❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵
— Сукин сын! Голос капитана из каюты громом разнёсся по палубе, заставив матросов с опаской поглядеть на дверь. Ведь главный сукин сын просидел весь день в клетке и до сих пор был там. Кагами, услышав громогласный вопль капитана, вздохнул и тут же направился к нему. — Что у тебя здесь, мать твою, происходит?! — ворвался в каюту Тайга, застав Аомине с картой в руке и выражением крайней степени ярости на лице. — Что там? — он подошёл ближе и вырвал карту из рук Дайки, и тупо уставился на абсолютно пустой кусок пергамента. — Какого Дьявола?! Он надул нас! — следом за Аомине взорвался квартирмейстер, со злостью откидывая бесполезную бумажку на стол. — Ты что, Дьявол тебя раздери, не проверил её перед тем, как уйти?! — который так по-детски облажался. — Понадеялся на то, что у этой гадюки хоть капля чести осталась! — вспышка ярости заставила его на время забыть о болезни, и Дайки как заведённый ходил взад-вперед по каюте. — Идём к нему! Выпотрошу эту суку! — не в силах сдержать свой гнев, Аомине накинул на себя камзол и заткнул саблю за пояс, на всякий случай ещё запихнув в сапоги несколько кинжалов. Револьвер тоже занял своё место, и Аомине вылетел из каюты с такой скоростью, что опешивший Кагами едва поспевал за ним. — Что происходит? Кто кричал? — со стороны каюты Кагами им навстречу выбежала встревоженная Анна, разбуженная воплем капитана. — Куда вы? — заметив Аомине в полном боевом облачении и Кагами рядом с ним, торопливо спросила она. — Уйди, женщина, не до тебя сейчас! — Дайки грубо отпихнул её в сторону, а сам представлял, как намотает кишки Имаеши на свою саблю. Сейчас все его мысли были заняты лишь местью проклятому Змею, что посмел надуть его — самого Аомине Дайки, самого грозного пирата семи морей! Ещё и Гримуар себе прикарманить, снабдив Аомине лишь поганым куском пергамента! Он сжимал его в руке, грозясь стереть в пыль ещё до того, как доберётся до Шоичи, но, подумав об этом, чуть ослабил хватку. Что-то же нужно было затолкать в глотку Имаеши перед тем, как расчленить его на составляющие? Кагами коротко пояснил Анне происходящее и, оставив за старшего одного из матросов, погнался за Аомине, опасаясь, что тот натворит всякого под действием эмоций. На входе в поместье его пытались остановить несколько пиратов, но Дайки пронёсся, словно торнадо, по их окровавленным телам. Ему хватило лишь нескольких секунд, чтобы избавиться от преграды в их лице, и Тайге стало действительно жутко находиться рядом с таким Аомине. Видимо, увидевший всё это безобразие Имаеши, дал отмашку не трогать пиратов, потому что больше никто не пытался встать на пути у разъярённой Чёрной Пантеры. Поэтому до главной залы, в которой встречались в первый раз, товарищи добрались быстро. Дайки ногой распахнул дверь, твёрдым шагом направился прямо к сидящему за столом Шоичи, обнажая саблю. Тот сидел в расслабленной позе и с ухмылкой на устах, будто бы и не собираясь сопротивляться скорейшей смерти. Вакамацу дёрнулся, пытаясь заслонить собой капитана, но Шоичи жестом приказал ему оставаться на месте, снисходительно кивнув. Оказавшись напротив подозрительно спокойного Имаеши, Аомине резким движением приставил лезвие к его глотке, буравя сверкающим молниями взглядом. Он достал из брюк карту и швырнул её прямо в лицо Шоичи: — Ты меня обмануть пытался, грязная ты змеюка?! — от голоса Аомине содрогались стены. — Нахрена мне твой долбаный пергамент, камин топить?! Или костёр, на котором я твои сучьи останки сожгу?! — он плотнее прижал саблю к горлу Имаеши, и лезвие окрасилось его кровью. — Отвечай, мать твою! — Я ожидал тебя много раньше, Дайки, — не убрав наглую ухмылку с лица, протянул Шоичи. — У меня и в мыслях не было обманывать тебя, — наигранно возмущённо продолжил он, совершенно не обращая внимания на саблю у горла, но рисковать всё же не стал и чуть отодвинулся. Шоичи взял пергамент в руки, и аккуратно положил на стол. — Ты так быстро покинул меня, даже обидно немного… — Обидно?! — взревел в ответ Аомине. — Это мне, мать твою, обидно, что ты настолько не дорожишь своей поганой жизнью, что решил заграбастать Гримуар просто