Танец призраков

      Мне говорили, Роберт, что Эдинбург был полон в те дни призраков… ужасных призраков. Я не суеверен, но мне кажется, бывают такие минуты, когда призраки приходят к нам. Эти грозные призраки напоминают о наших тяжких прегрешениях и неизбежном возмездии за свершённое… О нет, сын мой, не хочу я об этом говорить… К тому же, еще не рассвело.       А змееныш тогда добрался-таки до Эдинбурга. Хоть я и надеялся, что его убьют где-нибудь по дороге люди Босуэла, раз уж это не удалось сделать моим людям.       Но он все-таки добрался. И тут же нагло потребовал суда над Босуэлом.                                                             ***       - Я, Чарльз, лорд Стюарт, требую суда над теми, кого подозревают в убийстве моего брата, Генриха, короля Шотландского. Я знаю, что многие указывают на лорда Босуэла как на виновника этого преступления. Пусть лорд предстанет перед судом, и если он ни в чем не виноват, то пусть имя его будет очищено от всяких подозрений, которые ввергают королевство в гибельную смуту!..       Мои слова гулко раздавались по сводами Холируда. Я видел устремленные на меня напряженные взгляды придворных, я видел, как королева, сидевшая на троне, побледнела, а стоявший рядом с ней Босуэл закусил губу до крови.       - Вы возводите тяжкие обвинения на одного из самых преданных наших слуг, быть может, самого преданного слугу, - королева пыталась говорить спокойно и надменно, но голос ее заметно дрожал.       - Ваше величество, у вас нет более преданного слуги, чем я, - таков был мой ответ, который я сопроводил поклоном.       - Право судить о таких вещах принадлежит королеве, - о, как она была бледна, святой отец!       - Не понимаю, - холодно произнес Босуэл, бросая на меня уничтожающий взгляд, - не понимаю, с каких это пор шотландского лорда требуют предать суду на основании сплетен, которые распространяют всякие бездельники и проходимцы!       - Сударь, на вашем месте я поостерегся бы говорить подобные слова, - мне, кажется, удалось сохранить невозмутимость, хотя сердце мое готово было выскочить из груди.       - Что вы хотите этим сказать, сударь? - Босуэл вскинул свою рыжую голову, его глаза превратились в узкие щелки.       - Я привез послания короля Франции и королевы Англии. Они также требуют суда над вами, дабы очистить вас от обвинений или… предать достойному наказанию, милорд.       И, преклонив колено перед королевой, я вручил ей письмо, которое мне удалось вырвать у Елизаветы, а также письмо, составленное Екатериной Медичи, однако подписанное французским королем Карлом Девятым. Последнее письмо мне передал в Лондоне Антуан.       Босуэл побледнел.       - Государыня, - проговорил он, опускаясь на колени перед королевой, - в таком случае я тоже требую суда и готов предстать перед ним. Пусть мое доброе имя будет очищено от клеветы!       В тронном зале воцарилась гробовая тишина. Взоры всех присутствующих были устремлены на королеву.       - Да будет так! – тихо и обреченно произнесла она.                                                       ***       Ах, Роберт, да не нужен был суд этому змеенышу! Он затеял эту комедию лишь для того, чтобы возвратиться в Эдинбург, откуда его изгнал Босуэл, запугать королеву Марию, убедить ее бежать во Францию, а самому захватить трон!       А мне, Роберт… Если бы ты знал, чего мне стоило убедить нашу государыню Елизавету написать в Эдинбург второе письмо! Сколько слез, сколько криков пришлось мне выслушать! Все-таки этот змееныш чем-то ее околдовал!       Но все же государыня подписала второе письмо, которое мне требовалось. Нет, она не отказывалась от требования суда над Босуэлом, однако уточняла, что сей суд не может быть проведен в спешке, ибо тогда он не развеет ничьих сомнений, и Шотландия будет по-прежнему стоять на грани смуты.                                                       ***              - Что вы делаете, что вы делаете! - шептал я в отчаянии.       Королева сидела возле камина. За окном было темно, но на востоке небо незаметно начинало бледнеть. Апрели в Шотландии слишком холодны, святой отец, а апрельские слишком коротки.        - Я выслушала вас, - проговорила королева с чарующей улыбкой, которая навсегда останется со мной. - Быть может, вы и правы, милорд. Но я поступлю так, как решила.        - Государыня! - говорил я, сжимая кулаки. - Государыня, неужели вы не понимаете, что он толкает вас к гибели!       Она улыбнулась и промолчала. Так улыбаются и молчат те, кто твердо решил свести счеты с жизнью, святой отец.       - Почему? Почему вы хотите быть с ним? - выкрикнул я, уже совершенно не владея собой. - Почему?? Ведь вы же видите, вы же сами видите, что он вас не любит, что ему нужна только королевская корона!       Она подняла голову, посмотрела на меня, и в ее глазах я увидел нечто, что заставило меня содрогнуться. Это был нечеловеческий взгляд, в нем я увидел не то высь небесную, не то бездну адскую…       Этот взгляд убедил меня, что все бесполезно. Но я сделал последнюю попытку.       - Вы губите себя, - произнес я. - Вы губите себя. Умоляю, уезжайте, уезжайте во Францию! Все уже готово, корабль ждет вас!       И снова ответом мне было молчание.        - Все уже сговорено! Ваша свекровь Екатерина Медичи даст вам войско, король Франции уже подписал нужную бумагу! Вы вернетесь сюда, вернетесь во главе целой армии и разметаете, превратите в пыль всех ваших врагов!       Холодное, отчужденное молчание. О, я предпочел бы ярость, гнев, но только не этот ледяной холод!       - Почему, милорд, вы так настаиваете на моем отъезде из Шотландии? Уж не потому ли, что видите во мне соперницу за сердце Босуэла?       Я подскочил как ужаленный. Так вот она о чем думала! Ревность. Ревность, делающая слепыми и безумными, самых проницательных, самых умных людей! Королева ревновала.       - Ваше величество, это… это…       Я был в таком смятении, что даже не мог подобрать нужных слов, в бессилии разводя руками.       - Ступайте, милорд, - услышал я спокойный и такой далекий голос, как будто его обладательница была от меня за три-девять земель. - Ступайте. Скоро состоится суд над графом, как вы того и желали. И вы получите удовлетворение. Или не получите его.       Я поднялся с колен, отвесил поклон и вышел прочь, совершенно оглушенный.       Суд над графом Босуэлом вскоре состоялся. И, конечно, его оправдали, святой отец.                                                       ***       Конечно, Роберт, Босуэла оправдали! Да разве можно было в этом сомневаться! Он запугал этих трусливых судей. Впрочем, и храбрецов он тоже запугал.       Остается удивляться, почему этот трус из трусов лорд Стюарт не бежал из Шотландии, ведь его заговор провалился, и свадьба королевы с Босуэлом была уже неминуема!                                                       ***       Хоть я и не робкого десятка, святой отец, но, право, до сих пор не понимаю, почему тогда я не бежал из Шотландии, которая была охвачена страхом перед Босуэлом, превратившимся в мясника, убивавшего, рубившего и резавшего всех, кто осмеливался встать на его пути!       Почему я не бежал тогда? Ведь все мои надежды рухнули, королева отказалась покинуть Шотландию и предпочла объятья этого мясника, который мечтал только об одном: о шотландской короне!       Все знали, что это вот-вот должно произойти. Все знали, что королева Шотландии вот-вот выйдет замуж не просто за еретика, но за убийцу собственного мужа! И я, брат убитого, должен был принимать решение - среди всеобщего оцепенения, страха, зависти, а самое главное - ненависти, всеобщей лютой ненависти - ненависти к королеве, к Босуэлу и ко мне!       О, святой отец, это ли был не ад земной?                                                       ***       Мне казалось, Роберт, что если на земле и существует ад, то он в Шотландии. Такого змеиного клубка предательств, измен, убийств, клятвопреступлений и крови не знало ни одно королевство. Даже наше королевство, Роберт, даже наше!       Если кто-то и чувствовал себя замечательно в этом аду, то это, несомненно, был Чарльз Стюарт. И неудивительно. Разве он был не демоном, что вырвался из ада?       Он отчаянно интриговал, пытаясь добиться, чтобы Мария Стюарт покинула Шотландию и сделала его регентом королевства. Но она наотрез отказывалась. Она держалась за Босуэла, она подговорила судей, чтобы они признали этого негодяя невиновным в совершенном им чудовищном преступлении. Хотя я, Роберт, не знаю, кто из этих двоих был более преступен: Босуэл или же Чарльз Стюарт.       Полным ходом шла подготовка к их свадьбе. Мы были полны решимости им помешать и ради этого готовы были пойти на союз с кем угодно, даже с этим змеенышем. Но змееныш сам мечтал о короне! О шотландской, чтобы затем завладеть и английской.       Между тем, Роберт, из Шотландии бежал старый граф Леннокс, который отныне не чувствовал себя в безопасности даже в своей собственной крепости Глазго. Он прибыл в Лондон в сопровождении всего десятка своих слуг, ибо все остальные люди его предали и переметнулись на сторону Босуэла. Здесь, в Лондоне старый граф, наконец, встретился со своей супругой, с которой не виделся так много лет. О, он не виделся с ней только по своей и по ее вине! Если бы не эти бесконечные заговоры, которые они вечно плели, если бы они сохраняли преданность нашей государыне, которая всегда желала им только добра, если бы они доверяли мне… О, если бы, если бы, Роберт!       Но теперь они понимали, что больше им не на кого надеяться, кроме как на нашу государыню. И на меня, Роберт. Слишком поздно они поняли это, Роберт, слишком поздно! И все же они бросились в ноги к нашей государыне, которая пообещала им сделать все, что в ее силах, дабы не допустить преступного брака между Марией Стюарт, королевой Шотландской, и лордом Босуэлом.       На самом деле, Роберт, у нас с государыней был свой план. Мы хотели заставить Марию Стюарт отказаться от брака с Босуэлом, но вместе с тем сделать так, чтобы она не покидала пределов Шотландии. А для этого следовало согласиться на то, чтобы она была объявлена наследницей английского престола. Мария давно этого добивалась, но наша государыня неизменно отвергала саму эту идею. Теперь же наша государыня была как будто согласна. Но, увы, Роберт, теперь было поздно, слишком поздно (ах, это проклятое слово!). Все теперь решал Босуэл.                                                             ***       Всё в Шотландии теперь решал Босуэл, святой отец. Я был бессилен. Каждый день я ожидал ареста или даже смерти. Власть этого мясника распростерлась решительно на все.       Что? Вы спрашиваете, святой отец, приходил ли он ко мне тогда? Представьте себе: нет. И это, пожалуй, единственное, за что я ему благодарен. Потому что, боюсь, влечение к этому чудовищу оказалось бы сильнее ужаса и отвращения, которое он мне внушал.       Признаться, поначалу я и сам удивлялся тому, что Босуэл избегает встреч со мной. Я, скорее, ожидал другого: что он будет грубо насиловать меня в отместку за то, что я потребовал суда над ним. Но ничего подобного не случилось. И тогда я понял: Босуэл, затеявший смертельно опасную игру, призом в которой была шотландская корона, не хотел лишний раз рисковать в решающие дни, ибо ревность королевы не была для него секретом. И эта ревность могла стать тем мечом, что разрушит его честолюбивые устремления.       