Космическая пыль

Бен сегодня всовывал Люку особенно неистово, превращая стонущего парня в отбивную. Без изысков и прелюдий, грубо и быстро, как животное. Он был пьян и не мог кончить вот уже минут… двадцать? Скайуокер, словивший оргазм три раза, лежал под Кеноби, как тряпка, которую целый день крутили в стиральной машине; в заднице мокро хлюпало. — Энни… — хрипло, тоскливо позвал Оби-Ван, наконец изливаясь в растраханную дырку юноши. Люк стойко выдержал этот удар, вытесняя глухую боль из своего сердца. Дождавшись, когда мужчина повалится на узкую скрипучую кровать, Скайуокер подполз к нему, прильнув к покрытой капельками пота, тяжело раздувающейся груди. — Блять. Я снова это ляпнул? — Угу, — устало ответил Люк. Они вернулись с Бунта Ив Классик около часа назад. Кеноби ежегодно посещал гонки, в одиночестве сидя на самом дальнем ряду и безразлично взирая на сорвиголов, разбивающихся всмятку на своих летающих корытах. Параллельно Бен вливал в себя крепкий хаттский лум, лившийся на подобных мероприятиях рекой. Люк сидел десятью рядами ниже рядом с дядей, то и дело с тревогой оглядываясь на джедая. Кеноби отчетливо видел, как Оуэн дал ему подзатыльник, и Скайуокер перестал вертеться, вжав голову в плечи. В такие моменты Оби-Вану хотелось выпотрошить этого тупого мужика и скормить внутренности его терпеливой женушке, сидящей тут же и смотрящей на гонки так, будто ее это действительно интересовало. Однако он не сдвинулся с места, делая очередной глоток дешевого пойла. Напившийся в дым Кеноби едва не пропустил момент, когда народ начал расходиться. Чтобы не мозолить глаза чете Ларсов, он намеревался по-тихому улизнуть, но не тут-то было. Потеряв равновесие, Бен свалился со своей флегматичной эопи да вдобавок застрял ногой в стремени. Прохожие сгрудились вокруг лежащего ничком человека, заливисто хохоча, тыча в него пальцами, отростками и педипальпами: «Гляньте на этого бухого старика!» «Какое жалкое зрелище». «Да он никак обоссался?» Люк, добрая душа, вырвался из цепких пальцев дяди, вынимая ступню Бена из стремени и вместе с Рух уводя к своему лендспидеру. Не нужно было оборачиваться, чтобы ощутить, с какой ненавистью сверлят спину Кеноби прищуренные глаза Оуэна. — Прости, — пробормотал Бен в светлую макушку. Скайуокер уже спал и не слышал его нелепое извинение. Кеноби же, несмотря на совершенную разбитость, не мог заснуть. — Должно быть, я сильно разочаровал тебя, Люк, — горько прошептал он, приглаживая растрепанные волосы юноши, — Я мало похож на тех лучезарных и благородных джедаев, в которых ты когда-то играл с друзьями. Осторожно отстранив от себя сопящего Скайуокера, Кеноби встал с кровати, вдел ноги в ботинки и накинул плащ на плечи. Ночной холод отрезвлял; он бесцельно навернул пару кругов вокруг своего участка, попил воды из влагоуловителя, потрепал морщинистую мордочку благосклонно фыркающей Рух. Ночь обещала быть спокойной и безветренной. Надсадный рев Х-34 беспощадно растерзал неподвижную тишину на мелкие кусочки. Лендспидер, идентичный машине Люка, резко затормозил у сливающейся с ландшафтом хижины, едва не раскурочив кряжистое пикковое дерево, гордость маленького садика Оби-Вана. Эопи заволновалась, переступая ногами — от выскочившего из транспорта мужчины разило гневом. «А дядя оказался не таким уж отходчивым,» — хмыкнул про себя Бен, продолжая поглаживать животное. — Ты, — сдавленно изрек его ночной гость, — Где Люк? — Спит. Уморился, — с холодной иронией ответил Кеноби, смакуя примитивную ярость собеседника. Усиливая впечатление от своих слов, он эффектно развернулся к Ларсу передом. Тот с перекошенным лицом оглядел содержимое распахнутого плаща Бена. «Помирать, так с музыкой». — Уж не знаю, какой грязной магией ты заставил моего совершенно НОРМАЛЬНОГО сына… — голос фермера сорвался на визг. — Всего лишь гормоны, Оуэн, — перебил его Оби-Ван, — И, позволь напомнить, он не твой сын. Ты имеешь столько же прав распоряжаться его жизнью, сколько и я. Не иначе его слова задели спусковой крючок внутри Ларса. — Не нужна. Ему. Твоя. Джедайская. Поебень! В следующий миг он со звериным воплем набросился на Кеноби, осыпая его ударами. Бен крепко приложился виском об угол загона верещащей эопи и, почти теряя сознание, мог только закрываться руками от тяжелых ботинок, пытающихся достать до лица. — Дядя!!! — раздался крик, и избиение прекратилось. — Люк! — Ларс отряхивал руки, словно коснулся чего-то грязного, — Поехали домой. Нам предстоит серьезный разговор… — Нет! — размытое лицо Скайуокера возникло на горизонте, теплые ладони нежно коснулись струйки крови, стекающей по скуле на песок, — Посмотри, что ты наделал! Ты чуть не убил его! — И что с того, — Оуэн презрительно сплюнул себе под ноги, — Одним тунеядцем стало бы меньше. Лицо Люка исчезло, и тут же Оби-Ван ощутил, как мощный поток Силы всколыхнул стоячий воздух. Послышался удивленный возглас и тяжелый, гулкий удар о металл. Судя по всему, Оуэн только что здорово шваркнулся об свой «икс». — Ты больше никогда и никого не ударишь, — в голосе Скайуокера звенела уж слишком знакомая сталь, и Кеноби прошибли мурашки, — Убирайся отсюда, пока я тебя не отметелил. «Вот это да,» — подумал Бен, изо всех сил стараясь не соскользнуть в манящую, бархатную темноту, — «А мальчик-то вырос». Гул удаляющегося восвояси лендспидера красноречивее всех слов говорил о том, что Ларс проиграл. Выпроводив дядю, Люк бережно взял Кеноби на руки, занося в лачугу и укладывая на кровать. Смочил тряпицу водой, промакивая подсохшую кровь с его виска. — Как ты? — обеспокоенно. Оби-Ван уже и забыл, когда кто-то в последний раз тревожился за него. — Превосходно, — пошутил он. Слабо улыбнувшись, Люк пошел рыться в бесконечных ящичках Бена, отыскивая тюбик с бактой. Забинтовав Кеноби голову, лег рядом, мягко прикладываясь губами к колючей щеке. — Я не знаю, как сделал это, — прошептал Скайуокер обескураженно, — Во мне просто что-то поднялось, и я выпустил это по направлению к дяде. Джедаи бы сейчас забегали, устраивая большое разбирательство — применение Силы на эмоциях было признаком Темной стороны. Но Бен только спросил: — У тебя не появилось желание, скажем, захватить мир? Или хотя бы ограбить банк? — Нет, — Люк неуверенно хихикнул, — Почему ты спрашиваешь? Кеноби повернулся к юноше, заключая его в объятия: — Да так. Не бери в голову.