Нулевая бесконечность

      Тяжело дыша, Аомине стоял посреди палубы вражеского корабля, усеянного трупами английских солдат. Кровь покрыла практически всё пространство вокруг.       Спрятав саблю обратно за пояс, Дайки твёрдой поступью направился на свой корабль, на ходу отдавая приказы команде. Наказав вражину, как приятный бонус, они пополнили припасы с лихвой, и им нужно было отправляться на Барбадос прямым курсом, больше не беря на абордаж судна по пути. Они могли бы дотянуть и на том, что было, но раз эти ублюдки сами решили нарваться, то нужно было брать по максимуму. Того, что они взяли, было достаточно практически на всё их путешествие.       — А они стали чуть более зубастыми, — натужно произнёс Кагами, при появлении капитана в поле зрения пытаясь подняться на ноги. Но в его животе зияла огромная рваная рана, что значительно затрудняло передвижение. Дайки и самого зацепило пулей в плечо, но это было ничто по сравнению с этим.       — Дьявол, Бакагами! — яростно воскликнул Аомине, оглядев масштаб проблемы. Раздражённо цыкнув, он присел и взвалил нелегкую тушу друга на здоровое плечо, волоча его следом за собой к каюте. По-другому и не скажешь — Тайга явно был на грани отключки и едва перебирал ногами, отчего Аомине было тяжелее тащить его. — Не смей отрубаться! Сейчас подлатаем тебя, придурка, — бубнил Аомине, уже видя в нескольких метрах дверь своей каюты.       Кагами при всем желании не мог ответить — перед его глазами стояла кровавая пелена, а жжение и боль в районе живота заставляли и дышать-то с трудом, не то что говорить. Из его рта полилась тонкая струйка крови, и он ощутил металлический привкус горячей жидкости на языке. Кагами чувствовал, как силы утекают из него, словно вода через пробоину в корпусе, а вместе с ними — и его жизнь.       — Дайки… — хрипло проговорил он, уже вовсю кашляя кровью, но всё ещё держа руку у раны. — Я не переживу…       — Заткнись! — резко оборвал его Аомине. — Я же сказал — не смей, дьявол тебя раздери! — в его голосе звучало отчаяние, смешанное с болью осознания — рана серьёзная, смертельная, и Кагами, возможно, и получаса не протянет с такой большой дыркой в животе. Перед глазами мелькали воспоминания из детства — улыбающийся красноволосый мальчуган со смешными бровями, шуточные драки, совместные трапезы и сон с закинутыми друг на друга ногами и руками. Этот решительный взгляд и слова: «Мы идём только в паре, я тебя не оставлю», когда Дайки сообщил ему о том, что хочет сбежать и попытаться вытащить мать из этого Ада. Он ведь тогда действительно думал, что Тайга не пойдёт за ним. Но за все годы их совместного плавания этот отважный придурок ни разу не отступил и был готов умереть за капитана в любой момент. Умереть за их дружбу.       — Прекрати… — продолжал надрывно хрипеть Тайга, окончательно потеряв силы перебирать ногами. — Я умираю… ты это знаешь…       Аомине звучно зарычал, вкладывая в этот звук всё своё отчаяние. Нет, он не собирался так просто отдавать своего лучшего друга костлявой суке с косой. Кагами всегда боролся — теперь очередь Дайки. Даже в этом он не уступил бы ему.       — Заткнись! Это приказ! — стиснув зубы, процедил Аомине.       Наконец, они добрались до каюты капитана. Аомине толкнул дверь ногой, едва не снося её к чертям собачьим. Не глядя по сторонам, он скинул Кагами прямо на кровать, и белые простыни тут же стали приобретать красный цвет. Тайга дышал с трудом, но, оказавшись на кровати, позволил, наконец, себе провалиться в небытие.       — Помоги ему! — проорал он в лицо перепуганной Анне, не ожидавшей такого эффектного появления. — Ты же лекарь! Доставай свои чудо-травы, сделай с этим что-нибудь! — в горячке приказывал он, мечась по каюте из угла в угол, не в силах унять панику, разрушительными волнами накрывающую его разум. Он запоздало понял — смерть Кагами Тайги он не переживёт. Он был дорог ему, как родной брат. И был единственным, кому он безоговорочно доверял.       Прижав руки к ушам, Анна сидела под столом, и лишь когда крики, стрельба и звуки бьющегося металла от скрещивающихся в битве саблей прекратились, она с опаской выглянула из своего укрытия. Даже в запертой каюте пахло кровью. Сколько бы не прошло времени, Анна никогда не могла привыкнуть к этому мерзкому запаху. Она мысленно представляла, сколько там убитых и раненых. Если победила команда Дайки, то всё останется по-старому, а если англичане — она могла притвориться, что её похитили. Она в любом случае не пропала бы. Но она молилась Богу, чтобы победил Дайки. Она не намерена была отступать от своего плана, когда только всё более-менее наладилось.       Посчитав, что её помощь сейчас необходима, и не важно кому, она решительно повесила сумку на плечо, на мгновение задерживая взгляд на смятой постели. Совсем недавно Анна сгорала от страсти на этих простынях. Но её грезы прервал громкий удар двери, отчего Анна вздрогнула, рефлекторно вцепившись мёртвой хваткой в сумку. Она немигающим взглядом смотрела на истекающего кровью мужчину и оцепенела. Шок длился мгновение из-за крика Дайки. Она в первую очередь врач, и её долг — спасать жизни. Не важно, подонок этот человек или благородный офицер — все были равны перед смертью.       Без лишних слов Анна скинула сумку на пол, доставая инструменты для операции. Она в горячке искала футляр с иглами и нитями для операций, но он, по-видимому, выпал. Хотелось кричать от от злости на саму себя и свою беспечность. Нужно было импровизировать.       — Мне нужна тёплая вода и чистые полотенца, — серьёзно скомандовала Анна, аккуратно разрезая рубашку Кагами. — Капитан Аомине! — остановила его она, дождавшись, пока он обернётся. — Мне нужна будет твоя помощь. И ром.       Аомине немедленно сам отправился на поиски всего необходимого. Вскоре «ингредиенты» лежали перед Анной, и она, повернув с помощью Дайки Кагами на бок, чтобы он мог дышать, принялась осторожно обрабатывать края раны, сначала омыв тёплой водой, а затем — обрабатывая ромом. В её голове громко билась одна мысль— травы здесь никак не помогут.       Анна осмотрела каюту — ничего похожего на швейные принадлежности там не было.       — Есть иглы?       — У нас тут не кружок кройки и шитья! — в запале воскликнул Аомине. А затем вспомнил — в поле его камзола была заговорённая иголка. Вроде как, подарок одной портовой шарлатанки «на удачу». Вытащив её, Дайки почти поверил в высшие силы — и правда, удачно подвернулась. — Держи.       Анна легко оторвала шарик на конце и обратила внимание на распустившуюся ткань на рукаве Аомине. Не говоря ни слова, она резко дёрнула за торчащую нитку, вытаскивая побольше. Дайки собирался было возмутиться такой наглости, но понял — сейчас не время для препирательств. Ради Кагами он был готов распустить хоть целый камзол, хоть все шмотки на этом корабле.       