Космическая пыль

Квай-Гон будто ничуть не устал, передвигаясь по каменному лугу стремительно и легко. Наверное, так реет в небесах шрик-ястреб, символ Дозора Смерти. Герцогиня Крайз все еще не верила, что в развязывании гражданской войны и охоте на членов движения Новых Мандалорцев виновен именно Дозор, ведь эта радикальная группировка была полностью истреблена более десяти лет назад. Но Оби-Вана не оставляло ощущение, что она ошибалась. Сколько Кеноби себя помнил в качестве падавана Квай-Гона Джинна, он только и делал, что пытался его догнать — не только физически, но и в мастерстве, в мудрости, в умении быстро находить баланс Силы внутри себя. Оби-Ван все еще был так нелепо взбудоражен недавней битвой с ядовитыми клещами, так беспомощно напуган тем, что Сатин лежит в его руках без сознания, укушенная одной из этих прыгучих тварей. Он должен был прикрывать герцогиню со спины, пока Квай-Гон шел в авангарде, сотнями сжигая отвратительно пищащих членистоногих. Эта неудача, следствие его неопытности, могла обернуться мучительной смертью для девушки, и мысли об этом пожирали Кеноби изнутри. Снова и снова прокручивая свои ошибки в голове, Оби-Ван не заметил подвернувшегося под ступню булыжника и рухнул на одно колено. Юноша принял удар на себя, до последнего удерживая Сатин на вытянутых вперед руках. Квай-Гон тут же обернулся и бросился к нему. — Оби-Ван, ты цел? — Да, учитель, — Кеноби прикладывал неимоверные усилия к тому, чтобы не зашипеть от боли и унижения. Он ведь, ситхи этот камень побери, будущий джедай. А джедаи не спотыкаются так неуклюже, будто новорожденный нерфенок. Оби-Ван отвел глаза от рыцаря, чувствуя себя недостойным его искренне встревоженного взора. Он поднялся как ни в чем не бывало, лишь легкая бледность выдавала его истинные эмоции. — Все в порядке, я могу продолжать путь, — преувеличенно бодро заявил Кеноби. Однако Квай-Гон упорно сверлил взглядом его промокшую от крови, изодранную штанину: — Присядь, падаван, я осмотрю твою рану. — Пустяки, — запротестовал Оби-Ван, — Не стоит из-за этого задерживаться. Нам нужно отыскать место для ночлега… — До заката еще полно времени, — Квай-Гон протянул к ученику руки, мягко, но решительно извлекая из судорожных объятий обездвиженную герцогиню и укладывая ее на островок сухой травы. Заприметив плоский камень, Джинн пододвинул его Силой к ученику. — Садись. — Но… учитель… — Кеноби был полон энергии и ответственности. — Я вынужден настаивать. Тон джедая не был ни властным, ни строгим, однако что-то в нем — быть может, несгибаемый авторитет самого Квай-Гона — заставило Оби-Вана подчиниться. Джинн опустился на жесткую сухую землю, легким движением отстранил деятельные руки ученика, самостоятельно снимая сапог и осторожно задирая рваную штанину. — Вот видите, обычная ссадина, — пробормотал крайне смущенный его вниманием парень. — Жаль нет с собой аптечки, — посетовал джедай, приближая свое лицо к кровоточащей коленке. А затем бережно провел по ней языком. — Учитель! — ахнул Кеноби, не ожидавший такого поведения от Квай-Гона. Джинн сплюнул попавшие в рот камушки, подняв на ученика глаза цвета индиго: — Щиплет? Потерпи немного. Широкий теплый язык вновь заботливо пробежался по ранке, из-за чего в животе Оби-Вана будто сошла рокочущая лавина. Учитель умывал его, как кореллианская дикая кошка своего котенка. Отстранившись, Джинн взял худенькую ногу ученика в свои большие ласковые руки; грубоватые на ощупь пальцы слегка сдавили его икру повыше обмоток, вытирая сбежавшую вниз каплю смешанной со слюной крови. Юноша зажмурился, не в силах на это смотреть. Ощутив прохладное дыхание на обнаженном до мяса колене, Кеноби вздрогнул. Приоткрытые губы всего мгновение были прижаты к поврежденной плоти, прежде чем выпустить на свободу раскаленное лезвие языка. Квай-Гон ловил каждую капельку сочащейся крови падавана, словно та была драгоценной. Все-таки подглядев за его действиями одним глазом, Оби-Ван тут же пожалел об этом. Он еле сдержал пронзительный высокий стон, травой-кровопийцей режущийся сквозь сведенное горло. Мысли сорняками захватывали плодородную почву его сознания, пятная непорочный, светлый образ учителя. Прежде Кеноби упорно избегал смотреть на него, как на мужчину, притом весьма привлекательного и желанного. Что, если бы Квай-Гон повел язык чуть выше? Оставляя широкую влажную дорожку на тонкой коже бедра, подлез бы под задранную штанину?.. Покрывшийся с ног до головы мурашками юноша возблагодарил Силу за множество слоев одежды, скрывающих его эрекцию. — Я сделал тебе больно? — спросил джедай, уловив напряжение своего ученика. — Нет, совсем нет, — пробормотал Оби-Ван, — Просто я… переживаю за Сатин. «Неужели он не понимает?» — странная боль обожгла его нутро. — С ней все будет в порядке. Я чувствую, что ее жизни ничего не угрожает, — тепло улыбнулся Квай-Гон и нежно подул на зализанную ранку. И еще череда режущих сердце на лоскуты переживаний: Джинн прикладывает к ссадине какой-то сорванный неподалеку лист, придерживает ногу Оби-Вана перед тем, как всадить ее в сапог; аккуратно, стараясь не задеть болячку, расправляет его штаны. — Готово, — вставая с колен, Джинн подмигнул ему, из-за чего располосованное в хлам сердце Кеноби вновь срослось, но как-то неправильно. — Спасибо, учитель. Квай-Гон подхватил на руки пропустившую все самое интересное Сатин, дожидаясь, когда Оби-Ван поднимется с камня и подойдет к нему: — Видишь ту горную гряду? Наверняка в ней полно пещер. Здесь и заночуем. Оби-Ван машинально кивнул, почти не воспринимая его слова. Столкнувшись со вспышкой ревности к уютно лежащей в медвежьих объятиях герцогине, Кеноби методично давил подростковые фантазии о том, как сам стал бы жертвой укуса клеща, дабы учитель таскал его на руках. Чувствуя себя смертельно уставшим, он покорно двинулся следом.