Нулевая бесконечность

      Месяц утомительных странствий, месяц на зализывания ран телесных и душевных. Анна более-менее отошла от потрясений. По крайнее мере она вновь улыбалась, могла спокойно разговаривать с Ретой и вспоминать прошлую жизнь. Иногда помогала ему с ведением судового журнала. Команда приняла её. После наказания Анна стала более сговорчивой и спокойной.       Но она так и не поговорила с капитаном, он даже не пытался. Она не хотела настаивать и проводила всё время с Кисе. Рядом с этим парнем всё исчезало за пределами тёмного трюма. С ним было весело, спокойно и умиротворённо. Никто и не смел нарушить приказ капитана и не лез к Анне в отсутствие Реты. Но если бы и посмел, то у Кисе есть право устранять любого.       Анна действительно сбавила свои обороты. Переварила всё то, что сказал ей Аомине, и в большинстве случаев была согласна с ним. Она не должна была так себя вести. Анна списывала всё на старые привычки из своей теперь уже прошлой жизни. Но сейчас ей пришлось принять тот простой факт, что она далеко не дома и теперь действительно никто. Жила тут на птичьих правах. Сам Аомине спускался в трюм исключительно ради рома. Он ни разу даже не поздоровался. Словно Анна была скотиной, пригодной лишь в пищу. Она молчала, не провоцировала его, и прекрасно — без неё Дайки дышать проще.       В очередной из дней Анна с Ретой по обычаю вспоминали былые деньки, весело дополняя рассказы друг друга, как в их обитель зашёл Оливер.       — Приведи девчонку в порядок. И переодень в пацана. Приказ капитана, — Оливер оставил чистые вещи на бочонке и поспешил выйти.       — Не желаю и лишней минуты проводить здесь, — улыбнулась Анна и поднялась на ноги.       Кисе звонко рассмеялся и подал руку, чтобы ей было легче выбраться из клетки.       — Не смею вас задерживать. Надеюсь вы сюда больше не вернётесь.       Анна быстро вылетела из своей «камеры» и взяла предложенную одежду и поднялась на палубу. Она слышала, что Кисе последовал за ней, а потому ничуть не волновалась. С ним она была словно за каменной стеной.       Оказавшись на месте, Анна остервенело сняла с себя грязную, провонявшую один Господь знает чем одежду, и буквально нырнула в ванну, издавая полный наслаждения вздох. Наконец-то она могла немного расслабиться. Анна чувствовала лёгкое волнение и предвкушение перед прибытием на остров. Она не знала, чего ей ожидать, но именно это её так будоражило. В очередной раз Анна поймала себя на мысли, что жизнь на корабле с этим извечным бурлящим в крови адреналином вовсе не казалась ей чуждой. Словно нашла в этом саму себя. Она решила забыть своё унижение как страшный сон. Вынеся оттуда ценный урок. Нужно было жить дальше. Нужно было спасти отца. Этим Анна себя успокаивала.       — Миледи, вы позволите войти? Я поставлю ваши бутыли на край и выйду. Обещаю не смотреть, — Рета запоздало вспомнил о маслах Анны. Или специально их не отдал? Он сам не мог ответить на этот вопрос.       Анна немного замялась с ответом. С одной стороны, в этом не было ничего такого — масла, и правда, были нужны, но с другой — в этом было что-то волнительное и смущающее. Но в итоге своих метаний она выдала:       — Конечно.       Рета медленно приоткрыл скрипучую дверь, опасливо оглядевшись по сторонам, и быстро юркнул в тёмную комнату. Даже если бы он хотел что-то рассмотреть, то вряд ли бы получилось. Были видны лишь очертания Анны, но не менее будоражащие.       Кисе с силой сжал маленькие пузыри с ароматным маслом, тем, что не раз откидывало его в бессознательное состояние, когда он просто сходил с ума и творил невесть что. Рета медлил, стараясь совладать с отчаянно пульсирующей мыслей, что до дрожи в руках хочет прикоснуться к этой чёртовой шее. Он несмело поставил бутыли на край ванной, но из-за уклона они скатились в воду.       — Прости, ты позволишь? — и не дожидаясь ответа погрузил руку по локоть в воду, пытаясь нащупать чёртовы пузырьки.       — Чт… — смущенно бубнила Анна, подтянув к себе ноги, но с каждым неловким прикосновением кожа горела, отдаваясь эхом по всему телу. Так дико захотелось почувствовать его сильные руки на себе, его всего.       — Рета, что ты делаешь? — попыталась остановить парня Анна, но голос её был томный, с толикой нежности — говорил о том, что скорее это было отчаянной просьбой. За то время, пока она сидела в этой мерзкой клетке вместе с Ретой, она осознала — пора забыть об этом странном влечении к капитану. Она искренне хотела отвязаться от него, избавиться от этой пагубной страсти, и в голове так настойчиво билась мысль — в этом ей может помочь Рета. Добрый, нежный и такой тёплый Рета, который, казалось, полностью соответствовал её представлениям об идеальном мужчине.       