Великая Эволюция

      Торжественный ужин – по случаю дня рождения профессора Хеймердингера – совпал с пополнением рядов Академии новой личностью, а также с открытием альтернативного исследовательского направления. Пока светская тусовка обсуждала деятелей искусств и новые экспонаты арт-галерей, запивая шипящим и веселящим напитком изысканные яства, академики могли в неформальной беседе наладить коммуникацию.       Накануне, уже при прощании, де Блан настоятельно рекомендовала Джейсу и Виктору явиться на вечеринку. Причем говоря это, она смотрела исключительно на Виктора, а он не нашел лучшего повода для отказа, чем ответить, что у него много срочной работы.       Он не лгал, работы было, действительно, много, но к его собственному удивлению, позже он добровольно оказался на званом приеме, в списках гостей, в обществе которых мечтает оказаться каждый пилтоверец.       Ему было чрезвычайно неуютно – в отличие от Джейса. Тот моментально слился с толпой и вошел в круг знакомых и незнакомых лиц, перемешавшихся как причудливый калейдоскоп. Джейс из приятельской заботы поначалу не отходил от Виктора надолго, несмотря на то, что молодого красавчика завлекал короткой беседой каждый второй попавшийся на пути гость.       Виктор невольно искал в толпе Алекс. В глубине души он надеялся, наконец, нормально поговорить. Он находился в подвешенном состоянии, и его разум отказывался принимать возвращение давней подруги, в то время как тело уже реагировало на расстоянии.       Так странно… Он думал, он уже никогда не испытает этого снова.       Этого необъяснимого притяжения, этой невидимой нити, которая связывала их восемь лет назад, когда он мог найти ее в любом уголке корпуса Академии, в любой момент, с закрытыми глазами.       Он никогда не говорил ей об этом – наверно, чтобы она, со своей любовью подчеркивать важность недооцененной физиологии, не использовала феноменальный факт в свою пользу.       Де Блан он объяснял это семантическим анализом, лишь набором знаний о том, что уже было, с дедуктивным предсказанием того, что может быть.       В сверкающих декорациях зала, заполненного персоналиями с пафосными минами, Виктор шел на невербальный зов. Джейс раскованно ступал рядом, с бокалом напитка, с обезоруживающей улыбкой на красивом лице.       Часть столпившихся на периферии гостей расступилась, и в центре танцпола среди вальсирующих была профессор де Блан в паре с Леонардом Ротом, тем самым Лео, ныне звездой футбола, бросившим научную карьеру как только обучение в Академии окончилось.       Не говоря ни слова, Виктор отобрал у Джейса недопитый бокал и опустошил его одним махом. Джейс промолчал в ответ, смутно, но примерно понимая дискомфорт приятеля, и при первой же возможности приобрел новую порцию напитка у проходящего мимо официанта.       Спустя какое-то время де Блан подошла к ним, и от Виктора не скрылось, как оценивающе и одобряюще скользил по ее фигурке взгляд Джейса. На ней был по обыкновению черный закрытый, прилегающий к телу, костюм, закрывающий торс аж до середины шеи, с струящимися фалдами, только более торжественного фасона.       Она была привлекательна несмотря на свои невыраженные формы, и Виктор был готов поспорить, она прекрасно знала, как выигрышно смотрелись ее длинные ноги в подобном наряде.       Виктор сам удивился своим мыслям, и списал это на действие того самого напитка.       Где-то позади де Блан промелькнул Лео, едва равнодушно кивнувший Виктору. Они не общались с поры обучения. Когда он связывался с Лео – всего два раза, – тот отвечал, что не имеет никаких сведений.       Знал ли Лео о том, что Алекс жива, что она все это время была где-то рядом?       В ту неделю, что де Блан провела в госпитале Академии, Лео тайком пробирался в ее палату, причем в кратковременные отсутствия Виктора.       Виктор это понял лишь потому, что несколько раз за тот период на прикроватном столике появлялся букет цветов. Виктор сделать что-то подобное бы даже не догадался.       Вынырнув из омута воспоминаний, он вернулся в ослепляющую яркость зала, ярмарки тщеславия.       Он здесь точно не к месту со своим костылем и кислой рожей.       – Как вам торжество? – с улыбкой прищурилась де Блан, беря с подноса робота-лакея два бокала и подавая один из них Виктору. – Душка Хеймердингер даже не догадывается, какой цирк каждый раз устраивают из его дня рождения.       Джейс явно не ожидал подобной формулировки ракурса происходящего, он готовился отвечать деликатно и подобающе. Виктор же насупился, уставившись в бокал, размышляя, подала ли она бокал ему, а не Джейсу, если бы у Джейса бокала не было.       – Если ходить на это мероприятие трезвыми, то очень быстро начинаешь понимать, кто лизоблюд, кто хам, кто развратник, а кто…       Де Блан говорила еще что-то, но Виктор не особенно вслушивался в слова – он вслушивался в голос. Нет, он определенно пьян, и нужно уходить.       – Джейс Талис, какая встреча! – заголосил кто-то, уже уводящий виновато улыбающегося ученого, и тот с легкостью покинул глядящих ему вслед де Блан и Виктора.       Джейс был не дурак. Он понял, что им нужно поговорить наедине. Впрочем, ему самому было куда интереснее провести время в обществе красавицы-Консула Мэл Медарда.       В зале было шумно, и Виктор лишь изредка перебрасывался с Алекс пустыми фразами, неосознанно делая глоток за глотком из сжимаемого в руке бокала. На начале официальной речи декана Виктор скомканно объяснил, что ему нужно идти… Он так и не понял, что ему ответила де Блан, он вообще плохо соображал, и вместо того, чтобы отправиться восвояси, он вышел на площадку балкона, надолго задержавшись, любуясь на дивный вид.       Закатное солнце раскрашивало башни и шпили, крыши и купола построек Пилтовера в лиловый, пурпурный, тыквенный цвета… Виктор редко видел город в красках, он почти всю жизнь провел либо в трущобах Заура, либо в лаборатории и библиотеке. Он и не знал, что такие картинки бывают не только на полотнах художников.       Сколько он стоял и смотрел в горизонт, он не ведал, но когда позади него, совсем близко, прозвучал знакомый голос, солнечный диск уже давно спрятался за крышами и сгорел в ночной дымке.       – Только так начинаешь понимать, почему местная тусовка готова отдать душу за квартиру с балконом, – с улыбкой произнесла де Блан.       Она читала его мысли… Почему он не удивляется?       Женщина сделала пару осторожных шагов к краю и последовала примеру Виктора, облокотившись на перила, вставая справа на расстоянии вытянутой руки.       Она, быть может, и подошла бы ближе, так, чтобы если пошевелиться, можно задеть друг друга плечом, но она не сделала этого… Виктор держал дистанцию. Это было заметно невооруженным глазом.       – Ты изменилась, – вдруг произнес он.       Теплый ветер колыхал пряди его волос на лбу и висках, губы были сложены в грустную улыбку. Он не сразу обратил на нее взор янтарных глаз.       – Да, – вздохнула она, и добавила: – И ты тоже.       – Да, – повторил за ней Виктор с той же задумчивой миной.       – Эта работа отнимает у тебя слишком много сил.       – Дело не в работе, – он покачал головой. – Ты же знаешь…       Знает ли? Он по-привычке сказал так, он очень давно не произносил эту фразу, некогда ставшую частым ответом.       Раньше она понимала его с полуслова. Понимает ли сейчас?       – Мне не хватало тебя, – сказала Алекс, и сердце провалилось куда-то в желудок.       Виктор на мгновение закрыл глаза.       – Не лги, – отозвался он. – Если бы это было так, ты бы связалась со мной. Ты бы не молчала все эти годы. Ты бы ответила мне…       Он прервался и зажмурился, прогоняя непрошенные эмоции, неразделимый клубок противоречий, вопросов, боли и смирения. Алекс смотрела на Виктора не отрываясь, до тех пор, пока он не повернул голову в ее сторону.       – Я писал тебе. Я искал тебя. Я даже не знал, жива ли ты!       Де Блан в недоумении приоткрыла рот.       – Я написал тебе столько писем, сколько не вместит библиотека Академии! Почему ты ни разу мне не ответила?!       – Я не знала… – растерянно и совершенно несвойственным ей тоном выдавила Алекс.       – Как это ты не знала?! Как это возможно?!       Молодая женщина резко развернулась и прислонилась спиной к ограждению балкона, вдыхая и выдыхая воздух, закрывая красивое лицо одной рукой.       Из-под блестящей атласной шкурки циничной суки проступала та часть его Алекс, давно похороненной в воспоминаниях.       Она не притворялась, она не лгала…       – Писал? Куда писал? Почему…       – На адрес твоего семейного особняка. Мне сказали тогда, что тебя отправили туда, и… А все, что я сумел узнать, когда пытался навестить тебя, что визиты категорически исключены. Я даже не знаю, что на самом деле тогда с тобой произошло!       Де Блан смотрела в направлении балконных дверей, ведущих в зал, за которыми вовсю продолжалось празднование. На одинокой площадке, на удивление, никто за все время им не помешал… Только потом Виктор узнал, что Алекс заперла снаружи дверь садовой лейкой с длинным носом.       – Я расскажу, если захочешь. Все, что ты хочешь знать. Я понятия не имела, что ты меня искал, прошу, поверь мне. Несколько лет я, и правда, была овощем, выпавшим из реальности, но потом… Я восстанавливала силы. Я не была готова вернуться. Мне нужно было время.       Звучало так странно… Допустим, ее родня противилась любой внешней коммуникации Алекс с внешним миром, допустим, она, действительно, долго была больна…       – Я хотела вернуться живой, сильной. Я хотела вернуться собой, а не тем промежуточным нечто, с механическим сердцем и сифоном вместо кишок. Ты же знаешь, мне очень сложно признавать слабость.       Он знал.       Он знал!       Объятия получились какие-то скомканные и нелепые, и они оба подались навстречу друг другу, а потом замешкались… В итоге Виктор задел локтем и уронил на пол костыль, а де Блан, уткнулась носом ему в висок, щекоча дыханием щеку, прижимая его к себе за острые плечи.