Горящие камни

      Чтобы разглядеть буквы на бумагах приходится щуриться и наклоняться ещё ниже, едва ли не утыкаясь в них носом. Даже очки с толстыми стёклами не помогают, и Дилюк раздражённо откидывается на спинку, откладывая их в сторону, и трёт веки. Глаза из-за сильного напряжения болят жутко, но необходимо хоть немного разобраться с документами.       – Господин Дилюк, вам лучше сделать перерыв, а то ещё больше посадите зрение, – вздыхает подошедший Эльзер и ставит на стол поднос. – Я могу разобраться со всеми бумагами и всё вам рассказать, чтобы вам осталось только поставить подпись.       – Чем бы я ни занимался, оно всё равно становится хуже, – ворчит в ответ Дилюк, накрывая глаза ладонью, потому что свет неприятно бьёт даже сквозь веки. – Несколько часов работы точно никак на это не повлияют.       – Я всего лишь надеюсь, что этот процесс не ускорится, – негодует Эльзер.       Понять его волнение можно, всё же Дилюк знает Эльзера уже очень много лет, потому что он начал работать ещё при отце. Да и был для его едва ли не третьим сыном, очень часто помогая с винокурней и впитывая знания необходимые для того, чтобы быть хорошим заместителем.       Эльзер волнуется слишком сильно и постоянно хочет разгрузить Дилюка, только бы помочь его глазам. Но Дилюк уже и сам смирился, что по какой-то причине неизбежно теряет зрение последние годы.       – Кстати, к вам пришёл господин Альбедо, – негромко говорит Эльзер, словно только что вспомнил эту информацию.       – Пустите его, – приказывает Дилюк и машет куда-то по направлению двери, второй рукой выискивая на столе вторую пару очков.       – Я уже здесь, – мягко усмехается поблизости Альбедо и заботливо вкладывает очки в ладонь.       – Спасибо.       Дилюк надевает очки, моргает несколько раз и поворачивается к Альбедо. И ему приходится щуриться, чтобы разглядеть его во всех деталях. Ясно, опять придётся заказывать новые очки, потому что этих снова не хватает. Как же муторно со всем этим.       – Я тогда оставлю вас, – вежливо кланяется Эльзер и поспешно уходит на улицу. Как мило с его стороны было приготовить чашки на две персоны.       Альбедо провожает его взглядом, а потом поворачивается к Дилюку и ласково целует в висок, положив руку на голову.       – Как ты себя чувствуешь? – интересуется он, заглядывая в глаза.       Обычно Дилюк бы приукрасил своё состояние, сказал бы, что всё с ним хорошо и нет никаких проблем. Только бы люди не лезли в его жизнь слишком сильно и не раздували из мухи слона, как они делают это обычно. Например, Джин зачастила с визитами в таверну, иногда встречает на улице, только бы поинтересоваться самочувствием. Или же Кэйя, который уж слишком очевидно сыпет колкостями во время коротких бесед и всё смотрит-смотрит в глаза.       Ощущение, словно весь Мондштадт только и думает о том, что у Дилюка падает зрение!       Но Альбедо врать невозможно. Как-то раз Дилюк попытался скрыть очередное ухудшение зрения, так на него посмотрели так, что стыдно за враньё стало до невозможности и пришлось всё рассказать. Альбедо не чувствует ложь также хорошо, как Кэйя или Эфир, но умеет смотреть в душу.       – Снова стал видеть хуже, но не очень сильно, – пожимает плечами Дилюк. – Ты и сам сказал, что это уже стабильное ухудшение.       – И мне это не нравится, потому что это ненормально, – поджимает губы Альбедо, задумчиво касаясь подбородка. – В твоём возрасте просто так такое не случается, должна быть причина.       – Если бы я о ней знал, то сказал бы, – цокает Дилюк, поправляя на носу съехавшие немного вниз очки.       – Мы должны её найти, иначе ты просто ослепнешь, – неожиданно зло заявляет Альбедо, хлопнув ладонями по столу, но тут же их убирает. – Прости, я просто волнуюсь.       Глаз бога на поясе отзывается на это заявление, словно всё слышит, и мягко греет бедро сквозь штаны. На первый взгляд просто красивая вещица, которая даёт возможность управлять каким-то элементом, но иногда Дилюку кажется, что она тоже переживает из-за его зрения. Словно ему мало переживания от окружающих.       Однако неожиданно отзывается ещё и глаз порчи во внутреннем кармане сюртука. Он с меньшей лаской покалывает через слои ткани и затихает, словно ему просто захотелось дать о себе знать.       – Как ты видишь, я никак не могу повлиять на это, – пожимает плечами Дилюк и тянется за чайником.       Ему тоже страшно. Не может не пугать возможность ослепнуть навсегда в двадцать с лишним лет. Но Дилюк давно привык скрывать если не все, то часть своих эмоций, потому что иначе будет сложно жить. Каждый день он надеется, что сможет если не вернуть зрение, то хотя бы остановить его ухудшение, но из раза в раз его желание не сбывается.       – Вот, попробуй эти капли, – предлагает Альбедо, ставя на стол флакон с маленькой пипеткой. – утром и вечером по две капли в каждый глаз. Если честно, я не знаю, поможет ли, но хуже точно не сделает.       – Спасибо за то, что помогаешь, – искренне улыбается Дилюк, поднимая флакончик на уровень глаз.       – Это малое, что я могу сделать.       Неправда, думает Дилюк, он делает иногда слишком много, даже если называет это ерундой.       – Лучше расскажи мне, как дела в Мондштадте, я давно там не был, – предлагает Дилюк, уходя от неприятной темы.       Альбедо кивает, присаживается на кушетку рядом и тихо рассказывает о типичных буднях жителей, о своих экспериментах, о Тимее и Сахарозе, о непоседе Кли, которая вновь сбежала, чтобы глушить рыбу в пруду.       Если бы только Дилюк смог найти причину, по которой он страдает от этого проклятья.