Космическая пыль

— Очень глупо было вылезать из своего укрывища, учитель, — почти ласково сообщил Дарт Вейдер прикованному к столбикам кровати мужчине. Длины его пут хватало ровно настолько, чтобы извиваться под тяжелым, закованным в броню телом. — Даже жаль портить, — прослеживая рукой в перчатке россыпь свежих ожогов, — Но я хочу наказать тебя. Хочу, чтобы ты страдал. Дарт Вейдер вновь накренил горящую свечу, и расплавленный воск пролился на обнаженную спину джедая. Кеноби глухо постанывал сквозь резиновый кляп, не дающий ему возможности сомкнуть губы или хотя бы сглотнуть слюну, пропитывающую бороду. Вейдер ронял раскаленные капли на отощавшее, но все еще привлекательное тело, зачарованно следя за тем, как перекатываются мышцы под огрубевшей с годами кожей. Блаженствующий от сдавленных рыданий Оби-Вана ситх на несколько мгновений снял респираторный клапан со своего лица, чтобы провести по покрасневшей коже языком. — На вкус как загнанная в угол крыса, — довольно протянул Вейдер; потянув джедая за ошейник, он врезался дюрасталевым гульфиком в плоские ягодицы, — Ты слаб и немощен. На что только надеялся Органа, обращаясь к тебе за помощью? Просторный плащ словно сама тьма расплескался по белоснежной простыни и распятому телу, и ситх не устоял перед искушением забраться под тяжелую ткань, погладить узкие бедра, дернуть Кеноби за ошейник на себя до мычащего стона. Сквозь микронизированное железо и полусинтетическую нервную систему ощущая его мурашки и капельки испарины, проступившие возле паха и под коленями. — Император говорит, что я должен забыть о тебе ради высшей цели, — пророкотал он, — Но разве это не путь джедаев? Я выбрал Темную сторону не затем, чтобы отказываться от маленьких радостей. Оби-Ван не был в состоянии ответить, практически повиснув на кожаной удавке, что стискивал, упиваясь его унижением, Владыка. На кончиках пальцев стоял, лишь бы дышать, учащенно и прерывисто. Он был достоин худшего, этот шелудивый пес, что бросил некогда прекрасного юношу в ужасающей агонии, лицемерно испросив на то дозволения у Силы. Сила жестока! Уж лучше бы она подарила Энакину Скайуокеру смерть, а не то жалкое, подстегиваемое алхимией и злобой существование, что он влачил сейчас. Ах, к гандаркам сожаления! Дарт Вейдер будет получать то, что хочет прямо здесь и прямо сейчас. И Дарту Сидиусу незачем об этом знать! Бросив душить хрипящего мужчину, он завозился, снимая гульфик, а за ним и причиняющий мучительный дискомфорт катетер. Дроча и одновременно шипя от боли, он Силой втиснул лицо Кеноби в простыни — чтобы не смотрел. Оби-Ван дышал мелко и быстро, как песчаная мышь. «Это и вправду доставляет тебе удовольствие?» — услышал он до странного спокойное, уравновешенное, будто пытки затронули лишь его внешнюю оболочку, не достав до внутренней. — Заткнись! Не лезь в мою голову, ты, падаль, — Дарт Вейдер стиснул обгоревшее до мяса плечо джедая, заставляя его выть и корчиться. Это возымело эффект — Оби-Ван вылетел из его мыслей, как пробка из бутылки. Но надолго ли? «Я мог бы попытаться на время утихомирить твою боль,» — раздалось в мозгу уже не такое уверенное. — Не нужна мне твоя жалость, — усиливающий сиплый голос вокодер задребезжал, будто транслируя разбавленный смущением гнев его владельца. Чтобы хоть немного отыграться за испытываемую неловкость, Дарт Вейдер схватил свечу, поднося огонек к еще нетронутым участкам кожи джедая, заставляя его извиваться всем телом. — Потанцуй для меня, Кеноби, — злорадно подтрунивал над ним Вейдер, наподдавая тяжелой металлической дланью по поджавшейся заднице, будто Оби-Ван был недостаточно быстрым скакуном. Неторопливо растирая свой безжизненный, изуродованный орган, он заливал воском крестец и ягодицы виляющего бедрами, лезущего на стену мужчины. Услышав подозрительное хлюпанье, Дарт Вейдер развернул к себе лицо Кеноби полубоком — то было залито слезами. — Забавно, — ситх стирал неудержимо текущие слезы с обветренных, морщинистых