Космическая пыль

Оби-Ван не переставал с восторгом крутить головой. После двухнедельного дежурства на унылом, бесплодном Селине Каранния, столица планеты Серенно, очаровала его своими высокими небоскребами, широкими улицами, скверами и площадями, а также бескрайними рынками под открытым небом. Центральный рынок Караннии был настолько огромен, что делился на целые кварталы и улочки. Здесь витали запахи кожи, пряностей, сушеных фруктов и топлива; продавалось все от деталей для «лихачей» до копченых горгов, от семян экзотических растений до ювелирных изделий, поражающих воображение. Оби-Ван остановился у одного такого прилавка, с широко раскрытыми глазами разглядывая лежащую на пыльной бархатной подушечке элегантную серебряную диадему. Инкрустированную нотоиинскими ар-алмазами, судя по приложенному к ней сертификату. — Подделка, — прогудел сопровождавший джедаев граф Дуку, любезно предложивший им экскурсию, — К тому же, довольно бездарная. Бескрылый джеонозец что-то проквакал, прогоняя излишне внимательных посетителей. — Ты поплатишься за свое хамство, — прошипел граф, игнорируя предостерегающие взгляды Квай-Гона. — Там, где есть один джеоз, обязательно околачиваются другие, — поддержал учителя Оби-Ван, беря графа за рукав и оттягивая от лавки. Квай-Гон и Дуку обменялись странными улыбками. — Ты умный маленький джедай, как я посмотрю? Ну хорошо, ты прав, ни к чему нам портить этот прекрасный день. Остановившись у прилавка с горячим питанием, Дуку купил им перекусить. Оби-Ван смутился, когда граф обратился к нему с вопросом, чего бы тот хотел отведать. Учитель никогда не покупал ему еды сверх необходимого и уж точно не баловал вкусняшками. Кеноби с надеждой взглянул на него, и Джинн сделал неопределенный жест головой — мол, мне все равно. — Можно мне вот это? — Оби-Ван ткнул в листовку с позициями. Довольный, как облепленный тви’леками хатт, Кеноби осторожно кусал горячий джоган, нанизанный на палочку, облитый карамелью и круто посыпанный драже. Он в жизни не пробовал ничего вкуснее, а после однообразного питания куцыми пайками этот незамысловатый десерт казался пищей богов. Тайком улыбаясь и жмурясь на ярком солнце, Кеноби семенил за широко шагающими мужчинами, слушая обрывки их разговора: — …Я до мозга костей гедонист, и ты прекрасно осведомлен об этом, Квай-Гон. Я слишком люблю жизнь, чтобы следовать ужасно скучным принципам джедаев… По всей видимости, они обсуждали уход Дуку из Ордена. Оби-Ван не был уверен, что эта остановка на Серенно согласовывалась с Советом, но он не привык обсуждать и тем более критиковать действия своего наставника. К тому же их древняя яхта явно нуждалась в дозаправке перед тем, как махнуть на Корускант. Кеноби завис перед очередным ювелирным магазинчиком, разглядывая превосходные гранаты, рассыпанные по не слишком чистому платку. Каждый — по семьсот кредитов. — Где ты витаешь, падаван? — позвал его строгий голос, и он виновато подбежал к рыцарю, обсасывая остатки цветной карамели с палочки. — Простите, учитель! — Ты слишком легко отвлека… — Квай-Гон оглянулся на него и осекся. Мужчины молчали, пристально разглядывая юношу. Посмотрев на себя в висящее неподалеку начищенное блюдо с надписью «Любимой теще из Караннии», Кеноби увидел, что его губы и язык окрасились в неоново-розовый и смущенно потер нижнюю часть лица рукавом туники. — Какая прелесть, Квай-Гон, — улыбался Дуку, — Я очень рад, что вы нашли время погостить у меня. *** Высоченный фамильный дворец дома Дуку располагался в древнем, как эта планета хвойном лесу, вдали от шумных городов. Впрочем, сам он не был лишен благ цивилизации — дроиды охраняли внутренний двор, чистили позеленевшие камни, стригли декоративные кустики, снимали паутину с портретов и статуй величавых предков графа. Судя по