Космическая пыль

— Энакин, — как можно мягче произнес Оби-Ван, — Я еле отговорил Йоду собирать очередное разбирательство по поводу твоего поведения. Он еще не оправился с того раза, когда ты украл его ховер-кресло и гонял на нем по Храму. — Вообще-то, меня должны были наградить за то, что я его усовершенствовал, — Скайуокер потер нос с таким рвением, что Оби-Ван испугался, как бы тот не отвалился, — Оно тащилось, как краулер, а теперь может развивать скорость до семидесяти километров в час. — Сила, дай мне терпения, — процедил Кеноби, воздев глаза к потолку. — Ну так что там стряслось? — нагло поторопил его Энакин. — Один из дроидов, которых ты бесконца подбираешь и ремонтируешь, едва не скинул мастера Пло Куна с лестницы. — Сам виноват. Че он поперся по лестнице, когда есть турболифты? — проворчал мальчик, снова сворачивая себе нос, но на другую сторону. Кеноби никогда не поощрял насилие, но сейчас руки так и чесались дать мальчишке подзатыльник: — Энакин! Ты хочешь говорить со мной, или с Советом? — С тобой, учитель Оби-Ван, — уныло повесил голову Энакин, — У меня и в мыслях не было причинять кому-то вред… наверное, микромозг дроида барахлит. Какая это была модель? Я мог бы пересобрать командный аппарат… — Не стоит, — покачал головой Кеноби, — Он уже уничтожен. — А, — Энакин уставился обратно в стол. Оби-Ван встал, меряя шагами комнату. — Скажи мне, для чего ты это делаешь, падаван. — Просто привык работать руками, — пожал плечами Скайуокер с настроением, чтобы от него поскорее отстали. — Подумай хорошенько, Энакин, — Кеноби возвышался над ним, пряча руки в длинные рукава. Скайуокер сполз куда-то под столешницу, будто так он мог скрыться от проницательного и спокойного взора своего учителя. — Мне нравится чинить, — отрывисто произнес мальчик после минутного молчания, — Так мне кажется, что я заодно исправляю что-то в себе. — Спасибо за откровенность, — Оби-Ван с некоторым облегчением сел обратно за стол, — Но почему ты решил, что в тебе что-то не так? — Моя Сила, — прошептал Скайуокер, — Иногда мне кажется, что она поглощает меня. Когда я увлечен чем-то или тренируюсь, она послушна. Но ночью, когда мой разум спит, она… она… Энакин смотрел в никуда, сжимая и разжимая кулаки: — Она мучает меня кошмарами. Это не было секретом для Оби-Вана — его падаван часто приходил на тренировки сонный и раздраженный. Кеноби пытался завести с учеником разговор о его бессоннице, даже предлагал вместе помедитировать над этой темой, но Энакин отмалчивался. Он был рад, что они наконец-то сдвинулись с мертвой точки. Взгляд Скайуокера стал сухим и блестящим, направленным внутрь себя. — В моем последнем сне мы сражались друг с другом, учитель, — сказал он, как будто забил гвоздь в крышку гроба. Кеноби придвинулся к мальчику, потрепав по колючим волосам. Энакин уткнулся лицом в его широкую ладонь — Оби-Ван чувствовал, как он весь горит. — Мне не нравятся эти сны, — голос Энакина совсем заглох, проигрывая борьбу с эмоциями, — В них я не в себе, я страшно зол и мне больно, очень больно. Джедай легонько встряхнул его: — Наверное, ты все еще перевозбужден из-за резкой смены обстановки. — Нет. Они были всегда. Я верил, что здесь меня научат контролировать видения, — всхлипнул Скайуокер, — Что кошмары отпустят меня. — Расскажи мне еще о них, Энакин, — попросил Кеноби, с состраданием глядя на ученика, — Тогда, возможно, я смогу помочь. — Они… разные, — падаван наглухо закрылся от него. Оби-Ван понял, что допустил ошибку, начав задавать вопросы. «Еще не время. Он сам должен прийти к необходимости высказаться». Джедай немного поразмыслил, продолжая крепко держать мальчика за плечи: — Ты не должен позволять этим кошмарам программировать себя. Сила — часть тебя, а не твой хозяин. Ты не раб Силы. — Я не раб Силы, — повторил Энакин, немного успокоившись. — Так точно, падаван, — улыбнулся Кеноби, — Знай, что я всегда открыт для разговора. Да и рано тебе еще разочаровываться в учении — навыки самоконтроля постигаются тяжким многолетним трудом. Я сам все еще учусь этому. Энакин улыбнулся наставнику в ответ, окончательно