так! За бумажку! — Это не простая бумажка, — Шоичи еле дотянулся до пергамента, зачем-то разворачивая его, другой стороной. — Я могу показать, — он щёлкнул пальцами. — Приведите Шинтаро. Аомине выгнул бровь, явно не понимая, что тут происходит. Шоичи ни капли не боялся быть зарезанным, как свинья, ещё и людям своим велел Дайки с Кагами не трогать. Очевидно, что в этот раз подонок точно не лгал. Да и Аомине было куда важнее всё же заполучить карту, чем сделать из Имаеши фарш. Прошло всего ничего, прежде чем дверь в залу распахнулась, и в неё, гордо держа голову прямо, вошёл молодой мужчина со странными зелёными волосами и с ловцом снов в руке. Нахрена ему эта безделушка, Дайки не понял, зато осознал другое — от этого Шинтаро за милю веяло чем-то очень знакомым. И этот загадочный вид — чёрная мантия, скрывающая всё тело, и безразличный взор создавали образ какого-то колдуна из сказок. — Вовсе не из сказок, так-то, — проговорил мужчина, поравнявшись с Аомине и заглядывая ему в глаза, отчего Аомине вдруг ощутил странный холод на кончиках пальцев. — Да, я читаю твои мысли. Это не так уж сложно, знаешь ли, — бросил он, а затем взглянул прямо на Имаеши. — Что тебе нужно? Я занят, поторопись. — Дорогой мой, можешь показать нашим гостям карту? — Имаеши чуть шире улыбнулся, давая понять, что не время и не место показывать свой норов. Шинтаро устало вздохнул и приложил ладонь к пергаменту. По ещё недавно чистому листу побежали золотые линии, вырисовывая карту с направлениями и надписями. — Это всё? — поинтересовался маг, закончив с поручением Имаеши. — Мне нужно продолжить изучение звёзд. Ты ведь сам велел составить тебе гороскоп, — без особого удовольствия произнёс он. — Я чуть позже загляну, а сейчас можешь идти, — Имаеши позволил себе откинуться на спинку кресла, с усмешкой глядя в глаза растерянного Дайки. — К сожалению, чтобы показать полностью всю карту, силы Шинтаро не достаточно. На такое Шинтаро лишь шикнул и быстро удалился, ненавидел он показывать эту чёртову карту, потому что она выявляла его слабость, что он не так могущественен, как думал и хотелось бы думать. — Охренеть, — пробормотал Аомине, пряча саблю за пояс и беря карту в руки. Он уже не знал, что его удивляло больше — то, что карта оказалась с сюрпризом, или то, что Имаеши держал при себе довольно могущественного мага, умеющего читать мысли. — А это что за писульки? — ткнул он пальцем в надписи на неизвестном ему языке. Кагами заглянул через плечо Аомине, глядя на карту, и обреченно выдал: — Латынь. Дайки удивлённо поглядел на своего друга. — Не знал, что ты у нас учёный, — с долей уважения процедил он, усмехнувшись. — Может, ещё и прочесть можешь? — Я не настолько умный, — признал поражение Тайга. — Но вот ты — можешь, не так ли, Шоичи? — Конечно, и я обязательно вам скажу, — сделав особую расстановку, почти пропел Имаеши. — То, что удалось увидеть, гласит «Духом слабый, сердцем нечистый, не пройти воды невозврата. Отбрось свои сомнения и страхи. Пусть твоя благородная цель будет освещать путь во тьме. Кровь, два, опасность». На этом всё. Но я знаю, кто может помочь увидеть всю карту и текст. — Ахинея какая-то, — проворчал Аомине, патологически не перенося всякие заумные цитаты, и особенно не питающий любви к их сакральному смыслу. — И кого нам ещё нужно призвать, чтобы открыть всё? — поинтересовался он. — Анну Бишоп, — коротко ответил Имаеши, разводя руками. — Ты, Дайки, даже не представляешь, какую угрозу она представляет. Но и возможности. Я бы мог поторговаться с тобой, обменять её на что-то, но это против пророчества, — на лице Имаеши едва проскользнуло раздражение, но виду он не подал. Просто он всегда считал это нелогичное и странное пророчество, которое передал ему отец, бредом и так не бывает. Но нет же, вот одна деталь стояла прямо перед ним. Дайки тяжело вздохнул. Бесконтрольная ведьма вряд ли могла помочь существенно. — Она ни черта не умеет, Шоичи. — Я могу её научить. Очень многому, — в его глазах блеснул огонёк заинтересованности. Ему до дрожи в руках было интересно узнать пределы силы Анны. — Она фактически оживила Кагами. На это требуется огромное количество магии и