Космическая пыль

#1 Звездные Войны, Эпизод II: Атака Клонов. NC-17. Сенатор!Оби-Ван/Энакин. PWP, AU, UST, Вуайеризм, Мастурбация, Анальный фингеринг, Кроссдрессинг, Оргазм без стимуляции, Телесные жидкости. Из этого драббла выросли «Ангельские силки» — мой первый фик по Обикину. Данный кусок является развилкой событий, происходящих во второй главе. Я отбросила его, т.к. не хотела торопить события. _______________________________________ Кеноби извлек ступни из-под одежд, погружая их в теплую ароматную воду. В ней плавали белые цветы с плотными, будто восковыми лепестками, и от их запаха кружилась голова. — Массажи помогают мне заснуть, — пояснил Оби-Ван, — На ногах, как ты знаешь, есть множество чувствительных точек, отвечающих за расслабление. Энакин поднял на него глаза, взглядом перебирая длинные русые волосы, целуя пылающие в свете очага ресницы, обернутые дымчатой тканью бедра. Он чувствовал, что возбуждается, и возблагодарил судьбу за то, что его промежность удобно прячется за ушатом. Скайуокер протянул руки, нежно беря левую ступню сенатора в свои ладони и чувствуя, как пресекается дыхание, несмотря на долгое обучение самоконтролю. Все уроки Квай-Гона рассыпались, как карточный домик перед изящными изгибами ступней Оби-Вана. Молочная бледность кожи, красиво выступающие косточки и дорожки синеватых вен. Энакин с трепетом омыл его усталые стопы, не нарадуясь оказанному доверию. Растер большими пальцами свод, проследил ладонями тонкие кости и провел подушечками по ровно остриженным ногтям. Оби-Ван смотрел в огонь, ровно и глубоко дыша. Хотелось бы ему, чтобы этот прекрасный мужчина стонал от его действий, распахивая ноги шире, предлагая себя. «Нет,» — одернул себя Энакин, — «Он не шлюха, чтобы предлагать себя кому-то». И, протирая ноги сенатора пушистым полотенцем, осторожно коснулся губами его голени. Оби-Ван не подал виду, что заметил это. — Спасибо, Энакин. Оставь это здесь, — он указал на нишу возле кровати. Энакин поднялся, тщетно одергивая рубаху в надежде скрыть стояк. Только темнота могла хоть как-то защитить его от внимательных глаз сенатора. Он порывисто переставил тазик с пахучей водой куда следует и отступил подальше в тень, не обращая внимания на то, что несколько ароматных капель пролились ему на предплечья. — К вашим услугам, Сенатор Кеноби. — Как официально. А ведь когда-то ты звал меня ангелом, — поморщился Оби-Ван, вытягиваясь на постели, словно сытый шанх. «Он играет со мной», — понял Энакин, и почему-то это заставило его покрыться холодным липким потом, — «Я в его западне». Говорил же Квай-Гон, что не стоит доверять политикам. Что это? Проверка? Должен ли он быть недвижим и спокоен, как сад камней Храма, или может поддаться бурлящим внутри чувствам? — А вы звали меня Энни, — пересохшими губами вымолвил Скайуокер, не желая выходить на свет. Казалось, отблески мерцающего огня сожрут последние крохи самоконтроля, что у него остались, ежели он сделает хоть шаг в сторону ложа. В ответ раздался тихий смех. — Два поцелуя за три дня, Энни. Я страшно развратил тебя. Или ты меня. Даже не знаю. «Он почувствовал,» — отметил у себя в голове Скайуокер. Почему-то это придало ему уверенности. Медленно он начал красться по направлению к постели: — Как насчет третьего для ровного счета, сенатор? Оби-Ван глядел почти томно, почти согласно, и это пекло нервы Скайуокера. С каждым маленьким шажком разбивались все «нельзя» и «невозможно», о, эти глупые, бесчеловечные правила джедаев! — Мы оба пожалеем об этом, Энакин. Падаван подошел так близко, что мог видеть темные соски и капли испарины под прозрачной тканью цвета благородного шоколада. Ему хотелось ласкать его до рассвета. А иначе… — В жизни нет иного смысла, — отрывисто произнес Энакин. Оби-Ван наконец поднял на него глаза. Скайуокеру казалось, что все его тело ходит ходуном, настолько сильным было сдерживаемое желание. Будто