приходя в себя и возвращаясь в реальность. Затем вспомнил о своем проступке и пролепетал: — Я готов принять любое наказание, учитель. — Не знаю, как обращался с тобой Уотто, но я точно не стану наказывать тебя или заставлять тренироваться до беспамятства. Это пагубно отразится на качестве твоего обучения и здоровье. — Что тогда, учитель? — мальчик обрадовался, весь обратившись в слух. — Быть может мы найдем тебе другое увлечение, менее… хм… разрушительное. Чем бы ты хотел заниматься в свободное от тренировок время? — Может, что-нибудь творческое? — робко подал голос Энакин. Кеноби задумчиво кивнул. У него была идея, как одним выстрелом убить сразу двух обезьяноящериц. — Отправляйся-ка на обед. Через час встретимся в Архиве, секция 4б. — Заметано, — подмигнул Энакин, вставая из-за стола вместе с рыцарем. *** — Не подглядывай! — Как скажешь. Оби-Ван углубился в чтение мемуаров Сайфо-Диаса, предоставив Энакину возиться с купленными на остатки месячного жалованья маркерами и простыми листами бумаги из вторсырья. Он считал, что тактильный контакт с традиционными инструментами рисования лучше успокоит взбудораженный ум ребенка, чем всякие навороченные чертежные шлемы. Джедай отрешился от склонившегося над столом ученика, решив максимально не вмешиваться в поток его сознания. Так Оби-Ван рассчитывал, что Энакин изобразит хотя бы часть того, что тревожит его во снах. — Все, можешь смотреть. Кеноби недоуменно уставился на пустой лист бумаги, лежащий напротив ухмыляющегося падавана. А потом как понял. — Луминаре это не понравится, Энакин, — Оби-Ван скрыл смех за кашлем. Глядясь в отражающую поверхность столешницы, Скайуокер разрисовал свой подбородок черными ромбами на манер традиционных мириалианских татуировок. — Я рассчитывал на обратное, — Энакин озорно захихикал, когда Оби-Ван безуспешно попытался оттереть пальцем художества с его лица. «Надо было купить водорастворимые,» — недовольно подумал он. Сделав глубокий вдох, рыцарь отпустил раздражение — ведь именно этой эмоции добивался от него мальчишка. Кеноби безмятежно улыбнулся и выпростал из рукава правую кисть: — Так в тебе талант татуировщика пропадает. Нарисуешь мне что-нибудь эксклюзивное? Энакин недоверчиво смотрел то на него, то на протянутую руку. Оби-Ван пожалел о своем решении поддаться шалости ученика, когда узрел в его глазах неиссякаемое вдохновение: — Ну разумеется, учитель! Ты только не дергайся. Высунув от усердия язык, он щекотно чиркал маркером по руке Оби-Вана. Изрисовав ладонь, мальчик приступил к ее тыльной стороне, а затем и запястью. Когда Кеноби уже был готов рыкнуть на ученика, тот воздел маркер в воздух и гордо объявил: — Готово! Оби-Ван оглядел свою отданную на растерзание руку. Она вся была исписана какими-то кружочками, волнами, квадратиками, крестиками. — Что это? — поинтересовался джедай. — Татуинские песчаные символы, — Энакин перехватил его руку и разложил по столу, прослеживая пальцем странную вязь, — Этот значит «человек», этот — «воин». А вот эта черточка — связующая. Мальчик перевернул ладонь Кеноби, соединяя большим и указательным пальцем сложные геометрические фигуры. — «Учитель» и «отец», — перевел он, заметно смущаясь. Оби-Ван ощутил прилив нежности к мальчику. Он обучает его всего несколько месяцев, и, несмотря на весь гонор Энакина, их связь стала уверенной и крепкой, будто Кеноби знал падавана еще с прошлой жизни. В то же время Энакин умудрялся быть загадочным, дурить и путать его восприятие, подменяя одни эмоции другими. Вместо тысячи слов Оби-Ван выразил свою теплоту очередным взъерошиваньем коротких волосешек. Скайуокер потянулся к его ладони, как цветок к солнцу, довольно жмурясь. — Энакин, все это очень трогательно, но нельзя же заявляться на ужин в таком виде. Йода может передумать насчет разбирательства, и на этот раз нам обоим несдобровать. — Мыться? — скривился Скайуокер. — Мыться, — Кеноби утвердительно кивнул, выключая деку и собирая со стола разбросанные маркеры. Им еще предстояло незаметно проскользнуть мимо строгого архивариуса Джокасты Ню, но это уже совсем другая история.