жизненных сил. Но, по-видимому, на ней это никак не отразилось. А значит силы в ней немерено. Дайки припомнил тот вечер, когда Тайга едва не умер у него на руках. Но что важнее — он вспомнил, как её всю неестественно трясло, и какой мертвецки холодной она была. — Не сказал бы, — задумчиво протянул он. — Она была похожа на ходячий труп после этого. Кагами стоял и старался не дышать. Он столького не знал, что сделала Анна для него, что было вдвойне стыдно за тот день. Ему явно стоило хотя бы поблагодарить её. Лучше поздно, чем никогда. — Но не умерла. Это — самое главное, — Имаеши предложил гостям сесть, намекая что разговор будет долгим. Он махнул рукой Вакаматцу, и тот удалился, и вскоре пришёл с слугами, едой и вином. — Магия не берётся из воздуха. Она питается силой души. С каждым использованием, слабым или сильным, магия отрывает по кусочку от души, своей или чужой. А когда чаша пустеет, ведьма или маг превращается в пожирателя других. Она может это делать неосознанно, — Имаеши сделал глоток вина, чтобы промочить горло. — Кисе Рета сошёл с ума после восстановления Кагами? Дайки задумался всего на минуту, сопоставляя факты, а затем хмуро кивнул. — Она питается его душой и восстанавливает силы, которые ушли на Кагами. Не потому что её сила на исходе, просто он готов отдать всё ради неё. Эта ведьминская аура сгубила несчетное количество людей. Есть амулеты, либо если ты сам имеешь силы, можешь сопротивляться, но если она желает подчинить тебя, и ты хоть малейшую мысль допускаешь о слабости, то считай, ты покойник, — пока Имаеши рассказывал, он неотрывно смотрел на Дайки, как меняется его выражение лица. — Хочешь сказать, что без амулета и я, и Кагами, и Кисе — трупы? — уточнил Аомине, хмуря брови всё сильнее и сильнее. — Ты и Кисе — точно. Возможно, ты ещё держишься из-за строптивого характера. А что на счёт Кисе, насколько я знаю, ты сам сломал его. Он — твоя безвольная кукла-убийца, — Имаеши перевёл взгляд на Тайгу. — На счёт Кагами — не знаю, он не похож на того, кто околдован и от него не веет этим приторным запахом. Может, потому что в нём есть её сила? — призадумался Шоичи. Это действительно было интересной теорией. Аомине не понравилось ни та часть, где говорилось о Кисе и его безволии, ни та, где Кагами, возможно, тоже станет ведьмаком. — Она может таким образом передать свою силу? — голос Дайки приобрёл угрожающие интонации. — То есть, теперь он будет колдуном? Молча поедавший курицу Кагами чуть было не поперхнулся. Он, конечно, не сходил с ума по Анне, но не испытывал к ней неприязни или ненависти, но тут не было ни грамма магии, всё было добровольно и честно. — Сомневаюсь. Это — не болезнь, которую можно вот так запросто раздать любому. Просто он может быть вне зоны её чар, — Имаеши с секунду призадумался, взвешивая все за и против, но скрепя сердце, продолжил: — Я дам тебе два амулета. Кисе тебе ещё понадобится, как и твоя голова. Я дал обет хранить это пророчество, — через силу говорил он, положив на стол небольшую коробку с резьбой и золотом. — Эту коробку передал мне мой отец, он сказал, что придёт время, и тот, в ком течёт кровь драконов, явится к тебе, — Имаеши смотрел на ошалевшего Аомине, который даже не моргал. Гробовую тишину разорвал дикий смех Кагами. Еда, что он не успел прожевать, разлеталась на метры от стола. Он даже начал плакать от смеха. — Чтоб ты подавился, сука, — мрачно пробурчал Аомине, всё ещё не веря своим ушам. Это всё казалось каким-то сказочным бредом: ведьмы, артефакты, магическая карта и, прости Посейдон, драконы. С последним особенно сложно было смириться, так как этих летучих и рыгающих огнём тварей он видел только на страницах книжек. Отсмеявшись, Тайга произнёс насмешливо: — Он-то, потомок драконов? Я теперь понимаю, почему они все передохли, — и он вновь разразился хохотом, восторгаясь своей шуткой. У Аомине задёргалась бровь, и желваки заходили в районе висков от того, как сильно он сдерживался, чтобы не прибить Тайгу к чертям собачьим. — По крайней мере, отец Дайки точно был их потомком. Он бежал из своей страны, где была охота и истребление таких, как он. Много лет назад, потомком Дайки была Императорская