Великая Эволюция

      – Перед самым своим концом звезда переживает вспышку, сияние которой на порядки превышает ее собственные, – говорил Синджед. – Это ее завещание, ее финальная песнь. Именно в этот момент агонии как нельзя лучше проявляется парадокс.       Парадокс обратимости, как поняла де Блан. Самопроизвольные возвраты к предыдущим состояниям системы, цикличные, но бесконечно долгие по периодичности свершения, пропорциональные количеству ее элементов.       В реальности практически невозможные.       Все живое и неживое создано из обломков вспышки Сверхновой, все живое и неживое пусть и стремится к тепловой смерти, но претерпевает недетерминированные флуктуации.       Жизнь, действенный способ передачи информации, – результат флуктуаций.       – Ты не поверишь, на что способно время, – продолжал ученый, пока де Блан рассматривала плавающие в физрастворе зародыши существ, явно порожденных случайными отклонениями в их генокоде. – И как в самом последнем усилии наверстывается то, что упускалось как несущественное.       Синджед был тем самым алхимиком, вернувшим де Блан к жизни восемь лет назад, тем самым безумным экспериментатором из Зауна, подсадившим ее – и весь подпольный город – на Шиммер.       Он даровал клиентам новые возможности и силу, иммунитет к зловонным химикатам, наводнявшим сточные канавы, ядовитым испарениям, которыми дышали жители Нижнего Города…       Де Блан регулярно посещала Заун, чтобы получать свою порцию допинга. Был даже период ее жизни, в котором она, избалованная наследница одного из знатных домов Пилтовера, уже пережившая смерть и воскрешение, вовлекалась в разного рода опасные активности, не щадя себя.       – Ты не поверишь, один мой старый друг сегодня изменил своим принципам и решился, – усмехнулся Синджед. – Даже он. Какая печальная ирония.       – Дай угадаю, – отозвалась женщина. – У него не было выбора.       Они все так говорят – или не произносят вслух, но думают… Рано или поздно они приходят к нему.       Де Блан была успешным детищем, собранной из плоти и механизмов куклой, которая, вопреки прогнозам, оказалась не только невероятно выносливой, но и упрямой.       Только совсем недавно она успокоилась, осознав, что ее попытки вернуть себя прежнюю просто смешны и нелепы: ее тело, часть грудной клетки, было утрачено безвозвратно в момент нелепой случайности.       Ее странные эксперименты с явлениями, природа которых ей не ясна, но любопытна, делали де Блан похожей на того самого приятеля, который сегодня его навестил.       Сначала делают, потом спрашивают… Дети!       – Я просто хочу понять, что я не ошиблась, – призналась женщина. – Еще раз посмотреть на уродцев в банках и на свое отражение.       Синджед пожал плечами, по-прежнему не оборачиваясь от стола, за которым он что-то сосредоточенно изучал под микроскопом.       – Пожалуйста, любуйся. Мне совсем не жалко, – после паузы усмехнулся он.       Алекс подозревала, что это ирония, но мысли ее были уже где-то далеко и точно не в подвале подпольной мастерской безумного гения.       Три дня спустя она решилась вернуться в лабораторию Академии. В столице было объявлено чрезвычайное положение, Джейс в роли Консула возглавлял операцию по урегулированию конфликта двух городов, и де Блан видела его всего раз, когда тот спрашивал о Викторе или их ассистентке.       Алекс сама ничего не знала… Но она надеялась, что по ее просьбе Скай присмотрит за ним.       Скай была сообразительной и милой девушкой, и кажется, ей нравился Виктор. Де Блан, вопреки здравому смыслу, была даже рада, что Виктора любит гораздо больше людей, чем он думает… Ну а то, что он абсолютно равнодушен к проявляемому в его адрес вниманию, было очевидно.       По пути в лабораторию профессор не нашла ассистентку на привычном месте, в самом помещении она обнаружила Виктора, в задумчивости сидевшем на стуле в стороне от приборной панели спиной к дверям.       Алекс была готова к его гневной тираде или требованию уйти, и запретила себе соглашаться.       Они оба упрямые, и кто более упрям – покажет время.       Она с порога заметила, как изменилось Хекс-ядро. Она сделала несколько медленных и осторожных, но уверенных шагов навстречу, явно обозначая свое присутствие, но Виктор даже не обернулся.       – Что это с ним? – наконец выдавила она, со смесью опасения и недоумения.       Грани с рунами исчезли, на месте них образовались черные, похожие на сгустки органической материи, ткани, а сияние стало более беспокойным и мерцающим.       На столе перед Виктором не было ни бумаг, ни чертежей, ни деталей… Он смотрел куда-то перед собой отрешенным взором.       