Космическая пыль

Кеноби прижал Энакина бедрами к приборной панели спасательного челнока, в котором они скрывались от чужих глаз. Привалившийся к нему спиной Скайуокер надсадно дышал. — Я чувствую его в тебе. Чувствую, как оно ласкает тебя, — прошептал Оби-Ван ему на ухо. Скайуокер запыхтел еще громче, стоило Кеноби положить ладонь на низ его живота, точно на уровне, где находилось виброяичко. Энакин проходил с ним весь день — кромсал дроидов на части, гонял на спидере, отдавал приказы клонам. Снаружи он был совершенно невозмутим, и лишь бывший с ним на этой миссии в паре Оби-Ван регистрировал отголоски его взбудораженного, раздраженного состояния, его напряженное наслаждение и попытки от него отвлечься. Дразнящие эмоции Энакина легким перышком щекотали сознание, заставляя джедая то и дело твердеть. Вечером он собирался вызвериться на Скайуокера за эту выходку, отвлекающую их обоих, подвергающую риску получить рану или вовсе умереть, но что-то в Кеноби сломалось, когда после отчета Совету Энакин, измученный, с лихорадочными пятнами на лице и шее свалился ему в объятия. — Мастер… — отозвался Скайуокер, покорный, взмокший, истративший всю свою дерзость и инициативу, и теперь готовый на все, чтобы Кеноби дал ему кончить. Оби-Ван слегка надавил пальцами на район лобковой кости, и Энакин ощутил, словно сущность мастера отделяется от его руки, проникая в разгоряченное тело, точно шиккар. Скайуокер гортанно застонал — Сила повела виброяичко вглубь, а потом снова вниз одновременно с мягким скольжением ладони в его трусах. Подбородок Кеноби упирался в шейные позвонки, дыхание обжигало уязвимую кожу над горловиной туники. Это был какой-то запредельный уровень близости, будто его таз раскрыли, как книгу, обнажая трепещущие внутренности. Энакин чувствовал себя изнутри так явственно, так сильно; пальцы мужчины очень медленно поднимались все выше, пока не скользнули влево. Ощущения стали более тупыми, но все же треклятое яйцо продолжало вибрировать, и это сводило Скайуокера с ума. После небольшой заминки Оби-Ван повел игрушку обратно, и удовольствие вернулось с новой силой, древком охолощенного гадерффая вдарило по затылку, вынудив согнуться и прижаться ладонями к холодной поверхности панели. Он уперся задницей в паховую броню Оби-Вана, совершенно по-шлюшьи постанывая на разные лады. — Мне очень нравится то, что я сейчас слышу, — рыкнул Кеноби, поворачивая ладонь так, словно крутил невидимое колесико. — Сила милосердная, — почти рыдал Энакин — яичко стало вибрировать сильнее. Кеноби отошел от Скайуокера, давая ему некоторое время на то, чтобы привыкнуть к новым переживаниям. Полностью одетый Энакин извивался, глотал воздух и кряхтел, вскидывая лицо к потолку, как одержимый джеонозийским глистом. Темно-бордовая туника колыхалась, выдавая его озноб. — Оби-Ван, — отчаянно позвал он дрожащим голосом, гравитация клонила его все ниже и ниже, — Пожалуйста, выключи эту адскую штуку! Кеноби прильнул обратно к сжавшимся ягодицам, делая вибрацию потише, но не убирая ее насовсем. Запустив руку в штаны Энакина, он гладил напряженный пенис кольцом стиснутых пальцев. — Ты весь сочишься, — прошептал он, двигая рукой смертельно медленно, — Мой бедный Энни… Отлипнув от панели, Скайуокер припал к родному телу, заворачивая голову назад. — Поцелуй меня… Оби-Вану пришлось встать на цыпочки, чтобы прижаться к тяжело дышащему рту. Искусанные от желания губы радушно приняли его в свое лоно, но Кеноби быстро отстранился: — Прости, Энни, это чертовски неудобно. Его развернули, а затем Скайуокер ощутил, что падает, толкая головой какой-то рычаг. — Ты заблокировал приборную панель? — с некоторым беспокойством спросил он. Оби-Ван кивнул, склоняясь над партнером и нежно прижимаясь к приглашающе открытым губам. Его паховая пластина легла аккурат на запертый в белье член, в свою очередь усиливая давление игрушки на простату. Энакин ахнул в рот Кеноби, обнимая его ногами, несдержанно двигая бедрами. — Сила-Сила-Сила, — монотонно тараторил он, упершись лбом в челку Оби-Вана; льдинки глаз старшего джедая сладко вонзались в сердце, призывая