Кисе дёрнулся от манящего голоса и едва удержался на ногах. Он просто не мог и не хотел сопротивляться. Словно ведомый неведомой силой, он склонился над Анной, глядя на волнующие очертания её хрупкого тела под водой, и вмиг дыхание перехватило.       — Вам что-нибудь нужно, миледи? — низко, почти прорычал Кисе, но всё ещё находил в себе силы держать себя в руках. Он не мог разрушить то доверие, что образовалось между ними.       Анна с минуту смотрела в горящие даже в темноте медовые глаза. Сейчас в них не было привычного ей тепла и заботы — лишь дикое, необузданное желание. Она прикусила губу и подняла руку, проводя тонкими пальчиками по его щеке, подбородку, шее.       — Ты мне нужен, Рета, — уверенно произнесла она, поражаясь тому, насколько убедительно звучал её голос.       — Ты и так знаешь, что я полностью твой, — шептал Кисе. Это было последней каплей в его чаше самообладания. Слишком она сводила с ума, слишком манила, слишком терзала искалеченную душу. Но Кисе был не против. Он готов был с ней тонуть, пусть и всего на пару минут. Было не важно ничего. И весь мир будто исчез за пределами этой крохотной комнаты.       Кисе подался вперёд, настойчиво сминая губы Анны. Такой долгожданный и страстный поцелуй перерастал в нечто большее, испепеляя всё естество. Он жадно водил по её телу руками. Хотел было жестко сжимать её, оставлять багровые синяки, но просто не мог. Анна слишком многое для него значила. За какой-то месяц он был готов на всё, что угодно, ради неё. Ещё никогда в жизни он не испытывал нечто подобного. Рета не знал, что именно движет им, но это не важно. Всё, что он сейчас хотел — это упиваться ею. Вещи полетели на пол так стремительно, что Кисе даже не осознал, когда остался обнажённым.       Анна льнула к его тёплому телу, водила ладонями по рукам Реты, по его широким плечам, мощной спине. Она хотела быть ближе к нему сейчас — этого ей так не хватало всё это время. Он так нежно ласкал её, целовал, не смея причинить ни капли боли, что Анна просто тонула в этом ощущении — она нужна ему. Нужна по-настоящему, как любимая женщина. Она только сейчас осознала, как давно на самом деле гналась за этим, но, увы, выбирала для этого совсем не подходящих мужчин. И сейчас не хотела думать ни о чём другом.       Кисе задыхался. Он не мог и на долю секунды прервать поцелуй. Дрожащими руками он нежно и аккуратно водил по её таким мягким волосам, убирая их в сторону, так, чтобы она не чувствовала неудобства, чтобы не дёрнуть это великолепие в порыве страсти.       — Анна, что ты со мной делаешь? — прямо в губы шептал Рета.       — Прямо сейчас или вообще? — лукаво спросила она, заглянув ему в глаза, но не смея отдаляться от этих потрясающих губ, шепча прямо в них.       — Вообще… — вдохнув побольше воздуха, и Кисе вновь слился с ней поцелуем, жадно покусывая губы, слегка, лишь разжигая в девушке больше желания.       Рета нарочито медленно скользил ладонью по её телу, вниз. Он медленно провёл по внутренней части бедра, чувствуя, как Анна поддаётся вперёд, старалась почувствовать его руку на самой чувствительной части её тела.       Анна потерялась в этом чувстве предвкушения и совершенно не помнила, где блуждали руки Кисе, но она запомнила, как он резко потянул её за талию на край. Горячий язык скользнул по пульсирующему клитору. Анна задохнулась от накрывшей её волны удовольствия. Стон вырвался из её губ. Анна чуть двинула бёдрами навстречу, моля о большем.       Кисе держал её за бёдра, лаская языком, медленно проникал внутрь, стараясь поцеловать каждый миллиметр её такой чувствительной кожи, доставить как можно больше удовольствия. Они утопали в запахе друг друга, ещё не зная, что он останется с ними на всю жизнь.       — Рета… — стонала Анаа, и силой вцепилась в борта ванны, царапая холодный металл. — Пожалуйста…       Его не нужно было просить дважды. Рета аккуратно опустил Анну обратно в холодную воду, и лишь когда она почувствовала на себе манящее и такое горячее тело Реты, смогла вздохнуть.       — Ох, Анна… — шептал Кисе на ухо девушке. Он прижимался к ней всем телом, но входить не спешил. Рета хотел растянуть этот сладостный момент как можно дольше. Он целовал её губы, шею, ключицы, грудь и ему всё было мало.       