24 часа

***

— Ого, — удивляется Мегуми, обводя его стелаж глазами, — у тебя столько золотых медалей. — Они ничего не значат, — беспрестанно отвечает Итадори, опираясь на дверной проем, и не сводя с брюнета настороженного взгляда, прокашливается, — это всего лишь медали. — Да, но это ведь ты их заработал, — Мегуми поворачивается к нему, — это твой труд прошлых лет. Почему ты говоришь, что они ничего не значат? — Потому что… …это было лишь стремление завоевать чьи-то сердца, но у меня не получилось сделать это, ни медалями, ни заслугами. — Ты хотел что-то, кому-то доказать? — догадывается Фушигуро, вертя в руках кубок. Сукуна усмехается, молча наблюдая за передвижениями парня по своей старой квартире. Мегуми со своими мозгами и наблюдательностью идти бы куда-нибудь в правоохранительные органы. Но он почему-то пошел в программисты. — И как, доказал? — хмыкает брюнет возвращая кубок на место. — Скорее всего нет, — его губы трогает слабая усмешка, — иначе бы они не пылились здесь? — Тебе нужно все знать, — качает Итадори головой и подходит к нему, застывая в метре, — но не забивай себе голову ерундой. Это так, школьная жизнь, все в школе либо участвуют в соревнованиях, либо нет. — Но это важная часть тебя, — Мегуми разворачивается, поднимая хмурый взгляд на его лицо, — Я бы хотел узнать тебя получше. Или ты не доверяешь мне? Сукуна молчит, тоже хмурится, обводит бледное лицо глазами. Мегуми воспринимает его молчание по своему. — Ты не доверяешь мне, — выдыхает он, досадливо поджимая губы и отворачиваясь. Выждав пару секунд, в надежде, что парень опровергнет его слова, но не получив желаемого, Фушигуро отступает: — Ладно, не важно, так не важно. — Я доверяю тебе, — говорит Сукуна, когда Мегуми встает уже в дверном проеме, — Это просто…это ни хрена не просто, — его голос предательски дает слабину. Фушигуро разворачивается. Что-то внутри него сжимается, когда он видит опущенную голову Сукуны и его озябшие плечи. — Порой, чтобы все стало просто, — бормочет брюнет, неспешно шагая обратно к парню, — нужно это просто пережить. А пережить можно только после того, как поделишься с кем-то своей проблемой. — Нет у меня проблемы, — слабо отзывает Сукуна, едва не млея от рук Фушигуро на своей спине. — Эй, посмотри на меня, — брюнет обходит его, и чуть касается пальцами подбородка, чтобы Сукуна, наконец, оторвал взгляд от пола. — Мегуми, — произносит Сукуна, скользя глазами по его лицу, — Если бы перед тобой встал выбор: Юджи или я. Кого бы ты выбрал? — Почему я должен выбирать между вами двумя? Может, выберешь в пару себе, кого-нибудь другого? — Нет, — он кладет свои ладони Мегуми на пояс. Фушигуро довольно долго молчит, вглядываясь в его глаза. — Тебя, — говорит он спустя время, — почему я должен выбирать Юджи, если у него есть Сатору? — Нет, ты не понял, — Сукуна морщится, словно от головной боли. — Это ты не понял, — фыркает брюнет, обхватывая парня за лицо, — я всегда буду выбирать тебя, Сукуна, по одной простой причине: ты мне нравишься, — да, все же эти слова слетают с его губ, и Итадори под его руками леденеет, — ты, а не Юджи. — Почему? — срывается с шершавых губ раньше, чем Сукуна успевает обдумать слова Мегуми. — Потому что… — Мегуми закусывает нижнюю губу, — ты человек с моральными принципами, ты следуешь им, а не просто бросаешь слов на ветер. Ты знаешь, что ты хочешь. Ты знаешь, что хочешь от других. Что еще нужно? — А мой скверный характер, — отзывается Сукуна чуть более живее. — Может быть, ты имел в виду свой скверный язык? — фыркает Фушигуро. — Но разве он делает тебя плохим человеком? — Не в том дело, — сознается Сукуна, — просто, мой скверный характер зачастую становился…завесой, за которой не видно всех моих стараний. — Те люди смотрели не туда, — хмыкает парень. — Занимая первые места, я все время был вторым, — вздыхает Итадори, смачивая свои губы одним движением языка, — Знаешь, это довольно обидно, когда ты стараешься, а твои старания просто обнуляют, потому что…ну ты просто грубый и есть, вроде как лучшая версия тебя. Ты не умеешь находить общий язык со сверстниками, а например, избиваешь их или говоришь о том, что действительно верно. — Ты пытался казаться хорошим? — Я пытался быть им. Примерным мальчиком. — Но ты шел в противовес своим принципам. Ты делал то, чего не хотел. — Фушигуро неодобрительно качает головой. — Может быть, я хотел быть хорошим? — скудно улыбается Сукуна, понимая, что Мегуми попал в яблочко. — Нет, — качает брюнет головой, — Ты пытался казаться хорошим. Ты не принимал свой характер. Нельзя хотеть быть хорошим, при этом являясь плохим. Можно только пытаться. Это все равно, что если бы яблоко хотело стать грушей. Оно может только хотеть пытаться им быть, имея уже заложенный фундамент из формы, вкуса и цвета, но оно никогда им не станет. Оно может принимать попытки стать грушей, но как бы оно не хотело принять форму, никогда им не станет. — Ну и сравнение, — фыркает Сукуна утыкаясь носом в щеку парня. — Дерьмовое, я знаю, — так же с фырком отзывается Мегуми. — Ты мог пытаться стать Юджи, но никогда бы им не стал, когда у тебя с детства заложился прочный фундамент. Ты пытался, но на самом деле ты искренне пытался быть собой. Ты не сможешь снести фундамент, оставив при этом невредимым дом. Тут либо крыша, либо все. — Еще дерьмовее, — Сукуна уже смеется. — Ты был Сукуной, им и остался, я рад, что ты сохранил то, что было в тебе с детства. — Откуда ты знаешь каким я был в детстве? — искрене удивляется парень. — Просто знаю. Тебя легко читать, — Итадори отстраняется поднимая бровь, — Сукуна. — Я у тебя…на каком месте… по важности? — все же спрашивает он. — На первом, — не секунды не медля отвечает Мегуми, — хочешь, подарю золотую медаль? — Настоящую? — Да, с золотым блеском. Сукуна со смешком вновь наклоняется к лицу: целует сначала под глазом, потом скулу, щеку, уголок губ и, наконец, накрывает поцелуем губы, нежно сминая их своими. — Ты мой первый парень, — сознается Мегуми, когда Сукуна отстраняется. — Что ж, за такое действительно медаль нужно выдать.