Подари мне вторую жизнь

— Смотрите, кто приехал! Наш самостоятельный мальчик!!! Мама первая выбегает на встречу сыну, который лишь мнется у входа. Отец стоит около двери и лишь наблюдает. — Да... Привет, мам, — Хенджин целует женщину в щеку, а потом кивает отцу, — привет, пап. Хенджин поступил на международные отношения еще два года назад, но уже через месяц начал заявлять о своей независимости. Правда, работать студенту особо негде, чтобы хватало и на жизнь, и на жилье, и на учебу, поэтому обучение продолжают оплачивать родители, а за остальное Хван сам отдает свою зарплату. Вроде хватает, только мама все равно так не думает. — Ты посмотри, отец, он уже просвечивается! Такой худой... Там пирог в духовке. Мой руки, живо! Или настолько исхудал, что не можешь? — Ну ма-а-ам... Хенджин только вздыхает, сдержанно улыбаясь, а после проходит в глубь дома, где обнимает отца. — Я по вам скучал... Приезд сына – это всегда праздник. Хван учился в другом городе, но мама всегда много готовила к его приезду, который случался раз в месяц. — Как с квартирой? — Мы с Сынмином отдали свои зарплаты, этого хватит на три месяца. Все равно каникулы и приезжать мы будем только в крайней необходимости. Хенджин все равно любит такие приезды и уж тем более каникулы. Его мама — чудеснейшая женщина, которая еще и готовит восхитительно. Хоть его отец и женился по любви, но, если бы Хван встретил точно такую же женщину, то тоже женился бы сразу. Возможно, в другом городе Хенджин действительно много работает и мало ест и спит, но передохнув несколько минут в кругу семьи и достаточно поев полезной домашней еды, он почувствовал себя плохо. — Беременный что ли? — пошутил отец, увидев состояние сына и его реакцию на еду, пока не получил, хоть и слабый, но удар от жены. — Хенджин, как давно у тебя была течка? Хван медленно поднимает глаза на родителей, которые сразу начинают водить вокруг него хоровод, пока свет не пропадает из его глаз и веки медленно закрываются от усталости. Во рту все жутко сухо, а горло давит что-то, вызывая рвотный рефлекс. Через силу он открывает глаза, понимая, что окружен уже не милой домашней обстановкой, а больничной палатой. — Мам? — слабо тянет омега, но никто не откликается. Через силу он встает, выдергивая катетер из вены на руке. Он ненавидит больницы и эту атмосферу, не умирает же он, в конце концов. Но выйти ему не дают, медбрат тут же заталкивает его обратно в палату, силой усаживая на постель. — Хван Хенджин, ты бы о родителях подумал. — Что? — Твою маму едва не положили рядом с тобой. Она переживает за тебя. Отдохни здесь дня три и тебя выпустят. Твои родители не так молоды. Это заставило задуматься. Хенджин ненавидит больницы, но за маму он беспокоится тоже. Поэтому он ложится на кровать, позволяя заново воткнуть себе катетер и молча смотрит в потолок. Это всего на три дня, он справится. К нему приезжал даже Сынмин. Друг действительно волновался за него и уговорил сдать анализы, поэтому в день выписки Хван сказал родителям оставаться дома, потому что задержится. Этот медбрат не был таким же дружелюбным, как в отделении терапии. Пока врач заполнял бумаги, которые Хван не сможет понять даже разбив голову, его помощник в лице очень милого, но кровожадного медбрата забирал у него кровь. Шипеть было бы слишком по-детски, поэтому Хенджин сжал челюсть и свою больную руку, ожидая дальнейших указаний. Проводить диагностику оказалось не так-то просто. Изменения в своем теле он замечал давно, но как и большинство студентов списывал это на усталость, недосып и недоедание. Но то, с какими серьезными лицами его водили по кабинетам и осматривали, каждый раз заполняя бумаги, немного напрягало. — Я хоть не умру? — пытался пошутить Хенджин, но врач лишь вздохнул. — Будем надеяться. Выйдя из больницы, Хенджин окончательно поник. Ало, мам, я умру через полгода, потому что даже с вашей с отцом помощью мне не оплатить операцию? Так можно сказать только друзьям, а пока у него есть время обдумать рассказ родителям, пока идет к дому. Неприятный скрежет машины разрезает тишину и первое, о чем думает Хван, это то, что умереть он может на полгода раньше, чем ему осталось.