И я не знаю — сила это или слабость

Обреченно стою с той стороны входной двери, с которой ещё не ясно, что происходит в квартире. Стою и верчу в потеющих ладонях связку ключей. Погода в конце сентября не располагает к высоким температурам, так что потеют они только из-за моего волнения. Разрываюсь между желанием увидеть наглого пацана и избегать его. Глубокий вдох, и я беру себя в руки, одновременно с этим открывая железную дверь с почерневшим от времени номером «11» на ней. Взгляд сразу же упирается в чужие белые кроссы, оставленные в коридоре. Я знал, что обнаружу их здесь. Я знал, что по вторникам и четвергам у Киры репетитор. А как иначе, если я ради этих кроссов и проигнорировал последнюю пару термодинамики? Чтобы чисто случайно столкнуться с их обладателем. Чтобы он в очередной раз выбесил меня. Выбесил меня ещё раз поскорей, и я перестал думать об этом раздражающем человеке. Потому что после отношений с Вадей я решил одно — никаких больше отношений. Никаких больше влюблённостей в высокомерных придурков. Да и вообще ни в каких желательно. Слава Одину, дать леща этому поцу хочется сильнее, чем что-нибудь ещё. Чем просто дать, ага. Да и какие шансы, что ровный пацан внезапно воспылает тягой к экспериментам с другим пацаном? Правильно, шансов у меня - зиро. Сейчас Лёха скажет какую-нибудь раздражающую чушь, взбесит меня, и я буду вспоминать этот момент всякий раз, когда в моей глупой-глупой голове появятся глупые-глупые мысли. Да, Женя, убеждай себя в этом дальше. Быстро разуваюсь, ставлю свою обувь рядом с белыми недружелюбными кроссами и прислушиваюсь к тихим голосам в кухне: сестры, которая с классическим русским акцентом перечисляет продукты питания и заторможенно пытается сказать, что очень любит готовить макароны. И ко второму — низкому и слегка хриплому. Который поправляет ее. Полный дроч. Прохожу мимо кухни и коротко здороваюсь, поймав заинтересованный взгляд пацана. Взгляд Киры тоже ловлю, там мольба о пощаде и стопроцентное осознание того, что не любит она ни макароны, ни готовить их, ни немецкий. Чувствую взгляд Леши на себе, пока не скрываюсь за дверью спальни. А когда теряю его — чувствую огорчение. Это все очень нехорошие звоночки. Пока я проигрываю во внутренней борьбе с самим собой, пацан без стука материализуется на пороге моей комнаты с кружкой в руках. Наверное, я пришёл домой под самый конец их занятия. — Сиги есть? — опирается плечом о дверной косяк, не проходя в комнату, скрестив ноги в своих блядских узких джинсах. Ворот у его сегодняшней футболки сильно растянут, и татуировку на груди видно немного больше, чем в прошлый раз. Но я все равно не могу разобрать, что там. Смотрит на меня не моргая. — Не курю. Не курю и запах сигарет ненавижу. И когда курят при мне. — Расскажешь, почему домой вернулся? — пацан, кажется, решил меня доебать, что в моей ситуации скорее плюс. Хоть кто-то следует плану. — Нет. Парень рывком отстраняется от двери и проходит в комнату. На прямом носу с горбинкой снова пластырь, на этот раз ярко-фиолетовый. Сегодня мне кажется, что эта горбинка здесь неспроста и нос этот явно перебит. Не могу винить человека, который это сделал. Прозрачные серые глаза в прищуре скользят по мне. Почти физически это ощущаю. Не сказать, что парень – типичный красавец, но это какая-то ебучая магия, потому что я все равно не могу оторвать от него взгляд. — Все-таки девушка бросила? — протягивает Лёша. — Нет, — тоном «да, но не твое дело» ворчу я и закатываю глаза. Девушка, не девушка, но бросили же. Бесит. — Парень? — кидает Лёша. — Ты охуел?! — защитный рефлекс, выработанный годами, срабатывает быстрее, чем я успеваю прикинуть варианты. Что это, подъеб или желание разузнать? — Пошли покурим, — парень хмыкает и ставит пустую кружку мне на стол, даже не собираясь отнести ее обратно в кухню, не то чтобы