Космическая пыль

Энакин. Его вдохновение, его радость, его гордость. Перед отъездом в их первый совместный отпуск он поставил Оби-Вану лишь одно условие: быть обычным человеком и получать удовольствие от жизни. Предоставить спасение мира кому-то еще. Пришлось поспорить со своей совестью, но Скайуокер был прав. Кеноби стал слишком зашоренным, раздраженным, реакция замедлилась. Серые стены «Переговорщика» и «Непоколебимого» надоели до одури, как и чертов гартровый омлет из столовой. Вот только отдыхать Оби-Ван абсолютно не умел. В предыдущие увольнительные он преимущественно не знал, куда себя деть, торчал в Архиве или Саду Камней, медитируя, в тысячный раз приводя в порядок и без того идеально дисциплинированные мысли. Поэтому выстраивание досуга взял на себя Скайуокер. С утра, пока было не слишком жарко, джедаи прокатились над морем на арендованных мотоспидерах. Сквозь прозрачную, едва волнующуюся воду хорошо просматривался белоснежный песок и яркие коралловые рифы с золотыми водорослями, поражающими воображение. Правда, после пришлось устроить внеплановый поход по магазинам — у Оби-Вана унесло ветром шляпу. Нажарившись под Кореллианским солнцем, пара отобедала в ресторане с вкуснейшими морепродуктами и завалилась спать на всю вторую половину дня. Проснувшись, Кеноби ощутил прилив энергии, которому мог бы позавидовать любой гвурран. Разомлевший под освежающим ветерком из кондиционера Энакин все еще дрых, раскинувшись по двуспальной кровати, оставив ему лишь немного места на краю. Оби-Ван поцеловал расслабленные пальцы левой руки, лежащие у самого его лица. Дождавшись, когда Скайуокер откроет глаза и вопросительно уставится на него, спросил: — Любимый, пойдем, прогуляемся? — Мне нравится твой настрой, — улыбнулся Энакин. Прогулка по набережной обернулась беззастенчивыми поцелуями прямо на глазах у прохожих. Скайуокер казался сотканным из лучей закатного солнца, теплый и ласковый. Стиснув гранитные перила по бокам от его распахнутой клетчатой рубашки, мужчина беззаветно наслаждался отзывчивыми губами. — Не чувствую слежки или хотя бы пристального внимания, — после очередного головокружительного заплыва в мягкую гавань рта Оби-Вана, Энакин уселся на ограду, откидывая лоснящиеся волосы назад, — А скрываться наши балбесы не особо умеют. Кеноби, к вящему стыду своему, уже забыл обо всем на свете, и об Ордене, и о войне. Он только сейчас понял, какой гнетущей на самом деле была необходимость скрывать свои чувства на публике. Неприятно было это признавать, но мастер жалел о том, что ему недоступно знание Темной стороны, позволяющее отводить глаза и скрывать свой истинный облик. Заметив подпортившееся настроение своего партнера, Энакин принялся вытаскивать пуговицы из петель наглухо застегнутой кипенно-белой рубашки. — Энни… — несколько испуганно отозвался Оби-Ван, не уверенный в том, как далеко тот собрался зайти. — Посмотри, здесь все ходят полуголыми, — Энакин кивнул на хихикающих зелтронок с подобием одежды из одних ремней, — Ты же не хочешь чересчур выделяться?.. Стемнело, и все мысли Кеноби теперь сходились на том, чтобы доставить удовольствие Энакину. Стоило Скайуокеру попросить — и вот он выигрывает отвратно сшитую мягкую игрушку-дианогу в уличном тире — нисколько не мухлюя с помощью Силы, между прочим. На кой это чудовище понадобилось юноше, было загадкой, но тот спрятал ее в наплечную сумку с самым довольным видом. Покупает ему семь видов мороженого, четыре из которых Энакин попросту выбросил, забраковав. Безропотно тащится в тайферрский кафетерий только потому что его непоседливому парню захотелось «посмотреть, чем питаются эти жуки». — Слушай, ты мог бы открыть Сеть и посмотреть там!.. — сражаясь с тошнотой, бубнил Кеноби. Рассмеявшись, Скайуокер повел джедая в один из ночных клубов, испещривших Золотые пляжи. После пары бокалов вина он сорвался с барного стула, вливаясь в угоревшую от жары толпу. Под совершенно безумную — на вкус Оби-Вана — музыку он бился, как