Легион Урфина Джюса (хроники дуболомов)

В Даруме на строительстве укреплений творилось что-то несусветное… Несколько раз имели место быть крупные кражи строительных инструментов. Естественно, что сроки из-за этого срывались. Бургомистр Сельман по этому поводу какал кирпичами. Да и как же тут не какать, когда сам Кокус выражает крайнее недовольство происходящим. Да и к тому же, командиры вояк стучали на него его превосходительству. Хорошо ещё, что вояки сами обделались дальше некуда — кто-то подрезал из оружейки гарнизона целую дюжину арбалетов. В результате начальник караула отправился на рудники. Не менее вопиющий случай произошёл и с двором господина Волпа. Этот крепко стоящий на ногах патриот был одним из богатейших людей города. Так вот, какие-то злоумышленники под покровом ночи пробрались к нему на двор и вынесли целую кучу нажитого непосильным трудом добра, которое преступники погрузили на две телеги (тоже принадлежащие Волпу) и скрылись в неизвестном направлении. Такого уровня преступности Дарум не знал за всю свою историю. Что поразительно, поиски не дали совершенно никаких результатов. * * * Мак Бэлдон прибыл в условленное место на лесной поляне без опозданий. Вот только в этот раз он нёс большую и явно тяжёлую корзину. — Берлога, ты по грибы собрался? — весело хохотнул Кадл Одл. — Ага, за соплятами, — отшутился тавернщик. Последняя партия леса была реализована, и теперь оставалось только расплатиться с компаньоном. Мак бросил Одлу увесистый кожаный кошель с монетами. Последний, поймав деньги, удивлённо выпучил глаза — мешочек был гораздо тяжелее, чем должно было быть. — Мак, это что?! — Твоя доля, Кадл. — Но здесь гораздо больше?! — Тебе нужнее… — Братан, ты что-то темнишь? Тебе что-то надо? — Не суетись, Заноза. Свои ребята… Давай лучше по-маленькой? Я тут прихватил кой-чего… А там может и о делах поговорим… Как оказалось, у тавернщика в корзине нашлась большая бутыль хорошего бренди, а также свежий хрустящий хлеб, сыр, ветчина, чесночная колбаса, лучок, редисочка и даже сало. В общем поляну Мак накрыл шикарную и по всем понятиям правильную. Естественно, пластун не смог устоять перед таким угощением. Налили. Чокнулись. Выпили. Одл замастырил себе нехилый бутерброд, который теперь планомерно, основательно и аппетитно употреблял, вкусно захрустывая его лучком. Под это дело выпили ещё по одной. Потом ещё по одной. — Скоро нерест, братан. Будем в хорошем барыше, — пластун закатил глаза и замычал от удовольствия, отдавая должное отлично засоленному салу. — Есть новый маршрут? — Ну… Скажем так — к тому времени будет. Железно будет. Планируем не менее пяти ходок. И объёмы гораздо больше. Гораздо больше… Сможешь реализовать? — Одл опрокинул в себя стаканчик, зажевал его ароматной колбасой и с блаженным видом стал хрумкать редиску, макая её в крупную соль. — Не проблема… Что-то оставлю себе на реализацию, а основную массу можно толкнуть в Когиду, оптом. Если, как ты говоришь, себестоимость дармовая, то это лучше всего. — Полностью согласен, братан. Полностью. — Сопля приходил… — Твою мать! Когда? — глаза Одла округлились и легкий хмель сдуло, как ветром. — Позавчера… — Ну и? — Походу почву пробивал, на предмет, как я с властью — всерьёз или краями. — Ну а ты? — Ну, а что я… Сказал, что исключительно коммерческий интерес и ничего более. Ну и если что по икре, то я всегда в деле. — Про меня спрашивал? — Спрашивал. Только не конкретно про тебя, а вообще за парней… Ну я сказал ему, что пока никого не было, но жду. И что если появитесь, то чем смогу — помогу. — Ну и правильно всё сказал… А как у них у самих дела? — Хреновые у них дела, Заноза… На маршрут одним идти стрёмно. Сам понимаешь — если с ними чё, то всё — хана маршруту и всему делу хана. Пока другие маршрут пробьют — сколько людей положат… Если вообще пробьют. В армию их зовут, да только не плющит их в солдаты. Хотя им вроде и хорошие деньги предлагают, как специалистам, но они не хотят… — Да уж… А с другой стороны — если зовут, да за хорошие… Можно и пойти… — Пачкаться не хотят. — В смысле, пачкаться? — Об Кокуса… Он мне знаешь, что сказал? «На тот случай если