Де Блан стало не по себе – и от жуткого вида Хекстековского творения, и от кататонического ступора коллеги.       – Он… мутировал, – отозвался Виктор.       И только тогда посмотрел на де Блан.       – Как это произошло?       Он вздохнул – так тяжко, что это не нуждалось в словах. В его экспериментах явно что-то пошло не так…       – Ты в порядке? Что у тебя с рукой?       Он будто бы слышал ее через стекло. Его убитый вид вселял тревогу.       На правой руке Виктора была перчатка, вряд ли он надел ее просто так.       – Ах, это? Я… обжегся, – поджал он губы, и янтарные глаза неуверенно забегали по сторонам.       Он не умеет врать.       – А где Скай?       – Не знаю, – ответил он, и реакция была точно такая же, как на первый вопрос.       Ну допустим, он в порыве яростной увлеченности нагрубил ассистентке и выставил ее вон – как это было не раз, – и предположим, он, действительно, обжег руку, но не хочет говорить, как…       Де Блан приблизилась к Хекс-ядру, и механизм запульсировал, издавая знакомые звуки, громче обычного. Она протянула руку, повинуясь неконтролируемому любопытству, в странном желании узнать, какой он на ощупь.       – Не трогай! – вдруг выпалил Виктор, и пытаясь сгладить свой резкий и испуганный тон, добавил: – Лучше не надо. Он ведет себя… ненормально.       Женщина так и замерла с поднятой ладонью и выставленным вперед указательным пальцем напротив устройства, повернув голову в сторону собеседника.       Виктор, в свою очередь, смотрел куда угодно, но только не на де Блан. Черная субстанция с многогранника лизнула руку Алекс, обвившись теплой текстурой, искрясь и переливаясь, а затем спряталась обратно в центр Хекс-ядра.       Де Блан ошарашенно отстранилась, переводя взор с изобретения на Виктора и обратно, абсолютно ничего не понимая. Этот звук, этот звон… он не был раздражающим, но он был чарующим и жутким.       Она подошла к Виктору, развернула его на стуле, а он, на удивление покорный, смотрел на нее снизу вверх янтарными глазами, словно желая, в конце концов, открыть рот и сказать правду.       Ее пальцы приподняли его подбородок, легли на впалые щеки, и едва различимая вибрация от прикосновений резонировала в ладонях. Губы Виктора приоткрылись, но он молчал.       Алекс стояла, расставив ноги по обе стороны от его бедер. Он был без своего наколенного каркаса… Быть может, он снял его, чтобы отдохнуть.       Что-то не так… Она чуяла это всем нутром, ее тело реагировало по-другому. Это был по-прежнему он, но другой он, обновленный.       – Виктор, что произошло? Что ты сделал?       Она наклонилась ниже, одной рукой гладя его по спутанным волосам, и он сглотнул, неосознанно кладя ладони ей на предплечья.       Вспышка, чуть более яркая, но схожая с языком из Хекс-ядра, опоясала его кисть на ее локте, от той руки, что была скрыта под перчаткой.       Какого?..       Де Блан не отпрянула, а наоборот схватила Виктора за запястье, стягивая ткань.       То, что она увидела под перчаткой, заставило ее испуганно вскрикнуть.       – Зачем?! – задыхалась она. – Зачем ты это сделал?!       Виктор не понимал, почему она так реагирует – так, словно она понимает, что это.       Он сам не до конца понимал…       Слезы брызнули у нее из глаз, и вопреки противоречивым эмоциям, обуявшим Алекс, она не сократила расстояние, нависая над ним, а наклонилась еще ближе, касаясь носом его носа.       Виктор молча закрывал и открывал глаза.       – Зачем ты это с собой сделал?!       Фиолетовый сплав, имитирующий плоть, неведомой природы конструкция, наделенная жизнью машинерия – вот, во что превратилась рука Виктора.       Он пробовал на себе Хекс-ядро, позволяя устройству воздействовать на органическую материю… Как безрассудно!       Если они были правы, то уничтожение объекта неизбежно после окончания трансформации. Если не будет недетерминированных случайных изменений. Мутаций.       Де Блан резко опустилась на колени, начиная ощупывать правую ногу Виктора, стаскивая ботинок под его невнятное сопротивление.       Она так и знала!       Она не спрашивала, как ему это удалось, она ругала его – за риск, за глупость, за цену, которую он заплатил во имя своей метаморфозы…       Прежде чем создать новое, оно забрало старое.       – Я не хотел, чтобы все было так… – сквозь слезы говорил Виктор, теперь склонившись над де Блан, сидевшей у него в ногах.       Его, наконец, прорвало. Она поняла, что это был Шиммер. Он провел процедуру два раза – первый раз с использованием наркотика, нанеся руны на свое тело, сделав из него подобие их Хекстек-устройств…       – А потом… – шептал он сквозь всхлипы, не успокаиваясь даже от ее поглаживаний по голове и теплого дыхания у щеки. – Ампула закончилась… Оно убило Скай.