пульс в сонной артерии, разгоряченный, безбашенный, неистовый. Когда он поманил Кеноби к себе и порывисто прижал его чресла к своим, трением практически доводя до оргазма, мужчина вспыхнул, словно солома, развязываясь и отдыхая душой в ведущих по грани руках. — Жарко, — дразнит его Энакин, отстраняясь, и от этого почти больно, — Я бы искупался. Однако, спустившись с набережной, сворачивает в сторону от переполненных общественных пляжей, ведет озадаченного Оби-Вана подальше от дюрабетонных волнорезов к местам более диким и неприступным. Но не для джедаев, владеющих Левитацией. Разувшись и погрузившись стопами в мягкий, как сахарная пудра, песок, Оби-Ван оглядел поросшую флуоресцирующими папоротниками, сокрытую от ветра мощными скалами бухту. — Миленько. Бывал здесь раньше? — Год назад, — ответил Энакин, сбросив сумку наземь и стоя спиной к Кеноби, смотря на лижущую берег рябь, — С Падме. — О, — Оби-Ван всегда чувствовал себя неуютно, когда речь заходила о сенаторе. Ему не нравилось делить Скайуокера с ней, но если ему это было нужно, если скучный мастер-джедай не мог дать ему того, что могла дать она… — Мы расстались. Кеноби резко втянул воздух сквозь зубы, во все глаза глядя на то, как Энакин стряхивает с себя одежду. — Мимолетная сказка про королеву и раба закончилась, — грустно улыбнулся Скайуокер, раздевшись догола, — Ты идешь? Пока Кеноби переваривал услышанное и путался в завязках шорт, Энакин вошел в море по пояс, воздев глаза к небу и слегка покачиваясь под ударами волн. Затаив дыхание, Оби-Ван подошел к нему со спины и ненавязчиво заключил в объятия. — А как будет называться следующая глава? — осторожно спросил джедай, внутренне мандражируя. Энакин обернулся к нему, пробегаясь взглядом по лицу: — Еще не думал. Быть может, «Скрещенные световые мечи»? Кеноби прыснул, а Скайуокер смотрел на него с осознанной, глубинной, зрелой нежностью. — Люблю твой смех, — Энакин легко поцеловал улыбку Кеноби. Теплое море катало их на своей широкой спине, окуривало белой пеной. Скайуокер греб все дальше и дальше вперед, будто хотел выбиться из сил, а Оби-Ван поспевал за ним. Наконец Энакин повернул к берегу. Расстелив покрывало, юноша улегся, поджидая Кеноби. Возбужденный, рвано дышащий, словно купание в море уже было нежной прелюдией. Как только мужчина опустился рядом, Скайуокер навис над ним, вжимая бедрами в мягкую перину песка. На кожу Энакина налипли крошечные золотистые фрагменты ракушек, делая его похожим на пойманную в сети и выволоченную на сушу морскую сирену. Мифический образ дополняла соленая вода, весенней капелью стекающая с русых волос, да голубое мерцание папоротников, отраженное в больших влажных глазах. Загляни в них чуть глубже и увидишь, как страстно совокупляются в осязаемой черноте не то русалки, не то демоны-искусители. — Оттрахай меня до полусмерти, Оби-Ван Кеноби. Это полное обращение в сочетании с подобными просьбами всякий раз заставляло волосы мастера вставать дыбом. В такие моменты он готов был сделать для Энакина все что угодно, хоть против Гривуса с зубочисткой выйти. Словно с горки по лопаткам пальцами съехать вниз, к равнине точеной поясницы. Почувствовать, как от нажатия ладоней упругая спина юноши прогибается, точно ложка в руках фокусника, а собственный член набухает, как спелый плод. Будто молодое гибкое тело состояло из олова, а Оби-Ван был кузнецом, ковавшим из этого податливого металла нечто прекрасное. С легким вздохом Скайуокер оказался снизу, подставляя под ласки полные, соблазнительные губы. Пальцами Кеноби быстро пробежался по всем его потаенным кнопочкам, доводя до подлинного исступления. Взял их члены в кулак, не двигая, просто сдавливая все сильнее и сильнее, пока Энакин не разразился протяжным стоном: — Ооообииии… Не замечая мольбы в голосе, продолжая удерживать их стволы в кулаке, Оби-Ван губами собирал блестки с мелко подрагивающей от хныканья груди. Брал в рот роскошные маленькие бутоны сосков и сосал их в горячем