Та незабываемая бывшая

— Шицзе, — вкрадчиво (обычно это не предвещало ничего хорошего) сказал Цзян Чэн. — Ты не пояснишь, что за странную бубуйню мы обнаружили в пещере помимо вот вас двоих, пожеванных героев, и дохлой черепахи? — О чем ты? — с деланной невинностью ответила Вэй Ин. — Алтарь, благовония из говна и палок. Эта бубуйня. Когда мы уплывали, ее там явно не было. Ну да. Цзян Чэн уже больше двух лет следил за Вэй Ин и Лань Чжанем коршуном, (небезосновательно) подозревая их в разнообразном непристойном поведении. — Мы были усталые, раненые, хотели погреться, а сухое ханьфу — только одно. Сделали алтарь из того, что было, поклонились три раза, и потом уже полезли под то самое единственное ханьфу голышом. Лань Чжань уже улетел в Облачные Глубины, проведать родню, но сначала, хороший мальчик, дождался, пока Вэй Ин очнется и даст ему отмашку: да, конечно, дорогой, лети, а я потом туда доберусь и тебя украду, я же обещала. — ...ты как всегда, и чему я еще удивляюсь. Но вы хотя бы тем самым не занимались? — Ага, грязные, замерзшие, все в кровище, Цзян Чэн, включи голову, ну. Конечно, нет, — фыркнула Вэй Ин. Позже, когда горела Пристань Лотоса, когда ей вырезали ядро, когда Вэнь Чао сбросил ее в Погребальные холмы, Вэй Ин жалела, что «конечно же нет». Она была бы не против какого-нибудь хорошего воспоминания, чтобы лелеять его перед смертью, которая каждый раз казалась ей неминуемой. Заточение в Погребальных холмах оказалось... интересным. Вэй Ин всегда считала несправедливым, что девицам приходится работать намного больше, чтобы развить золотое ядро — энергия ян плохо циркулировала по меридианам и вечно уходила вникуда. Те, кто был действительно хорош, обычно достигали пика возможностей ценой своего женского начала: та же госпожа Юй, мир ее праху, стала по-настоящему серьезным бойцом уже после того, как родила Цзян Чэна, обменяв возможность иметь больше детей на силу. Проведя в сосредоточии иньской энергии достаточно времени без золотого ядра, которое могло бы помешать ей почувствовать эффекты, Вэй Ин поняла, что путь меча — не для девиц. Она вдохнула в себя тьму, и головная боль, которая у нее не проходила годами, вдруг исчезла. Когда неделю спустя пришла лунная кровь, Вэй Ин этого даже не заметила, а ведь обычно она приходила когда ей вздумается, и ощущения при этом были такие, что хотелось себе живот мечом вскрыть и прокрутить. Тогда Вэй Ин перестала сопротивляться совсем и впустила энергию инь глубже, глубже, пока Погребальные холмы не признали ее своей хозяйкой. Вэй Ин никогда еще не чувствовала себя настолько здоровой, отдохнувшей... свободной. Мертвецы были готовы ответить на призыв. Погребальные холмы подчинились ее воле. Она спустилась в Илин, улыбаясь. Вэнь Чао был трупом, только пока не знал об этом. *** — Вэй Ин! — Ты куда пропала, засранка, мы тебя обыскались! Цзецзе рыдает, а этот твой мне мозг весь выел уже! — Что с тобой, почему ты используешь путь тьмы?! Вэй Ин мечтательно улыбнулась и, взмахнув рукавами, подняла ладони, призывая своего шиди и своего... своего Лань Чжаня успокоиться. — Ребята, — тонко и несколько томно, чего за ней до этого не водилось, произнесла она. — Все хорошо. Теперь я нахожусь в гармонии со своим женским началом. — ...