Ах, каюсь, каюсь, святой отец, когда я понял это, то мне пришла в голову мысль сделать так, чтобы этот меч пронзил Босуэла. Я же видел, чувствовал, что он по-прежнему хочет меня, я видел огонь похоти, вспыхивавший в его глазах… Но мысль о том, чтобы начать соблазнять этого мясника была мне глубоко отвратительна. После всего случившегося…. Нет, нет! Мне многое можно поставить в вину, но всё-таки были вещи, через которые я не мог перешагнуть. В моей обуглившемся дочерна сердце все-таки ещё оставалось нечто святое…       Я совсем не исключал, что Босуэл отдаст приказ о моем убийстве. Но все же у меня хватило смелости не покидать Шотландию. Ибо я надеялся, я верил, что подобное не может продолжаться бесконечно.       И действительно, среди лордов закипала ярость. Лорды не могли спокойно смотреть на то, как день ото дня Босуэл забирает себе всё больше власти, и создали свой союз, который назвали Конфедерацией. Они принялись собирать войска.       А я, я оказался меж двух огней. Я не мог примкнуть к Конфедерации лордов, потому что они были еретиками и ненавидели меня. Но быть вместе с Босуэлом? Это было поистине выше моих сил!       Я хотел быть вместе с королевой, хотел быть вместе с королевой, святой отец! Но отчуждение между нами нарастало день ото дня.                                                       ***       Лорды направили письмо нашей государыне Елизавете с просьбой о поддержке, Роберт. Их Конфедерация ширилась день ото дня. В нее входили Аргайл, Атолл, Мортон, Ангус, Гленкэрн, Кассилис, Эглингтон, Монтроз, Кэйтнесс, Бойд, Очилтри, Ратвен, Драммонд, Грей, Глэммис, Иннермит, Линсдей, Харрис… А ведь многие из них в свое время поклялись Босуэлу содействовать его женитьбе на королеве. О, Шотландия, страна предателей!       А 8 мая Мария Стюарт, королева Шотландская объявила о своем предстоящем бракосочетании с графом Босуэлом.                                                       ***       Она объявила об этом в конце мая, святой отец. Я хорошо помню тот день, он был удивительно теплым и солнечным. А в душе моей царствовали тьма и холод. Я не поехал во дворец, сказавшись больным, и это спасло меня, иначе я сошел бы с ума, глядя как королева возлагает герцогскую корону на Босуэла, которому был дарован титул герцога Оркнейского.                                                       ***       В последние дни перед свадьбой Чарльз Стюарт отчаянно интриговал, Роберт. Потеряв надежду увезти королеву из Шотландии, он предпринимал невероятные усилия, чтобы хоть как-то ограничить власть Босуэла. Надо признать, что это был один из немногих моментов, когда я был на стороне Чарльза Стюарта… И я ему помог, хотя мне и не хочется даже сейчас рассказывать, как именно.                                                       ***       Ах, святой отец, в те дни я получил неожиданную помощь, и от кого бы вы думали? От Сесила, от моего заклятого врага! Все было просто: он, как и я, и слышать не хотел о том, чтобы ненавистник Англии Босуэл стал полновластным правителем Шотландии.       Нам с Сесилом вдвоем (не стану рассказывать, как именно, даже не настаивайте!) удалось убедить королеву внести в брачный контракт пункт о том, что Босуэл не имел права вести никаких государственных дел без ее, королевы, согласия, и что его подпись под государственными бумагами не имела никакой силы, если под этими бумагами не стояла и подпись королевы.       О, как же он возненавидел меня за это!       Конечно, я понимал, что мне не избежать его мести. Мне представлялось, что он похитит меня, бросит в какой-нибудь каменный мешок и будет насиловать… Или же его молодчики пронзят меня кинжалом в темных лабиринтах Холируда… Но нет.       Месть Босуэла оказалась куда проще и при этом куда изощреннее, святой отец. Он просто вынудил меня явиться на его бракосочетание с королевой! Да, именно так! На этот дьявольский обряд, который они именовали бракосочетанием! На свою свадьбу со вдовой моего брата, короля Шотландского! Что могло быть чудовищнее этого, святой отец? Что могло быть более мерзким?                                                       ***       Да, он был там, Роберт. Этот змееныш явился на свадьбу, которую прокляла вся Шотландия, на свадьбу, которая не только у добрых христиан, но даже у папистов вызывала нескрываемое отвращение!       Мне говорили, что Чарльз Стюарт стоял с наглой улыбкой, всем видом показывая, что ему нет дела ни до чьего мнения…                                                       ***       Я стоял, не смея поднять глаз, святой отец. Я знал, что обо мне скажет мой отец, и впервые был готов согласиться, что действительно заслуживаю отцовского проклятия… Как мой отец заслуживает проклятия сыновнего.       Но не я втоптал честь своей семьи в грязь. Это сделали раньше мой отец и мой старший брат. Они не оставили мне выбора. У меня не было больше чести, у меня оставалась только жизнь. Ее я и спасал.       Никогда, никогда не забуду я это проклятое венчание. В часовне было мало народу, оскорбительно мало даже для деревенской свадьбы, что уж там говорить о свадьбе королевской!       Не было лордов Конфедерации. Из лордов-католиков тоже почти никто не явился, ибо наша королева выходила замуж за еретика и убийцу.       Были лишь я, Хантли, Бойд, Олифант, Глэмис и Ливингстон. Одни из них заискивали перед Босуэлом, другим было уже все равно.       Королева выглядела бледной и подавленной. Босуэл по-прежнему походил на несокрушимую скалу.       А потом состоялось свадебное пиршество, но разве можно было его так назвать? Как позорно много было свободных мест за этим столом, как часто над ним повисало тягостное молчание! Все норовили уйти поскорее, и я сам ушел с середины пиршества.       Меня не остановил даже умоляющий, готовый наполниться слезами взгляд королевы. О святой отец, я выполнил свой долг, я испил свою чашу!                                                       ***       Змееныш рассчитывал, что после его позорного предательства Босуэл все ему простит и что на него посыплются великие милости. Но не тут-то было, Роберт, не тут-то было! И он, и королева Шотландская оказались просто-напросто пленниками в Холируде!       Да-да, ни один из них не мог покинуть своих покоев, ибо у их дверей на часах стояли головорезы Босуэла!                                                       ***       Я был пленником, святой отец. Босуэл, который, наконец, дорвался до шотландской короны, мог теперь не опасаться ревности королевы.       И он пришёл ко мне. Пришел наутро, прямо из постели королевы, которая стала его супругой. Я еще спал, ибо всю ночь проворочался без сна и сумел забыться лишь под утро. И проснулся от удара по лицу. Открыв глаза, я увидел Босуэла, стоявшего надо мной и ухмылявшегося.       Не давая мне опомниться, он стянул с себя штаны, грубо схватил меня за волосы и притянул к себе. Спросонья я не мог сопротивляться. Но все же пытался, однако его хватка была железной.       - Бери! – приказал он, поигрывая перед моим лицом своим членом.       Когда я подумал, что этот член только что был в лоне королевы… Ах, святой отец, знаю, что это чудовищная, кощунственная, отвратительная мысль! Но тогда я почувствовал возбуждение, меня захватила волна желания, как будто, беря в рот этот член, я приобщался к высшей земной власти, пусть даже таким странным, извращенным образом. И это опьяняло меня, я страстно принялся сосать член Босуэла, хранивший запах той… О, простите, простите меня святой отец, я не должен этого говорить даже на исповеди!       Пусть я падал в бездну погибели, но этот страшный полёт был захватывающим и сладким! Я уже не думал ни о чем, я лишь хотел приобщиться к той власти, которую приобрел Босуэл, я хотел стать частью этой темной и страшной власти!       Да, это было гибельное наваждение, но я отдавался ему всем своим падким до наслаждений телом, всей своей греховной душой, не устоявший перед постыдным искушением.       