парни появятся, то передай: мы с Бурым всегда за каторжан, и к парням всегда с уважением. То, что на маршруте пройдено, то никогда забыто не будет. Так что мы с Бурым за любую их тему вписываемся. Особенно если кокусовских резать». — Херасе! Крепко же их припёрло… — Крепко, Заноза, крепко. Я Сопле денег дал. Он не просил, но я дал. Он ещё просил передать — если объявитесь, чтобы к ним зашли — они ждать будут. Ну и это… В общем, братан, если кокусовских резать, то я тоже вписываюсь. — Берлога, ты дурак что-ли? Ты с чего взял, что я кого-то резать собираюсь? — А это я тебя спросить хочу, Заноза, ты давно меня за дурака стал держать? Думаешь, я не понимаю, что ты из «Набата»? Да не гоношись ты, — видя, что собеседник напрягся, тавернщик потянулся к бутылке, — давай лучше ещё по одной? А потом послушаешь, что я тебе скажу. — Ну давай, братан. Даже самому интересно… — Если бы не твой ворон, я может быть и сроду бы не догадался, — Мак, опорожнив стаканчик, смачно крякнул и занюхал сыром, — вот только, братан, я всегда отличался наблюдательностью… И на то, что правильные птицы начали долбить кокусовское пернатое стукачьё, я обратил внимание сразу же. А ведь я уже тогда подумал, что всё это неспроста. Ну, а когда твой ворон вышел со мной на связь, я стал наблюдать, как за ним, так и за всем его племенем. И сделал выводы… Они ведут наблюдение. Грамотно ведут. Причём наблюдают за ключевыми объектами: за строительством крепости, за войсками гарнизона, за магистратом, за бургомистром, за Кокусом и даже за мной. А затем я понял, как именно вы распространяете эти ваши листки. Кокусовские не въехали — они не знают про птиц. Ну, по крайней мере, пока не знают. А ваш последний листок я осмотрел очень, очень внимательно. Через солнышко. И на листке следы когтей и лап. Вороньих, естественно. А разбрасывают листки ваши птички по ночам. Всё грамотно, братан! Красиво работаете. С размахом. По всем городам. И в листках ваших правильно всё написано. Всё, как было и есть. Всё по-чесноку. Раньше, — тавернщик набулькал ещё по одной, — кто кормился с леса, кто с поля, кто с ремёсел, кто с торговли, ну а кто и с маршрута. И всем всего хватало. А сейчас: сплошные поборы, налоги, штрафы, запреты… Кстати, как сало? — Шикарное, братан! Сто лет такого не пробовал! — ответил пластун, закусывая салом и репчатым луком. — Вот именно! Раньше у каждого в подполе шмат сала был, а то и не один. А сейчас его могут себе позволить только самые богатые. Так что верно вы всё пишете в вашем «Набате». И про то, как было раньше, и про то, как сейчас. Раньше по-людски жили, а сейчас задушили совсем. И ещё война эта сраная! Кому она обосралась, а? При Старухе сколько веков жили без всякой войны, а? Вот то-то и оно… Ну чудила бабка, ну не без этого. Так ведь к людям, действительно, не лезла. И народ, действительно, сытно жил. И беспредела никогда никакого не было. Потому как беспредельщики очень быстро шли на корм саблезубам. А потом появилась эта фея дырявая! А затем нарисовался и этот ублюдок Кокус… Вот же выбрали выродка, на свою голову… — Ну, а как бы не выбрали?! Кокус был самый богатый, самый влиятельный. Чьи самые лучшие поля — Кокуса! Чьи самые лучшие пастбища — Кокуса! У него везде всё схвачено. Всех купил. А кого не купил, тех развёл, как лохов. Помнишь — «крепкий хозяйственник, крепкий хозяйственник»? Вот и выбрали крепкого хозяйственника на свою голову! Жрите теперь — не обляпайтесь! — Ну что, братуха, давай ещё по одной под сало? — Не вижу препятствий, братан! Не вижу препятствий! — Кадл расплылся в довольной улыбке. — Ну и про Урфина вы тоже правильно пишите. Тоже парняга правильно всё делал. Ну напряг он маненько ремесленных насчёт сабель. Так сколько тех сабель-то было? Полдюжины — смех! А вот в этот Изумрудный Гадюшник он зря попёрся… Надо было ему здесь оставаться — жили бы сейчас, как люди. А с его армией — нам бы вообще на всех насрать было. Да и армия правильная — жрать-пить не просила. Подарок, а не армия. Нет же, попёрся куда-то… Дома надо было оставаться, а не тащиться за тридевять земель и не искать на свою жопу приключений. А ведь жизнь-то при нём