к терпению, и юноша со всхлипом подчинился, прекратив ерзать. Забравшись ладонью промеж тесно прижатых тел, Кеноби загнал яйцо подальше, к чувствительному сгустку мышц внутреннего сфинктера. Тихий, почти на ультразвуке скулеж — совершенно не свойственный гордому Скайуокеру — заставил его посмотреть в лицо любовнику. — Ты чего такой красный? — удивленно спросил он. — Попробовал бы сам целый день ходить с этой фиговиной, — сдавленно произнес Энакин, в его глазах стояли слезы. — Энни, — в голосе Оби-Вана сквозила непередаваемая нежность, — Не знаю, что и кому ты все время пытаешься доказать, выкидывая такие финты. — Я хотел испытать себя, — плаксиво ответил Скайуокер, прижимаясь горящим лицом к мягкой ладони, — Я хотел чувствовать, как ты на меня смотришь, чувствовать твое волнение в Силе. Представлять, что ты любишь меня сзади, — на последних словах Энакин совсем раскис, слезы потекли по его лицу, — Постоянно, даже когда тебя нет рядом. — Энни, мой хороший, — сказал Кеноби ласково и грустно, — Ты мог просто попросить. Я постараюсь уделять тебе больше времени. Приспустив штаны Энакина, он отключил виброяйцо, осторожно извлек его из анала. На лице Скайуокера стояло выражение облегчения. — Давай обойдемся без этих искусственных прибамбасов, — мягко улыбнулся Кеноби, высвобождая свой возбужденный член и смазывая. Войдя в уже влажную щель Энакина, он лег на него всем телом, сплетая свои пальцы с его. — О, Сила, да, — глаза Скайуокера были сосредоточенно закрыты, и Оби-Ван со стоном ощутил, как мышцы страстно обнимают его, обтягивают и сжимают, стимулируя пенис, — Какой ты твердый и горячий… я неделю этого ждал… Энакин расслабился, и Кеноби начал двигаться, испытывая глубочайшее наслаждение от того, как его плоть раздвигается, разрешая войти по самое не хочу и смыкается следом, словно не желая отпускать. Он вытаскивал медленно, столь же медленно всаживая, наслаждаясь каждым сантиметром их контакта. Скайуокер подался к нему, мелькнули щелки прикрытых от удовольствия глаз, а затем жаркие губы затмили все, пространство и время прорвались, оставив после себя только рваную дыру в сознании, куда утекли все лишние мысли. — Люблю, — шепнул Энакин, на какую-то жалкую долю клика оторвавшись от своего мастера; в этот момент, казалось, между ними повисли замороженные секунды. — И я тебя, — ответил Кеноби, прикрывая глаза, срываясь в жгучий поцелуй, двигаясь инстинктивно и уже более рвано. В слиянье их разумов так волнующе было находиться и сверху и снизу одновременно, ощущать, как член входит и выходит из тесного лона сразу с двух точек зрения, и удовольствие это было разным — сверху яркое, как вспышка протонной торпеды, снизу — более томное и тягучее. — Энни, ты совершенно, абсолютно и безвозвратно потрясающий, — жарко прошептал Оби-Ван, вставляя так, как им обоим было нужно сейчас, ощущая, как векторы их удовольствия пересекаются, гудя и искря, точно два столкнувшихся лазерных меча. Одновременно — Да! — изливаясь, чувствовать, как содрогается все существо Энакина, томившееся целый день в контакте с неживым виброяйцом. Лизнуть солнечный свет его души, прожигающий горло и грудь раскаленным прутом дюрастали. Сжать до боли чужие пальцы, делая еще один, контрольный толчок, чтобы любимый вскрикнул, выгибаясь хвостом сбитой с небес кометы и вздрагивая уже крупно, основательно. Чувствовать, как горячая сперма пропитывает тунику на животе. Оби-Ван так сильно любил его в этот момент. Он собирался привстать, чтобы не давить больше телом на еле дышащего юношу, но тот крепко обнял его, прижимая обратно. — Энакин, — как можно мягче сказал Оби-Ван, оставляя короткий поцелуй на раскрасневшейся щеке, — Нас хватятся. — Еще пару минут, — попросил Скайуокер, гладя его по закованной в броню спине и влажным от пота волосам, — Просто побудь со мной. Кеноби чувствовал трепетное внимание любовника к члену, все еще покоящемуся внутри него. Это действительно было важно для него. — Хорошо, — Оби-Ван положил голову ему на грудь, в состоянии, близком к медитации впитывая его тепло и делясь с ним последними крохами оргазма.