семья, но когда один правитель решил устроить переворот, таких, как он, стали истреблять. И вся сила и таинства хранятся как раз в Чёрном гримуаре. Дайки, думаю, ты слышали о его искусной татуировке на спине. И почему ваш корабль называется Чёрный Дракон? У твоего отца, Дайки, на спине была чешуя. Аомине поморщился от упоминания отца. Он всю жизнь его ненавидел за то, что бросил мать и его. Ненавидел и за то, что спустя столько лет после его смерти, все, кому не лень, сравнивали его силу, достижения с отцом. Дайки всегда старался потопить и уничтожить таких сравнителей. Но тем не менее он равнялся на славу знаменитого капитана Чёрного Дракона. Единственного, кто прошёл Лестницу в Небеса и вернулся обратно живым. Кагами присмирел — а ведь, действительно, у отца Дайки была огромная татуировка, даже на многих фресках и портретах это было показано. — А у тебя же тоже е… Но Дайки со всей силой воткнул столовый нож в опасной близости с рукой Кагами, обрывая его на полуслове. — Нет у меня никакой чешуи! — рявкнул Аомине, чувствуя, как словно в опровержение его слов та странная болячка на внутренней стороне бедра стала зудеть. — Моему папаше просто присвоили эти россказни, на самом деле он был обычным ублюдком! — Я бы так не сказал… — протянул Имаеши. — Он был не просто пиратом, он сделал многое для этого мира и для океанов. «Но не для любимой женщины и сына», — про себя присовокупил Аомине. — А что до Анны… Её отец, Роджер Бишоп — могущественный маг, потомок древнего рода. Император, насколько я помню, Чжоу Юншэнь, заключил пакт, где лишь потомки Императорской семьи и древнего рода воинов, смогут вернуть силу, данную им от мифических существ. Потребовалось не одно тысячелетие, чтобы родились вы с Анной, — Имаеши не смог сдержать самодовольную улыбку. — А по совместительству, Роджер был правой рукой твоего отца, Дайки. Они вместе покорили Лестницу в Небеса. Аомине хотелось закрыть уши, чтобы не слышать этого всего. Эти чёртовы превратности судьбы начинали здорово раздражать. — Только не говори мне, твою мать, Шоичи, что нам с ней суждено было встретиться? — он сделал особый акцент на слове «суждено», произнеся его максимально с отвращением. — Именно так. Вспомни, ты получил корабль, только потому что твой старик наказал его стеречь для тебя, — Шоичи облегчённо вздохнул. Он будто скинул гору с плеч. Как же давно он хотел рассказать всё этому неугомонному мальчишке, но было не время, второй части пророчества не было. Дайки сжал кулаки, борясь с нарастающим гневом. Снова эта завуалированная насмешка и превозношение его отца. Снова это: «Пришёл на всё готовенькое и гоняет на славе папаши». — Так что, амулет тебе нужен. Ты должен выполнить миссию, что возложил на тебя твой отец и твои предки, как и предки Анны, — без тени страха говорил Имаеши. Эти слова вырезали у него в памяти, едва он научился читать. — Хватит! С какого перепуга я буду это делать?! — взорвался, наконец, Аомине. Он стукнул кулаком по столу так, что тот задрожал и жалобно заскрипел, грозясь сломаться под таким натиском. Кагами, сидящий рядом, вздрогнул, когда его внезапно обдало таким жаром, что, казалось, его сунули в печь. Имаеши тоже ощутил это и растянул губы в довольной ухмылке: — Даже сейчас ты похож на своего отца, — усмехнулся он. Он видел Аомине Рюноске всего раз, когда он передавал ту самую коробку отцу Шоичи. Чувствовал эту угнетающую и такую опасную ауру. Сейчас он испытал точно такой же животный страх. И был почти уверен, что именно по этой причине все, кто знал Дайки, ходили на цыпочках рядом с ним. — Я тебя сейчас голыми руками разорву, если не заткнёшься! — его голос всё больше напоминал рык огромного зверя. — Достало это всё! — он резко поднялся из-за стола, не в силах больше выслушивать эти подначки. — Разговор окончен! — с этими словами Дайки, не дожидаясь ответа, вышел прочь из залы, громыхнув дверью. — Кагами. Я знаю, что он гордый и упрямый. Возьми эту коробку. Я не знаю, что там, и не знаю, как её открыть, как бы не пытался. И, — Имаеши привстал, чтобы вытащить из кармана два амулета, аналогичных тому, что висел у него на шее. — Он не должен сойти с ума. И Кисе помоги. Он — сильный боец, а такие вам пригодятся. Тайга лишь кивнул, забирая и шкатулку, и амулеты. Он пока не знал, как будет уговаривать разгневанного капитана прислушаться к словам Шоичи, но был уверен, что здравый смысл в Дайки всё же победит. Поблагодарив Имаеши за приём, Кагами вышел следом за Аомине, проклиная его за эту нечеловеческую скорость. Мама он ему, в конце концов, чтобы бегать за этим придурком через весь порт?❴✠❵┅━━━╍⊶⊰⊱⊷╍━━━┅❴✠❵
