Пазл из двух деталей.

Любовь — лишь чувство. Его название. Я так думал, пока не встретил человека, с которым сложился, как кусочки пазла, состоящего всего из двух деталей. Когда увидел свое безликое отражение в смотрящих с бесконечной нежностью глазах. Когда мне приходилось ставить чьи-то чувства выше своих. Любовь — когда собственные черти рвутся к нему из груди, разрывают плоть, зализывают до дыр острыми языками реберные кости, чтобы добраться до его сердца и забрать навсегда. Спрятать от всех, чтобы больше никто не смел прикоснуться. — Исак. Вертит на языке имя Вальтерсена, бездумно шепчет по слогам, пробуя на вкус. Щекочет ресницами расслабленные в полусне его губы. Видит пульсацию во впадинке между ключицами и накрывает её холодным большим пальцем. — Соня звонила, — говорит Исак в полудрёме. Найшем разглаживает мурашки на его шее и прикрывает глаза. — К чёрту. Любовь — добровольно отдавать себя всего полностью без остатка. Блондин топит пальцы в его пушистых светлых волосах и оставляет поцелуй на лбу, придвигаясь ближе. Эван долго молчал. Прислушивался к дыханию парня, тихонько колыхаемому его волнистые пряди над бровями, старался дышать в унисон. — Знаешь. — Через пару секунд слышит вопросительное сонное мычание в ответ. — Такое странно приятное, теплое чувство в груди. — Высовывается чуть повыше из-под полосатого одеяла, чтобы быть почти на одном уровне с Исаком, и мягко касается с ним носами. — Я никогда в жизни такого не чувствовал. Он ещё раз перебрал на языке фразу. И черти натягивают свои цепи до задушенного хрипа, стремятся вырваться наружу, тревожат и без того беспокойно бьющееся сердце. Вот-вот разломят кости и кинутся к безмятежно засыпающему в двух сантиметрах от них Вальтерсену. Он успел стать их любимцем. Его ресницы редко подрагивают, отбрасывая короткие трясущиеся тени на нижние веки. Эван аккуратно, чтобы не разбудить, целует его сонно приоткрытые губы, медленно выдыхает и замечает, что почти не дышит. Исак выдает последнее перед тем, как окончательно провалиться в сон: — Я тоже.