Космическая пыль

Дарт Вейдер дышал юностью и свежестью, как только что сошедший с верфей истребитель. Для презентации Императору его нарядили в идеально выглаженную черную тунику и пристегнули к поясу бутафорский световой меч. Смехотворно. Владыка ситх медленно обошел вокруг смирно стоящего мальчика. А затем наотмашь ударил его по щеке, на что тот никак не отреагировал. — Это… это абулия, господин, — рядовой обитатель Империи удивился бы, услышав, как размеренно и мелодично говорящая каминоанка запинается, но только не Дарт Сидиус, — Клон абсолютно здоров, как и его мозг… технически. Все должно работать, но, тем не менее, он остается просто суммой частей. Сидиус сменил направление, обходя клона против часовой стрелки. В юноше не было эмоций, только зияющая пустота. Даже Сила обходила его стороной, он ощущался внутренним зрением как червоточина в реальности, слепое пятно. Это было жуткое зрелище даже для повидавшего всякое ситха. — Полагаю, наше оборудование не в состоянии воссоздать чувствительное к Силе существо, — снова начала оправдываться Тон Ви, — К тому же, вы упоминали теорию, что донор был зачат мидихлорианами. Этот процесс «выбора» человека мидихлорианами не поддается расшифровке, в клонах они погибают… — Я услышал достаточно, — Император вперился чересчур спокойным взглядом в черные раскосые глаза каминоанки; казалось, она стала еще белее, чем была, — Продолжать работу. Подсунете мне очередное слюнявое ничтожество, и привилегии вашей расы будут пересмотрены. Тон Ви затрепетала ноздрями, кланяясь. Ни для кого не было секретом, что Дарт Сидиус не выносил инородцев. Лишь профессиональная работа по выращиванию и обучению клонов отделяла каминоанцев от тяжелого физического труда в шахтах под палками надсмотрщиков. Направляясь к челноку, ситх кивнул на безжизненное подобие человека, которое ему пытались втюхать: — Утилизировать. *** Дарт Сидиус неторопливо мерил шагами карцер. — Ты ведь любил Скайуокера, так? Я вижу, что любил и до сих пор любишь. Ты так же, как и я надеешься, что каминоанцам удастся его клонировать. Кеноби сжал губы, следя за ним яркими, совершенно не тускнеющими со временем глазами. «Проклятье». — Не смей молчать, когда я задаю вопросы! — рявкнул Император, полоснув мужчину по лицу острыми когтями Силы. Оби-Ван даже не вздрогнул, продолжая смотреть прямо и смело. — Ты прекрасно знаешь ответ, — спокойно проговорил он, не давая горю раззявить свою вонючую пасть. — Все шавки вашего Ордена перебиты, голокроны ты мне не откроешь, даже если я повыщелкаю тебе все ногти, — ситх с неприятным хрустом размял пальцы, — Знаешь, зачем я держу тебя? Кровь из рассеченной скулы медленно и противно затекала за ворот туники. — Поделись же со мной, я весь в предвкушении. Сидиус показал свои грязные, словно испачканные в крови зубы: — Я сделаю из тебя игрушку для нового Скайуокера, о которую он будет точить зубы день за днем, пока его ненависть к Светлой стороне не станет абсолютной. — Ах, мечты-мечты, — с беззаботной издевкой протянул Оби-Ван, — Надеюсь, он для начала научится подносить ложку ко рту. В ухмылке Кеноби сквозила такая свобода, что Сила сама собой начала бешено вращаться в воронке скрюченных от злобы пальцев Темного Владыки, формируя хлыст. — Не будь столь самоуверен, стареющий джедай, — ситх с отвращением выплюнул последнее слово, — Мне не удалось сломать тебя, но я не отступлюсь. — Зачем тебе это, Шив? — почти с состраданием произнес Оби-Ван. Дарт Сидиус передернулся. Он ненавидел это имя, данное ему мерзкой шлюхой-мамашей. — Ну, во-первых, ты прикончил Вейдера, ублюдок, — Император был так близко, что слюна из его сморщенного рта долетала