восхитительным ароматам, витавшим в воздухе, они также готовили ужин. — Неужели вы живете один? — сглотнув слюнки, спросил Оби-Ван. — Я привык во всем полагаться только на себя, — Дуку коротко улыбнулся, — К тому же, у меня полно помощников. Два дроида-уборщика пронеслись мимо них, с ворчанием лупя друг друга метлами, и Кеноби хихикнул в кулак. — Квай-Гон, ты позволишь мне умыкнуть твоего ученика на часок? Я покажу ему замок. Для тебя эта экскурсия будет бесполезной, ведь ты знаешь это место, как свои пять пальцев. Это удивило Кеноби, но он ничем не выдал себя. Тот факт, что Дуку знал о своем происхождении сам по себе был потрясающим. Видимо, даже в бытность джедаем он пользовался своим положением, чтобы передохнуть вместе со своим падаваном в роскоши и комфорте. Квай-Гон задумчиво кивнул: — Хорошо, пойду пока помедитирую. — Он только так и развлекается, верно? — понизив голос, обратился граф к Оби-Вану, и тот со скованной улыбкой пожал плечами. У Кеноби чуть голова не открутилась, пока он рассматривал убранство дворца. Малахитовый с золотом зал, черный с бронзой, белый с серебром. Зал для конференций, малый кинозал, даже концертный зал со стриптизерским шестом, при виде которого кончики ушей Оби-Вана предательски заалели. В сокровищнице Кеноби провел больше всего времени. С открытым от изумления ртом он разглядывал образцы минералов с разных уголков Галактики; произведения искусства и музыкальные инструменты, созданные ферроанцами, кровавыми резчиками, пашви и другими, в большинстве своем незнакомыми Оби-Вану расами, а также бессчетное количество ювелирных изделий невиданной красоты. — Нравится все блестящее? — усмехнулся граф, после того, как кратко описал происхождение и ценность самых примечательных позиций своего имущества. — Нам не разрешают иметь… такое, — сглотнул Оби-Ван и потупил взгляд, — Простите. Я веду себя недостойно. Дуку пронзил падавана черным спокойным взглядом. Неторопливо снял что-то с ближайшего манекена и вальяжно двинулся к Оби-Вану. Высокий мужчина подвел юношу к здоровенному зеркалу в пол, поднимая над его макушкой узкий платиновый обруч с алмазной огранкой. Затаив дыхание, Кеноби сквозь зеркало смотрел, как он опускает чудесное украшение ему на голову. — Вот так, — Дуку невесомо коснулся его скул и подбородка, ловя наиболее выгодный ракурс, — Взгляни на себя, юный принц. Чистые, как роса камни, ажурными нитями обрамляющие высеченные в платине алмазные грани, бросали веселые блики на волосы цвета осенних листьев. Поверх них ложились более холодные отблески металла, легкими перышками скользя по веснушчатым щекам. Изящная корона горела в специально настроенном освещении, будто нимб. — Вот это — настоящие ар-алмазы, — с гордостью заметил граф. Его теплые пальцы все еще ненавязчиво покоились на лице ошеломленно хлопающего ресницами Оби-Вана; рукава темно-фиолетовой, расшитой серебряными нитями бархатной мантии мягко касались его шеи. От мужчины утонченно, сладко пахло духами, и этот аромат напомнил юноше о ядовитых и шипастых, но элегантных и ярких цветах Фелуции. — Ты очень красивый молодой человек, — воркотал граф, опуская тяжелые ладони на узкие плечи и слегка сжимая их. Кеноби судорожно вздохнул, поймав себя на запретном желании прильнуть к дышащему теплом телу, ощутить, как эти унизанные перстнями руки прижимают его к себе и исследуют. Кажется, он слишком поздно выставил щиты — на губах Дуку промелькнула тонкая улыбка. — С-спасибо за экскурсию, г-господин, но, боюсь, учитель Квай-Гон нас заждался, — запинаясь, произнес Оби-Ван и стыдливо отвел глаза. — Полагаю, что да, — Дуку с видимым сожалением вернул корону на место и сделал шаг назад, — Однако, думаю, с ним и его медитацией ничего не сделается, если я покажу тебе, где тут ванная. Наверняка тебе будет интересно