19
5 апреля 2022 г. в 14:33
Это было неудобно, порой нелепо и неуклюже, но ему было все равно. Рот наполнялся слюной, сердце бешено колотилось в груди, он то и дело задыхался, забывая дышать, уже не сдерживая стонов.
Они только начали, а он уже будто умирает.
– Дыши, – коротко и шепотом напоминала ему де Блан, а он, вместо того, чтобы следовать ее указаниям, делал лишь судорожный вдох, как перед погружением в воду, и вновь целовал ее, лежавшую на спине под ним.
В какой-то момент выставленные вперед руки, которыми он упирался в пол, уже начали трястись от усталости, и женщина крепче обхватила его бедра разведенными в стороны ногами, поддерживая и выравнивая положение.
Она гладила его по голове, запускала пальцы в густые волосы на затылке, притягивала к себе, а затем отстраняла, чтобы он совершил необходимый глоток воздуха.
– Если я так умру, – в полубреду говорил Виктор, – это будет приятная смерть.
– Даже не думай, – отвечала Алекс, не больно кусая его за губу, возвращаясь к поцелуям.
Они только начали.
В какой-то момент, когда он запутался в штанинах наполовину снятого комбинезона, она перевернула его на лопатки, помогая раздеться. Она вновь нависала над ним, щекоча распущенными волосами лицо, лаская руками его плечи и грудь, пропуская лишь то, что скрывалось под механическим корсетом, служившим для того, чтобы держать искривленную спину. Она целовала его щеки, шею, опускаясь поцелуями ниже к животу, скользя по его телу своим телом, сея легкие искры от соприкосновения.
Она сняла с Виктора белье, глядела на него любовно, дразняще, вернулась к податливым губам, вновь двигалась вниз, оставляя холодящие дорожки слюны. Ее ладони уже держали его член, а она смотрела ему в глаза, и он не мог ничего поделать… Он уже ничего не соображал, он просто наблюдал, до тех пор, пока ощущения не превысили предел терпимости.
Виктор едва себя помнил, когда обеими руками держал де Блан за волосы, пока ее влажный и теплый рот ласкал его. Виктору уже казалось, что ничего лучше на свете просто не существует, и одновременно ему было мало.
Он что-то бормотал, о чем-то умолял… Он притянул Алекс к себе, ловя ее губы своим ртом, крепко прижимая, будто желая слиться воедино. Их тела уже оплетали искрящиеся языки, они были деталями механизма, который вот-вот начнет свой стремительный и неустанный бег.
Это было похоже на танец, в котором Виктор не знал движений, но импровизировал, и выходило неплохо. В распаляющем сладострастии, в бесстыдном вожделении он ощущал силу и единство.
А они еще только начали!
Он любовался ей, лежавшей на спине перед ним, он не замечал, как уже болят колени, как пот течет по лбу, шее, он гладил руками ее сияющее в бликах лабораторных ламп тело, ощущая каждый сантиметр, ее упругую грудь, помещающуюся в ладони, изгибы ее талии и бедер, жар низа живота.
Если бы он был создателем, он бы сотворил ее – совершенную, сильную, только для себя. Во имя великой эволюции!
Он хотел ее всю, эгоистично, жадно и отчаянно, без остатка. При каждом объятии его пульсирующий член касался ее живота и бедер, в каждой каждой позе переплетенных тел он словно постигал тайну, до которой не мог дотянуться всю жизнь.
Он вошел в нее, растворившись, перемешавшись, теряя страх и боль, обретая смысл. Он хватал ртом воздух, тонул и выплывал, под грохот сердцебиения, под собственные стоны и рыки.
Виктор был готов сожрать ее, он прерывался только чтобы перевести дух. Ни время, ни место не имело значения – они властвовали над мирозданием, завершая трансформацию под неслышные аккомпанементы кодов и агонии вспышки Сверхновой, в которой была возможна жизнь, не сыгранная ранее.
Они поменялись местами, и теперь де Блан сидела на Викторе, нанизывая себя на него, дразня и доводя до исступления, целуя в приоткрытый рот, откидываясь назад, позволяя ему любоваться ее телом, крепко сжимать на ее грудь, бедра, переплетать пальцы рук.
Виктор поднялся с лопаток, упираясь дрожащими ладонями в пол, по-прежнему ощущая себя внутри Алекс, державшей его за затылок, неистово целовавшей его лицо, шею и плечи. Он уже не мог сдерживаться, блаженство спуталось со сладким мучением… Волна рассыпающихся звездным дождем искр прошлась по ее телу, передаваясь Виктору, и он, ощущая стремительно подступающую лавину эйфории, захватывающую и тело, и разум, не сдержал растерянных вскриков.
Он думал, он умер – настолько освобождающим, срывающим оковы, был экстаз, – но он лишь кончил. Она помогла ему лечь на спину, иначе он бы просто рухнул, цепляясь за нее руками, как за спасительный круг.
Слюни вперемешку со слезами, тепло еще горячих тел, мерцание и осознание.
Новая эра человечества началась с них, с их интеграции и манифеста во имя прогресса, трансцендентного перерождения.