И когда Босуэл грубо опрокинул меня на спину и заставил развести ноги, я уже и не пытался сопротивляться. Я чувствовал, как меня засасывает зеленоватое болото его глаз.       Я знал, что под этой зеленой тиной скрывается черная бездна и меня неудержимо влекло в эту бездну!       Он резко вошел в меня, из груди моей вырвался крик, в котором была и боль, раздирающая мое тело, и извращенное наслаждение, которое эта боль мне дарила. Железные пальцы Босуэла сдавили мои предплечья, в голове пронеслась мысль о том, что останутся синяки, но желание впустить в себя силу и мощь этого человека – безжалостного, беспощадного, обладающего несокрушимой волей – это желание было сильнее всего.       В тот миг я жаждал только одного: принадлежать ему, принадлежать без остатка. В тот миг я позабыл обо всем: и об убитом брате, и о собственном отвращении к его убийце, и о своих растоптанных честолюбивых мечтах. В тот миг я хотел только одного: чтобы он брал меня: брал жестко, грубо, властно!       И он исполнял мое тёмное желание. Он то входил в меня резко, до конца, и мне казалось, что вот-вот, и он разорвет мое тело, то вдруг останавливался, брал меня железными пальцами за подбородок, давал мне пощечины, плевал в лицо, и это приводило меня в странный восторг, это приводило меня в исступление! Как будто я сам брал его, как будто это я награждал его плевками и пощечинами.       А затем он вновь принимался резко двигаться во мне, отвечая смехом на мои жалобные вскрики и стоны и называя последними словами. «Шлюха» и «потаскуха» были самыми пристойными из них. Но все это заставляло меня глубже и глубже падать в бездну извращенного наслаждения.       Я попытался было удовлетворить себя, но он угрожающе зарычал и отвесил мне новую пощечину. Я и с этим смирился, ибо был на грани безумия, а точнее, уже за его гранью…       И тут случилось нечто совсем уж неожиданное. Босуэл замер и долго-долго, не отрываясь, смотрел на меня, а я тонул в его глазах, то казавшихся зеленоватым болотом, то превращавшимися в бездонные темные бездны. Это было томительное ожидание, предчувствие… Я изнемогал, я умоляюще смотрел на него, не представляя, что он сейчас сделает. Если бы эти бездны взорвались грозой, если бы молнии этой грозы испепелили меня, то я ничуть не возражал бы против такого исхода, ибо томление меня переполняло, и мне нужно было найти выход из этого сводящего с ума тягучего морока – немедленно, любой ценой!       А Босуэл склонился надо мной и нежно провел языком по моей уздечке Я вскрикнул от неожиданности, меня охватил трепет – сладостный, томительный. Я не верил сам себе: происходило то, что сейчас не могло произойти, то, что было напрочь исключено!       Но это происходило! Босуэл – этот безжалостный убийца, свирепый зверь - ласкал мою плоть, заглатывая все глубже и глубже. А я задыхался от стремительно нараставшего желания, я изнемогал от накатывавшей на меня тяжелой волны, я бился в горячем неземном наслаждении, наполнившем всё мое тело и возносившем меня к вершинам блаженства…       Никогда прежде не испытывал я ничего подобного. Даже самые изощренные постельные утехи не могли мне подарить того неописуемого наслаждения, которое я испытывал сейчас!       Но сквозь эту пелену блаженства всё яснее проступал взгляд Босуэла, в его болотистых глазах плескалась похоть, на губах белело мое семя... Он несколькими рывками довел себя до высшей точки, и густые, теплые капли его семени упали на мое лицо…       Я лежал на подушках совершенно обессиленный. Наваждение развеивалось, и снова я погружался в пучину страха и ненависти, которыми был полон Холируд, которыми была полна Шотландия…       Я закрыл глаза. Я не хотел видеть этого человека, которого сердце мое ненавидело столь же сильно, сколь сильно желало его мое тело.       - Мой, - услышал я хриплый голос Босуэла и его удаляющиеся шаги.