узнать, каково это — не биться локтями о душевые кабинки. Оби-Ван робко улыбнулся графу и последовал за ним. *** Забыв обо всем, Кеноби целый час блаженствовал, отмокая в горячем джакузи. Он покрутил все латунные краники с разнообразными арома маслами и шампунями, в итоге с головой скрывшись под цветными пузырями. «Хорошо, что учитель этого не видит,» — довольно подумал он, сажая шапку пены на макушку, вытягивая шею и глядясь на себя в большое овальное зеркало в золоченой раме. Пузырьки блестели, напоминая о самоцветах, увиденных сегодня на рынке и в сокровищнице Дуку. Взгляни на себя, юный принц. Оби-Ван сполз обратно в воду, зардевшись от стыдного удовольствия. Распаренный, благоухающий и вконец перегоревший от свалившихся на его голову впечатлений, Кеноби втиснулся между своим учителем и графом на диван в столовой. Стол ломился от изысканных блюд, названий которых он даже не знал. Попробовав то, другое и третье (все, разумеется, оказалось невероятно вкусным), Оби-Ван запил кушанья доброй порцией изумрудного вина, налитого щедрой рукой хозяина. Дуку то и дело обновлял его кубок, приветливо улыбаясь. Поначалу парень косился на Квай-Гона, но тот как будто не был против, и падаван охотно пил вязкую, приятную на вкус жидкость. Играла красивая живая музыка, исполняемая дроидами на флейтах и холиксетах. Пригревшись между мужчинами, Оби-Ван задремал, и ему снилось что-то легкое и радостное. Когда он открыл глаза, ни Квай-Гона, ни дроидов в столовой не было. Лишь граф Дуку терпеливо сидел, дожидаясь, когда он проснется — юноша привалился к нему, утопая щекой в бархатной мантии. — Извините, — он выпрямился, растирая мятое лицо, — Я вымотался за сегодня. — Ничего страшного. Мне приятно твое доверие, — тепло улыбнулся хозяин имения. Кеноби потянулся, осматривая помещение. Высокие окна были приоткрыты, так что он ощущал на щеках движение вечернего летнего воздуха, насыщенного ароматами хвои. — А где учитель?.. — Отправился спать. Я уговорил его не будить тебя, — Дуку потянулся к золотому блюду с фруктами, вкушая сочный зеленый виноград. Оби-Ван поджал губы, наблюдая, как мужчина ягоду за ягодой отправляет в рот. Отчего-то ему совершенно не хотелось уходить. Не хотелось, чтобы эта сказка просто взяла и закончилась его уходом в постель. — А можно мне?.. — Кеноби осекся, буквы ни в какую не желали складываться в слова, — Тоже… виноград? Дуку поднял бровь, улыбаясь с мягкой снисходительностью: — Ну разумеется, мой очаровательный принц. С бешено колотящимся сердцем Оби-Ван глядел, как граф отрывает очередную ягодку от тяжелой кисти и протягивает руку к его лицу. Виноградина нежно коснулась губ юноши. Черные глаза графа оставались совершенно спокойными, словно не происходило ничего сверхъестественного. Кеноби же дышал, как загнанный болотный олень с Лоуика, открывая рот и хватая зубами ягоду за самый кончик, боясь хоть чуть-чуть задеть пальцы Дуку. Он раскусил ее, и сок брызнул в полость его рта, сладкий, освежающий. — Продолжать? — теперь граф улыбался одними глазами. Кеноби кивнул, весь изнутри звеня, как натянутая струна аллюты. Он смежил веки, позволяя мужчине протолкнуть ягоду в ждущий рот. Возбуждаясь лишь от ощущения трения о губы гладкой кожицы продолговатого плода. Эта ласка была так изысканна, так утонченна. — Еще, — попросил Оби-Ван; мурашки пробежали по его лопаткам, словно пытающиеся прорезаться крылья. Гроздь опустела еще на треть. Граф лениво катал очередную ягоду по едва-едва приоткрытым губам, на лице юноши застыло экстатическое выражение. Он открыл рот пошире, чувствуя, как большой палец графа кладет виноградину на поверхность его языка. Уже это проникновение заставило Кеноби всего задрожать, рот наполнился вязкой слюной. Сила, ему хотелось зубами посдергивать перстни с этих