Космическая пыль

Полностью нагие, они лежали на узкой койке в каюте Кеноби и почти соприкасались телами. Оби-Ван оставил только нижний свет, благоговея и робея перед цветущей, сияющей внутренним светом юностью, открывшейся ему. — Какое же ты сокровище, Энакин, — сбивчиво, устав бороться с непослушным дыханием. Очень медленно и нежно мужчина целовал соски Скайуокера, потирался о них бородой и усами, катал между пальцами. Играл с золотыми колечками языком, гонял по рту, целиком покрываясь мурашками — даже на лобке волосы встали дыбом — от того, как тихонько, точно комарик зудит, позванивают миниатюрные бубенчики. Тугие возбужденные комочки так и просили, чтобы их покрывали бесчисленными влажными поцелуями, что Кеноби и делал, ощущая, как выгибается спина под руками и глубоко в грудной клетке Энакина зреют мягкие, полные неги стоны. Оби-Ван буквально боготворил тело юноши, оглаживая любовно и бережно, точно драгоценный музыкальный инструмент. Его плечи и грудь, шелковистые бедра и особенно живот, так сладко поджимающийся с каждым поступательным движением ладони по направлению к паху. Энакин провел ему экскурсию по всем своим чувствительным местечкам, прося целовать сгибы локтей, за ухом, под челюстью и между ключицами, пупок, загривок, копчик. Кеноби согласился даже полизать его сзади и не пожалел, таких умоляющих и щемящих сердце звуков ему еще не доводилось слышать. Скайуокер развел ноги пошире, вздыхая, вскидываясь навстречу языку Кеноби, балующему сжатое от удовольствия лоно. Поскуливая от того, как самый кончик ездит промеж створок, будто упрашивая их открыться; как жадные губы посасывают его между мокрой от слюны дырочкой и поджавшимися яичками. Изможденный и благодарный, Энакин уложил своего любимого джедая на бок, прижимаясь грудью со спины и крепко сдавливая смазанным кулаком его твердое достоинство. Массируя размеренными, но решительными движениями. — У тебя очень красивый член, — заметил он, уверенный, что никто не делал Оби-Вану таких комплиментов до него. Кеноби застонал на его слова, закрыв глаза, потерявшись в ощущениях. Хрипотца сделала его и без того бесподобный голос ужасно сексуальным. Добавив вторую руку, Скайуокер растягивал пальцами кожу мошонки между яичками, заводя мужчину так сильно, что предъэякулят показался на его головке. — Энакииин, — протяжно воззвал Оби-Ван; доведенный его хриплыми стонами до состояния чистого экстаза, Энакин замычал в ответ, вжимаясь лицом в пахнущие бальзам-травой и крапивой рыжие волосы. — Позволишь мне поласкать тебя пониже? — голос и у Скайуокера заметно подсел. — О распрекрасная Сила, да. Энакин потянул его таз на себя, и Оби-Ван охотно распахнул полусогнутые ноги. Скайуокер с чувством погладил его бедра и ягодицы, смазал обе ладони и принялся растирать покрытый мягкими волосами анус Кеноби. — Энни… — выдохнул разомлевший мужчина в ответ на более глубокие ласки сначала одним пальцем, а затем и двумя. Такой мягкий, отзывчиво сжимающийся. — Я сейчас просто пёзднусь от того, насколько сочно ты выглядишь, — Энакин задержал влажные пальцы внутри, одновременно возобновляя медленную дрочку и целуя шею Оби-Вана, ощущая, как он ритмично сокращается вокруг него от удовольствия. Когда юноша стал прокручивать и перебирать пальцами по нежным стеночкам кишечника, Кеноби разинул рот, едва успевая сделать вдох между стонами. — Энни, солнышко мое… что ж ты со мной делаешь! — взмолился он, — Пропади все пропадом, как же это хорошо… Благодаря кропотливой работе Оби-Вана с его воспоминаниями, Скайуокер больше не воспринимал свои сексуальные навыки, как нечто отвратительное. Он использовал их, чтобы доставить удовольствие любимому, оставив остальное за скобками. — Ты бы хотел, чтобы я вошел в тебя без презерватива? — Энакин