«Нужно выбираться отсюда…» — пронеслась мысль в голове Кисе. Он глянул на алую полоску заката и усмехнулся. Он помнил, как первый раз увидел Анну. Был точно такой же обжигающий красный закат. Солнце уже не пекло, а приятно согревало. Но после целого дня под пеклом Рета чувствовал себя ужасно. После ухода капитана и Кагами Анна не могла найти себе места, тревожно меряя шагами палубу и не задерживаясь ни в одной точке. Она кусала ноготь указательного пальца, и это хоть немного отвлекало её от предположений о том, зачем они ушли к Имаеши. И почему Аомине был в такой ярости. Весь день Анна намеренно не замечала клетку, стоящую на палубе, с Кисе с обветренными бледными губами, изможденным, ещё и сгоревшим под палящим солнцем. Нет, она, конечно, была ужасно зла на него после ссоры в каюте, но уж точно не желала, чтобы он так мучился. Ей хватило посидеть в трюме в клетке, чтобы понять, насколько это ломает психику. Украдкой глядя на Кисе какое-то время, борясь с собственными демонами, нашёптывающими ей продолжить ходить мимо клетки и делать вид, что не замечает его, она вздохнула и направилась к бочке с водой. Набрав целую металлическую кружку, Анна подошла к клетке и протянула её Рете через прутья решётки. Кисе всё время наблюдал за Анной. То, как на её милом лице было то раздражение, то сочувствие и, мать её, жалость. Он ненавидел, когда кто-то его жалел. Считал это слабостью и жутко мерзким. Анна просто сжалилась над ним. Однако препираться и артачиться не было сил. Он с безумной жадностью смотрел, как освежающая вода стекает по кружке и руке Анны, и разве что не приоткрыл рот, чтобы мысленно слизать эти дорожки. — Спасибо, — хрипло поблагодарил Рета и, забрав кружку, в два мощных глотка выпил всю воду, громко выдохнув. Он буквально почувствовал прилив сил. То ли из-за воды, то ли из-за Анны. Или, быть может, всего вместе. Анна присела напротив клетки на корточки, выдержав расстояние на всякий случай, и стала разглядывать черты лица Реты, слегка склонив голову, словно изучая. — Что же с тобой стало, Рета, — с сожалением в голосе протянула она, серьёзно глядя в медовые глаза. — Ах, если бы ты сейчас увидел себя моими глазами… — Всё настолько плохо? — усмехнулся он, зачёсывая отросшие пряди волос назад, открывая своё лицо полностью. Он красовался, совершенно не осознавая, что дело было не во внешности. — Волосы этого, увы, не исправят, — продолжала Анна, увидев эти попытки казаться красивее внешне. — Я смотрю на тебя и вижу другого человека. Ты совсем потерял свою основу. — В самом деле? А я думаю, что никогда ещё не был так честен с собой. Устал притворяться хорошим, — Кисе попробовал пересесть, но затёкшие ноги противно отозвались тупой болью. Кривые и местами острые прутья больно впивались в бёдра и ноги, и если долго не шевелиться, всё немело. Но Кисе захотелось выглядеть не настолько жалко, он желал выпрямиться и расправить плечи. Анну вновь захлестнула обида. Пополам с гневом. — Так вот, что ты всё это время со мной рядом делал, — она ядовито ухмыльнулась, но в голосе слышалась обречённая горечь. — Притворялся. И какого отношения к себе ты после этого ждёшь? — ведомая желанием подавить его, она медленно подалась корпусом вперёд, приближаясь к решётке и не отрывая пристального взгляда от глаз Кисе. — Чего ты ожидал от этих возможных отношений, Рета? Вранья? — она ещё немного сократила дистанцию, задыхаясь от нарастающего гнева. — Лицемер. Ты просто лицемер. — Это норма нашего с тобой общества, — Кисе сделал особый акцент на последнем слове. И это была правда. Без лицемерия, притворства и лживых личин, в жестоком и безнравственном мире толстосумов не выжить. Эта черта впиталась в них с молоком матери. Кисе резко