Космическая пыль

Энни нетерпеливо постукивала каблуком сапога по обшивке верхней летной палубы «Непоколебимой», дожидаясь, когда шлюпка неуклюже протиснется между находящимися на дозаправке бомбардировщиком и одноместным истребителем. Люк спасательной капсулы разгерметизировался, и из нее вывалился Коди в исцарапанных, почерневших от гари доспехах. Он собирался подать руку не менее закопченной, взлохмаченной Оби, однако генерал ожгла его взглядом и выпрыгнула сама. — Какая это по счету «Переговорщица»? — Энни была сама строгость, однако в ее прищуренных глазах искрилось веселье. — Девятая, кажется, — Кеноби отдала пару поручений, чтобы избавиться от назойливого внимания коммандера и, прикрыв рот рукой, добавила, — Достал, честное слово. Энни понимающе ухмыльнулась, подталкивая ее к выходу из ангара. У Оби, судя по всему, было весьма кислое настроение, потому как она не прекращала бухтеть: — Не сомневаюсь, что Гривус снова успел сбежать. Это уже становится традицией. — Ну так не оставляй ему сообщений, — развела руки Скайуокер, подстраиваясь под быстрый шаг Кеноби, — Или ты неровно дышишь к этой груде металла? Оби картинно закатила глаза. — Ты же в курсе, что это не по-джедайски? — Первое или второе? — поддела Энни мистресс, и та, фыркнув, окатила девушку жарким взглядом, задержавшись на округлых бедрах, стянутой ремнем талии и аккуратной груди, спрятанной под просторными одеждами. — Я скучала, — Оби быстро поцеловала ее, едва они вошли в слепое пятно развешанных повсюду камер. Скайуокер удивленно заморгала, а ноги сами понесли ее в сторону спален. Кеноби послушно семенила рядом, то и дело дотрагиваясь до нее — до рукава, пальцев, разлетающихся от быстрых шагов волос… *** Длинные волнистые волосы накрыли Оби благоухающим шатром, словно пряча их обеих от всего остального мира. Упругие каштановые колечки и спиральки щекотали обнаженную кожу, и Кеноби выгнулась им навстречу, до отказа заполняя легкие тяжелым, сырым, сладким ароматом спелых лесных ягод и поздних летних цветов. Энни не сводила с нее посверкивающих в полумраке глаз — то был взгляд ночной хищницы, готовой вонзить острые клыки в нежную белую плоть своей добычи. Плотоядный взгляд обманчиво скрадывали опущенные ресницы, однако Оби он обжигал, как беспощадные лучи татуинских светил. Мистресс коротко застонала — узкая коленка медленно сместилась вперед, упираясь в промежность. — Да ты там вся мокрая, — Скайуокер опустилась ниже, и их груди мягко смялись друг о друга, — Ты и вправду соскучилась. — Энни, милая, — вырвалось у Оби. Она была вся наэлектризована от дразнящих прикосновений тонких пальцев, забравшихся в коротко остриженные рыжие волосы, от тепла ее вкусно пахнущей кожи, стекающего на антеннки мурашек инфракрасными струйками. Тонкая прослойка воздуха, казалось, потрескивала между их телами. Кеноби снова застонала, когда Энни опустилась на нее, легкая и стройная, разжимая моментально сдавшиеся губы своими. Оби пропустила вдох, проваливаясь в невесомость от нежного давления жаркого рта, мягко перетекающего в первобытный, сумбурный, безудержный поцелуй. Гибкое тело девушки было постоянно в движении, как ручей, как плющ, душащий древо в смертоносных объятиях. — Моя жадная мистресс… — проронила Скайуокер в хватающие воздух губы, легонько впиваясь острыми ноготками в женственные изгибы распахнутых бедер. Она накатывала, как стихия, и Кеноби стонала все громче и протяжнее, испытывая чувственное наслаждение от твердого лобка, растирающего приоткрытые половые губы. — Ты бы хотела, чтобы я трахнула твою мокрую киску? — шепот Энни был дрожащим, прерывистым, — Глубоко, чтобы ты раскрылась для меня и кричала благим матом… — О да, Энни, — Оби выгнулась навстречу теплым губам, ласкающим полные молочно-белые груди, — Мама, роди меня обратно… Скайуокер рассмеялась приятным, серебристым смехом, прежде чем снова зарыться лицом в мягкие большие сисечки своей мистресс, целуя их сверху донизу. Ее глаза горели от восторга как два алмаза, когда она смотрела на женщину под собой, наверное, самую потрясающую женщину во Вселенной. Хотя, почему «наверное»? — Ой, как я люблю тебя, — причитала Оби, пока девушка нестерпимо томно сосала ее припухшие соски, то один, то другой, позволяя расчесывать пальцами свои густые прохладные волосы, разметавшиеся по спине, по кровати, по ее коже, — Энни, моя кошечка, моя памартская львица… Вскрик вырвался из ее груди, когда тяжелые локоны поползли вниз, к золотистому треугольнику курчавых волос, а Скайуокер обдала ее своим дыханием: — Расслабься, солнышко. Ты вся дрожишь… Металлические пальцы развели ее, прохладные контрастом с горячим языком, играющим с набухшим клитором. Она то нежно ласкала его маленькую головку, то целиком втягивала его в рот, то теребила так быстро, что перед глазами у Кеноби ползали яркие круги. В каждом причмокивании и довольных стонах Энни сквозило обожание к ее киске, и смазки на губах девушки становилось все больше и больше. — Ты пахнешь хмелем, — вдруг выдала она, глаза