сейчас он просто рухнет вниз неконтролируемой лавиной. Кеноби оттолкнул его, и сердце Энакина сорвалось в пропасть, готовясь разбиться на мелкие кусочки. — Джедаям нельзя предаваться плотским утехам, ты должен знать это куда лучше меня. Но… Оби-Ван тонко улыбнулся, перекатываясь на середину ложа: — …Никто не запрещает смотреть. Энакин задохнулся, хватаясь за горловину рубахи — Кеноби раскинул в стороны облако одежд, обнажая свое прекрасное тело. Оно не было сухим и поджарым, как у падаванов и джедаев, а простым, человеческим, мягким. Небольшой животик только украшал Оби-Вана, вызывая неимоверное желание прикоснуться. — Стой где стоишь, — свел грозно брови вместе Оби-Ван, — И держи руки подальше от промежности. Иначе я буду вынужден сообщить Совету о твоем ненадлежащем поведении и непригодности для выполнения возложенного на тебя задания. Скайуокер так и замер на середине комнаты, ощущая, как рубашка насквозь пропитывается потом, падаванская косица липла к шее. Он сцепил руки за спиной, твердо упираясь пятками в пол. Ему было и страшно, и любопытно, и неимоверная жадность поедала его душу, злая от того, что ему не позволяют прикоснуться ни к своему, ни к чужому телу. Энакин чувствовал себя и по-странному торжественно, словно на Испытании. Кеноби удовлетворенно кивнул, окончательно распоясывая халат. Показались узкие бедра, а в их объятиях мягкий член, окруженный темно-русыми зарослями. Скайуокер облизал губы, смотря во все глаза. Как он может быть таким расслабленным, когда у самого Энакина стоит так, что хоть гвозди забивай?.. Кеноби положил руки — свои божественные изящные руки — себе на грудь, поглаживая темные соски. Энакин облизал губы еще раз, слыша далекий звон, словно из другого мира. На самом деле это кровь стучала в его ушах. Оби-Ван откинул голову на подушки, тихо застонав. Этот стон горячей болью отдался в паху и пояснице, заставляя стиснуть зубы. Руки Кеноби ручейком бежали по телу, по курчавым светлым волоскам груди, по холмику кадыка, по душистым степным травам бороды и волос. Энакин ощутил покалывание в кончиках пальцев. «Какие они, должно быть, мягкие». Руки снова вернулись к соскам, плавные и неторопливые, они кружили, кружили, сводя с ума, увеличивая слюноотделение… и неожиданно резво скатились вниз, к полувставшему члену. — Энакин, ты зашел слишком далеко, вторгшись в мои покои. Я должен проучить тебя. Голос стал более грубым, низким. В нем чудились водопады, хрипящей пеной разбивающиеся о скалы. Энакину хотелось взять сенатора за горло, чтобы почувствовать его вибрации, но он не смел даже шелохнуться, не имел права. Однако у члена Скайуокера явно были другие взгляды на жизнь. Глядя на то, как Оби-Ван удовлетворяет себя, ощущая, как завистливо подрагивает его собственный орган, Энакин понял, что в нем опять просыпается ненасытный, жаждущий перетрахать все живое подросток. Ведь джедаи не ведут с падаванами разговоры о пестиках и тычинках. По их мнению, «время исправит это». Энакина исправит только глубокая старость и импотенция. Он буквально чувствовал, как с его конца сочится. Оби-Ван вскинул бедра, обдавая Энакина таким взглядом, что от него хотелось суубатаром выть и мяукать. Сенатор облизал свои пальцы, вставляя их в рот медленно и глубоко. Затем также медленно поднес их к промежности. Энакину захотелось скатиться в обморок, но он не мог заставить свои глаза даже моргать, ситхи их побери. Он так и вытаращился на то, как Оби-Ван заталкивает пальцы в свое покрытое приятными, мягкими волосами лоно. — Так и быть, теперь можешь поцеловать меня. Три дня — три поцелуя. Твоя зарплата. Энакин злился, смущался и горел одновременно. Эмоции были настолько крепкими, что вся его выучка мгновенно сдала, выжимая из его глаз слезы. Это было хуже, чем если бы Кеноби отверг его и одновременно потрясало своей эротичностью. Одними словами Кеноби мог как держать его на