Зима наступила слишком быстро. Хильда, сидя в кабинете и ведя записи, даже оглянуться не успела, как первый снег превратился в сугробы. Дни просто летели. Девушки успели освоиться, каждая выполняла свои обязанности. Хильда заполняла карты подопытных, вела записи, ходила за доктором и фиксировала каждое его слово. Хильда помогала врачу, когда тот проводил опыты. Её руки не были в крови. Еще когда их спрашивали, кто чем хочет заниматься, она самая первая изъявила желание сидеть с отчетами и бумажками. Она видела только, как слева направо привозят новых заключённых, а справа налево их увозят в крематорий. Она не старалась запомнить их. Это не её забота. К тому же, тут так сильно пахнет смертью, что нужно хотя бы раза два в течение дня выходить на воздух, иначе задохнёшься.
Крики боли и мучений, которые доносятся из комнат, где ставят опыты, невыносимы. В большинстве своем они обрывались со смертью, и именно итоги опытов становились для Хильды особенно неприятны. В моменты предсмертных криков она выходила подышать воздухом, который тоже был пропитан гарью и пеплом. Над лагерем никогда не было солнца. Одни пепельные тучи. В вырытых в лагере ямах день и ночь сжигали трупы. Всё это — на плечах пленников, администрация только командует.
У Хильды складывается впечатление, что в лагере собрались самые неполноценные и несостоявшиеся люди со всей Германии. И чтобы хоть как-то показать, что они кем-то являются в этой жизни, они всячески издеваются над пленными и срывают гнев на них.
Какие только грани человеческой жестокости Хильда не видела в этом месте.
И у каждого свой способ. Один заставляет выкапывать огромные ямы посреди лагеря, а потом закапывать обратно. И так раз по сто двадцать. На дню. Другой — заниматься с утра до вечера зарядкой. Третий — переносить с места на место предметы в ящиках. И у всех этих дел есть общая черта — бесполезность.
Люди умирают пачками. Подыхают как мухи. От бесполезности. Так проходят дни, недели, месяцы.
Хильда понимает, что погрузилась в свои мысли, когда раздается голос:
— Хильда, чего грустишь? Пойдем в столовую, поедим, — Луиза заглянула к ней после четырех часов.
— Ладно, пойдем, только быстро. Мне еще работать надо.
— Ой-ой, с каких пор ты стала такой занудой? — девушки спустились по лестнице.
— Ни с каких, просто за Тилике переживаю.
— А, ты поэтому такая грустная? Да не переживай ты, все хорошо будет. Скоро он приедет к тебе с медалями. Ты, кстати, написала ему, где ты? — Луиза открыла дверь в столовую и подруга, следовавшая за ней, присела за один из свободных столов.
— Написала, но ответа нет. Я начинаю волноваться. Может, еще письмо послать? — девушка взяла в руки чай, который перед ней поставила подруга.
— Напиши еще раз. Завтра привезут газеты, посмотрим последние новости.
— Ну да. Как думаешь, у наших все хорошо?
— Думаю, что да. Слушай, если меня сегодня будут искать после отбоя, скажи, что не знаешь, где я.
— А что ты собралась вытворить? — Хильда приподняла бровь.
— Ничего, просто хочу с одним офицером закрутить романчик.
— Луиза, ты сошла с ума? Куда ты лезешь? Нет, ты можешь закрутить, как ты сказала, романчик, но если у тебя будут сложности, то разгребать их ты будешь сама. Даже не думай, что я буду помогать тебе или заступаться. Не то место, не то время.
— Ну ты ведь не против, чисто теоретически?
— Чисто теоретически — нет, — они поднялись с места.
Подходя к выходу, Хильда заметила, как на ее смотрит помощник врача Менгеля — внимательно, проходясь взглядом от макушки до ног. Он молод и жив. Его подобная луне улыбка делает его загадочным. А взгляд так и манит к себе, и, взглянув один раз, можно навсегда потеряться. Хильда знает его и знает, что он неровно к ней дышит, но отвергает любые его попытки оказать ей хоть какие-то знаки внимания. Человек этот — только что окончивший университет парнишка. Хильда хранит верность Тилике, и Якоб — еще одна причина, по которой она жалеет, что ввязалась в войну.