щек, — Сколько чертовых лет я пытался вытянуть из тебя хотя бы намек на настоящие эмоции… «Это от освещения. Тебе самому не режет глаза этот вульгарный красный цвет повсюду?» Дарт Вейдер взревел от ярости. — Я сломаю тебя! Я найду способ! Ты уже надломлен, я это чувствую! Разведя ягодицы джедая, он капал воском на лунку сжатого ануса, и Оби-Ван забился было с новой силой, но стиснувшаяся на горле невидимая рука подсказала ему, что этого делать не стоит. — Ничтожество, — сняв еще мягкую корочку, Вейдер склонился, вылизывая чертовски горячий, обожженный анус, отвлекаясь только чтобы сделать вдох из маски. Кеноби так отчаянно елозил и подрагивал, в его стонах появилось что-то похабное. Вот такая простая формула: океан боли да щепотка ласки, и джедай визжит, как недовыпотрошенная буф-крыса. «Это было невероятно. Будь любезен, повтори». — О Сила, — даже через вокодер было слышно, как изменился от возбуждения и злости голос Дарта Вейдера, — Ты смеешь насмехаться надо мной? «Пафос тебе не идет, Энакин». Ситх что есть мочи ударил Кеноби по заднице, так, что выступила кровь, а сам мужчина со вздохом распластался по простыни. Он было навис над своей жертвой, мазнув членом по бедрам, но тот был слишком дряблым, чтобы трахнуть его узкую дырку. «Проклятье». «Все еще не хочешь, чтобы я помог тебе с этой проблемой?» — шевельнулось в мыслях. Дарт Вейдер хотел. Сила, он жаждал снова почувствовать себя мужчиной, пусть даже с этой грязной джедайской тряпкой. Но его старые раны… «Лишь у тебя в голове». Закованная в черную перчатку рука поползла вверх по спине Кеноби, попутно срывая приставший к коже воск. Дарт Вейдер тянул время, обдумывая слова своего бывшего мастера, а сам Оби-Ван будто льнул к его безразличным и грубым прикосновениям. Решившись, ситх взял его за поблекшие волосы, другой рукой расстегивая тонкую цепочку на затылке. Оби-Ван с явным облегчением выронил изо рта кляп, на его губах блестела пена. — Энни… — изрек он с сентиментальными интонациями. Дарт Вейдер вздрогнул. Никто не звал его так уже больше десяти лет, и сердце зачем-то кувыркнулось в груди. Хотелось убить Кеноби на месте за то, что он посмел осквернить мрачную, покрытую пеплом тишину Дворца этим жалким осколком его прежнего имени. — Энни, — казалось, мужчине не хватает воздуха, чтобы произнести следующие слова, — Я так скучал… Ситх остолбенел, растеряв вдруг все слова на свете. Мир перевернулся с ног на голову — теперь он сам чувствовал себя в плену Оби-Вана. Воспользовавшись его замешательством, Кеноби отдыхал, обожженный, старый и слабый. Вот только почему у Вейдера стойкое впечатление, что он проиграл, словно мастер опять выбил меч из его рук во время спарринга? — Что за уловки? Внушение? — закипая от того, что джедаю удалось задеть его за живое, которого и так осталось не слишком много. — Только твои собственные чувства, — тихо ответил Оби-Ван, — Поразительно. Они до сих пор яркие и глубокие. Как и мои. — Что ты сказал?! Костюм старательно выравнивал подскочивший пульс Дарта Вейдера. Он мог выводить из него яды и токсины, но был не в силах справиться с этой отвратительной, ненужной эмоцией, что всплыла на поверхность, точно раздувшийся труп, забивая ноздри своей вонью. Ненависть и любовь оказались сторонами одной монеты. Все-таки Император был прав — не стоило ему гоняться за Кеноби, нужно было выжечь, искоренить эту одержимость! Убеждения Оби-Вана и их перекрученная, но все-таки связь в Силе все также были сильны и продолжали влиять на него, подтачивая могущество и уверенность в себе, в правильности избранного пути. «Поздно сомневаться. Я сжег все мосты». — Оби-Ван… — наконец удосужился он произнести его имя, горькое, с привкусом золы на языке. Они молчали, каждый осторожно ступая по проложившемуся между ними хрупкому мостику. Соприкоснувшись со светлой искрой чужого разума, Вейдер согнулся в три погибели, уткнувшись лицом джедаю в лопатку: — Я не могу. — Энни… — Заткнись. Завали