прекрасных аристократических пальцев и сосать их по всей длине. Дочиста вылизать каждый от липкого сока, забираясь языком в пространство между ними. «Я схожу с ума?» — с оторопью подумал он, прожевывая последнюю оставленную во рту ягоду. — Нет, ты просто живешь, — ответил Дуку ему вслух, довольно прищуриваясь. Оби-Ван протяжно застонал, понимая, что мысленно протек перед чувствительным к Силе графом огромной масляной лужей. Но тот не спешил поддаваться похоти юноши. Прикосновения аристократа были легкими, почти платоническими. Будто бабочка садилась на влажные после мытья волосы, краешек уха, родинку на правой скуле. Оби-Ван не двигался, просто надеясь, что его не прекратят трогать. Как замечательно, что Квай-Гон не может сейчас ввернуть свое строгое «нет». Дуку взял Кеноби за подбородок; на лице мужчины было написано любование. Уверенные пальцы держали его, точно бокал редкого вина, которое собираются цедить, не проронив ни единой капли. Оби-Ван тонул в тягучем меду его томного, раздевающего взгляда. Юноша чувствовал себя главным экспонатом в обширной коллекции графа, заводясь от этого на полную катушку. Оби-Ван взобрался Дуку на колени, стискивая пальцы на тяжелом, приятном на ощупь бархате, обтянувшем мужественные плечи. Крепкий вкус его губ обжигал рот, как огонь и пьянил хлеще пиратского пойла. — Да, — прошептал Оби-Ван, на миг оторвавшись, — Сила, еще. Наверное, так ощущают себя два флаера, врезавшиеся друг в друга на полном ходу. В тот самый момент их смертельного поцелуя, когда не спасают никакие дефлекторы, а вибрация сотрясает машины от носа до самых обтекателей. Чувствуя, как их языки переплетаются, Оби-Ван с силой выгнулся, практически припадая грудью к Дуку. — Ты такой хорошенький, — граф рычал, точно перегретый гипердрайв, проводя руками по взмокшей спине падавана, — Так бы и съел тебя, как алмакианское яблочко. На слове «яблочко» широкие ладони сжались на упругих ягодицах Кеноби, вырывая у него стон. Его мысли подскользнулись, как банта на льду, и все годы обучения самоконтролю пошли по пизде. Он уперся коленями в обивку дивана, подставляясь под тисканья и игривые пощипывания графа, издавая какие-то потешные звуки вроде «уфф», «ой» и тому подобное. Одежда стала страшно мешать, сделалась объектом невероятной ненависти… скрывающая фигуру, многослойная, бесформенная. Кеноби хотелось закинуть ее в камин и сжечь, как шкурку клатуинской лягушки из полузабытой сказки. Трясущимися пальцами он расстегнул ремень, дернул вверх пыльно-белую тунику и термобелье под ней. Словно очищая себя от некрасивой кожуры. Оби-Ван хотел чувствовать себя чистым и свободным, хотел быть обнаженным, даже уязвимым. Избавившись от одежды, он совершенно по-новому стал воспринимать прикосновения графа, горячие и ледяные одновременно из-за колец, нанизанных на его чуткие пальцы. Ладони оглаживали его тело, словно стараясь объять его все, запомнить трехмерным слепком в раскаленных ощущениях. Кеноби привстал на коленях, позволяя рукам бродить по бедрам вверх-вниз, отчего его живот точно заколыхался изнутри. — Как далеко ты хочешь зайти? — поцелуи Дуку жалили его под челюстью. — Не знаю… я хочу все. — Юность ненасытна, — усмехнулся граф, скидывая зазвеневшие по полу перстни и пропихивая пальцы Оби-Вану в рот. Кеноби прилежно сосал, чувствуя, что грядет нечто важное. Он мог бы кончить только от этого, но у Дуку были другие планы. Мокрый от слюны палец вошел в анус Оби-Вана на одну фалангу, только слегка подцепляя его, а юноша уже зашелся в стонах. Дуку играл с его дырочкой у самого входа, дразня молодую чувствительную плоть, разогревая ее аппетит. — Как же… к-классно, — тявкнул Кеноби, кружа и дергая задницей. Дуку щекотал его, заходя вглубь, и это было так громко, так влажно. Оби-Ван замер, наморщив