Космическая пыль

— Куда мне поцеловать тебя, мастер? — благоговейным шепотом вымолвил Скайуокер. Низ живота Оби-Вана твердеет от одного только вопроса. Запасшись воздухом, он вонзает пальцы в короткие, приятные на ощупь завитки волос. Соскальзывает по пушистым ресницам и точеной скуле вниз, к мраморной глади подбородка. Энакин безропотно следует за его рукой, и теплые губы касаются тонкой косточки ложного ребра. Под кожей негромко застонавшего Кеноби будто рыщут насекомые. — Куда еще, мастер? Рот юноши нежно прижимается к телу в районе пупка, и от этого крышу напрочь срывает. Кеноби дрожит, сердце скачет в грудной клетке, точно резиновый мячик. — Прошу… — Да? — Ниже… — С удовольствием. Энакин медленно целует его пах, распахнутые бедра — сок выступает на головке Оби-Вана, а выскользнувшие из волос пальцы сжимают простыни. — Как же это приятно, — стонет, расставляя ноги шире, — Энакин… — Люблю смотреть, как набухает твой член, когда я дотрагиваюсь до тебя, — Энакин был возбужден до крайности, Кеноби видел это в его расширенных, бездонных зрачках, — Это так прекрасно. Я сделаю для тебя все что угодно. От его жаркого, сильного дыхания на левой коленке Кеноби тает, как снежинка в ладони. — Пожалуйста, лизни меня. Горячий язычок опалил раскрытое устьице уретры, собирая уже капающее предсемя, и Оби-Ван снова застонал, громче, протяжнее. — Возьми его в рот, — требовательно. — Да, мой мастер, — уютная влага поглотила Кеноби, по спине пробежал разряд, заставляя выбросить таз вперед. — Ах, глубже! Энакин утробно зарычал, надеваясь сильнее, делая глоток. — О Сила, Энни, как же это хорошо! Скайуокер поднимает на мужчину подернутые пеленой страсти глаза, мышцы горла вновь прокатываются по члену Оби-Вана, отчего он содрогается до самых кончиков пальцев. — Энни! Ресницы Энакина словно брызги краски ложатся на щеки, а его вибрирующий стон вонзается в напряженную плоть, пробуждая дремлющий в Кеноби вулкан. Он берет все, что учитель отдает ему в едином порыве, откидывается назад и всхлипывает в жажде кислорода: — Оби-Ван… Мокрый поцелуй ставит эффектную и яркую точку в ласках, сокрытых от Кеноби — Энакин срывается, как тетива с пальцев, жадно высасывая воздух из чужого рта. На миг чувства пропадают, и он слеп, глух и нем, а затем приходит стук сердца, давление лба, притиснутого к его лбу, да хриплое дыхание на губах. — Все нормально, мастер? Нет. Не нормально. Он только что несколько минут пялился на недовольно стиснутые губы сидящего за штурвалом падавана, а теперь ищет, куда бы деть взгляд. Так и не дождавшись ответа от растерявшегося джедая, Энакин закатил глаза: — Понятно. Все еще злишься из-за того, что я погнался за Вентресс. Да-да, прости, что ослушался, — юноша нахмурился, но затем на его лице заиграла нахальная, мальчишеская улыбка, — И все же, я победил. Разве это не перечеркивает все остальное? — Враг нащупал твою слабость, использовал твое болезненное рвение, чтобы заставить играть по своим правилам. Ты проиграл, поддавшись, — через силу сформулировал Оби-Ван, стараясь во что бы то ни стало продолжать играть роль строгого (и ни чуточки не возбужденного) учителя, — Ты слишком… предсказуем. Шаттл резко затормозил, пропуская мимо себя недоумевающую Третью Армию. — Я? Предсказуем?! — оскорбленным тоном выдал Скайуокер, отстегивая ремень и направляясь к креслу второго пилота. «О Сила, кажется, я с каждым днем теряю контроль над ним все больше и больше», — испуганно подумал Кеноби, готовясь получить по щам. Однако вместо этого ученик поцеловал его — напористо, неуклюже, как-то… по-хозяйски?! Но нет, все должно было произойти иначе, более деликатно и правильно, а эта неотесанная сволочь все испортила! — Что ты себе позволяешь, Энакин?! — взвился Оби-Ван и застыл, напоровшись на плотоядную ухмылку. Скосив глаза вниз, Кеноби понял, что у него крепко, железобетонно и неотвратимо стоит. — Ну и кто тут предсказуемый, мастер? — елейным голоском пропел юноша, тыча себя пальцем в висок, — Форточку закрывать надо. — Самоуверенный маленький ублюдок, — почти восхищенно ругнулся Оби-Ван, снова целуя теперь уже покорные губы.