Космическая пыль

Все время, пока Энакин и Оби-Ван воевали на Кристофсисе и спасали сына Джаббы, Скайуокер беспрестанно брюзжал и придирался к нежеланному ученику, несмотря на то, что Кеноби был прилежным и исполнительным, а многие его не по-детски мудрые замечания били прямо в цель. А может, именно поэтому. Джедай завидовал уравновешенности и рассудительности подростка. Уже на флагманском крейсере, после отчета Совету, Энакин устало делился мыслями о своем новом ученике с Квай-Гоном. — Он инертный, старается ни на шаг не отходить от стандартных процедур и Кодекса, избегает риска и импровизации. Мальчишка только тормозит меня! — А мне кажется, Оби-Ван прекрасно дополняет тебя. Вам есть чему поучиться друг у друга. И напомни, сколько раз за сегодня он спас тебе жизнь? Энакин ощетинился еще больше: — Я сам в состоянии о себе позаботиться. Я думал, что вы верите в меня, мастер. Но нет, и года не прошло с моей инициации, как вы подсунули мне это комнатное растение. Дайте угадаю, чтобы уравновесить мои «разрушительные инстинкты»? — Тише, — одернул его Квай-Гон, — Мы не одни. Скайуокер смутился. Он и не заметил, как повысил голос до крика. Клоны, встречающиеся им в коридоре, обходили их за версту. Энакин остановился, прикладывая пылающий лоб к прохладной обшивке корабля. — Простите, мастер. Сам не знаю, что на меня нашло. Наверное, вы правы и обучение падавана позволит мне взглянуть на себя со стороны. Да еще проклятая голова болит, с того самого момента, как прибыл Оби-Ван. Это с ума меня сводит. — Так зарождается падаванская связь, — Квай-Гон ласково погладил бывшего ученика по отросшим волосам, — Перестань противиться ей, и боль пройдет. В глубине души ты уже принял свою новую роль. Энакин развернулся обратно к Джинну: — Спасибо за разговор, мастер. — Я знаю еще одного человека, которому требуется подобный разговор, — Квай-Гон выглядел обеспокоенным, — Я не уверен, но мне кажется, что Оби-Ван слышал твою тираду насчет комнатного растения. Скайуокер слегка побледнел, поджав губы. — Понимаю. Я был несправедлив к нему. — Постой, — Квай-Гон протянул к нему руку и потер большим пальцем место над бровью, где начинался вертикальный шрам, — У тебя серийник на лбу отпечатался. Энакин улыбнулся, отвесив благодарный поклон своему старому учителю. А затем унесся вперед по коридору, к жилому отсеку. *** У Оби-Вана было не заперто, и это придало Скайуокеру уверенности. Он и так чувствовал себя неуютно, недоставало еще топтаться перед дверью своего падавана, умоляя его открыть. Перешагнув через порог, джедай окинул взглядом небольшую каюту. Вещи были неаккуратно брошены в углу, а сам Оби-Ван лежал на койке, уткнувшись лицом в подушку. От его сдавленных, тоскливых рыданий сердце Энакина облилось кровью. Боль в голове нарастала, становясь прямо-таки звенящей, будто его нервы кто-то медленно наматывал на палец. Скайуокер прочистил горло. Кеноби мгновенно слетел с кровати и выпрямился. Лицо его было красным и мятым; на Энакина он не смотрел. Джедай коснулся панели замка, закрывая дверь за собой. Только он собрался открыть рот, как Кеноби, заикаясь от все еще сотрясающих его рыданий, произнес: — С-сожалею, что не оп-правдал ваших ожиданий, рыцарь Скайуокер. Вы пришли сказать, чтобы я собирал в-вещи? Энакин не смог ответить. Реагируя на страдание и отчужденность падавана, боль в его мозгу достигла пика, ослепляющая, невыносимая. — Учитель? — донесся до него, будто издалека, испуганный голос. Немного опомнившись, Скайуокер обнаружил себя сидящим на постели Оби-Вана. Кеноби стоял рядом с наполовину обиженным, наполовину взволнованным видом: — Принести вам воды? Его участливость вызвала у Энакина новый прилив чувства вины. — Не нужно. Присядь, падаван. При слове «падаван» робкая надежда засияла на лице Оби-Вана, как первый лучик восходящего солнца. Он осторожно сел рядом с джедаем, вперив свои внимательные глаза в его. Из-за покрасневших белков они казались яркими, словно голубые газовые гиганты, их обрамляли мокрые иголочки ресниц. — Я хочу извиниться. Я в сердцах наговорил лишнего, но не потому что ты сплоховал, а потому что я не чувствовал себя готовым взять кого-то под свою опеку, брать на себя ответственность. На самом деле я считаю, что у тебя есть все шансы стать выдающимся джедаем. Оби-Ван разулыбался, по веснушчатым щекам вновь потекли слезы. — Но ты уверен, — осторожно продолжал Скайуокер, — Что хочешь обучаться именно у меня? Думаю, Квай-Гон мог бы… — Да, — не раздумывая воскликнул Кеноби, — Вы лучший боец в Ордене. Кроме того, с вами весело, учитель. Энакин улыбнулся скорости, с которой последовал этот ответ. — Тогда я сочту за честь… — торжественно начал он. Кеноби с радостным смехом обнял джедая. Даже сквозь множественные слои одежды Скайуокер чувствовал, как он дрожит. Энакин уткнулся лбом в макушку мальчика, ощущая, как головную боль уносит ясная, чистая ключевая вода мыслей Оби-Вана. Живой росток связи прорезался сквозь его грудь, быстрый и гибкий, мало похожий на то крепкое, основательное древо, что до сих пор связывало их с Квай-Гоном. Забывшись, Энакин просто сидел, прижимая к себе падавана, и тот явно не возражал. Громкое урчание в животе Оби-Вана нарушило эту идиллию. — Пойдем, покажу тебе комнату приема пищи, — усмехнулся Скайуокер, — Тебе еще успеют надоесть котлеты из нерфа, подозреваю, ими забит весь холодильник… Оби-Ван закивал, поднимаясь и поправляя на себе тунику. Еще недавно смущенный и расстроенный, он быстро расставил по полочкам свои мысли и глядел на Энакина как самый настоящий рыцарь-джедай в миниатюре. В его голове был идеальный порядок, такой Скайуокеру и не снился. — Мне и правда есть чему поучиться у тебя, — пробормотал Энакин, пропуская ученика вперед. В коридоре к ним присоединился размеренно вышагивающий Квай-Гон, наградив молодого джедая и его падавана теплой, понимающей улыбкой. Оживленно разговаривая, они вместе с группкой рядовых-клонов направились в столовую.