до лица Кеноби, — А во-вторых, мне просто нравится истязать тебя. Его рука взметнулась змеей, до синяков стискивая шею Оби-Вана сухими, как ветки пальцами. Кеноби закрыл глаза, с помощью джедайских трюков замедляя сердцебиение. Его боль буквально выскальзывала из рук ситха, растворялась в глубине медитации. Сидиус не понимал этого надменного покоя, присущего всем джедаям. Сам он был постоянно в движении, если не физически, то мысленно. Эмоции несли его вперед, наполняя грудь Силой, а покой был подобен смерти. Ситх обходился без сна уже много-много лет. Сон сделал бы Дарта Сидиуса слабым и уязвимым, как его неосторожного учителя Дарта Плэгаса, не заметившего опасных мыслей ученика. Эта способность Кеноби складывать свои эмоции в маленькую неприметную ракушку, спрятанную где-то в длинных запутанных водорослях таинственной запруды его сознания, бесила невероятно. Поэтому Император решил попробовать кардинально другой подход. Дарт Сидиус поцеловал мужчину сухими губами, вырывая Кеноби из транса, словно драгоценность из чьих-то скупых рук. Тот с негодованием сплюнул, едва не попав на помпезную красно-черную мантию с высокими плечами. «Все-таки я до тебя добрался,» — с ликованием подумал ситх. — Знаешь, а ты весьма привлекательный… я как-то этого не замечал раньше, — любезно произнес Сидиус, проводя тыльной стороной ладони по напрягшейся шее. Ярость, поднявшаяся в голубых глазах, быстро разложилась на составляющие, сменившись чуть презрительным бесстрастием. Улыбка Темного Владыки сделалась еще гаже: — Признаю, меня восхищает твой уровень самоконтроля. Но что будет, если я потрогаю тебя здесь, — Император нажал точно на сосок, скрытый под потрепанными джедайскими одеждами, — Или здесь, — костлявые пальцы сжались на мягком члене Оби-Вана. Мужчина фыркнул, однако в его глазах застыла тревога. — Не слишком богатая у тебя фантазия, Шив. Дуку был куда изощреннее… — Дуку был старым дураком, все еще в глубине души верящим в благородство. Уверен, он никогда не заходил так далеко, как зайду я, — цепкие пальцы сильнее стиснули пах, и на лице Оби-Вана дернулась мышца. Картинка перед глазами Кеноби расфокусировалась. Словно сквозь туман он смотрел, как фигура Дарта Сидиуса вытягивается, плечи становятся шире, а седую проплешину захватывают русые густые кудри. — Нет, — зажмурился Оби-Ван, тряся головой, словно это могло помочь развеять отвратительный морок, — Нет, нет, нет. — Открой глаза, любимый, — изменившимся голосом попросил Сидиус. — Ты — не он, — просипел Кеноби, его горло предательски сжалось, — Убирайся отсюда. — Кто сделал это с тобой? — озабоченно спросил голос, которого просто не могло существовать в природе в связи со смертью его обладателя. Оби-Ван вздрогнул, будто его ударила молния, когда теплая юношеская ладонь коснулась его исцарапанной щеки. Он разомкнул веки, сталкиваясь взглядом с нежно смотрящими светлыми глазами. — Не тронь меня, ты, сука, — слабо произнес Кеноби, — Ситхово отродье… Лже-Энакин запечатал его рот поцелуем. Нажав на болевые точки, он заставил Оби-Вана разжать челюсти, чтобы залезть языком промеж зубов. Юноша целовал джедая глубоко и грязно, его пальцы пауками переползли на шею, придушивая мужчину. — Вау, — губы с всхлипом оторвались друг от друга; в глазах подделки стояло сумасшедшее выражение, совершенно Энакину не присущее, — Я чувствую твой гнев, твою боль. Такие сладкие. Оби-Вана трясло от смеси отвращения, унижения и возбуждения. Скайуокер с тщательностью хищника, выискивающего сонную артерию своей жертвы, поглаживал покрытую кровоподтеками, скованную ошейником шею. Рассеянная садистская улыбка блуждала по его губам. Прекрасное молодое