Обработав иглу и нитку ромом, она вдела туда нить и стала осторожно сшивать края раны между собой. Крови было много — даже слишком. Она давно такого не видела, как и давно не зашивала ранения такого характера. Страх потерять пациента всколыхнулся в её душе. Она ненавидела это чувство и поэтому каждый раз старалась его избежать. И права, у неё это прекрасно получалось.       «Анна, успокойся твою мать!» — кричала про себя девушка. Мало того, что иголка была воистину тупая и продевать её через плотную кожу слабо получалось, всё омрачало кровотечение — игла вечно выскальзывала. Всё тело пробивала мелкая дрожь от безысходности и бессилия. Анна забыла, когда в последний раз, человек умирал на её операционном столе. Всегда всё проходило идеально, но сейчас всё было иначе. Он мог умереть. Умереть из-за её глупости, рассеянности и непрофессионализма. Хотелось доказывать самой себе, снова и снова, что она может спасти кого угодно. Но эти цели и мечты разбивались о суровую реальность. Она не всесильна и не Бог. Отчаяние захлестнуло Анну с головой, окончательно лишая её способности дальше зашивать рану. Собственные руки тонули в крови мужчины по самые локти, стекая ниже, затапливая всё вокруг.       — Не умирай! — в приступе ярости и безысходности крикнула Анна. Она от всего сердца желала ему жить. До дрожи в руках хотела помочь.       «Что это?» — Анна непонимающе глядела вниз, на свою грудь, ощущая жжение. Никогда прежде она не чувствовала нечто подобного. Будто сердце поджаривали на раскалённых углях, но это не опаляло — лишь приятно согревало. Она будто почувствовала тепло, которое всегда исходило от отца. Она вновь ощутила себя дома.       Анна блаженно закрыла глаза, отдаваясь во власть воспоминаний. Плевать, что не то время; плевать, что человек умирает на её руках. Она просто не могла сопротивляться этому теплу, что разливалось по венам.       — Не умирай… — губами прошептала Анна. И в этот миг каюту озарила яркая вспышка света, которая наверняка была видна далеко за пределами корабля.       Дайки ослепило — он даже рефлекторно прикрыл глаза рукавом. Он не мог поверить своим глазам — только что Аомине наблюдал, как из области груди странное золотое свечение спускалось по венам Анны. В голове эхом пронеслись мысли, посетившие его при первом взгляде в её глаза. Но поверить в то, что девчонка действительно является ведьмой, было сложно. Ровно до этого момента. Найти происходящему другое объяснение было просто невозможно.       — Дьявол раздери… — пролепетал растерянно он, когда свечение, наконец, пропало — так же резко, как и появилось, — и он взглянул на Кагами. Тот всё ещё был без сознания, но от зияющей раны в животе ничего не осталось. Напоминанием о недавнем ранении служили лишь пропитанные кровью простыни и кровь на коже Тайги.       Он резко отскочил от Анны, как от прокаженной, едва не сбив задницей статуэтку на столе.       — Что это было?! — рявкнул Дайки. Ужас резко превратился в гнев — мало того, что баба, так ещё и ведьма на его корабле! — Как ты это сделала?! Отвечай! — он в порыве ярости достал саблю и ткнул ею в сторону нечистой.       Анна чувствовала полное опустошение. Она смотрела на свои руки, сквозь полуприкрытые веки. Тело обрело невесомость, и она почувствовала, будто взлетает. Послевкусие родного тепла заставляло расплываться в блаженной улыбке.       «Папа…» пронеслась мысль в голове девушки, заставляя и радоваться, и грустить одновременно.       Она отдалённо слышала, что кричит Дайки, но не могла разобрать что.       «Нужно проверить, как пациент». Анна медленно приоткрыла глаза, смотря на живот мужчины. «Раны нет…»       — Раны нет! — уже в голос и восторженно кричала Анна, вскакивая со своего места. Она принялась ощупывать живот Кагами, поражаясь тому, что случилось. Вроде это была она, какой-то свет, отец… Осознание чего-то нереального обрушилось на неё словно лавина. Она рассматривала свои руки по локоть в крови и совершенно не понимала, что произошло.       Аомине опустил саблю. Девчонка явно не понимала происходящего — так талантливо сыграть удивление она не смогла бы. Она переводила удивлённый взгляд с Кагами на Дайки и обратно.       — Дьявол, — гневно прошипел он, пряча оружие за пояс и подходя ближе к некогда раненому товарищу. Тот, наконец, перестал быть таким мертвенно-бледным, а на щеках даже возник румянец.       — Капитан… что… что произошло? — заикаясь, пробормотала Анна, глядя на подошедшего Дайки. Тот внимательно посмотрел ей в глаза. Анна была определённо растеряна. И это было даже хуже, чем если бы она знала, на что способна. Теперь они оба не знали, чего от нее ждать.       — Я думал, ты мне расскажешь, — проворчал он, хмуро глядя на Кагами. — Но, похоже, ты и сама не понимаешь. Это было… — он замялся, насилу выдавив из себя это слово, — …чудо. Чудо, Дьявол его раздери! — рявкнул он, начиная психовать.       — Чудо? — тупо переспросила Анна, уставившись на Кагами. Она никогда не полагалась на чудо. Считала это полнейшей глупостью. Всегда всё должно быть чётко по плану, доказуемо и то, что можно просчитать, вывести алгоритм. Её душа врача просто не хотела принимать такого понятия как «чудо». Так не бывает.       Анне стало невыносимо холодно, будто температура резко опустился ниже нуля. Она обхватила себя руками, трясясь от холода.       — Чё это с тобой? — отвлёкся от собственных переживаний Аомине, заметив, что Анна ёжится.       — Тут так холодно, — у неё зуб на зуб не попадал от дрожи. Никогда ещё она так не замерзала. Даже выбегая зимой на улицу в одной сорочке. Этот обжигающий холод буквально морозил её естество, отрывая по кусочку с каждой секундой от её души.       Аомине цыкнул и схватил с постели одеяло, которое, к счастью, не испачкалось в крови. Укутал им Анну, словно в кокон, и спросил:       — Так лучше?       — Спасибо, — она прошептала еле шевеля губами. Анна просто не могла оторвать взгляд от его глаз. Она видела в его взгляде всё: гнев, отрицание, ненависть, боль, отчаяние и частичку заботы. Он, чёрт возьми, заботился о ней. В глазах дрожали слёзы от тепла, что исходило от рук Дайки. Было так спокойно и умиротворенно, что хотелось прижаться к его груди и просто уснуть.       — Эй, — как-то даже нежно произнёс он, вытирая пальцем нечаянно сорвавшуюся слезу. Она столько пережила за этот день, что Дайки даже стало немного жаль эту глупую девчонку. Благородной даме такая жизнь явно была не привычна, и почему-то Аомине задумался об этом только сейчас, глядя на неё — замерзающую, плачущую, как маленькая девочка.       Он порывисто притянул её к себе, укутывая в объятиях. Анна дрожала, как осиновый лист. Где-то в районе сердца он ощутил необъяснимое тепло. Аомине безрадостно усмехнулся. Он-то думал, что оно давно окаменело.       Все страхи, боль и отчаяние вылились наружу. Но Анна не позволяла себе всхлипывать. Лишь слёзы тонкой дорожкой стекали по впалым щекам. Она ненавидела плакать, презирала это, считая проявлением слабости и безвольности. Но сейчас ей не хотелось быть сильной. Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя защищённой. Такое родное тепло она могла ощущать лишь с отцом, и и теперь в этот небольшой список уверенно вписался Аомине Дайки. Навсегда.       — Ты ранен, — прошептала Анна, глянув на плечо мужчины. Кровь пропитывала камзол, а в ткани явно была дыра от пулевого ранения.       — Ерунда, — буркнул Дайки, испытывая даже какое-то наслаждение от того, как сжимал её в руках. И ему хотелось продлить этот момент.       — Нужно достать пулю, — нахмурив брови, Анна нехотя отстранилась от Дайки, рукой нащупывая ром.       Она скинула одеяло на пол. Оно более было не нужно.       — Сядь, пожалуйста, на кровать, — скомандовала Анна. Она сама не понимала, почему разозлилась на него. Возможно из-за беспечности.       Аомине не стал возмущаться. Осадок в виде ощущения тепла в теле странно действовал на него. Ну и к тому же плечо начало больше ныть, и пульсирующая боль переходила на шею и голову.       Анна аккуратно провела рукой по его ключице. Она была уверена, что если налить в нее воду, она не прольётся. Анна всего лишь хотела приспустить камзол, но просто не смогла устоять перед прикосновением к его горячей коже. Вечером, когда они предавались страсти, у неё не было ни сил не возможности пристально рассмотреть его. И пока она медленно снимала с него камзол и рубашку, не могла оторвать взгляда с этого сурового лица.       Она аккуратно обработала рану и, взяв в руки пинцет, села на его колени.       — Не дёргайся, — она тот час вонзила щипцы в открытую рану, вытаскивая, благо недалеко вошедшую, пулю. — Осталось лишь зашить.       — Тц, — поморщился Аомине от резкой, сильной боли, но после испытал облегчение, когда пуля покинула его тело. Он вдруг засмотрелся на сосредоточенное лицо Анны. Она сидела на его коленях, слишком близко, и он боролся с желанием коснуться её. В прошлый раз она смогла довести его до крайней степени возбуждения одним лишь стоном. Но сейчас он испытывал совершенно иные чувства — те, что, думал, уже никогда не испытает ни к одной женщине. Когда бы ещё он видел в обычном прикосновении что-то интимное, если бы только не испытал симпатию к этой девчонке?       «Она просто ведьма, — убеждал он сам себя, но голос разума с каждым новым прикосновением к его коже звучал всё слабее и неувереннее. — Что в ней такого? Ни сисек, ни задницы, ни покладистого характера. Ещё и на редкость глупая…»       Аомине нахмурился. Эти аргументы звучали бы убедительно, если бы не горящая в тех местах, где она касалась его, кожа. Если бы не вдруг участившееся сердцебиение. Если бы не до трясучки сильное желание убрать этот чёртов рыжий локон, упавший ей на щёку.       Рука словно двигалась отдельно от туловища, пока разум орал немедленно прекратить это. Пальцами он коснулся прохладной кожи её щеки, почти ласково убирая волосы за ухо. И он почувствовал, как буквально горят огнём кончики его пальцев.       Анна так и застыла с бинтом в руке, а в голове только и билась одна мысль: «Ещё… Прикоснись ещё…»       Она чувствовала, как Дайки вздрагивал от каждого её прикосновения, как он с силой сжимал простынь, как потяжелело его дыхание. Просто сидел и как изваяние глядел на неё. Он, видимо, всё это время гипнотизировал её волосы. Вроде бы обычный жест, ничего из ряда вон выходящего, но тело отзывалось на него, как на безумную ласку.       «Прекрати, — настойчиво звучал в голове голос разума, но уже словно из-под толщи воды. — Она — глупая девка, обманом пробравшаяся на твой корабль. Ты не должен…»       И тут же оборвался, когда Дайки резко сократил дистанцию между ними и впился в её губы жадным, грубым поцелуем. Она не сразу поняла, что произошло, но когда ответила на поцелуй — все границы, которые он тщательно выстраивал в своей голове, тут же с грохотом рухнули, и Дайки покрепче обхватил её талию рукой, углубляя поцелуй.       Анна задыхалась от переполняющих чувств и того, что Дайки не давай ей сделать и вдоха. Сейчас ничего не было важным: кто они, долг, семья, обязанности, обещания. Сейчас был важен этот миг. Миг, когда они отдавались друг другу в всепоглощающем поцелуе.       Она запустила пальцы в его короткие волосы, нетерпеливо перебирая их пальцами, пытаясь притянуть его голову ближе.       «Остановись, мать твою!»       Дайки так же резко, как и до этого поцеловал, оторвался от её губ, помутневшим от страсти взглядом смотря на Анну. Моргнул пару раз, словно пытался отогнать наваждение, а после нахмурился.       — Надо… команду подлатать. Там есть раненые, — решительно произнёс он и встал, практически скидывая её со своих колен. А затем вылетел из каюты, как пробка из бутылки рома.       Анна не совсем осознала, что произошло. Минутой ранее они с Дайки целовались так, будто последний раз в жизни, а потом он просто испарился. Она медленно провела пальцами по губам, чувствуя, как они припухли от долгих поцелуев. Значит, ей не привиделось, это было взаправду. Испытывала ли она угрызения совести за то, что была благородной леди, ещё и замужней, и сгорала от страсти в руках другого? Нет. Ни капли не ощущала себя неверной. Её муж очень часто изменял ей, а их брак был простой формальностью для скрепления двух династий. Ничего более.       Взгляд зацепился за мирно спящего Кагами. «Какого чёрта, Анна?» — та мысль ворвалось в затуманенное страстью сознание, уничтожая всё на корню. Анна смотрела на всё ещё дрожащие руки и сотни моментов из жизни пролетали перед глазами. «Отец… Так это было не твои врачебные способности?..» она грустно усмехнулась, припоминая, как отец вытаскивал с того света безнадёжных пациентов. Как о его способностях ходили легенды и к нему съезжались со всего мира, лишь бы попытаться вылечиться от своего недуга. Анна всю жизнь считала его примером для подражания, равнялась на него, а всё оказывается настолько прозаично. «Магия?» от собственной догадки холод пробежался по спине, и Анна вновь почувствовала болезненный укол в груди.       «Анна, дочка. Ты особенная. Запомни это. Ты больше, чем наследница рода Бишоп», — отчётливо прозвучал родной голос отца в голове. Теперь эти слова приобрели совсем другой оттенок. Сейчас она не просто избалованная девушка, которой спускали с рук все её желания и прихоти, даже самые варварские по меркам аристократии. Сейчас она врач на пиратском корабле и в довесок с магическими способностями.       «Нужно помочь им…» — Анна шумно выдохнула, возвращая трезвость ума. Нужно было заняться тем, что у неё получалось лучше всего — лечить людей. А о своих внезапных способностях она подумает позже.       Анна вышла на палубу и едва не охнула от количества раненых. Мужчины сидели-лежали буквально везде. Кто-то отделался лёгким испугом в виде царапин, а кто-то лишился конечностей. «Боже, дай мне сил!» — с таким лозунгом Анна приступила к работе, помогая самому ближнему. Она перебегала от одного к другому, стараясь в кратчайшие сроки всем помочь. Пираты не упускали возможности пофлиртовать с единственной девушкой на корабле, пытаясь заполучить её внимание. Но Анна не задерживалась у больного больше, чем было необходимо. Слишком много работы, чтобы тратить время на пустую болтовню. Мельком Анна бросала взгляд на капитана, стараясь сдержать улыбку. Он сейчас казался таким серьёзным и сосредоточенным, но она то знала, как сломать эту его маску. Стоило лишь прикоснуться к коже, и он пылал от страсти.       — Капитан! — воскликнул приближающийся к Дайки Кисе Рета. — Что это был за свет? Вы тоже это видели? — начал сходу заваливать его вопросами взбудораженный клерк.       — Конечно, видел, я же не слепой! — слишком гневно выпалил Аомине, после чего, грубо толкнув Кисе в плечо, обогнул его и направился к штурвалу. Только там он мог немного прийти в себя и остыть. Происходящее с этой девкой просто выводило его из себя. Откуда только берутся все эти желания касаться, целовать, трахаться с ней? Ведь большую часть времени он считал её такой же, как все остальные белые.       Он выровнял курс, всё дальше отдаляясь от медленно идущего ко дну английского судна. Аомине выкрикивал приказы, и та часть команды, которая могла двигаться, выполняла их. Ветер был попутным, надувая многочисленные паруса, и уже к вечеру следующего дня при таком раскладе они достигли бы Барбадоса. Эта мысль немного успокаивала Дайки. Быстрее выполнит свою часть договора — быстрее освободит мать, подлатает корабль и свалит как можно дальше от этой рыжей ведьмы. Слишком плохо она влияла на его способность адекватно мыслить.       — Вот же грубиян, — недовольно прошипел Кисе, зажимая порез, в который Дайки аккурат приложился.       — Вы же Кисе Рета? — мягко проговорила Анна, подходя ближе к мужчине. Она попутно завязывала волосы, потому что из-за них становилось дико жарко и неудобно.       — Миледи. Для вас просто Рета, — он чинно улыбнулся, целуя тыльную сторону ладони. И плевать, что руки были в крови, медикаментах и роме. Он даже не поморщился.       — Тогда называйте меня Анна, — девушка даже растерялась от таких манер. В прошлой жизни это было в порядке вещей, но сейчас — сродни чуду. Рета сильно выделялся на фоне этих неотесанных мужланов. — Вы ранены? Я обработаю ваши раны.       — Стыдно признавать, но да. Могу я рассчитывать на вашу помощь? — Кисе приспустил один рукав камзола, показывая резаную рану.       — Конечно. Обработаю, наложу швы и лекарство, — Анна незамедлительно принялась выполнять план.       — Кагами в порядке? — обеспокоенно спросил Рета, иногда шипя от неприятных ощущений. Хотя прикосновения тёплых рук успокаивало. Было приятно почувствовать ласку женщины, пусть она просто обрабатывала рану.       — Да… — замялась Анна, — он сейчас отдыхает. — Заправив угол бинта в складку, Анна помогла Рете обратно надеть камзол. — Ну, я пошла дальше. Ещё много работы. Завтра гляну ваши швы! — на ходу прокричала Анна.       — Спасибо! — Рета лишь успел склонить голову в знак благодарности. Он смотрел вслед этой девушке, и ему так хотелось улыбаться. Она буквально излучала уют и тепло. Внезапно мысль пронеслась в голове, что он хотел украсть её для себя и никому не отдавать.       — Какого Дьявола ты там без дела шатаешься, Кисе?! Тебе нужно переписать учёт провизии! — рявкнул Дайки с капитанского мостика. Оттуда открывался прекрасный вид не только на море, но и на палубу. Где белобрысый дезертир вовсю кокетничал с Анной, пока она обрабатывала ему рану — он никак не мог отвести от этой картины недовольный взгляд, чувствуя раздражение. Вместо того, чтобы работать, этот дебил тут решил сопли по палубе размазывать.       — Иду, капитан! — чуть ли не подпрыгнув от неожиданности, засуетился Рета.

❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵

      — Я ног не чувствую, — Анна рухнула камнем прямо на пол в каюте. — И рук, — добавила она, устало глядя на окровавленные руки. Да и вся её одежда и она сама была запачкана. Так хотелось принять горячую ванну с вытяжкой из роз. Анна любила этот цветок и его нежный аромат. Она буквально была пронизана этим запахом. Но сейчас всё перебивал стойкий и едкий запах крови. Ей самой было противно от себя.       Анна обречённо вздохнула, чуть ли простонав от досады. Откуда бы на пиратском судне взяться ванне и лишней пресной воде, чтобы помыться? Единственным выходом было привязать к себе трос и прыгнуть за борт.       «Надо осмотреть его», — пронеслась мысль в голове Анны, и она нехотя поднялась на ноги, медленно подходя к кровати.       — Думаю это уже не нужно, — вслух выговорилась Анна, увидев, как Кагами решительно перевернулся во сне и что-то бормотал. А ведь совсем недавно от его желудка практически ничего не было. Он совершенно не похож был на больного. Видимо, он единственный. «А, ещё тот щуплый… Сакурай, кажется». Припоминала Анна помощника кока. Бедняжка сегодня один готовил еду на всех. Обычно большую работу выполнял Кагами, и получалось у него, стоит сказать, отменно. Но он был в глубоком сне, а голодных мужчин кормить нужно. Вот как раз этот паренёк не был ранен. Видимо отсиживался весь бой. Но это даже лучше. Такого забьют и не заметят.       Поняв, что жизни Кагами ничего не угрожает, Анна, совершенно забив на наказ капитана, решила прогуляться. Ей просто хотелось спокойствия и умиротворенности. Она сегодня слишком устала. Но выйдя на свежий воздух, стало прохладно, даже слишком. Тонкая рубашка, к тому же пропитанная кровью, совершенно не согревала. Да и из-за этого захотелось в туалет. Анна только осознала, что была там в последний раз рано утром. Она аккуратно прокралась к корме, стараясь двигаться в тени, чтобы Аомине её не засёк.       — Хорошо, — протянула Анна, чувствуя облегчение. Она только хотела сесть ровно, как головой ударилась обо что-то очень твёрдое и звонкое. Эхо от соударения ещё долго звучало в малюсеньком помещении и у неё в голове.       — Что за чёрт?! — выругалась Анна, ощупывая то, обо что удалилась. — Не может быть! — она вскочила на ноги, путаясь в штанах и панталонах, и чуть было не вылетела с голой задницей на всеобщее обозрение.       — Это ванная! — пищала от восторга Анна. Она на ощупь нашла небольшую лестницу и, слегка поднявшись, потрогала рукой воду. Холодная, видимо дождевая. Но хоть что-то. Она готова была в ледяной воде купаться, лишь бы смыть с себя кровь.       На ходу заправляя рубашку в штаны, Анна уверенным шагом направилась к капитану. Он продолжал стоять у штурвала. Словно врос в это место.       — Дай… Капитан Аомине, — исправилась Анна. — Могу я принять ванну? — она выжидающе смотрела на него, чуть не сложив руки в молитвенном жесте.       Дайки перевёл на неё безразличный взор, а затем оценивающе оглядел с ног до головы. В таком виде, грязную и заляпанную кровью, он бы её в свою кровать не пустил, а потому, помолчав минуту, сухо бросил:       — Можешь.       И вновь устремил взор на морскую гладь.       — А… Это… У меня нет сменных вещей. У вас… нет случайно чего-нибудь? — смущенно пробормотала Анна.       