расстоянии, так и привязать к себе стальными цепями. — Ну же, — Оби-Ван отнял руку, ласкающую член; тонкие, маслянисто блестящие браслеты скатились к его локтям, призывно звеня, — А то я могу и передумать. И мазнул преякулятом по своим губам. Энакин сорвался с места со скоростью, которая вполне могла бы посрамить характеристики некоторых «прыгунов». Касаясь солоноватых губ, он ощутил, как крупная дрожь сотрясает его тело, а в голове темнеет. — Падме, — произнес Оби-Ван во встроенный в стену комлинк, — Принеси в покои господина Скайуокера еще один комплект одежды. Энакин понял намек. Схватив притащенные подушку и одеяло, он с горящими от стыда щеками вылетел из комнаты сенатора. #2 Звездные Войны (ок. 25 ДБЯ) & Star Trek: TOS. PG-13. Кирк/Джедай!Спок. Романтика, AU, Элементы юмора, Танцы, Знакомство, Ухаживания. Саунд: Sintipon — Вспотел. Сдохни_Псих, я выкладываю это ради вас)) Один из технических отрывков, не попавших в драббл «В Дикий Космос». _______________________________________ Капитан звездолета, доставившего делегатов «Звездолетов Рендили», вальяжной походкой приблизился к скучающему на приеме Споку. — Привет, меня зовут Джеймс Кирк, — протянул он с нагловатой ухмылкой, пододвигая к нему кореллианский но-эль. — Рыцарь-джедай Спок, — кивнул ему вулканец, не обращая никакого внимания на стопку. Джеймс внимательно окинул Спока взглядом, задержавшись на его остроконечных ушах: — Не откажетесь потанцевать? — Джедаи не танцуют. — Бросьте, — мужчина лучезарно улыбнулся, — Неужели вы обидите члена совета директоров компании, с которой Храм заключает поставку кораблей на миллионы кредитов? Спок приподнял бровь: — Меня не предупредили о назначении. — Должно быть, неполадки в узле связи ГолоСети, — Джеймс терпеливо ждал, предлагая ему руку. Спок смотрел на него своими нечеловеческими, почти черными глазами. Джеймс чувствовал, как увязает в них, точно в бездушном и ледяном космосе, а воздух выбрасывается из легких. «Ну разумеется, он раскусил меня», — потел Кирк, стараясь, чтобы протянутая рука не дрогнула. — У нас, вулканцев, считается интимным жестом держаться за руки, — вежливо произнес Спок. — Прошу прощения, — капитан вторгся в личное пространство Спока, беря его сразу за талию и уводя в круг танцующих. Оказавшись в гуще потных, веселящихся гуманоидов, Спок не спешил пускаться в пляс. Он чувствовал, как кореллианин пытается мягко вести его в танце, в его глазах мелькнуло отчаяние и неловкость. Затем Спок заметил одобрительный взгляд главы комитета по ассигнованиям Сената и слегка поджал губы. Джим облегченно выдохнул, почувствовав, как Спок поддался и начал скользить, как перышко по воде в такт неторопливой музыке. Он даже небрежно положил ладони Кирку на плечи, чему последний был несказанно рад. — Мне нравится, как танцуют джедаи, — радостно сообщил он, получая несказанное удовольствие от происходящего. Он был слегка пьян и очень-очень горд собой. Джедай устремил на него этот свой черный взгляд. Взгляд, выпивающий до дна. — Вы никакой не член совета директоров. Движение по небольшому танцполу яхты не остановилось. Это был добрый знак. — Ладно-ладно, признаю, я соврал, чтобы немножко развеселить вас. Да и самому развеяться — знаете, как иногда надоедает день за днем мотыляться на мостике… от этого гиперпространства уже башка гудит, ей-богу. Их танец был похож на кружение планет вокруг звезды, такой же спокойный и гармоничный. Будто они родились и жили в этом танце всю жизнь. Спок улыбнулся — едва-едва, но от этого кровь в жилах капитана побежала быстрее. Жгучая и алая, словно ликстро. «Вот Боунс охренеет, когда узнает!» #3 Звездные Войны (ок. 38 ДБЯ). NC-17. Квай-Гон/Оби-Ван. PWP, ER, Развитие отношений, Даб-кон, Анальный секс, Фиксированная раскладка, Доминирование, Психологические манипуляции, Вина, Тихий секс, Hand Job. Этот драббл, емнип, родился во время попыток написать