свою поганую пасть!!! — проревел он, протягивая скрюченные пальцы к мужчине. Но вместо того, чтобы сомкнуться на его запястьях, ломая хрупкие косточки, руки разорвали оковы, как хлопковые нитки. — Проваливай, — задушенным голосом произнес ситх, проделав то же самое с путами на ногах и расстегнув ошейник, — Постарайся, чтобы я больше в глаза тебя не видел, а не то прихлопну, как насекомое. Дарт Вейдер собирался встать, отпрянуть, однако теплые руки не дали ему этого сделать, обхватывая лысую, покрытую узловатыми шрамами голову: — Значит, нам нужно хорошенько попрощаться, — грустно улыбнулся измочаленный, но все такой же стойкий внутренне Кеноби, заглядывая своими пронзительно-голубыми глазами в его, поврежденные и слезящиеся. Он двигался медленно, будто опасался потревожить раненного хищника. Погладил бледную, точно папиросная бумага кожу, снял треугольный клапан с лица и осторожно коснулся неподвижных, бугристых губ своими. Дарт Вейдер не остановил джедая, несмотря на то, что его искалеченные легкие не справлялись со своей функцией, и каждый вдох обжигал нутро огнем. После стольких лет вынужденной изоляции в этом гробу на ножках ощущать человеческое тепло было невыносимо. Ошеломительно. Потрясающе. «Ты собрался убить меня?» — спросил Вейдер растерянно, не делая даже попытки отобрать стиснутый в чужих пальцах респиратор. Кеноби немедленно прижал маску обратно к его лицу. — Извини, я забылся, — Оби-Ван нежно держал его за голову, пока Владыка неистово дышал, насыщая свой организм кислородом. — Все кружится, — признался он, — Ты делаешь меня слабым. Покачав головой, Кеноби снова потянулся к маске, но на сей раз Вейдер попытался отвернуться: — Я уродлив… Тощие руки каким-то чудом удержали его. — Мне плевать, — выдохнул Оби-Ван, беспощадно срывая с него респиратор и забираясь мягким языком за разжатые в панике зубы. «Прости Сила, отчего меня так трясет? Неужели короткое замыкание?» — испугался Вейдер, но то было лишь лихорадочное возбуждение. Сквозь стеганый костюм он ощущал испытующие, прощупывающие спектр чувств нажатия пальцев ровно на те участки тела, что все еще принадлежали ему самому, а не системе жизнеобеспечения. Он с опаской лизнул хозяйничающий во рту язык, получив порцию бурных стонов в ответ. Поглаживания сместились на чувствительный участок за ушами, легкие и приятные, как ветер, как когда-то. Закончив целовать ситха, Кеноби вернул ему маску и опустился на четвереньки, словно собираясь… — Нет, — слабо произнес Вейдер. — Да, — ответил чертов старик, примеряясь к его обезображенному, непонятно когда успевшему встать члену и бережно облизывая. Точно как после Инициации, когда они еще оба были молодыми, наивными и любвеобильными… — Ты же бросил меня, — бормотал Дарт Вейдер, от шока почти не чувствуя его ласк, — Сказал, что мы не должны… что этого больше не повторится… — И мучился, мучая тебя, прячась от чувств за моралью, несовместимой с человечностью, — Оби-Ван держал член ситха в правой руке, говоря в него, точно в комлинк. Слова Кеноби горячим ветерком обдували багровую, все еще раскрытую после катетера головку. — Ты прав, Энакин. Я трус. Темный Владыка выгнулся так, что захрустели контрольные панели — мужчина кончиком языка залез в широкий вход в уретру, елозя мозолистой ладонью по ярко выделяющимся на мраморной коже рубцам. Когда он отстранился, за его языком тянулась вязкая паутинка предсемени. — Тебе не больно? — спросил джедай, с тревогой глядя на то, как массивные столбики кровати закручиваются в спирали. — Нет, — глухо и озадаченно ответил Вейдер. Спохватившись, он добавил, чтобы не выглядеть совсем уж размякшим: — Если остановишься, я убью тебя. Оби-Ван усмехнулся: не поверил. Инициатива была на его стороне — ну и пусть. Главное, что на эти несколько минут ситх смог позабыть о боли, терзавшей его последнее десятилетие. Кеноби дрочил с оттяжкой, смотря нетрывно, даже когда потемневшая от притока крови головка погружалась в его