лоб, ракрывшись, отставив зад и только слегка подрагивал, стараясь не упустить ни секунды этой быстрой ласки. Через некоторое время он начал дрожать и сжиматься, сползая лицом по груди графа. — Звезды и созвездия, — выпалил Кеноби, крупно содрогаясь, когда мужчина остановился. Масло, вполне естественно смотрящееся на обеденном столе, оказалось поставлено здесь не просто так. Юноша всхлипывал: указательный палец графа медленно входил в него, давая привыкнуть к новым для падавана ощущениям. Оби-Ван разводил ноги, пока его член не потонул в сладко покалывающем бархате промеж колен мужчины. Второй рукой Дуку гладил его по волосам: — Я сделаю тебе хорошо, — шепнул он, мягко прикусывая полную нижнюю губу Оби-Вана. Страстная летняя ночь в глазах графа обещала негу. Кеноби растворился в ней, стал звездочкой на далеком безлунном небосводе, с удовольствием чувствуя, как в него входит уже два пальца. Медленно и глубоко. Глаза в глаза, забывая моргать. Пальцы ускорились, и воздух словно украли из его груди. Оби-Ван запузырился, прижимаясь лицом к шее аристократа, хныча и скуля. — Славная узкая киска… горячая и нежная… — промурлыкал Дуку в висок Кеноби, скрещивая пальцы и усиливая толчки. Оби-Ван задыхался, его тело пошло волнами, повинуясь электрическим разрядам наслаждения, прошивающим позвоночник. Он подбрасывал бедра безо всякой системы, комкая мантию на чужой спине. Запах Дуку был таким сильным, а трах — зубодробительным. — Мой принц, — добил его жарким шепотом граф, и Кеноби затрясло от убийственного, мощного оргазма, какого он никогда не испытывал во время тревожной дрочки в Храме. Ему было так хорошо, что он готов был расплакаться. — Хочешь еще? — Да, прошу, — всхлипнул Оби-Ван, не в силах укротить свою дрожь. Дуку потянулся ему за спину, сметая со стола дорогущие блюда с десертами, фруктами и прочей снедью. Кеноби, поняв намек, лег животом на столешницу, раздвигая бедра. Граф жадно прильнул лицом к его ягодицам, забираясь своим большим шершавым языком в растраханную дырочку; стройные ноги юноши напряглись, вставая на носочки. По загривку Оби-Вана словно ток пустили, а сердце заполнило собой всю грудь, просачиваясь сквозь ребра, когда Дуку, с неохотой оторвавшись от него, возвестил: — Я собираюсь лизать тебя всю гребанную ночь. *** Квай-Гон то и дело недоуменно поглядывал на ученика. Не выспавшийся и какой-то ошалевший, он мечтательно смотрел в иллюминатор, забывая то о дефлекторах, то о стабилизаторах и вообще до странного рассеянный. Наверное, никак не мог отойти от увиденной им роскоши. — Дай-ка я сяду за штурвал, — мягко сказал Джинн, — Иди поешь. Оби-Ван с облегчением передал управление кораблем Квай-Гону, и, забившись в угол кокпита, рылся в рюкзаке в поисках пищевых трубочек. Наткнувшись пальцами на нечто металлическое, он с замиранием сердца вынул платиновый обруч, усеянный бриллиантами. — Сила, — выдохнул он, корона выскользнула из его ослабевших пальцев. Юноша едва успел поймать ее Силой у самого пола. Квай-Гон, кажется, ничего не заметил. Кеноби перевел дух, поспешно заталкивая корону обратно и прижимая рюкзак к себе. Он сидел так, уставившись в одну точку, пока не заметил, что передние щиты опускаются перед переходом в гиперпространство. — Ты будто призрака увидел, Оби-Ван, — усмехнулся Джинн, принимая из его рук сухой паек и садясь рядом. — У меня несварение. Всю ночь бегал в туалет, — соврал Кеноби, без энтузиазма вгрызаясь в безвкусную трубочку. — Зайдешь к целителям, как прибудем на Корускант. Джедай похлопал ученика по плечу, спокойно приступая к трапезе. С трудом сглатывая прессованные белки и углеводы, Оби-Ван потел, вспоминая безумно дорогой подарок, сделанный ему графом. А также все, что Дуку делал с ним прошлой ночью. Интересно, встретятся ли они когда-нибудь еще?..