вторую (а может и первую) главу для «Ты — моя ошибка». Хз, почему я его отвергла. _______________________________________ Оби-Ван не понимал. Ведь миссия на Роксули прошла удачно, горняки съели все обещания правительства. Никаких потерь или угроз. Он шлепнулся о ментальные щиты учителя, как нетопырка о стекло и оставил попытки познать, что у Квай-Гона творится на душе. Его дело было смиренно отдаваться учителю, а не задавать вопросы. Квай-Гон лег за его спину, без лишних предисловий стягивая штаны Оби-Вана. Тот вцепился в простыни, не смея пошевелиться, хоть как-то выразить свои страх и смятение. «Если это нужно учителю, то я должен поддаться. Я помогаю ему не сорваться. Ведь гнев — это путь темной стороны». Путь чего происходящее сейчас, он постарался не думать. Он все-таки издал сдавленный звук, когда учитель принялся его растягивать. Кеноби был напряжен, и потому влажным пальцам не сразу удалось войти, но он мышца за мышцей заставил свое тело расслабиться, и фаланги объяла его плоть. Оби-Ван чувствовал нетерпение своего учителя — не мысленно, но по порывистым движениям его руки. Совершенство щитов Квай-Гона и его эмоциональная отчужденность печалили Оби-Вана. Несмотря на его любовь к Квай-Гону, несмотря на телесную близость, он чувствовал себя пустым и безжизненным, как открытый космос. Джинн поднял его правую ногу, неторопливо входя. Кеноби закрыл глаза, открываясь для учителя полностью. Сосредотачиваясь на широкой, теплой ладони под коленом и твердой крупной головке, уверенно продвигающейся вглубь. Дыхание Квай-Гона, благодаря высокому росту джедая, ерошило волосы Оби-Вана на затылке. Возбуждение поднималось неохотно, медленно. Квай-Гон не обнимал его, не целовал, не шептал ласковые слова. Никогда. Холодный металл его щитов давил Оби-Вана, лишая воздуха, лишая воли. Оби-Ван дрогнул, когда учитель задел простату. Квай-Гон постепенно наращивал темп, дырочка Оби-Вана хлюпала, вызывая холодок стыда, покалывающий загривок. Он зажмурился, изо всех сил стараясь не нарушать три заповеди: Не менять позу. Не стонать. Не говорить. Со звонким шлепком вонзившись в падавана, Квай-Гон разрядился. Кеноби не кончил раньше учителя, как бывало во все прошлые разы. Он плакал. Джинн вышел из него, приподнялся, собираясь уйти, и, как показалось юноше, вздрогнул: — Оби-Ван… Кеноби отвернулся от него сильнее, утыкаясь лицом в подушку. Он ощущал себя использованным, грязным, никому не нужным. Даже собственный учитель вытирает о него ноги, используя как выгребную яму для своих эмоций. Кеноби всхлипнул, когда учитель взял его член в ладонь и принялся размеренно дрочить. Вторая рука обхватила его поперек груди так сильно, что мешала дышать. Неужели это проявление чувств со стороны Квай-Гона? Оби-Ван сдавленно застонал, но никакой кары за это не последовало. Напротив, джедай до искр из глаз сжал его член, так, что было больно. Содрогаясь в руках мужчины, Кеноби упивался этой болью, смешанной с наслаждением, что как двусторонняя бритва распарывала его душу. Удовлетворение сменил едкий страх и снова пустота. Все кончено. Учитель сейчас уйдет и снова сделается замкнутым и холодным. Еще больше, чем прежде, ведь Оби-Ван был свидетелем его слабости. Он решил уйти первым, чтобы было не так больно. — Учитель, вы позволите… мне нужно в душ. — Лежи, — приказал Квай-Гон, протирая его и себя подвернувшейся под руку салфеткой. Совершенно неожиданно он натянул на них обоих одеяло, стискивая ученика в объятиях. Оби-Ван чувствовал его обнаженное, горячее тело и пряди длинных волос, щекочущие шею. — Учитель… — Молчи, — тоном, не терпящим возражений, произнес Квай-Гон. Затем коснулся губами растрепанной макушки и уже более мягко произнес: — Спокойного сна. — И вам, — осторожно ответил Кеноби, закрывая глаза. Засыпая, падаван ощутил, как чужие щиты дают длинную кривую трещину, болью и ликованием отзываясь в сознании.