Космическая пыль

Все-таки запутавшись в спущенных штанах, Энакин навалился на Кеноби, и они оба с гулким стуком распластались по стене. Союз мокрой от пота кожи и металла удобно фиксирует Оби-Вана в полутора метрах от пола; воспользовавшись этим, мужчина ловко закидывает ноги Скайуокеру на талию. Им не нужны слова, они действуют слаженно и быстро, и Кеноби стонет, открывая шею для нежных поцелуев. Медленно, смертельно медленно, он из последних сил пришпоривает Энакина задником сапога, чтобы тот ускорился, и делает это снова, со шлепком о плоские ягодицы, потому что глаза Скайуокера темнеют всякий раз, когда он делает так. Тонкие пальцы иглами щиплют распахнутые бедра и становится так глубоко и вкусно, так нужно и сладко от порывистых, мозговыносящих движений. В губах, шепчущих что-то непристойно-ласковое, кроется их общая слабость, и каждый день на войне проходит, как последний в жизни, но им нужно это. Потому что именно этот страх, что они погибнут, потеряют друг друга, открывает те самые врата страсти, которых они раньше так боялись и желали одновременно. Оправдывает жадные поцелуи и пылкие признания на пепелищах, где оставались лишь двое из сотен и тысяч живых существ и принужденных к жизни машин. — Я люблю тебя, — язык еле ворочается в густой слюне, губы трутся и говорят беззвучно, соприкасаясь и продеваясь друг сквозь друга. Оби-Ван зарывается руками в густые волосы юного любовника, нажимает каблуками на послушные бедра, чтобы чувствовать, как Энакин проваливается в его чрево, как давит на раздвинутую плоть. О Сила, ему так от этого хорошо. Когда Скайуокер выходит из него полностью, Оби-Ван почти кончает, почти срывается в булькающий под самыми пятками кипяток, однако Энакин держит его на крючке, и это даже забавно, учитывая его порывистый характер. Кеноби кажется, что с него сейчас слетит кожа, но головка касается его, мягко проникая внутрь, и дрожь нетерпения сменяется дрожью наслаждения. Почти-почти-почти, но длина члена заканчивается на курчавом лобке, вынуждая Оби-Вана разочарованно стенать, скрести чужую спину ногтями. — Какой ты чертовски несдержанный сегодня, — восхищенно шепчет Скайуокер и, поцеловав мастера прямо напротив неистово колотящегося сердца, трахает так неторопливо, что от этого едет крыша, нужен только триггер, спусковой крючок… — Ну же! — рычит Кеноби, сапогом оставляя синяк на ленивой жопе, и Энакину это, блять, нравится, он кусает губы, его глаза сально блестят: — Пришпорь меня, мастер… Каблук вонзается во внутреннюю сторону бедра, на что Скайуокер вздрагивает всем телом. — Ммммблять, — тянет он нечленораздельное, быстрыми, мелкими движениями доводя Оби-Вана до изнеможения. Остается только оторвать его от стены, принять вес на себя, насаживая по самый корень, и он готов. В такие моменты Кеноби принадлежал только Энакину — и наоборот. Вся остальная реальность просто-напросто сложилась, утратила объем, сократившись до двух мерцающих точек, соединенных отрезком падаванской связи. Скайуокер чувствовал его, как себя, на миг — а может, на целую вечность — утратив опору под ногами, потеряв понимание, где заканчивается он сам и начинается Оби-Ван, точно такой же дрожащий и задыхающийся. Сила заливает их в один стакан, накрывает крышкой, взбалтывает и вытряхивает обратно. Мастер целует его, и это возвращает Энакина к жизни, он снова слышит грохот кранов и грузоподъемников, отрывистые команды и стук в дверь, настойчивый, даже панический. — Винду идет, — прошипел Скайуокер, как только Кеноби соизволил оторваться от него. Оказавшись на своих двоих, Оби-Ван натянул болтающиеся на одной ноге штаны и пулей кинулся собирать разбросанную одежду. — Мы калибровали… — Энакин тычет пальцем в шлем совершенно пунцового Рекса, а Оби-Ван накрывает лицо ладонью, только бы не видеть, как обычно невозмутимый Винду меняется в лице. — Для этого потребовалось аж два генерала-джедая?! — Ага, — не моргнув, соврал Энакин, — Мастер Кеноби калибровал левый глаз, а я правый. Вторая ладонь ложится на лицо Оби-Вана, но, к облегчению застуканной парочки, Мейс смеется, громогласно и долго: — Что ж, в следующий раз приглашу вас двоих, когда у меня в каюте снова начнет мигать чертова световая панель. — Уверен, мы справимся лучше, чем эти халтурщики-дроиды. Ведь мы команда, мастер? — подхватил Скайуокер, перебрасывая шлем с любопытством разглядывающему их Рексу. Оби-Ван наконец снял ладони с лица и тепло улыбнулся: — Разумеется, Энакин.