Аомине раздражённо цыкнул и с психу стукнул рукой по штурвалу, переводя на неё горящий недовольством взгляд:       — Бери, что хочешь, и проваливай уже!       — Чего кричать? Я всего лишь спросила! — взорвалась Анна. Она значит пыталась быть милой, называть его, так как он приказал, а этот мистер-плохое-настроение всё равно накричал. — Я вообще могу голой ходить! Плевать! — Анна демонстративно отвернулась и пошла к каюте. Она хоть и ляпнула подобное, но точно бы не решилась щеголять обнаженной на глазах у несколько десятка мужчин охочих до женского тела. Ей стало обидно и досадно от такого поведения капитана.       Дайки метал молнии в спину уходящей Анне. Когда-нибудь она определённо договорится и проведёт ночь в трюме. Может, это заставит её прикусить свой ядовитый язык?       — О, ты очнулся? — безрадостно констатировала факт Анна, когда зашла в каюту. Если бы Аомине не испортил ей настроение, она бы точно обрадовалась и стала расспрашивать мужчину, как он себя чувствует, что видел, что чувствовал. Но сейчас ей было немного не до этого.       — Вы, — мрачно поправил её Тайга, оглядываясь по сторонам. — Где я? — спросив это, он взглянул на пропитавшиеся кровью простыни. Воспоминания о том, что произошло до отключки, стали беспрерывным потоком всплывать в голове, и Кагами тут же устремил взор на собственный живот. И буквально потерял дар речи, не увидев там ничего, кроме кровавых разводов. — Какого Дьявола?! — воскликнул он, вскакивая на ноги. Он ничего не понимал. Кагами ведь не могло почудиться, будто его проткнули штыком?! И то, что он почти умер на руках у лучшего друга!       Анна закатила глаза.       — Может сразу на Ваше Высочество? — не скрывая раздражения в голосе, выпалила Анна.       — Чего? — хмуря раздвоенные брови, прорычал Тайга. — Проблемы?!       — Ни-че-го! — с расстановкой громко проговорила Анна и, полностью игнорируя неприятного собеседника, стала искать вещи. Она всё не могла отделаться от мысли, что за чертовщина произошла. Не только Кагами был в шоке, но и все свидетели чего-то необъяснимого. А больше всех сама Анна.       Но Кагами не собирался так просто заканчивать разговор. И когда девчонка в наглую начала копаться в сундуке Аомине он вспыхнул, как факел, и, схватив её за плечо, резко развернул к себе лицом, попутно приставляя дуло револьвера к щеке:       — Кто ты, мать твою, такая?! — рявкнул он ей в лицо, обдавая горячим дыханием.       — Тебе как объяснить? Для нормальных людей или для обезьян? — не уступала Анна. Она была уверена, что он не выстрелит, а если и сделает, то она вернёт ему ту самую дыру в животе.       — Ты смеешь мне дерзить?! — тыча ей в щёку револьвером, взвился Кагами, опасно сверкая кроваво-красными глазами. — Я сейчас тебе, как будущему трупу, объясню — я тебе не твои дружки и не великодушный Дайки, который будет терпеть твой поганый язык! Закрой рот и отвечай на вопрос — кто ты такая?!       — Ну давай! Стреляй! Избавь своего любимого капитана от головной боли, а заодно возможность спасти его мать и брата. Ну же! — истерически кричала Анна. Пусть она и орала, храбрилась и ругалась, но ей было страшно до трясучки. Мурашки покрыли всё её тело, а от стальной хватки плечо стало неметь. Но Анна не могла так просто сдать позиции. Она никогда не могла взять и принять поражение. Особенно в перепалках.       Внезапно раздался выстрел. Зажмурившись от неожиданности, Анна, открыв глаза, осознала — он прозвучал со стороны двери. Мрачный, как грозовая туча, Дайки стоял в проходе, и тонкая струйка дыма поднималась из дула его револьвера.       — Какого Дьявола вы здесь глотки надрываете?! — его голос раскатом грома прокатился едва ли не по всему кораблю, заставляя даже команду на палубе притихнуть.       — Твоя девка совсем ахринела, вот почему! — первым пришёл в себя взвинченный Тайга. — Нрав свой показывает, обезьяной обзывает, с каких пор это стало нормой на этом корабле?! — он сделал шаг в сторону Аомине, впрочем, не решаясь подойти слишком близко. — Научи её вести себя, или в следующий раз я продырявлю её тупую башку!       Дайки перевёл убийственный взгляд на Анну и сжал кулаки. А затем, обернувшись через плечо, рявкнул:       — Кисе!       Тот, как из воздуха, материализовался рядом с капитаном, опасливо поглядывая на всех участников словесной баталии.       — Капитан?       — В клетку её.       — Что? — словно не веря в услышанное, переспросила Анна. Она, значит, полночи бегала, спасала жизни, сотворила чудо, мать его, с Кагами. А её в клетку. Анна была возмущена до глубины души, и жуткая обида и ненависть засели глубоко внутри.       Кисе неуверенно приблизился к ней, всё ещё поглядывая на Дайки. Но на его хмуром лице не дрогнула ни одна мышца. Он был твёрд в своих намерениях и даже не собирался разбираться, кто прав, а кто виноват.       Анна переводила взгляд то на Рету, то на Дайки и не могла поверить. Её действительно собирались засунуть в клетку.       — За что? — тихо озвучила главный вопрос она. — Я чуть в обморок не упала, пока всем помогла! Хотела просто принять чёртову ванную, как этот мужлан стал орать на меня! И ты сам разрешил мне взять вещи! Твои слова ничего не стоят?! — взорвалась Анна, глядя на Дайки яростным взглядом. Она вывернулась из хватки Кагами и подошла почти вплотную к Аомине. — Ну так что? Твои слова тут ничего не значат?       — Мисс, не на…       Но Рета не успел её остановить. Звук пощёчины ворвался в тишину, внезапно образовавшуюся в каюте. Анна упала на пол от удара, держась за щёку. Дайки, сжав челюсть, подошёл к ней и, не обращая внимания на её попытки отползти, схватил за шею и поднял в воздух.       — Заткнись, глупая ты баба! — не своим голосом рычал он, встряхивая её. — Как ты смеешь открывать свой рот и дерзить капитану корабля?! Кто ты такая, чтобы распускать свой грязный язык в отношении меня и моей команды?!       Анна вцепилась в руку Аомине, пытаясь высвободиться. Она отчаянно пыталась дотянуться до него, пыталась ударить ногой, но ничего не возымело эффекта. В голове кричали синицы. Уничтожая все мысли, страхи и обиды. Оставляя лишь уродливое и такое отчаянное желание жить. И когда сознание почти покинуло её, когда слюна стала капать с уголка губ, Дайки швырнул Анну как побитую собаку в стену.       Она зашлась диким кашлем, пытаясь прийти в себя. От огромного количества кислорода закружилась голова, и Анна потеряла любую ориентацию в пространстве. Понадобилось время, чтобы прийти в себя. Тело дрожало, но не из-за пощёчины или удушья. Гнилая обида пожирала изнутри. Анна полагала, что раз спасла его команду, что он так трепетно к ней относился, то теперь ей можно расслабиться. Что теперь она неприкасаемая. Но все её думки развеялись с первым ударом. Её никогда в жизни не били. Это было унизительно и больно. Больше из-за того, что её сломали.       Анна сидела у стены, глядя исподлобья на Дайки, силясь прожечь в нём дыру.       — Исполнять! — приказал Дайки, глядя на Кисе. А затем, развернувшись на пятках, вышел из каюты, кивком призывая Кагами идти за ним. Засунув револьвер за пояс, квартирмейстер подчинился, и уже через пару минут они оказались на капитанском мостике вдвоём.       — Какого Дьявола, Дайки?! — всё бушевал Кагами, не в силах совладать с собой после «перепалки» с девчонкой. — Как она смогла затянуть мне рану?! Только не говори, что она…       — Ведьма, — закончил за него Аомине, и Тайге вдруг стало невыносимо холодно — в тоне капитана сквозила ледяная сталь. И это было даже опаснее, чем если бы он продолжал орать, швыряться предметами или палить из револьвера. Именно в такие моменты Дайки становился по-настоящему пугающим и был способен, не моргнув глазом, перерезать глотку кому угодно, и на его лице не дрогнул бы ни один мускул.       — Ведьма?.. — эхом повторил Тайга, пару раз удивленно моргнув. Слово даже звучало чужеродно на языке. — Ох, Дьявол нас раздери… — он схватился за голову и сделал пару кругов по мостику. Аомине с силой сжимал штурвал в руках, всё ещё чувствуя, как немного саднит ладонь от недавнего удара.       — Кагами, — тихо произнёс Дайки, — нахрена ты к ней полез?       Тайга даже воздухом поперхнулся. Ему казалось, что он доступно объяснил капитану, из-за чего чуть не прострелил голову его девчонке.       — В смысле — нахрена? — хмуро поинтересовался он. — Она обратилась ко мне на «ты», не захотела отвечать на вопрос о том, кто она и что со мной сделала. Чёрт, да хватит и первой причины! Ты ведь сам терпеть не можешь фамильярности!       — Я не об этом говорю, — вздохнув, ответил капитан. Всё время, пока Тайга распинался, он пытался правильно сформулировать вопрос. — Она тебе жизнь спасла, придурок. И не только тебе — всю команду подлатала. Какая тебе, к чёрту, разница, почему твоя дырка в животе исчезла? — он обернулся на друга через плечо. — Ты мог задать все эти вопросы мне. Вместо этого кинулся угрожать ей своей пушкой.       Тайга осёкся на полуслове. Слова Дайки словно сбили с него спесь. Действительно — она помогла им всем, и без её помощи, какой бы она ни была, Кагами уже давно танцевал бы Макарену с голожопыми крылатыми тварями на небесах. Ну, или варился бы в Адском котле. Он почувствовал укол совести, побитой собакой глядя в спину Дайки.       — Одумался? — хрипло спросил капитан, нарушив тягостное молчание.       Кагами упрямо поджал губы. Признавать вслух то, что он поступил, как последняя сволочь, не хотелось. Но Дайки, судя по всему, и не нуждался в этом. Он слышал в молчании друга — раскаяние. Аомине тяжко вздохнул, качая головой. С ним так всегда — сначала делает, а потом думает. И, что самое главное, — скорее вспорит себе живот, чем признается, что был не прав.       — А мы не перестарались? — пробурчал Кагами, становясь рядом с капитаном. — Можно было просто упечь в клетку…       — Теперь тебе её жаль? — усмехнулся Дайки, поражаясь переменам в настроении Тайги. — Поздно уже думать об этом. Пусть посидит денёк — может, манер наберётся.

❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵

      — Мисс… — Рета присел перед девушкой, убирая её растрёпанные волосы в сторону. — Сильно болит?       Анне безумно хотелось кого-нибудь ударить, наорать, разругаться в пух и прах, но единственный кто остался тут, был Рета. Добрый, отзывчивый и такой приятный Рета. Она просто не могла наорать на того, кто, возможно, был один на её стороне. По крайней мере она на это надеялась.       — Болит, — хрипло прошептала Анна, опуская взгляд. Прохладная рука Реты приятно охлаждала красный след от пощёчины. Но это было ничто по сравнению с шеей. Горло всё ещё першило, будто рука Дайки продолжала его сжимать.       — Покажу ваши временные апартаменты, — натянуто улыбнулся Кисе, помогая Анне встать. Он галантно поддерживал её за руки, будто вёл не в клетку в сыром трюме, а на бал.       Анна молчала, она всё ещё не могла смириться с тем, что об неё просто вытерли ноги. Она ощущала себя шлюхой. Ей попользовались и выкинули как ненужный хлам, даже не удостоив благодарности. Матросы, конечно, благодарили её, даже излишне сильно, но от Дайки она не услышала спасибо, ровно как и от чёртового Кагами. Ради него она сделала невесть что, стараясь максимально не думать об этом, стараясь выкинуть тревожные мысли из головы, этот урод опять всколыхнул всё.       — Простите за неудобства, — тяжело вздыхая, Рета открыл перед Анной одну из камер. В воздухе жутко воняло плесенью, старой древесиной и навозом. Анна только поняла, что её тошнит. Дико. Эти запахи стали буквально триггером от всех событий там, наверху. Но она смогла сдержаться, до слёз прижимая руки ко рту. Не хватало, чтобы ко всем этим запахам прибавился и амбре от рвоты.       — Вы быстро привыкнете, — грустно улыбнулся Рета. — Я тут год просидел, — это время он вспоминал с дрожью в руках.       — Год? — вытирая слёзы, спросила Анна. Она бы тут и недели не протянула. Анна действительно была в ужасе от того, что придётся провести тут какое-то время. А какое — никто ей не сказал.       — Да. Потом пришлось отмывать тут всё. Извините за подробности, — Кисе прошёл в ненавистную низкую клетку, притягивая за собой Анну. — Я пока оставлю вас одну, но как будет отбой, сразу приду. Обещайте не кричать. Хорошо? — Кисе снял камзол, набрасывая на плечи Анны. — Вы главное не всматривайтесь в темноту.       — Зачем ты это сказал?! — истерично пропищала Анна, кутаясь в тёплую вещь мужчины. «Не смотри! Не смотри!» уговаривала себя он. Но из-за любопытства она ведь будет смотреть, будет трястись от страха но всё равно не прекратит.       — Просто хотел предупредить, — улыбнулся Кисе, закрывая клетку снаружи. — Это необходимо, Миледи. А то капитан разозлится, и нам будет хуже. Я постараюсь быстро вернуться, — Рета вежливо склонил голову и поспешил удалиться. Нужно было отчитаться капитану о том, что его жестокий, но всё же приказ исполнен.

❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵

      — Капитан, я всё сделал, — сухо выпалил Рета, подходя к Дайки. Тот лишь кивнул в ответ, подразумевая, что Кисе может быть свободен.       — Ей… Можно принести воды? — Кисе старался говорить медленно, будто прощупывая почву.       — Можно, — фыркнув, процедил Аомине. Он вдруг уставился на Рету, словно видя его впервые. — Где твои шмотки? — подозрительно сощурив синие глаза, спросил он.       — В трюме холодно и сыро. Я отдал камзол Анне, — всё так же медленно и с опаской говорил Рета. Ему крайне не нравился взгляд капитана.       Губы Дайки скривились — эта чрезмерная забота начинала его напрягать. Он прекрасно видел, с какой неохотой Рёта исполнял его приказ отвести девчонку в трюм. Как он пытался остановить её, когда Анна посмела дерзить на небезопасном расстоянии от Аомине. И видел, в каком подавленном состоянии он был сейчас.       — Свободен.       От тона капитана мурашки пробежались по спине, но Рета не подал виду. Он словно ветер помчался на кухню, чтобы набрать ей воды.

❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵

      — Миледи, прошу простить за долгое отсутствие, — Рета присел возле кривых от времени железных прутьев. — Я принёс вам воды и немного еды, — он умолчал, что о еде не было речи, но он видел, что Анна даже не успела поесть. Она всё время обрабатывала раны матросам, и ей было не до еды. Кисе протянул пинту и небольшой свёрток через прутья.       — Так и быть, прощаю вас, — безрадостно усмехнулась Анна, разворачивая еду. Она сильно проголодалась, но разве кого-то это волновало до этих пор? Правильно — никого. Даже помыться спокойно не дали. — Пахнет изумительно! — восхитилась она, вдохнув полной грудью невероятный аромат. — Что это?       — Тушёная баранина. Фирменное блюдо нашего младшего, — тепло улыбнулся Рета. Она так радовалась еде, даже не смотря на обстановку и смрад. Он сам-то поначалу даже смотреть на еду не мог.       Анна принялась с аппетитом есть, иногда прикрывая глаза от удовольствия. Говоря о младшем, Кисе, наверное, подразумевал того самого помощника кока. Нужно сказать, что парнишка готовил просто превосходно. На секунду Анна даже задумалась о том, что в её доме повара готовят не так вкусно. «Может, предложить ему смену место работы? На пиратском судне ему всё равно делать нечего», — размышляла она. Баранину даже не пришлось долго жевать — она была приготовлена настолько хорошо, что почти таяла во рту.       — И что же, капитан Аомине решил покормить меня? — в голову внезапно стрельнула обида, никуда не пропавшая с момента инцидента в каюте. — Как великодушно с его стороны, — в голосе сквозил неприкрытый сарказм, который Анна даже не пыталась сдерживать. Почему-то рядом с Ретой у неё магическим образом развязывался язык.       — Ну… — Кисе задумался, стоит ли говорить правду. Но отношение к капитану точно хуже не стало бы — ниже просто некуда, а вот он сам мог возвыситься в её глазах. Тем более это была частичная правда. — Он не велел приносить еду, — вздохнул он, поудобнее устраиваясь на сене рядом с клеткой. Сидеть ему тут долго.       — Вот теперь узнаю его, — пробубнила она. — Потому и спросила. Не похоже, что он щедр на заботу, — она поздно осеклась — Кисе всё ещё являлся частью команды, и обсуждать, а тем более хаять за спиной его капитана было неправильно. Но, глядя на понурое выражение лица, ссутулившиеся плечи не создавалось впечатление, будто он в восторге от Аомине Дайки. А ещё тот факт, что он пошёл против приказа, принеся сюда еду, о многом ей говорил.       — Он заботлив, просто по-своему, — усмехнулся Рета, вспоминая тумаки и крики капитана. Как-то они с голодухи решили наесться местными ягодами, что нашли в лесу, но капитан их избил, не потому что не поделились с ним, а потому что они все могли сдохнуть. — Я бы сказал, что у него агрессивная забота.       — Это та, где он раздаёт пощёчины людям, которые спасают его команду и его самого? — приподняв одну бровь, уточнила Анна. — Если так — это не забота, мистер. Это насилие.       — Честно, на моей памяти не было, чтобы он бил женщин. Сегодня перегнул с наказанием, но и поймите, пожалуйста, его тоже. Авторитет для капитана — это всё. А вы сильно пошатнули его. Если бы он спустил это с тормозов, то его перестали бы уважать, — выложил всё как есть Кисе. Он не был на стороне не Анны, не капитана. Каждый был по-своему прав, но ему просто было жалко девушку и предельно понятны её обиды.       — В моём «мире», — она изобразила пальцами кавычки, — мужчина, поднимающий руку на женщину — это позор. Всё можно решать словами! К тому же, я лишь напомнила ему его же слова! — вскипала Анна с каждой фразой. — Что в этом такого? Разве капитан не должен за них отвечать?       — Вы сильно недопоняли друг друга, — Кисе попытался заглянуть в глаза девушке, но она смотрела так дико и яростно в пол, что готова была прожечь там дыру. — И ещё вы оба очень вспыльчивые. Леди в «вашем» мире, — Кисе повторил жест Анны с кавычками, — так себя не ведут. Вы, мисс Винчестер, очень своенравны и упрямы.       — И горжусь этим! — резко выпалила она. — Я никогда не хотела быть покладистой барышней, вышивающей крестиком! Даже профессию выбрала такую, где к девушкам относятся с пренебрежением! — один за другим озвучивала аргументы в защиту самой себя Анна.       Кисе задел её за живое словами о примерном поведении. То же самое почти всю её жизнь талдычила её мать, родственники и даже муж, который порой приходил в ужас от характера своей супруги. Никто не понимал, откуда берутся эти «варварские» замашки.       Она и сама не понимала, но, глядя на своих ровесниц, половина из которых была в браке и по уши в заботах о муже и детях, Анна хваталась за голову. И когда она заявила своему благоверному о том, что на вопросе о детях они поставили жирную точку, вся семья была в неописуемом ужасе.       — Я и не говорю, что это плохо, — улыбнулся Рета, — это просто очень необычно и странно. Я никогда не встречал таких благородных леди, как вы. Как жаль, что мы не встретились в другой обстановке, — Кисе потупил взгляд, рассматривая узор из сена. Он пытался отвлечься, чтобы найти там какой-нибудь образ, но фантазия тут же рисовала огненно рыжие волосы. Рета закрыл глаза, прогоняя это наваждение. И вправду, если бы они встретились там, на суше, то возможно и он не убежал бы. За какой-то миг она смогла зажечь в нём пламя, которое так тепло согревало изнутри. Кисе и не помнил, когда в последний раз ощущал себя настолько «живым». Наверное, никогда.       Анна в ответ лишь промолчала. Рета был очень деликатным и дипломатичным, и вмиг вся её агрессия сошла на нет. Его слова были лекарством для её израненной гонениями родни и отвратительным отношением капитана Аомине души. Она нахмурилась и тряхнула головой, словно это помогло бы ей прогнать навязчивые мысли о Дайки. Но они крепко засели внутри, выжигая все остальные заботы без особых усилий.       Так некстати всплыли воспоминания о его руках, губах и таких невероятно красивых глазах. Сложно было поверить, что те же руки, что дарили ей такое неземное удовольствие, совсем недавно причинили как физическую, так и моральную боль. Дайки был похож на лекарство, что в повышенной дозе могло стать погибелью. Она грустно ухмыльнулась. Даже сравнения лезли из профессии. Но иначе описать это было просто невозможно.       — Анна, а откуда вы родом? — решил перевести тему Рета и просто поболтать и отвлечь её.       — Из Лондона, — рассеяно пожала плечами Анна, отвечая скорее на автомате. — А вы?       — Бирмингема, — Кисе медленно открыл глаза, всматриваясь в слабое очертание лица Анны. Отчётливо видны были лишь её глаза. Такие жгучие и прекрасные. Как свежая зелёная трава рано утром. Он не помнил, когда в последний раз видел поляны с травой и цветами. Только море, иногда порт и не более. Но сейчас, глядя в её глаза, будто гулял босиком по траве. — Я бывал в Лондоне. Очень грязный и мрачный город. Вам там явно не место.       — Соглашусь, — слабо улыбнулась она — но, тем не менее, совершенно искренне. Завуалированный комплимент приятно согрел сердце. — Но в нём есть своё очарование моментами.       — Совершенно согласен. Особенно когда на него опускается ночь, — Рета грустно улыбнулся, вспоминая свою прежнюю жизнь.       — Вы с такой теплотой вспоминаете Англию, — начала развивать логическую цепочку Анна, — почему же вы тогда здесь, на пиратском судне?       Кисе явно напрягся, и Анна слишком поздно это заметила. Захотелось дать себе оплеуху — сколько раз ещё она будет говорить прежде, чем подумает?       — Я устал, — тяжело вздохнул Кисе. — Не переживайте, всё нормально. Я абсолютно не прочь поговорить, — он попытался успокоить Анну, заметив её метания и неловкость. — Устал жить по расписанию и плану родителей. Ты должен учиться, должен стать военным, должен получить звания, должен жениться на незнакомой женщине, что втрое была меня старше. Это было последней каплей. Ну и я всегда любил море. Оно влекло меня. А почему капитан… — Рета улыбнулся, вспоминая их первую встречу. Он был тогда совсем зелёным. Переоделся в пирата и пошёл в таверну, по слухам, там сидел сам Аомине Дайки. Ну и в тот день Кисе впервые раз в жизни получил по первое число. Дайки пригласил его в команду, не каждый день можно встретить паренька, который заставит его напрягаться, но Рета просто не смог разрушить планы родителей. Не хватило смелости. — Я его уважаю. Очень. Пусть и не всегда до конца понимаю, но я готов умереть за него.       — Будь у меня такая судьба — я бы сбежала хоть в адское пекло, — рассудила Анна. — Впрочем, меня тоже прогнули под общество. Выдали замуж за человека, к которому у меня не было чувств. Выгодная партия, — с отвращением произнесла она это дурацкое выражение. Эта фраза вызывала зуд по всему телу.       — Полностью вас понимаю. Вступать в священный брак нужно лишь по согласию жениха и невесты. А не потому что родителям так захотелось, — Рета глядел на Анну и не хотел принимать, что она замужем. Ему так не понравилась эта новость, что даже улыбка пропала с его лица. — Я полагаю, вы несчастны в браке?       — Настолько, что убедила себя отправиться в путешествие с пиратами лишь для того, чтобы оправдать «Чудо ягодами» своё желание свободы, — усмехнулась Анна, чувствуя, как от этих слов в горле стоит ком. — Сотворила невесть что, помогала… лечила… И что же я получила? Лишь свинское отношение, побои… — она чувствовала, как этот ком всё разрастался, перекрывая дыхание, а в глазах жгло от подступающих слез. — Я не этого хотела… — почти прошептала она, уткнувшись лицом в собственные колени и пытаясь сдержать всхлипы, вырывающиеся из горла. Обида и жалость к себе стекали горячими слезами по щекам.       Кисе просто не мог выдержать этой истерики. Он буквально кожей ощущал её боль. Плевать, что капитан разозлится, плевать, что он опять может оказаться в этой тесной клетке — он не мог бросить Анну. Только не сейчас.       Рета решительно открыл замок, и с мерзким скрипом ветхая дверь открылась.       — Если хочешь выплакаться, плачь. Но знай, что я тут, Анна, — Кисе опустился на колени перед Анной, нежно обнимая её. — Нельзя держать эмоции в себе, — он медленно гладил девушку по спине, прижимая её ближе.       Анна отчаянно прижалась к теплой груди мужчины, и барьер, не позволяющий ей разрыдаться в голос, пал, являя свету её настоящие эмоции. Она слабо била кулаками по широкой груди Реты, а рыдания вырывались из неё мощными потоками, и остановить их было нечему и некому. Анна чувствовала, как отпускает всё то, что так долго и так мучительно съедало её изнутри. Эмоции смешались в единый убийственный коктейль, который так долго отравлял всё внутри неё. Она чувствовала, как её трясёт то ли от гнева, то ли от боли. Анна уже не плакала — она просто выла, словно волчица, потерявшая смысл жить, но ощущала — с каждой минутой её душа освобождается.       Рета шептал слова утешения прямо на ухо, не прекращая обнимать хрупкое тело. Он так боялся сделать ей больно, что не мог позволить себе обнять крепче. Он мог лишь пододвинуться к стене и усадить Анну на колени, прижимая её к себе, стараясь согреть ледяные руки. «Сколь кого же ты натерпелась, милая», — про себя проговорил Кисе. Он не мог произнести это вслух. Это могло вновь разжечь пламя её истерики. А ведь она только начала успокаиваться, лишь иногда всхлипывала.       Рета немного отстранился, глядя на лицо Анны. Она спала. Так умиротворённо, как маленький ребёнок. На длинных пушистых ресницах всё ещё дрожали слёзы. Кисе не смог сопротивляться и медленно вытер слёзы с её глаз. Он нарочно подольше задержал руку на её лице, поражаясь, насколько мягкая и нежная кожа.       Усталость от утомительного боя взяла своё. Кисе приобнял Анну и, убедившись, что она не упадёт, откинул голову назад, закрывая глаза.

❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵

      «До чего же ты докатился, Аомине?»       Этот вопрос ни на секунду не покидал голову капитана Чёрного Дракона. Как чёртов сопляк он сидел под дверями, ведущими в трюм, и огромными глотками пил уже вторую бутылку рома. Он слушал её рыдания — глупо было предполагать, что на корабле настолько плохая слышимость, и сходил с ума от безвыходности ситуации. Сходил с ума от осознания, что там, рядом с ней, сейчас не он, а чёртов Кисе. Обнимает её, наверняка гладит по этим уродским рыжим волосам, смотрит на её заплаканное лицо и стирает с него слёзы.       Спиртное вновь обожгло глотку, и Дайки поморщился — обжигающая боль в душе была куда сильнее этой дряни. Он уже забыл, каково это — чувствовать всё настолько остро. Он и правда думал, что его сердце давно окаменело. Но вот стоило ему на голову свалиться этой глупой девчонке, как весь его образ холодного и жёсткого капитана Чёрного Дракона, грозы семи морей, затрещал по швам.       Аомине не знал, было ли дело в том, что она обладает магическими способностями или в том, что он просто окончательно свихнулся, раз позволил себе почувствовать что-то к ней. Наверное, и то, и другое. Но это и не было так уж важно — отрицать то, что она ему не безразлична, было глупо. Даже команда начала время от времени шушукаться за его спиной, и Дайки прекрасно знал о чём.       Ещё один глоток — и Аомине раздражённо откинул от себя опустевшую бутылку. Всё равно не помогало. Каждый новый приступ рыданий, прекрасно слышимый им, заставлял что-то противное, чёрное и мерзкое шевелиться внутри, расползаясь по всему телу. Он всё смотрел на руку — удивительно, но её до сих пор немного жгло. Словно в назидание от каких-то там высших сил за то, что сделал с ней. И теперь чёртово звание капитана не позволяла ему ворваться туда, отбросить от неё Кисе Рету и попробовать исправить то, что натворил. За то время, пока он куковал здесь вместе со спиртным, он почти смирился с тем, что отныне она больше не посмотрит на него этим восхищённым взглядом.       Теперь она будет его ненавидеть.