На нее с завистью косится Луиза. Где бы подруга ни появилась, её везде окружают мужчины, осыпают вниманием. Луизе так не везет, её не замечают, особенно рядом с, как ей кажется, более запоминающейся Хильдой. Почему всё ей? Хильде Якоб не нужен, а Луизе он симпатичен. Что же, ещё не вступив в этот бой, Луиза знает, что проиграет его подруге.
— Хильда, — Якоб возник из ниоткуда, не успела дверь, ведущая в столовую, закрыться.
— Что вы тут делаете? Вы должны быть на службе, а не прохлаждаться тут.
— Ну как же я мог сегодня не увидеть вас? Это было бы преступлением, я ждал вас.
— Вы преследовать меня взялись? Якоб, я зашла с подругой попить чаю, и то потому, что она меня пригласила, вы тут совершенно ни при чем, я сейчас же вернусь на рабочее место. До свидания.
— Хильда, постойте! —крикнул Якоб вслед уходящей девушке.
Она для него, как ночь, — прекрасна, но всегда ускользает. Как ветер, как снег, которым ты можешь только любоваться, но не трогать — снежинки обязательно растают в руках. Он перевел взгляд на Луизу, которая явно ждала, что с уходом подруги, он обратит внимание на нее. Но парень не намеревался этого делать. Луиза при всем старании не могла даже немного приблизиться к своей подруге, которая пользовалась популярностью с того самого дня, когда приехала в лагерь.
Якоб не прочь закрутить и с её подругой, но он не хочет давать ложные надежды Луизе. Он видит блеск в ее глазах. Якоб не испытывает к ней того же.
— Прошу меня простить, Луиза, но я не хочу дарить вам ложную надежду. Вы не симпатичны мне, — с этими словами Якоб вернулся в столовую.
Луиза, так и стоявшая в коридоре и чувствовавшая себя крайне униженной и ничтожной, решила не сдаваться. Это невыносимо! Хильда не прикладывает и капли тех усилий, какие затрачивает Луиза для того, чтобы нравиться. Хотя Хильда — единственная здесь её соперница, другие женщины уже сдались тяжелой страшной работе, потускнели. Если бы только её здесь не было…
***
Хильда ворочалась и не могла уснуть всю ночь. Пыталась думать о ерунде, размышляла о Тилике, о том, жив ли он? Снова и снова прокручивала в голове ужасный сценарий. Его смерти.
Хильда встретила рассвет и вместе с ним подъем узников. Это был лучший будильник, просыпались все. Поэтому дом коменданта лагеря стоял довольно далеко, чтобы он не слышал.
Толком не позавтракав, Хильда, сидя на своем рабочем месте, не могла начать что-либо делать, кроме перекладывания бумаг с одной стороны стола на другую. Буквы путались. Таблицы заполнялись только потому, что их нужно сдавать. Она ждала, пока Луиза сбегает за газетами и принесет их сюда. Хильда прочитает, что всё в порядке и будет знать, что он жив.
— На, держи, — Луиза, только что пришедшая с мороза, протянула ей бумагу.
Хильда жадно выхватила её и начала внимательно вчитываться в текст. Одна страница, другая, но информация, которая так была ей нужна, никак не попадалась на глаза. И вот она находит нужный абзац. Луиза, следившая за реакцией подруги, медленно снимает с себя верхнюю одежду и видит, как она становится мрачнее тучи. Новости с фронта действительно не самые радужные.
— Луиза, я поняла, почему он так и не ответил на письма, — Хильда сложила газету и, глядя на подругу, качнула головой. — Он погиб.
— Хильда, с чего ты это взяла, черт возьми? — в который раз принялась переубеждать заклятую подругу Луиза.
— Ну посмотри, тут написано, что наши сдали некоторые позиции. Если бы с ним все было хорошо, он бы ответил.
— Хильда, не торопись с выводами, — тем терпеливее сказала Луиза, что уже все решила насчет Хильды. — Речь, может, не о нём? И откуда ты знаешь, где он сейчас? Может письма еще не дошли, а ты сидишь тут и боишься того, чего нет.