рот. Дарт Вейдер провел ладонью по его волосам — золото с серебром — коснулся уха и напряженных плеч. Владыка отмечал тончайшие реакции его тела на прикосновения тяжелых, сильных рук, и ему определенно нравился этот искренний трепет. Самое прекрасное, что от джедая не несло страхом, как, например, от той старушки с Мапузо, которую Вейдер душил и таскал мордой по гравию не далее как вчера. Эта вонь будила в нем монстра. — Возьми его глубже, — голос сквозь вокодер подрагивал и оттого казался чуть более живым, чем обычно, — Я приказываю тебе. — Хотя можешь просто попросить, — Оби-Ван сместил руку к корню, чтобы дать простор губам. Тепло его ладоней, бережно, точно колыбель обернувшихся вокруг яичек и основания члена, влажная мягкость рта, светлая прохлада глаз, целительных, грустных и обожающих… они вселяли невозможную в его состоянии надежду, что все не так уж плохо, что смерти, агония, уродство, клаустрофобия внутри беспрестанно тыкающего в него иглами костюма — пустяк, и для того, чтобы заслуживать чью-то любовь, достаточно лишь существовать… На электронных хрипах и шипении Кеноби распахнул рот, позволяя горячей сперме с примесью крови стечь на неухоженную бороду. — Ты глупец, Оби-Ван Кеноби, — с нежностью, что как ржавчина разъедала внутренний доспех, построенный вокруг не вписывающихся в концепцию Империи и служения Владыке Сидиусу чувств, — Я ведь человек настроения. Что, если я передумал отпускать тебя и заставлю выслуживаться таким образом ежедневно? И как только ты вздумаешь прикоснуться к себе, буду наступать тебе на пальцы, пока не переломаю все до единого… — Да будет так, — мужчина сидел смирно, даже не делая попыток убежать или довести себя до оргазма, хотя Вейдер отчетливо видел, как прозрачная капля сбегает по стволу его неопадающего члена. — Думаешь, это принесет тебе искупление? — вкрадчиво, холодно спросил ситх, беря его побородок в свои жесткие пальцы. Остатки семени катались по сложенному чашечкой языку, пока не затекли в горло. — Мне ничего от тебя не нужно, Энакин, — отвечал Кеноби, не отводя выжигающие сетчатку небесной синью глаза, — Я думал, ты мертв. Я лишь хотел… увидеть тебя снова. Дарт Вейдер опустился задом на икры, но даже так он возвышался над своим бывшим мастером. Взял его член в кулак, тщательно регулируя давление, дабы не раздавить нежный орган. Когда Оби-Ван зашелся во всхлипах, обдавая его костюм белой струей, Владыка поднял руку и наотмашь ударил мужчину в висок. *** — Где я?! — хрипло воскликнул Кеноби, вынырнув из бакта-камеры в каком-то сером, пыльном, неприветливом месте. — Оби-Ван! Твои ожоги еще не зажили! — подбежала к нему Тала с самым обеспокоенным видом. «Энакин,» — вспомнил Кеноби; на его плече красовалась отвратительная, только-только начавшая затягиваться пленкой усердно работающих микроорганизмов рана. Он высунулся посильнее и завертелся — жизненно важно было увидеть свою спину. — Что произошло? — поняв, что это бесполезно, джедай усиленно обыскивал глазами сарай на предмет отражающих поверхностей. «Не может же быть, что мне все это приснилось?» — Он истязал тебя, — дрожащим голосом ответила женщина, — Рассыпал по земле порошок винтриума, поджег его и забросил тебя прямо в пламя… Кажется, я спугнула его выстрелом — он просто стоял и смотрел, как наш дроид-грузчик уносит тебя… он и отправил тебя сюда, на Джабиим. — А Лея? — похолодев, вопросил Кеноби. — Она с нами, — Дурит вяло улыбнулась, — Спит в транспортнике. Вымоталась, бедняжка. Джедай позволил себе облегченно выдохнуть, но в бакте усидеть так и не смог. Под встревоженные окрики он наконец отыскал треснутый ветровой щит некоего спидера и оглядел свою зудящую спину. «Глупец» — было выведено на ней округлыми красными ожогами от восковых капель. И несмотря на адскую боль в правом плече, развернувшуюся на всех чувствительных к Силе людей охоту, а также опустошение Империей некогда цветущих земель, Оби-Ван Кеноби запрокинул голову назад и расхохотался.