лицо было испорчено жестокостью и властностью, проступающими сквозь каждую пору его кожи. К живой кисти присоединился протез, также обвивая шею Оби-Вана. Император филигранно воспроизвел его изгибы, движение миоэлектрических мышц под черной броней, мягкое постукивание фаланг друг о друга и даже это ни с чем не сравнимое чувство выпивающего тепло из тела прикосновения ребристых подушечек. Возможно, мозг Кеноби просто доделывал за Сидиуса эту работу, охотно принимая участие в его забаве. Несмотря на прошедшие годы, Кеноби прекрасно помнил, каково это, чувствовать, как эти пальцы чертят красные узоры на коже, захлебываться от слюны, когда они забираются в рот и ласкают слюнные железы под языком; каково сосать твердые фаланги, изнемогая от желания снова ощутить их в себе. Оби-Ван вновь закрыл глаза, не желая видеть гнусную, победную ухмылку на любимом лице. Порезы на щеке защипало от непрошенных слез. Дарт Сидиус словно заигрался в свою же игру, целуя Кеноби все более влажно и развязно; левая рука скользнула мужчине в штаны, тогда как правая продолжала держать за горло. Темнота под веками пошла трещинами — пластоидные пальцы давили все сильнее, лишая джедая воздуха. Оби-Ван захрипел, бессильно дергая саднящими запястьями — путы только туже затянулись, причиняя ему боль, но эта боль немного отрезвила его. Он начал читать про себя древнюю мантру, стараясь отрешиться от происходящего. — Так не пойдет, — Кеноби буквально почувствовал, как его из только-только забрезжившей безмятежности втряхнули обратно в потяжелевшее, ноющее тело, — Смотри на меня, джедай. Сила, старый друг, надежда и опора, враждебно кружила вокруг него, мешая смежить веки и окунуться в покой. Изуродованная, бесструктурная, она царапала разум Кеноби острыми гранями, не давая отвести взгляд от заливающихся золотом и кровью глаз псевдо-Энакина. — Как бьется сердце, — склонив голову набок, протянул тот. Этот дикий, горящий взор будто сошел с ночных кошмаров Кеноби, вспарывая его душу, точно шампур ножки нуны. Правая рука ситха сползла на грудь джедая, сгребая грязно-серую ткань в кулак. Кеноби отчаянно дышал, чувствуя, как сердце пропускает удары. Одновременно Энакин со знанием дела надрачивал его возбужденный член, с чисто анатомическим интересом следя за тем, как закатываются глаза мужчины и подкашиваются его ноги, а по подбородку стекает нитка слюны, смешанной с кровью. — Любовь моя, — голос Скайуокера звучал испуганно, как у ребенка, потерявшего маму, — Почему ты убил меня? Оби-Ван взвыл, кончая, распадаясь на атомы. Слезы с новой силой полились по его лицу; схлестнувшись со спазмами наслаждения, рыдания сотрясали его тело. — О да, — сыто шептал вернувший себе настоящий облик Темный Владыка, гладя Кеноби по волосам, — Я выверну тебя наизнанку и выпью, как яйцо. Оби-Ван не мог ему ответить. Он повис в удерживающем его энергетическом поле, помятый, жалкий и разбитый. Будто все самое сокровенное и дорогое, что позволяло ему держаться все эти годы в плену, вытряхнули из него, кинули на растерзание каменным гончим, а затем то, что осталось, не глядя впихнули обратно. Ситх вытерся надушенным платком от семени Кеноби, демонстративно бросив его около ног джедая. Он собирался сказать еще что-то крайне уничижительное, но Оби-Ван бессовестно потерял сознание, слегка испортив радость от победы. — Отдыхай, пока можешь, джедай, — прошипел Император, накидывая на плечи поглощающий любой свет плащ, — Завтра я навещу тебя. И буду приходить, пока ты не начнешь умолять убить тебя, но ты не дождешься от меня такой милости. Щелкнув каблуками, Дарт Сидиус вылетел из тесной, серой, пропахшей сексом и скорбью комнатушки.