беспамятстве, наглаживая мозолистым большим пальцем притертые друг к другу головки. Энакин встретил его потерянный взгляд своим, притянул к себе для поцелуя, и в этот миг жесткая рука скользнула к самым основаниям, причиняя им обоим нестерпимое наслаждение. Стон Скайуокера вибрировал в горле Кеноби, напалмом изничтожая последние остатки того, что делало его джедаем. — Оби, пожалуйста, — пришлось зажмуриться, чтобы слезы не брызнули из глаз — рука ласкала их обоих слишком восхитительно, — Хочу тебя в себе прямо сейчас! Кеноби отчаянно рылся в сумке, доставая то плавки Энакина, то портмоне, то укоризненно глядящую на него дианогу. Наконец он нашел то, что искал, и Скайуокер с готовностью раскинул ноги, пальчиками обнажая начисто выбритое отверстие и выгинаясь, жарко комментируя процесс смазывания и растяжки. — Да, Оби, дорогой… — Засунь поглубже… — Ммм, да, как же хорошо! — Разведи их посильнее, о, Сила всемогущая… Влезть в его щелочку членом, надавить ладонями на распахнутые колени, раскрывая до предела, и под восторженные всхлипы сразу начать неистово месить нежное, дрожащее мясо по имени Энакин. — Си — АААХХ — сильнее, прошу… И Оби-Ван наяривал так, что голова Скайуокера съехала с покрывала на песок, мотыляясь, как цветок на стебельке. Встав на колени и чертыхнувшись как следует, оттащил неспособного даже пальцем пошевелить юношу обратно и взял его за бедра: — Сейчас включим джедайскую скорость. Глаза Энакина округлились — Кеноби вколачивался в него, как отбойный молоток, его задница едва успевала воспринимать то, что в ней делается. Член тешил расслабленную плоть, любился с ней, а Скайуокер сучил ногами, точно опрокинутый паук, проклиная все на свете. И именно тогда, когда он собирался воскликнуть — «Ой, я больше не могу, Оби-Ван!», — Кеноби замер в нем глубоко и надежно, и Энакин почувствовал это — как его вены вдруг распростерлись за пределы лопающегося от жара тела, сливаясь с лениво накатывающим морем, мириадами песчинок и мелких ракообразных, скалами, молчаливо сопротивляющимися напору гравитации, тургором растений. Юноша стал частью природы, частью ее дикой пульсирующей жизни, узлом, сквозь который сочилась Сила, в том числе и принадлежащая Оби-Вану. Темный зев неба опрокинулся на него голосами кипящих планетных ядер и звездной плазмы, стекал серебряными ниточками прямо в мозг. Кеноби заслонил собой кричащие звезды, прошептав: — Эй. Добро пожаловать обратно на землю. Мужчина страстно поцеловал его, и это было важно, важно именно сейчас, когда его член был полностью внутри Скайуокера. Мир Энакина резко сузился до теплой плоти и крови Оби-Вана, таких близких и родных, что он казался отделенным когда-то давно от него близнецом. Безумие, но он даже чувствовал, как мидихлорианы тянутся к нему, вскипая под кожей и рождая потрясающий по силе оргазм. Скайуокер трепетал, ощущая освобождение и легкость теплого ветра на своих ресницах. Кеноби вытащил член, и ладонь Энакина тут же накрыла его пальцы, усиливая давление, доводя до разрядки. Скайуокер выгнулся дугой, наслаждаясь контактом с теплым семенем, красуясь перед своим мужчиной. Оби-Ван с глубочайшим удовлетворением провожал глазами белесые дорожки, украсившие его живот и грудь. — Купаться? — промурлыкал Энакин. Оби-Ван с сомнением бросил взгляд на водонепроницаемый хронометр на своем запястье: — Поздно уже… Скайуокер выбросил руки вперед, притискивая к себе джедая и вымазывая в сперме. — Купаться, — покорно вздохнул Кеноби, понимая, что он не отстанет. Ополоснувшись, они сели на мели, колыхаясь в ласковых волнах. Энакин приник к шее Оби-Вана чуть пониже бороды, вдыхая запахи соли, водорослей и его одеколона, которым тот пользовался лишь в особых случаях. Наконец-то ему было спокойно, не мучили ни раздражение, ни фоном брюзжащая вина — на душе стоял полный штиль. — Люблю тебя, — тихо сказал юноша, вкладывая в эти слова всю свою благодарность за то, что Оби-Ван рядом. Кеноби сжал его крепче, целуя расслабленные брови.