— Нет, мне почему-то кажется это самым логичным вариантом. А это никак нельзя проверить?
— Нет. Хильда, успокойся, прошу, — Луиза подошла к подруге и обняла ее за плечи. — Все будет хорошо, просто нужно верить, слышишь?
— Да, — та обняла ее в ответ и позже обе приступили к работе, но Хильда действовала на автомате. Она снова и снова возвращалась к мыслям о газете, ещё раз перечитывала тот абзац, в котором были вести об отступлении и потерях, и опять пыталась разобраться в языке и значении слов. И только сейчас она поняла, как важно правильно подбирать слова, чтобы ненароком не испортить кому-нибудь жизнь.
***
Вечером, возвращаясь к себе в комнату, Луиза снова столкнулась с Якобом прямо возле дверей. Парень шел явно поинтересоваться подругой. Конечно, кем же ещё?
— Луиза, добрый вечер. Вы не видели свою подругу?
— Она огорчена сегодняшними новостями, ей было бы лучше отдохнуть, прошу, не тревожьте ее. Если вам нужна компания для разговоров, то я могу присоединиться к Вам, — девушка улыбнулась, надеясь на благосклонность судьбы и удачу.
— Нет, спасибо, я лучше поговорю с луной. А Хильде передайте, чтобы она не печалилась, ее улыбка прекрасна.
— Да, конечно, я передам ей, — Луиза улыбнулась и, как только парень скрылся, топнула ногой. Черт! Почему опять Хильда?
— Луиза, кто там пришел? — подруга вышла из комнаты.
— Якоб, просил передать тебе, чтобы ты не грустила.
— Опять он. Когда он уже перестанет бегать за мной?
— Ну не знаю, ты приглядись к нему, он красивый. К тому же, ты тут не единственная женщина.
— Если ты намекаешь на то, чтобы я отдала его тебе, то пожалуйста. Я не знаю, что с Тилике, его смерть не подтверждена, какое мне дело до Якоба?
«А ему есть до тебя дело, он вот как возле тебя ходит», — подумала Луиза, но ничего не сказала. Кипя изнутри от собственной зависти к подруге, она решила исполнить свой план, который обдумывала несколько ночей подряд.
— Пойдем возьмем снотворное и таблетки от головы, в последнее время ты плохо спишь. А у меня от твоих ерзаний на кровати голова болит. Еще не хватало, чтобы нам сделали выговор.
— Ладно, пойдем. Но с чего вдруг так поздно?
— Не придумывай, еще совсем не поздно, — они подходят к лестнице. Луиза держит подругу под локоть, та от плохих мыслей совсем ослабела к вечеру.
В нужным момент Луиза, как и планировала, удачно подставила ногу и Хильда, споткнувшись, полетела кубарем вниз и приложилась головой, из которой небольшой струйкой потекла кровь.
«Как удачно, точно умрет!» — Луиза постояла наверху минут пять, а потом, включив актрису, побежала вниз и принялась звать на помощь.
Охрана сразу прибежала на голос девушки. Заметив на полу кровь, они взяли на руки пострадавшую и понесли в медицинский блок для персонала.
— Что случилось? — Якоб, увидев на кровати в палате Хильду, забеспокоился.
— Она упала с лестницы, — Луиза, хорошо изображавшая испуг, вкратце рассказала ему, что произошло. Якоб, выслушав ее, принялся осматривать и обрабатывать рану на голове девушки.
— Что-то не сильно похоже, что она упала сама, — сделала предположение медсестра, осматривавшая Хильду.
— У тебя тоже такое чувство, что ее кто-то толкнул? — Якоб, выходя из палаты, посмотрел на силуэт подруги пострадавшей, который исчезал в темноте коридоров.
— Не очень похоже, что она сама просто упала с лестницы. Она разбила себе голову, сломала запястье и еще у нее синяков прилично. Может, ее избили?
— Вряд ли. Скорее столкнули, но кто мог так ее возненавидеть? — Якоб, глядя на Хильду, чувствовал что-то неладное.
А Хильда прибывала во тьме. Всё, чего она хотела, это встретиться с Тилике и понять наконец, правдивы ли её догадки.
