том, что ты чуть не умер. Поэтому считаю своим долгом хоть немного искупить вину. Серёжа, как послушный мальчик, спорить не стал. Правда, прикола не понял. Наступило неловкое молчание, какое обычно бывает в таких ситуациях. Первым засуетился Дима: —Хмм... Ну, вроде нормально, жить будешь. —Ладно,— Серёжа напрягся ещё больше, изо всех сил старался не поднимать на Диму взгляд, потому что это было бы слишком неправильно. На этом занятие решили закончить. Дима торопливо собрал свои вещи и вышел из помещения, оставив Серёжу наедине со своими мыслями. А подумать ему было о чем. Мужчина ходил вдоль бассейна и не мог сосредоточиться ни на одной мысли, что вертелась в его голове, они стучали все разом по черепной коробке. Всего-лишь случайная неуклюжесть сделала с человеком не пойми что.

***

Тем же вечером Дима приехал к Савине. Они долго смотрели любимую программу про фигурное катание на ноутбуке, который принёс отец. —Расскажи мне немного о Серёже, он классный,— раздался голос Савины. Упоминание имени напомнило о неловкой ситуации, произошедшей ранее. Кончики Диминых ушей покраснели, но он продолжил разговор: —Ну, что тебе сказать. Он – тренер; я у него учусь кататься на серфе. И тебя он когда-нибудь научит. —Пап, а он хороший?—осторожно начала Савина. —Очень хороший, очень. Честное слово. Таких хороших я больше нигде не встречал. По сути, Дима даже не соврал. Было в Серёже что-то такое, что он видел только в нём и ни в ком больше. Это притягивало и настораживало одновременно. Не может же у человека не быть недостатков, нельзя же быть хорошим всегда и для всех. —А как же мама?— спустя какое-то время спросила девочка, уставившись на папу непонимающим взглядом. —А мама тоже хорошая, только теперь для других. Как ты себя чувствуешь, прелесть моя?— Дима был мастером менять тему и при любом неудобном вопросе умело выкручивался. —Нормально, слегка голова болит только. —Подожди недолго, я сейчас вернусь, позову тебе врача,— Дима направился в сторону двери, но Савина коснулась его руки, приостанавливая. —Папуль, не надо врача. Позвони лучше Серёже, я хочу, чтобы он пришёл,— девочка так умоляла, что невозможно было ей отказать. Время было уже достаточно позднее для того, чтобы просить приехать. Но ребёнок буквально требует этого. Серёжа в это время только пришёл домой. Он весь вечер просидел в банке, казалось, очередь в нём нескончаемая. Только он сел на диван, как зазвонил телефон. "Чтоб вас всех, кто это может быть вообще? Только сел, как вы это угадываете?" На экране высветилось «Поз». —Дима? Что-то случилось?— Серёжа считал, что Позов не мог позвонить ему просто так поздним вечером. Он просто не из тех людей. —Серёж, слушай, тут такое дело,— Дима пытался подобрать слова, а пока он их подбирал, в трубке раздался детский голос: —Привет, Серёжа, это Савина. Ты меня помнишь? —Привет, помню конечно, ты что-то хотела? —Да, ты можешь приехать, пожалуйста? —Хорошо, скоро буду,— Серёжа сам не понял, почему так быстро согласился. Уставший, весь в снегу, с мокрой головой, он всё таки добрался до этой проклятой больницы. Серёже казалось, что этот путь длился вечность, а Московские пробки убивают в нём человека. Однако, усталость как рукой сняло, когда он вошёл в палату. Савина сразу заулыбалась. Дима подметил, что рядом с Серёжей она становится другая. Более живая что-ли. От этого становится тепло на душе и радость наполняет каждую клеточку тела.

***

¦Год назад¦ Серёжа спокойно шёл с любимой работы домой к любимой девушке. Пока что любимой девушке. Да, хорошего в его жизни можно пересчитать по пальцам. Зайдя домой, мужчина увидел осколки стекла в коридоре, ведущему в кухню, и поспешил туда. На столе лежал листок бумаги, исписанный отчего-то кривым почерком. Записка была адресована Сергею, она гласила: «Серёжа, я понимаю, что поступила с тобой отвратительно...» После первого предложения расхотелось читать дальше, ибо ничем хорошим явно не закончится, но написано же зачем-то продолжение, поэтому стоит дочитать: «...Я полюбила другого. Так полюбила, что мне крышу снесло. А потом он в нехорошее дело ввязался. Пришёл сегодня ко мне, сказал, что у него вообще жена есть. Мне так противно стало. Даже не от него, от самой себя, потому что я же, по сути, такая же. Надеюсь, ты когда-нибудь найдешь преданного человека. Прости за посуду. Ты был для меня самым-самым.» Это был нож в спину. Серёжа даже на секундочку представить не мог, что его кинут таким образом.

"Люди часто находят себе подобных,

Как пауки плетя паутину.

Словно всё радужно, а по щекам слёзы.

Любовь затягивает хуже болотной тины.

Солнце светит им день ото дня,

День всё ярче, а ночь всё темнее.

Рушиться начинает семья,

Те, кого так долго называли родными.

Уходит всё далеко и надолго,

Заставив забыть обо всём навсегда.

Но кто-то будет собирать осколки

От того, кто поранил тогда."

Тогда вместе с посудой разбилось Серёжино представление о любви. О том, что она вообще существует. О том, что можно доверять людям.