Анна вся изнывала от желания ощутить его внутри себя. Она отчаянно жалась к нему, не сдерживая тихих стонов. Анна вдруг потёрлась коленом об его пах.       — Я хочу тебя.       Кисе аккуратно развёл её ноги. Вода давно вышла из берегов, расплескавшись по всей комнате. Он поддался вперёд, входя в Анну. Медленно и плавно, будто боялся, что сделает ей больно.       Анна буквально вскрикнула от удовольствия, наконец, ощутив, как он постепенно заполняет её изнутри. Невероятные и незнакомые ощущения унесли её на вершины наслаждения. Давно она не чувствовала себя такой тесной внутри, обычно ей казалось, что там слишком глубоко.       Кисе тихо рычал от распирающего его удовольствия. Анна была лучшей, с кем ему довелось быть. От каждого толчка Рета не мог сдерживать стонов наслаждения. Повинуясь неспешным движениям, вода ритмично выплескивалась на пол.       Анна громко стонала. Было так тесно, так жарко, так хорошо, что было просто невозможно думать ни о чём, кроме Реты внутри, кроме его смелых прикосновений, тяжёлого дыхания.       — Не так громко, душа моя, — прошептал Рета, вновь целуя Анну. — Кричи в мои губы.       Он придерживал одной рукой голову Анны, чтобы от грубых и сильных толчков она не ударялась, чтобы не потеряла самоконтроль, чтобы не упала в обморок от наслаждения.       Но та была уже на грани. Даже голова кружилась от незнакомых ранее ощущений, а перед глазами иногда мелькали пятна. Она не соображала ничего — кто она, где она, что они делают. Совсем не видела и не слышала ничего, кроме собственного сбившегося дыхания. Не чувствовала ничего, кроме его пульсирующего члена внутри. И вдруг ощутила, как внутри стало обжигающе горячо, как словно раскалённая лава разливалась внутри.       Кисе смотрел влюблёнными глазами на поплывшее от удовольствия лицо Анны и не мог отделаться от чувства, что она только его, что только он мог касаться этого будоражащего тела. В этот миг он думал, что хотел бы сбежать с ней на край мира. Жить только друг для друга и плевать на всех. Он готов был даже вогнать нож в спину капитана, лишь бы убежать с ней. Но сейчас было слишком много «но».       — Нам нужно поторапливаться. Капитан станет нас искать, — хрипло пробормотал Рета, напоследок целуя любимые губы. Он нехотя отстранился от Анны, вылезая из ванны. Внезапное осознание, что капитан мог их увидеть, что может наказать Анну, придало оттенок горечи его счастью и чувству лёгкости.       Рета оставил масло на краю почти опустошенной ванны и вышел за дверь:       — Я жду вас, миледи, — привычно мило и учтиво проговорил Кисе. Будто минуту назад не стонал её имя в экстазе.       Анна всё следила за Ретой, как он уходил, оставил её одну в этой тёмной и холодной комнате. Головой она понимала, что так правильно, и что их не спохватились было сродни чуду, но какая-то глупая обида скребла по сердцу когтями. Было ли то обидой на Рету, на Дайки или на саму себя, Анна не знала. Она взяла один пузырёк с любимым маслом и тепло улыбнулась, открывая его. Комнату тут же охватил нежный аромат роз. Тех самых, что в изобилии всегда росли в их поместье. Ей стало так смешно и одновременно противно от себя же. Благородная замужняя леди стала сродни портовой шлюхе. Она сходила с ума от рук Дайки, раздвигала перед ним ноги, желая лишь одного. И сейчас поддалась этому порыву нежности и заботы от Реты.       — Но он хотя бы рядом… — прошептала Анна.       Она стала стирать с себя грязь, разводы давнишней крови и вымывать спутавшиеся волосы. Нужно было успокоиться и привести все мысли в порядок.       Закончив, Анна надела на себя мокрые вещи, морщась от неприятного ощущения, и смущённо вышла на палубу.       — Вы голодны? — Кисе оценивающе смотрел на Анну, отмечая про себя, что ему не нравится смотреть на то, как она ходила в вещах капитана. Он взял камзол, который повесил, чтобы проветрить его, и накинул на плечи Анны. — Простудитесь ещё, — нежно проговорил он, невесомо целуя её в лоб.       — Голодна, — Анна прильнула к Кисе, стараясь согреться. В его объятиях было так хорошо и умиротворённо, что её тут же клонило ко сну. Не зря говорят, что люди, как и животные, могли спать только рядом с теми, кому доверяли. Эта близость была нужна им обоим как спасательный круг. Столько всего накопилось за эти дни, что хотелось забыть и забыться в этой пучине страсти.       — Надо идти, — прошептал Рета, поглаживая Анну по мокрым волосам. — Поторопимся, а то нем ничего не достанется.       — Хорошо, — она улыбнулась, взяв Кисе под руку.       Кисе сначала пошёл к палубе, но остановился. Пусть опасно, пусть неправильно, но ему хотелось, чтобы Анна держала его под руку. Его откинуло на десять лет назад, когда он ещё был сыном богатеньких родителей. Когда ходил с леди из высшего общества так же под руку. Но ни одна из них и гроша выеденного не стоили против Анны. Если бы только он встретил её раньше, если бы она появилась в его жизни чуть раньше, он бы не подумывал бросить всё, сжигая мосты, провозглашая себя предателем. Хуже пиратов могли быть только дезертиры.       — Не сочти за грубость, но Анна, мы не можем пойти так дальше, — он легко поцеловал её и буквально заставил себя отпустить руку Анны.       — Понимаю… Прости. Забылась.       Аомине, стоявший всё это время посреди палубы и строго следящий за исполнением его приказов, обернулся, услышав знакомые голоса. И так и замер на месте, словно изваяние, глядя на то, как мило они хихикают, как она улыбается Кисе и что-то радостно ему щебечет. Он не понимал, что происходит. Ведь раньше не было этого мерзкого ощущения, при их милых разговорах. Они не задерживали друг на друге долгих многозначительных взглядов, с жадностью не рассматривали губы друг друга. Догадка пришла запоздало. И она заставила Дайки потерять связь с реальностью на несколько мгновений.       Кисе отвоевал немного еды для Анны и себя. Он отвёл её подальше от напившихся пиратов, нежно придерживая её за талию сзади. Так, чтобы она ненароком не упала за борт.       Рета смотрел на капитана, с лёгкой улыбкой на губах — словно говорил «Она моя». Аомине стиснул зубы, отворачиваясь, чтобы не смотреть на это тошнотворное зрелище. Он не знал, что его сейчас раздражало больше: его дерзкий взгляд, эта забота, которой он окружил, или то, что она явно этим наслаждалась. Они были настолько глупы, что надеялись, что всё будет хорошо, полагали, что счастливы. Но Аомине мог прекратить всё это одним приказом. Всего лишь приказать, и всего этого не будет. Но он почему-то не мог. Обида? Ревность? Злость?       Вокруг Аомине начала расползаться тёмная, гнетущая аура, и первым это заметил стоящий рядом Кагами:       — Ты чего? — поинтересовался он, с опаской глядя на внезапно озверевшего капитана. А затем, проследив направление его взгляда, присвистнул: — Оу… Ты теперь втянулся в любовный треугольник? — он в шутку пихнул Дайки кулаком в плечо. Но тут же осёкся, стоило ему встретиться с горящими яростью синими глазами. Они, чёрт подери, стали практически чёрными. — Ладно, согласен, шутка — дерьмо, — примирительно подняв ладони, пробормотал он.       — Иди к штурвалу, пока я твой язык не вырвал, крыса корабельная, — низко прорычал Аомине, прожигая во лбу друга дыру. Тот кивнул и быстро удалился, стремясь быстрее уйти из зоны поражения Аомине Дайки.       Анна глядела на капитана и не могла отделаться от чувства предательства? Но с другой стороны, что она предавала? То, что её выпороли как рабыню? Унижали и держали в трюме? Анна помотала головой, отгоняя глупые мысли. Но за освобождение и ванну стоило сказать спасибо. Она вежливо склонила голову, в немом жесте благодаря его за великодушие.       Дайки, однако, её положительных намерений не разделял. Его поглощала ярость, затмевая разум и то светлое, что она в нём пробуждала с каждым разом. Всего одним поступком она позволила тьме укорениться в его сердце и сознании. Матросы поблизости начали ёжиться, ощущая, как резко похолодало на корабле. И это при том, что совсем недавно они не могли найти себе место от жары.       — Он сейчас кого-нибудь убьёт, — зашептал один из них. — Лучше стойте на месте и не шевелитесь. Попадёте под горячую руку.       Анна напряглась от такого грозного взгляда капитана. Она опасалась, не за себя, а за Рету. Анна отошла от Кисе на приличное расстояние. Еда в глотку не лезла из-за такого взгляда, но поесть было жизненно необходимо. Анна специально развернулась спиной к капитану, чтобы не видеть этих пугающих глаз.       — Анна, всё хорошо? — обеспокоенность спросил Рета.       — Да… — прошептала она, с силой запихивая в себя похлёбку.       Дайки продолжил уже более резко выкрикивать приказы, и вскоре корабль встал на якорь близ пристани. Как только трап соприкоснулся с земной поверхностью — его тут же окружили люди весьма неприятной внешности.       — Добро пожаловать на Барбадос, — мрачно констатировал Дайки.