абсолютно дикие, — Это так возбуждает меня, я просто впадаю в неистовство от твоего вкуса. Оби стонала столь долго, что из нее вышел весь воздух, как из сдувшегося резинового шарика. Набрав кислорода в грудь, она вновь исторгла из себя длинный, потерянный, рыдающий, исступленный звук. Скайуокер совершенно восхитительно вылизывала ее вульву, ритмично заходя языком во влагалище и одновременно пластоидной подушечкой поглаживая клитор круговыми движениями… сил держаться совсем не осталось, и Кеноби мучительно вздрогнула несколько раз, впечатывая лицо бывшей ученицы в трепещущую плоть. Улыбка Энни была скабрезной и влажной от ее соков. — Отлично, зайка. А теперь я хочу, чтобы ты кончила глубже. В полнейшем отрубе Оби только урывками воспринимала, как Энни с самым похотливым видом заталкивает в себя фаллоимитатор, крепящийся к обратной стороне кожаных трусиков с небольшим страпоном на передней части, и застегивает все это безобразие на красивых, покрытых испариной бедрах. — Я трахну тебя, мистресс Кеноби, — с восторгом произнесла Скайуокер, нависая над немного пришедшей в себя подругой, — Ты готова? Оби не нужно было спрашивать дважды. — О Сила! — только что лежавшая без движения Кеноби лихо поднялась на колени и легла грудью на переборку — она просто тащилась, когда Энни любила ее стоя, — Иди ко мне, моя сладкая. Скайуокер приобняла тяжко дышащую женщину со спины, входя в эластичную вагину медленно и неглубоко, но Кеноби была так возбуждена, что страпон быстро провалился за шейку матки, позволяя Энни вжаться в нее до предела. — Девочка моя, — Скайуокер задыхалась от нежности, оглаживая расставленные бедра и расслабленный, мягкий живот, — Ты такая умница. Кеноби обняла ее руки и закрыла глаза, просто чувствуя, созерцая внутренне, как бархатистый силикон заполняет благодарное чрево, соединяя их в единое целое. И хотя это был не первый их раз, Энни всегда так трогательно переживала о ее комфорте. Сила, это было очаровательно. — Вот так, моя славная, золотко мое… — бормотала Скайуокер в шею Оби, ради нее усмиряя свое нетерпение и толкаясь не спеша, только бы продлить их соитие на несколько драгоценных минут… Кеноби ощущала эмоции девушки, сплетающиеся с ее собственными в чудесный и яркий узор, и оттого каждое движение Энни доставляло ей удовольствие. Она знала, как это бывает с другими женщинами, во время секса теряющими чувствительность и симулирующими оргазм с несовместимыми, случайными партнерами. Чего греха таить, Оби сама несколько раз наступала на эти грабли во время чисто механического, стыдного траха с коллегами-джедаями (особенно ужасен был опыт с Квинланом Восом, до сих пор вспоминать неприятно). Но с Энни все было иначе. В ее объятиях Оби чувствовала себя самой настоящей женщиной, цветущей, прекраснейшей на свете женщиной, которую хотелось боготворить, носить на руках. Кроме того, она любила Скайуокер всей душой, и ей хотелось, чтобы она прикасалась к ней, ласкала ее, хотелось ласкать в ответ. Кеноби не знала никого ближе, чем Энни, никого, кто заставил бы ее так громко стонать и истекать смазкой до насквозь мокрых трусиков, даже когда Скайуокер просто смотрит на нее и так многозначительно сжимает меч. Внутри нее словно бы росло мягкое сахарное облако, и Энни так нужно ускорилась, Сила, это было так чертовски правильно сейчас… сейчас, когда ее сердце просто распухало от любви к красивейшей, самой страстной во всей Галактике девушке. — Эээнниии, — ее влагалище мягко хлюпало от размашистых движений любовницы; горячее, вязкое наслаждение зрело особенно сильно у самого входа, где фаллос был шире всего, — Энни, поцелуй меня… Оби зажмурилась, ощущая теплое прикосновение к уголку губ и кончая так сытно, так хорошо, так глубоко… этот оргазм сотряс ее до самого основания, точно время обернулось вспять, и она родилась заново, обновленной и чистой… Энни шаловливо надавила пальцами на кнопочку ее клитора, одновременно втираясь в нее бедрами, и Кеноби опять сломалась, разбилась на мириады осколков, обмякнув в крепко стискивающих ее руках. — Ооо, дорогая… я люблю тебя больше жизни, — кончая вместе с Оби во второй раз, прерывисто говорила Скайуокер, и ощущать ее пронзительную дрожь всем своим телом было бесценно. — Энни, звездочка моя, — Оби смертельно хотелось обнять ее сейчас, — Я тоже тебя люблю. Девушка осторожно вышла из Кеноби, сняла с себя страпон и горячо прижала к себе подругу. Она смотрела на мистресс, как на величайшее сокровище, что когда-либо видел мир. — Пойдем спать, малышка, — нежно улыбнулась Оби, лаская большим пальцем ее щеку, — Завтра проводишь меня до «Верфей Куата»? Я была бы рада, если бы ты помогла мне с выбором новой «Переговорщицы». Энни тяжело вздохнула, но только для вида. Улыбка светилась в ее умиротворенных глазах: — Звучит, как выбрать нерфа на убой. Но, кто знает, может следующая крошка продержится дольше остальных?.. Скайуокер нажала пальцем на веснушчатый кончик носа, и Оби рассмеялась, утягивая ее в кровать. Для сна, конечно же. Хотя…