Космическая пыль

— Проходи, Вейдер. Юноша облизал губы, старательно подавляя отвращение, нахлынувшее на него при виде истинного облика Палпатина. Дабы скрыть эмоции, он окинул взглядом приемную Императора. Пакеты с трупами джедаев уже исчезли, опаленную обивку стен и мебели заменили на новую. — Насыщенный сегодня день, не так ли? — голос старика звучал скучающе, однако в нем еле заметно дребезжало нечто, похожее на предвкушение. — Да, Владыка, — Энакин поклонился, внутренне сжатый, как пружина. Сидиус редко сразу переходил к делу, растекаясь мыслями по древу и выматывая собеседника своими праздными наблюдениями. — Война окончена, джедаи разбиты, Республика, сепаратисты и, так называемые, «нейтральные» системы объединяются под флагом нашей сильной и прекрасной Империи… — Однако мы все еще вынуждены скрываться в тени, подобно крысам, — выплюнул Энакин, стаскивая с лица душную, тяжелую, уродливую маску с вокодером. Длинные, как у обезьяноящерицы пальцы нежно коснулись красивого лика — выбирали место для удара. Мрачную тишину кабинета разрезал громкий шлепок, но Скайуокер не издал ни звука. Когда стало ясно, что Энакин прочно увяз во Тьме, Владыка перестал с ним цацкаться и строить из себя дружелюбного старца. — Твой учитель научил тебя не бояться боли, — удовлетворенно хмыкнул Дарт Сидиус, двигаясь по направлению к одному из десятков, а может и сотен тайных ходов, что испещрили здание Сената, точно сарлачьи норы. Энакин шагал за ним по гулкому коридору, стискивая маску-череп столь яростно, что черная пласталь стонала. — Мой учитель научил меня использовать боль, — Вейдер заговорил требовательно, вызывающе, — Где он? Почему не отвечает на вызовы? Почему я не чувствую его в Силе? Сузурри сразил Гривуса две недели назад, так какого черта… — Терпение, друг мой, — глумливая ухмылка Императора походила на оскал. Сухая длань прижалась к панели, взрывозащитные двери разинули пасть — приторный запах бакты ударил в нос, и желудок Энакина завязался в узел. — Один из магнастражей не смог смириться с поражением своего командира и смертельно ранил Сузурри. Я ожидал, что когда его раны затянутся, он очнется, — Лорд ситхов уселся рядом с кушеткой, ощупывая бледную, несколько истончившуюся руку на предмет пульса и пожал плечами, — Не хотел отвлекать тебя от более важных дел. Однако… — Однако?.. — безжизненно повторил Энакин, не в силах оторвать взгляда от едва-едва вздымающейся груди. — Помнишь, я рассказывал тебе о Дарте Плэгасе Мудром, ситхе, бросившем вызов самой смерти? — Да, Владыка, — Скайуокер положил ладонь на нестерпимо горячий лоб Кеноби, стараясь пробиться сквозь густое марево, окружающее сознание учителя, — Оби-Ван? — Он в коме, — услужливо подсказал меддроид, и Вейдер едва справился с импульсом размазать эту бесполезную железяку по стене — тонким слоем. — …Я нашел весьма интересные записи в его дневнике и мог бы сам попробовать вернуть Сузурри к жизни, но ноша Императора так тяжела, столько инцидентов требуют моего непосредственного участия… Дарт Сидиус картинно вздохнул. — Дайте мне их, — потребовал Энакин, вглядываясь в глаза цвета ржавого золота, — Я сам вытащу его. Ситх зацокал, печально складывая подбородок на сцепленные пальцы. — Жаль, но я не могу. — Что такое? — взъярился Вейдер; Дарт Сидиус со снисходительной улыбкой наблюдал, как юноша встает в боевую стойку. — Угрозы тебе не помогут, дружок. Стоит мне оттопырить мизинчик, и твой драгоценный учитель рассыплется в пыль. Так и не включив меч, Скайуокер нерешительно вложил его обратно в кобуру. В широко раскрытых глазах плескались боль и отчаяние: — Что еще я должен сделать, Владыка? — Стань моим учеником, и Дарт Сузурри будет жить. Возможно, даже сможет самостоятельно есть и ходить. Хотя я бы за это не ручался. — А как же… а как же Дуку? Ваш ученик? — у Энакина против воли задрожала нижняя губа. — Скажем так — он не оправдал возложенных на него надежд, — Император поднялся с табурета, шелестя переливающейся в скудном освещении тканью-хамелеоном, такой прекрасной в сравнении с его ужасной физиономией, — У тебя есть минута, Вейдер. Мне необходимо глубоко поразмыслить над назначениями моффов, а я еще даже не завтракал. Словно сломанная кукла Энакин повалился на колени, хрипло бормоча что-то про верность до самой смерти. Почувствовав жар алого клинка у обожженной оплеухой щеки, закрыл глаза. «Дэнк фэррик, Энакин! Я в порядке! Прекрати этот фарс сейчас же!» — страстно желал он услышать, но в ушах стоял лишь скрежещущий смех его нового Мастера.