чё? — захлопал глазами Цзян Чэн. Лань Чжань ничего не сказал, но с новым главой Цзян был по сути солидарен. — Прости, что обманула. Тебе пересадили мое ядро... — ЧЕГООООООО?! Вэй Ин предпочла проигнорировать похоронное, шокированное выражение на лице своего шиди, который сразу же начал судорожно ощупывать свой нижний даньтянь. Пусть лучше знает, тем более что золотое ядро ей теперь было совсем не нужно. — ...и я так рада, что я его отдала! Девицам вообще не стоит вставать на путь меча, наша тема — это энергия инь: всего месяц на Луанцзан, и у меня прошли все мои болячки! В жизни себя такой здоровой не чувствовала! — Вэй Ин закрутилась на месте, широко улыбаясь. — Н-н-но это же ересь... — тихо, обеспокоенно глядя на нее, проговорил Лань Чжань. — Это тебе твой дядя сказал, — проницательно, но без капли агрессии уронила Вэй Ин. — Можешь передать ему, что он ни хера не понимает — просто потому, что он мужчина. Кстати, кто будет убивать Вэнь Чао? Гадальную палочку подбросим? Вэнь Чао, оставшийся без своего защитника, заорал благим матом: — Пожалуйста, пощади! Я очень сожалею, что обозвал тебя страшилой и скинул в Погребальные холмы! Когда к перепуганному Вэнь Чао повернулись шиди и муж преследовавшего его кошмара, он осознал, что сказал лишнего и боялся не того. У уважаемых, высокородных главы Цзян и Второго Нефрита Гусу Лань в тот момент были лица, которые скорее подошли бы бандитам с большой дороги. — Повтори, — ледяным тоном потребовал Лань Ванцзи. Цзыдянь в руке Цзян Чэна зловеще потрескивал. Вэнь Чао посмотрел на умиленную улыбку Вэй Ин, спокойно стоявшей за их спинами, и тоненько завопил. *** Кто знает, возможно, Вэй Ин с ее новым подходом к заклинательству пришлось бы туго, но... Во-первых, у них тут гражданская война была, как бы, людей не хватало, и лютые мертвецы, выходившие из-под руки Вэй Ин, всех очень выручали. А во-вторых, кто-то, может, и хотел бы вякнуть что-то оскорбительное, но когда Вэй Ин заходила в командную палатку и гнусаво, с легкой капризной ноткой тянула: — Мальчики, мне нужны трупы! Вы что, хотите, чтобы я одна все копала? ...Лань Чжань, уже получивший титул «Ханьгуан-цзюнь» за беспрецедентную добродетель, послушно говорил «да, дорогая», а Цзян Чэн только стонал «что, опять?» — и они оба без дальнейших разговоров шли за лопатами, по пути утаскивая за шкирки тех, кто, по их мнению, бездельничал. А когда такие люди спокойно перекапывают кладбища, орать про ересь становится несколько затруднительно. Был, конечно, Цзинь Гуаншань, вечно симулирующий немощность мудила: — Вот вы, госпожа Лань, говорите, что темная энергия... — Инь, я бы попросила. — Да-да. Так вот, вы говорите, что она благотворно влияет на вашу женскую суть. Тогда почему же вы еще не подарили наследника уважаемому Ханьгуан-цзюню? Вэй Ин проглотила комментарий относительно того, как глава Цзинь, при его-то многочисленных бастардах, может не знать, сколько времени нужно, чтобы ребенка сделать, и выразилась немного мягче: — О чем вы, глава Цзинь? Когда бы успели, мы всего три месяца как... Она оборвала себя на полуслове и задумчиво посмотрела в вырез своего ханьфу, на грудь, которая раньше была плоской, как у мальчика, а теперь... хотя бы была и частенько ныла, а потом припомнила, что лунная кровь, вообще-то, должна приходить каждую луну, и, наплевав на Цзинь Гуаншаня, развернулась к мрачно смотревшему на последнего Лань Чжаню и громко, требовательно вопросила: — Лань Чжань, кроля моя, как считаешь, я случайно не беременна? По-моему, у меня грудь выросла. Лань Чжань поперхнулся воздухом и тут же забыл, что в палатке