помыть за собой. Бесит. — У тебя же нет, — отвечаю недоуменно. — Я такого не говорил, — пожимает плечами пацан и достаёт помятую пачку из кармана, — я спросил, нет ли у тебя. Бесит. — Я не курю, — напоминаю я ему. — Со мной постоишь, — Лёша, не дожидаясь ответа, проходит мою комнату насквозь, направляясь к балконной двери. Бесит, но я поднимаюсь с кровати и иду следом. Пока меня не было, мама разместила на балконе круглый стол со стеклянной столешницей и несколько дачных кресел. А также древний шифоньер, по которому помойка плачет, а не мой балкон. Нахожу в шкафу жестяную банку, которая вполне может сойти за пепельницу, и ставлю ее перед пацаном. Сам устраиваюсь на жестком кресле и наблюдаю, как Леша подкуривает сигу, складывая ладони домиком, чтобы защитить пламя от ветра, а потом протягивает сигарету мне. — Ты не мог так быстро забыть, что я не курю! — машу я ладонью перед собой, отгоняя дым. Короткостриженный пацан откидывается на балконные перила и затягивается, игнорируя мое возмущение. — И надолго ты к нам? — Куда к вам? Я тут живу вообще-то! — ворчу я. Кто вы-то?! К кому ты обращаешься, я здесь один нахуй. — Так надолго? — Лёша противно лыбится и выпускает в мою сторону облако дыма. Ну вы поняли, да? Бесит. — Нет, — я психую, но сразу же беру себя в руки, стараясь не поддаваться на его провокации, — не знаю. А это точно провокации, ведь теперь Лёша игнорирует банку, призванную служить пепельницей, и стряхивает пепел с балкона. Стоит молча, все ещё опираясь на перила, пригретый последними тёплыми осенними лучами. — Че бесишься-то? — спрашивает на выдохе, снова выпуская в меня клубок дыма. - Какие планы на вечер? — А что, на свиданку меня хочешь позвать? — я настолько раздражён, что уже не думаю, что говорю. — А если бы и так? — Лёша вдруг рывком отталкивается от перил, отправляя окурок в свободный полёт с балкона, и в следующую секунду уже нависает надо мной, оперевшись руками на подлокотники дачного кресла по обе стороны от меня. Сказать, что я в охуевозе — ничего не сказать. Слишком близко, слишком смело, слишком двусмысленно. — Очень смешно, — отклоняюсь назад, чтобы увеличить расстояние между нами, но сразу упираюсь затылком в спинку кресла. Тем не менее, между нами появляется хотя бы 10 свободных сантиметров. — А что, какие-то проблемы, Женя? — пацан снова приближается ко мне, почти касаясь кончиком своего носа моей щеки, — что за гомофобия? — Никаких проблем, — сдавленно хриплю я. Провалиться бы сквозь землю. Или нет. Сердце стучит бешено от такого близкого контакта. Или это оно от моего раздражения? — Ладно, Жентос, раз ты у нас такой нелюдимый — я погнал, — пацан убирает ладони с подлокотников кресла и выпрямляется так же внезапно, как до этого навис надо мной. — Со скуки с тобой помереть можно. Вот же тварина. — Как же ты меня раздражаешь, — провожаю спину пацана взглядом. Леша в ответ только удовлетворенно хмыкает. Что за пассажи? Бесполезно пытаюсь унять пожар внутри себя. Не помню, чтобы кто-то мог вызвать во мне такое раздражение. Открываю лекции с надеждой переключиться на них. Мысли прыгают с тем по оптике на короткий разговор с пацаном. Вот же ублюдок все-таки. Только нифига это осознание мне не помогает. Все равно хочется остаться с ублюдком наедине. Выхожу обратно на балкон, чтобы проветрить голову, и открываю ВК. Захожу в друзей сестры в надежде найти там нужного мне Алексея. Так, это какие-то, наверное, одноклассники, это вообще наш родственник, ага, а вот и нужный Алексей. На черно-белой аватарке нужный мне Алексей криво улыбается с тлеющей сигаретой в зубах. Волосы совсем под машинку, но от этого глаза кажутся ещё выразительнее. Какую информацию предоставит мне соцсеть? Негусто: день рождения через месяц, 4й курс иняза, онлайн. Написать что-нибудь? Добавиться в друзья? Игнорировать? Игнорировать — лучшее