дёрнулся, хватая своей длинной рукой Анну, прижимая к клетке. Он прикоснулся своим лбом к её, пристально глядя в глаза. Он опять чувствовал что тонет, но сейчас не было лёгкости и сладостного забвения. Сейчас он тонул во тьме. — Я всё ещё хочу, чтобы ты была только моей. — А я не хочу быть твоей, — медленно, с расстановкой, прошипела она, буравя его взглядом. — Норма нашего общества, да? — Анна с силой оттолкнула руку Реты. — Насколько же ты прогнил изнутри, что ищешь себе такие дешевые оправдания? Ведь я не была с тобой двуличной сукой, Рета, — она выплёвывала слова, словно змея — яд, желая пропитать им каждую клеточку тела Кисе. — Так что не нужно обобщать. — В самом деле? А как же капитан? Разве ты не трахалась и со мной, и с ним? Как это называется, если не двуличием? Или ты просто шлюха? — вспылил Рета, держась за ушибленную руку. Вспыхнув, словно спичка, Анна резко протянула руку и схватила Рету за лицо, больно сдавив щёки, а затем с невиданной ранее силой дёрнула на себя, едва не впечатав его носом в решётку. — Не забывай, с кем ты разговариваешь, — рычала она. — Я могу щёлкнуть пальцами и стереть тебя в порошок, если захочу. Не смей меня оскорблять! Кисе с секунду был ошарашен внезапной силе Анны, но от её слов становилось смешно. Он даже ухмыльнулся и не собирался отстраняться. — Ты ничего не умеешь и не знаешь о своей силе, душа моя, — прошептал Рета, переходя на грудной голос. — Это ненадолго, — ухмыльнулась она, сильнее сдавливая лицо Кисе. — И, поверь, тогда тебе лучше не появляться у меня на глазах, — её голос внезапно стал раздаваться словно отовсюду, будто кто-то усилил его рупорами, но при этом она не повышала голос ни на йоту. — Это угроза? Так страшно, — с наигранным безразличием и усмешкой так же прошептал Рета. Всё же его главная способность — притворяться и надевать маски — никуда не делась. Ему и вправду было очень страшно. Страх подкатывал к горлу, а по телу пробивала мелкая дрожь. «Так это — сила ведьмы…» Но все мысли вылетели, стоило услышать возню и ругань с причала. — Вы! Ублюдки! Это моя территория, и вы не вправе сюда соваться! — закричал седовласый мужчина, догоняя отряд английских солдат. — У нас договорённость! — Том, ты вскоре можешь перестать быть коренным англичанином. Мне всего-то нужно донести про все твои грязные дела, — отмахнулся статный мужчина и решительно поднялся на палубу Чёрного Дракона, а за ним и весь его отряд. Том хотел было заступиться за команду, но тогда бы он точно лишился бы всего, что имеет. А доход от пиратов был колоссальным. Дочь друга — это хорошо, но он более боялся за свою шкуру. И поэтому тихо себе заткнулся и ушёл с трапа. — Кто вы такие?! — вскрикнул матрос, которого Дайки оставил за главного. — Пошли вон с нашего корабля! — он решительно достал саблю вместе с десятком других пиратов. — Не вашего ума дело, — презрительно выплюнул мужчина. — Мы пришли по душу предателя и дезертира — Кисе Реты. Выдайте его, и никто более не пострадает. В противном случае, мы потопим ваш корабль, а вас перебьём, как собак. — Английская тварь, ты храброй воды напился? Я тебя сейчас на куски порежу и всех твоих сучек. — Эй, Оливер, — Кисе постарался мягко убрать руку Анны. — Ты настолько тупой, что готов кинуться в бой? На их место придут ещё, — всё внимание и гнев, который был ранее обращён на Анну, Рета перенаправил на старого товарища. Когда-то давно они вместе бок о бок сражались за Англию. — Заткнись, Белоснежка! Ты вообще-то под арестом! — А вот и ты… Рета, — протянул капитан отряда. — Давно не виделись. Я полагал, что ты давно сдох. — Как видишь, не сдох, — усмехнулся Кисе, разминая челюсть. — Душа моя, — елейно прошептал он, явно обращаясь к Анне, — не могла бы ты открыть клетку? Ключи у капитана в каюте, около двери на крючке. Он всегда их там держит. Анна под пристальным взглядом английского офицера стушевалась. Но у неё было время, чтобы получше разглядеть черты и вздрогнуть, когда поняла — ранее они были знакомы. — Джеймс? — удивилась она, но вместе с тем — даже обрадовалась. Он когда-то просил её руки, но Анна отказала, и после этого они всё равно остались в дружеских отношениях. — Анна? — в