находился хоть кто-то еще кроме Вэй Ин: только изумленно посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, в которых отражалось гордое ничего, потому что голову у него явно замкнуло. Вэй Ин поняла, что внятного мнения не дождется и глубокомысленно начала ощупывать свою фигуру. — Вэй Ин! — задушенно позвал её Лань Чжань. — Я тоже тебя люблю! — кивнула Вэй Ин, избавив Лань Чжаня от необходимости озвучивать свои мысли по этому поводу при посторонних. *** Вэй Ин не понимала, что творилось с её мужем. Когда она только вернулась с Луанцзан, они с Лань Чжанем скрепили брак в ту же ночь, очень много раз, совсем не порадовав этим Цзян Чэна, который спал в соседней комнате (пытался) и стоны прекрасно слышал. Глава Цзинь накаркал: сестрица Яньли, главная благодетельница Пристани Лотоса, призвала все свои подчерпнутые у юньмэнских повитух знания, осмотрела свою шимэй, прощупала всё, от груди до пульса, и сказала, что Вэй Ин и Лань Чжань сделали ребенка едва ли не в первую же ночь. Лань Чжань сразу же стребовал с Вэй Ин обещание больше ничего не перекапывать, а звать либо его, либо любого другого адепта их Ордена: не должна была лишний раз напрягаться мать потенциального наследника Гусу Лань. Вэй Ин сильно сомневалась, что ее очаровательный деверь останется холостым, но ей нравилась удушающая забота Лань Чжаня. Она, однако, думала, что её округлившиеся формы добавят в супружескую постель огоньку. Что они с Лань Чжанем будут заниматься любовью даже чаще (чего ей бы очень хотелось). Но Лань Чжань обнимал её, гладил, как любимую сестрёнку, а под ханьфу лез едва ли через раз, и всё в таких позах, словно налившуюся грудь, которой Вэй Ин так радовалась, и мягкий, утративший рельеф живот, видеть не особо хотел. Вэй Ин никогда не отличалась терпением. — Лань Чжань, что не так? — устало спросила Вэй Ин, когда любимый, безобразно красивый муж обнял ее со спины и уткнулся носом ей в шею вместо того, чтобы начать сладостное слияние своего ян с ее инь. Лань Чжань долго молчал, подбирая слова, а затем сознался: — Я рассказывал, что влюбился в тебя с первого взгляда, — осторожно начал он. — Да? — хмуро ответила Вэй Ин, совершенно не понимая, к чему он клонит. — Первые сутки я считал, что ты парень. — Так?.. — с лёгким беспокойством сказала Вэй Ин. Лань Чжань вздохнул тяжко, как умирающий тигр, и выдал такое, чего Вэй Ин от него вообще не ждала: — У тебя грудь, попа, плечи, походка были как у парня. А сейчас ты нежная, круглая, шаги больше не печатаешь... Совсем женщина. Я все равно люблю только тебя, Вэй Ин, и всегда буду. Но ложиться с тобой мне теперь... сложно. Вэй Ин смотрела на него через плечо широкими глазами и не находилась с ответом больше минуты, что ней бывало крайне редко. — А в Хуайсана ты влюбиться, конечно, не мог. — Я уже влюбился в тебя, — печально сказал ей в плечо Лань Чжань. — Ты же знаешь, у нас, Ланей, это навсегда. — Вот же блядь, — сквозь зубы проворчала Вэй Ин и устроилась поудобнее в крепких объятиях с привкусом вины. Лань Чжань печально вздохнул ей в затылок, зарываясь носом в волосы. — Не, ну я могу для тебя изобразить немного мужицких стонов, — протянула Вэй Ин, пожалев своего несчастного обрезанного рукава, который по прихоти судьбы на ней женился, но больше все же себя, потому что близости уж очень хотелось. — Правда? Для меня? — неуверенно проговорил Лань Чжань. Вэй Ин даже не представляла, во что она ввязывается.