переживал, что тот откажется, несмотря на то, что оба перед сексом прошли экспресс-тест и были чисты. — Хочу, Энни, — Кеноби тяжело дышал, на его висках показалась испарина: все еще покоясь в нем, пальцы Скайуокера раздвинулись ножницами, — Возьми меня, пока я с катушек не съехал. Член Энакина внутри Оби-Вана был самым прекрасным, что он когда-либо ощущал. Он бережно разрабатывал его анус, оказавшийся таким чувствительным, что шары на лоб лезли. — Чшш, — Энакин целовал все, до чего мог дотянуться, погружаясь не спеша и основательно, обнимая его ствол еще теплыми от пребывания внутри тела пальцами, — Почувствуй меня. Все хорошо, я буду нежен. Кеноби заскулил, зажмуривая почему-то слезящиеся глаза. Вспомнил свои тысячу и одну фантазии, сопровождавшие одинокие ночи в Храме, на «Переговорщике», на холодной земле какой-нибудь негостеприимной планеты. От очередного наполненного движения Энакина они разлетелись на куски. Оби-Ван потянул его на себя, с исступлением чувствуя, как жилистое тело устраивается сверху, а пенис проваливается глубже. Вдавив его бедрами в кровать, Энакин очень медленно и терпеливо двигался, почти не вытаскивая член, приподнимая пальцами рыжеватые волосы, дабы обласкать губами затылок и заднюю сторону шеи Кеноби. — Умничка, ты расслабился по полной, вот так, — трепетно ворковал Скайуокер, остановившись, — Не больно? — Нет, — отозвался Оби-Ван, — Совсем нет. Скайуокер, ободренный его словами, стал двигаться немного быстрее. — Ты знаешь, я ведь тоже впервые в такой позиции. Сверху. — Рад, что у тебя в душе есть место для открытий, Энакин, — Кеноби встал на руки и прильнул спиной к часто вздымающейся груди. За ощущение, как горячие пальцы продеваются сквозь его собственные, не жалко было и жизнь отдать. Энакин вновь остановился, зарываясь носом в густые пряди, целуя кожу головы джедая. Похоже, ему понравилось задерживать член в тугой заднице Кеноби, так же как Оби-Вану понравилось в эти моменты мягко, чтобы не причинить боль, обжимать его мышцами, усиливая блаженную наполненность. Поцелуи чувствовались под кожей, плоть вторила им сладкой песней. — Я так люблю тебя, — движения Энакина, насыщенные этим смыслом, стали вдруг еще приятнее, еще ярче, — Ты лучшее, что случалось со мной в этой жизни. Щека к щеке, и Оби-Ван вздрагивает, всхлипывая, готовый заплакать от трогательной нежности этих слов. — Энни и я… я… аааххх, — у него не хватает букв, чтобы связать их в предложения, они растворяются от порывистых фрикций, как шоколад в молоке. Ноги до предела разведены чужими коленями, и Скайуокер входит по максимуму, шлепаясь яичками о яйца Оби-Вана. Где-то у самого входа в анус назревало чувство. И Энакин старательно раздувал этот огонь, вплавившись в его сознание темным гудящим металлом. — Я бы хотел кончить вместе с тобой, но… ннгх, — Скайуокер ойкнул, и живое тепло разлилось у Оби-Вана внутри, — …Прости, пожалуйста, — расстроился он. — Ничего, — Кеноби дышал с большим трудом, голова кружилась от недосягаемой, призрачной близости оргазма. Вынув из партнера член, Энакин начал водить рукой по его подрагивающему, налитому кровью пенису, уделяя особенное внимание головке и раскрывшейся дырочке уретры; и Оби-Ван наконец вскрикнул, изливаясь. — Ммм… да, вот так, милый, — стоя на коленях, второй рукой Скайуокер держал его за подбородок, оглаживая большим пальцем бороду и приоткрытые губы, — Все окей? — Более чем, — хрипло ответил Кеноби, сраженный, обезоруженный тактичностью юноши. Полностью изнеможенный, он лежал, наблюдая за тем, как Энакин возится с салфетками. — Останешься на ночь? Скайуокер придирчиво осмотрел полуторную противоперегрузочную кровать. Затем улыбнулся: — Только если у стены буду спать я. Никогда больше не хочу просыпаться на полу.