голосе мужчины проскочило дикое удивление, страх и непонимание происходящего. Он пару раз моргнул, словно пытаясь понять, не галлюцинации ли это. Вся его стать и высокомерие обрушились, стоило ей произнести его имя. Так нежно и ласково, что сердце разрывалось от тоски и любви к ней. — Что ты тут делаешь? — Боюсь, это долгая история, — совершенно искренне улыбнувшись, ответила она. — Но я здесь не пленница, если тебя это успокоит. Когда мимолётный шок прошёл, Джеймс собрал волю в кулак, натянув на себя маску надменности и высокомерия. Всё же тут были его подчинённые, и он не мог показать своих слабостей. — Пиратский корабль, тем более такой, не место для благородной леди. Ваш супруг в курсе, где вы находитесь? — ледяным голосом поинтересовался Джеймс, параллельно рассматривая всех пиратов. Он прикидывал их шансы на победу, если начнётся бой. И если Кисе так и останется сидеть в клетке, то они несомненно перебьют всех. Это было подарком свыше, что он был заперт. Анна судорожно соображала, как бы ей умыкнуть ключи так, чтобы не вызвать подозрений Джеймса и его людей. Очень кстати на палубе возник Сакурай с бочкой в руках. Он явно направлялся в каюту капитана. — Сакурай, — растянув губы в нежной улыбке, протянула Анна, пользуясь подвернувшейся возможности, — будь добр, принеси и мне воды. Сегодня очень жарко, — для убедительности она стала обмахиваться рукой, на манер веера. — У капитана есть чудесная фляга. Он сказал, что я могу пить из неё. Сакурай пару раз моргнул, очевидно, ни капли не веря словам Анны. Но затем, оценив ситуацию на борту, и то, как отчаянно Анна переводила взгляд на клетку, понял, что нужно делать. Она поблагодарила высшие силы за то, что на этом корабле был ещё один сообразительный человек. — Конечно, мисс, извините, — подпрыгнув, парнишка сделал вид, что крайне обеспокоен просьбой Анны и суетливо побежал в каюту. — Вы ведь не против, если я утолю жажду? Мне уже дурно от этой жары, — активно изображала умирающего лебедя Анна, намеренно делая голос мягче и безобиднее. «Кто бы говорил о двуличии». Кисе усмехнулся, разминая затёкшие мышцы. Он даже выпрямился, насколько это было возможно, чтобы не быть деревом, когда дело дойдёт до сражения. А то такими темпами он Анну не защитит. — Я могу предложить тебе свою, — Джеймс совершенно не осознал, что Анна нагло врала. Он видел, как дорогая его сердцу дама, действительно находилась на грани обморочного состояния. Он даже дёрнулся в её сторону, но решительный выпад пирата вернул его с небес на землю. — Куда собрался, петух? — Оливер сверлил вояку яростным взглядом, готовясь в любой момент ринуться в атаку. — Джеймс, ты научился манерам? Леди перестали от тебя шарахаться? — усмехался Рета, но в сердце полыхал огонь. Он видел этот бесячий блеск в глазах бывшего товарища, то, как он с благоговением смотрел на Анну, взвинчивало его до небес. — Замолчи, предатель. Как ты ещё спишь по ночам? — процедил он, прожигая дыру в Кисе. — Ты убил наших товарищей и даже кузена, — Джеймс припомнил тот ужас, который творился в Тауэре. Реки крови, огромное количество убитых солдат. А всё ради чего? Чтобы вытащить одного никчёмного паренька. Того самого, который только что убежал в каюту капитана. Видимо, он был очень важен для Аомине Дайки, что он даже не убил Кисе. — Прекрасно сплю. Спасибо, что спросил, — улыбнулся Кисе, всё кидая косой взгляд на каюту. Ему хотелось побыстрее отсюда выбраться. А в том, что Анна послала Сакурая за ключами, он был уверен. — Они стояли на моём пути и не оставили мне выбора. И незачем рассказывать мои же достижения. — Достижения?! — вспыхнул Джеймс. — Ты, ублюдок, заслуживаешь самой ужасной смерти! Когда я до тебя доберусь, вырву твои руки самолично! В кого ты превратился?! Ты совсем с головой не дружишь?! Аомине Дайки так на тебя повлиял?! Из каюты под шумок вышел Сакурай с флягой воды. Передавая её Анне в руки, он незаметно всучил ей ключи, которые она тут же спрятала в рукав рубашки. — Ты убил своих товарищей?! — старательно изобразила ужас и гнев Анна, оборачиваясь к Рете. А затем быстрым, яростным шагом направилась к нему, подходя со стороны замка с видимым офицерам