начала налаживаться. Вот только наше дурачьё тогда этого не оценило. «Урфин — злодей! Урфин — злодей!». А напомните-ка мне, уважаемые господа, а что сделал злодей-Урфин с Кокусом? Может быть повесил? Или может быть отправил на рудники? Ах нет! А куда же отправил? Домой! Вот это да. Это видимо злодейство такое, ага? А может быть Урфин кого-то другого на рудники отправил? Ах, никого? А Кокус всех, кто был связан с Урфином, на рудники загнал! Так кто, спрашивается, злодей, а? Вы там, в «Набате», эту тему озвучьте. Озвучьте. Пусть народ сравнит… Ну и в общем, это… Я не знаю, Заноза, с кем вы там с парнями спелись: с рудокопами, с урфиновцами, или вообще свою движуху замутили — это ваши дела. Но только я хочу, чтобы ты и сам запомнил и парням передал: что бы вы не мутили — я в деле! Чем смогу — помогу! Что нужно сделать — сделаю! Ты понял меня, Заноза? — Да понял я, братан, понял. Только тебе-то это зачем? Ты же вроде неплохо пристроился? Не боишься всё потерять? — Боюсь, братан. Боюсь. Боюсь, что народ меня вместе с Кокусом на вилы поднимет! А пристроился я, действительно, неплохо. С вашей помощью — неплохо. А без вас — я бы уже наверное «Пьяницу» продал. Да казалось бы - я вроде и не бедствую. Однако даже мне так жить тошно. А уж простым людям и подавно. — Думаешь, народ поднимется? — А хрен его знает… Вас читают-обсуждают… Войны этой дырявой никто не хочет. Все может и не поднимутся, но наверняка найдутся отчаянные головы. Да сам же знаешь — у нас, у живунов, всегда сорвиголов хватало. А вот если не поднимется никто, тогда нам точно хана. Тогда эти твари нас в войну втянут. А тогда уже рудокопы нам такую кровавую баню устроят, что мама не горюй… В общем, братуха, за всех говорить не буду — скажу за себя — я готов. Я с вами. — Сопля зайти не обещал? — Нее. Ну ты же его знаешь. Он всегда гость незваный. Ну так, что, Заноза, берёшь меня к себе в ватагу? — Мак, давай сначала определимся. Ты можешь просто нам помогать по мере сил. Этого уже будет достаточно. Тебе совсем не обязательно в нашу артель вступать. Только лишний риск. И тебе он ни к чему. Да и ты же всегда башкой промышлял, а не как мы — риском. Ты же на маршрут… — Да, Заноза, я не ходил с вами на маршрут! Моё дело — сбыт! Но скажи, Кадл, я хоть раз кого-нибудь напарил? Я хоть раз кого-нибудь подвёл? Себя я, конечно же, не забывал — это святое. Но так и братва всегда в хорошем барыше была. — Не, братуха, тут всё без базара! Да и помню я, как ты за меня слово замолвил перед Бурым и Соплёй. Благодаря тебе я и встал на маршрут. И как бы потом чего не было — я не о чём не жалею. Наоборот! С настоящими людьми жизнь свела. Да и долг платежом красен! По всем понятиям так. Так что, братан, я добро помню. И слово своё за тебя скажу. Я про другое хотел сказать. Что может тебе не надо полностью в наши дела влезать. Ну, чтобы для тебя риску меньше было. — Братан, а я всё-таки напомню, что ты не единственный, кого я в коллектив привёл. И ни за кого мне не предъявили. А значит, что кое-что в людя́х всё-таки кумекаю. А снаряги сколько братве подогнал? А ведь всё за свои деньги купленное. Причём выбирал всегда всё самое лучшее. Да хрен с ним. Давай стакан! Я вот что хочу сказать, Заноза. Примете вы меня в свою шайку или нет — это дело ваше. Но ты знай, и парням передай — в «Пьянице» для вас всегда и кров и стол! В общем, старые приятели договорились. А через два дня агент Берлога был зачислен на службу в разведотдел штаба НАУД. Для связи с «Центром» он получил в своё распоряжения звено во́ронов. А упряжки тяжеловозов, которые на самом деле принадлежали НАУД, остались пока на балансе «Весёлого Пьяницы». А ещё через пару дней Заноза наведался к Бурому и Сопле. Что любопытно, на следующий день после его визита Бурый и Сопля подмахнули контракт на службу в егерскую роту на должности командиров взводов. А что касается таинственных краж в Даруме, то всё награбленное (включая телеги) хранилось в Замке Людоеда. А виновник преступлений — прапорщик Бревнюк - был отозван в Замок Гуррикапа. Последний факт вызвал бурю восторга у Арума и Бефара. Как показала практика — затрахать можно даже дерево.