решение. Никаких лишних проблем, никаких новых разбитых сердец. Или разбитого лица, потому что я вообще не понимаю, что это было. *** Сегодняшний день ничего не может омрачить. Во-первых, сегодня пятница. Во-вторых, прошло уже 2 пары, и наступило долгожданное время обеда. Преступление в такую прекрасную сентябрьскую погоду обедать в столовой, поэтому я беру что-то, напоминающее пирожки с картошкой, с собой и решаю ближайший час провести во дворе, недалеко от нашего корпуса, может быть даже что-то поучу. Принеся в прошлом году результаты ЕГЭ в вуз, я несколько минут стоял с открытым ртом перед главным корпусом. Сталинский ампир, все дела. Шпили, массивные двери и гаргульи на фасаде. Почувствовал себя частью великого, так сказать. Чувствовал ровно до первых учебных дней, когда оказалось, что корпус у физиков в ебенях. Даже не просто в студенческом городке, а конкретно в спальнике. Зато дворы за корпусом — огонь. Просачиваюсь в приоткрытую дверь и жмурюсь от слепящего солнца, но чья-то рука с силой отталкивает меня назад, забирая футболку в кулак. — Жентос, прогуливаешь? — перевожу взгляд с кулака, сжимающего у меня на груди футболку, к источнику звука. Передо мной стоит Лёша, бесяче улыбаясь. — Захуя ты здесь, ты ж в другом корпусе учишься? — вместо приветствия. — Ебанутое расписание другого мнения, — хмыкает Лёша, — весь октябрь ещё на физ-ру сюда мотаться, у нас в корпусе ремонт затянулся. — Ты ради физры через весь город поехал?! — У меня вообще-то стопроцентная посещаемость, на красный диплом иду. — Ты — что?! — я так удивлён, что даже похуй, что невежливо. Только сейчас замечаю, что пацан мокрый и в спортивной форме. Не думал, что на нем может смотреться что-то более блядско, чем чёрные обтягивающие джинсы, но, оказывается, — может. Эти шорты до колена и высокие белые носки будут контролировать мои мысли ещё некоторое время. — А я так понимаю, ты вообще ни на какой диплом не идёшь? — хмыкает Лёша, видимо думая, что я собрался проигнорировать остальные пары. — Я не прогуливаю, у нас обед, — показываю многострадальные пирожки из столовой, — я собирался на улице посидеть. — А, ну пойдём, посижу с тобой пять минут. Я только вещи из раздевалки заберу, сек, — Лёша хлопает меня по плечу и исчезает в корпусе нашего института. — Что?! Я не собираюсь тебя ждать, — ору куда-то в пустой коридор, потому что пацан снова не дождавшись ответа просто поставил меня перед фактом. — Как хорошо, что я не спрашивал твоего мнения! — все-таки кричит мне в ответ. Лёша возращается через несколько минут с рюкзаком в руке, вытягивает из пачки сигу и снова, как будто бы специально, затягивается, выпуская дым мне в лицо. Знает же, что меня это раздражает. Иду быстрым шагом к своему месту силы, на деле являющимся простой лавкой в глубине двора, заросшей с трёх сторон кустами. Не поворачивая головы слышу, что Лёша идёт за мной. Наконец-то достаю обед, устроившись на своём месте. Присутствие пацана немного смущает, но чувство голода сильнее. Вгрызаюсь в пирожки под пристальным взглядом Лёхи. — Будешь? — протягиваю ему надкусанный пирожок. — Не, давай телефон, — внезапно говорит Лёха, вбивая бычок в перила лавки. — Захуя? — с набитым ртом даже не могу особо возражать. — Давай, говорю, — трясет открытой ладонью возле моего лица, как бы говоря: «Пошевеливайся уже». Протягиваю ему мобилу, Лёха открывает список контактов и вбивает там свой, открывает телегу и отправляет себе сообщение. Потом отдаёт телефон обратно, как будто ничего странного в этом жесте не было. Я недоуменно пялюсь на него, ожидая объяснений. — А чего? От тебя не дождёшься же. Все ещё недоуменно пялюсь. — Нам суждено сегодня напиться, — протягивает Лёха, вставая с лавки. — Парки уже соткали ткань, и все такое? — продолжаю я цитату. — Соображаешь, — вдруг смеётся пацан, — я вечером скину адрес.