намерением выяснить, что происходит. Анна сделала едва заметное движение рукой, и ключи бесшумно легли ей в руку. Хватило одного поворота, чтобы с тихим щелчком открыть клетку. — Как ты мог?! В тебе нет чести, ни капли! — выдавливала возмущение Анна, взглядом показывая Кисе на замок и ухмыляясь. — Ради тебя, душа моя, я хоть мать родную убью, — улыбнулся Рета, толкая дверь клетки. Она с противным скрипом открылась, и Кисе наконец-то выпрямился в полный рост, облегчённо вздыхая. Анна отошла в сторону, закатывая глаза от последней реплики Кисе. Но пропустила его вперёд, с сожалением глядя на бывшего кавалера: — Прости, Джеймс. — Анна, как ты могла? — он едва не схватился за сердце, но ярость и гнев были сильнее. — Ты предстанешь перед судом, как предатель короны, — Джеймс выдавливал из себя эти слова. Они буквально разрывали его на куски. — Я стала им, как только взошла на борт Чёрного Дракона, — уверенно произнесла Анна, твёрдо глядя в глаза офицеру. — Они сделали для меня больше, чем корона. Мои приоритеты изменились. — Ты готова променять высшее общество и всю семью на горстку убийц и предателей?! Ты в своём уме?! — с каждым словом Джеймс вскрикивал всё сильнее. — Совершенно верно. И делаю это с удовольствием. Но тебе, к сожалению, не понять, — пожала плечами Анна, никак не тронутая речами офицера. Она уже давно поняла, что та светская жизнь — абсолютно не то, чего она хочет. — Эй, ты пришёл сюда за мной, или читать нотации Анне? — обратил на себя внимание Рета. Он обошел Анну и, встав позади неё, демонстративно приобнял. — Ты и пальцем её не тронешь. — Я не с тобой разговариваю, — прошипел Джеймс, не в силах оторвать взгляд от рук Кисе, которые так бесцеремонно лежали на её талии. Это было до дрожи невыносимо осознавать, что дама его сердца выбрала другого. Он почти смирился с её замужеством, но наплевать на всю свою жизнь и связаться с пиратами, а тем более с предателем Кисе. Джеймс не мог этого понять и принять. — Не трогай меня, — тихо прошипела Анна так, чтобы слышал только Кисе. Рета и не думал убирать руки. Напротив, он сильнее прижал Анну к себе, нарочито медленно целуя в висок. Кисе обладал врождённым талантом выводить людей из себя, и охотно этим пользовался. Сейчас он видел, как сгорает от ярости Джеймс, и ничего не могло приносить большее удовольствие. — Ты не посмеешь тронуть мою леди. Она останется здесь. Целой и невредимой. И только тогда я пойду с тобой, — бросил предложение Рета. Не то чтобы он яростно этого хотел, просто не видел другого выхода. Если бы они сейчас убили Джеймса и всех его солдат, и то, не факт, то на его место придут другие. И тогда точно они не смогут уплыть с острова. А сейчас важен был каждый. Один человек не стоил целой команды, и Кисе готов был принести эту жертву. — Что? — только и смогла произнести Анна, в ужасе поглядев на Рету через плечо. — Что ты такое говоришь? Никуда ты не пойдёшь! Они убьют тебя! Джеймс с секунду молчал, взвешивая все за и против. Он понимал, что не сможет победить Кисе. Никогда ему это не удавалось — и ни у кого, кто пытался. В английской армии не было воина сильнее его. И в целом — команда Чёрного Дракона была сильной. В конце концов, они пришли сюда именно за ним. Это была главная цель, просто Анна спутала все карты, взворошив старые раны. До сих пор, во сне он видел её образ, предаваясь страсти с женой, он представлял её лицо. — Хорошо, — Джеймс убрал руку с меча, с вызовом глядя на Кисе. — Поторапливайся. — Душа моя, — прошептал Рета на ухо Анне. — Я вернусь к вам. Не обещаю, что целый, но вернусь, — он вдохнул полной грудью её цветочный запах, чуть не потеряв равновесие от одурманивания. — Верьте мне. Анна почувствовала, как сдавило грудь от тоски, что звучала в голосе Кисе. Она смотрела, как его уводили, и прижимала руку ко рту, стараясь не плакать. Забавно, ведь ещё недавно она угрожала ему, а сейчас мысль о том, что Кисе могут казнить раньше, чем он выберется, раньше, чем она сможет вернуть ему рассудок, приводила её в ужас и отчаяние. «Дайки, где же ты? — мысленно взмолилась Анна, и образ грозного капитана неожиданно придал ей сил и каплю спокойствия. — Пожалуйста, вернись».