* * *
И он на самом деле плохо спал ночью, терзаемый ни пойми чем. Хотя, это ни пойми что, возможно, было обусловлено той перепиской, что случилась у него с Бэкхеном. Просто тогда он на самом деле выглядел расстроенным, и Тэхен, которому лично Бэкхен пока не успел сделать ничего плохого, решил, что должен поинтересоваться его состоянием. Которое, как оказалось, оставляло желать лучшего. Что в принципе, было логично, если учесть еще не остывшие чувства и отношение к нему брата того, кто до сих пор держал его сердце. Это все было понятно и даже оправданно, но оставался вопрос, касающийся того, кто на самом деле в этом случае был потерпевшим, потому что Тэхен знал две диаметрально противоположные точки зрения. Первая, общепринятая — Бэкхен втерся к Джину в доверие и обманул его, очевидно и логично успев предать. Вторая, непопулярная — Джин решил избавиться от надоедливого любовника, выставив его подлецом, чтобы избавить себя от хлопот по поводу увольнения и финансовых издержек. Тэхен не должен был выбирать, кому верить. Но он должен был. Потому что между ним и Джином что-то было, и Тэхен, будучи романтиком, не мог упустить даже малейшие проявления, волнующие и заставляющие думать. До недавнего момента, о приятном. Самая приятная пора, когда чувства и эмоции еще скрываются, будто припорошенные снегом, чтобы затем с весной проклюнуться и, распускаясь под солнечной лаской и взаимностью, во весь голос заявить о себе. Чувство предвкушения, которое Тэхен давно не испытывал. И теперь это предвкушение было… опасливым. Он опасался. — Спасибо, что предложил встретиться. У меня как раз есть время, которое нечем занять. — Бэкхен, на котором почему-то был деловой костюм, который очень ему шел и немного нивелировал депрессивную бледность лица, пока гладко зачесанные назад волосы украшали... Он криво улыбнулся, взяв протянутый ему кофе. — Я думал, что после увиденного ты не захочешь со мной говорить. — Мне не нравятся расстроенные люди. Поэтому я всегда пытаюсь, по мере сил, поднять им настроение. Разумеется, если до этого они не успели мне его подпортить, но это не твой случай. — Тэхен выбрал для себя клубничную матчу на кокосовом молоке, и теперь, довольный от освежающей сладости и тепло ласкавшей его лицо солнечной яркости, опустился на скамейку, приглашая Бэкхена присоединиться. — Ты был поблизости? Я выбрал это место, потому что оно недалеко от работы, а я хочу успеть... — Поговорить с Джином. — Бэкхен щурился от солнца, смотря прямо перед собой. — Можешь не сомневаться, что Юнги доложит ему в красках. Ничего не изменилось с того времени, когда мы постоянно перетягивали Джина, потому что с моим появлением он стал забывать о брате, который слишком сложно сходится с людьми, чтобы позволить себе друзей. У него отвратительный характер, и Джин чуть ли не единственный, кто может его выносить, кроме Чон Хосока. И у Джина появился я, и он забыл на время о брате, который не может мне это простить. Всё просто. — Я и не собирался скрывать это от Джина. — Тэхен теперь думал о том, насколько ревнивым был Юнги, что затаил такую огромную обиду на ни в чем не повинного парня просто потому, что его брат в него влюбился. Это было... Странно. В принципе, ничего сверхъестественного, но почему-то это не шло Юнги. Как будто вместо смокинга Тэхен теперь пытался натянуть на него вечернее платье. Возможно. Но зачем?.. — А ты перед ним отчитываешься? — Лицо Бэкхена скривилось, возможно, от слепящего солнца, и он поспешил отвернуться. — Значит, лед тронулся. И тебе не стоит со мной встречаться, потому что он это не простит. Он кажется мягким и чувствительным, но можешь мне поверить, если ему что-то не нравится, он церемониться не будет и сделает всё, чтобы ты раскаялся. А ему это не понравится, судя по реакции Мина. Потому что я до сих пор для него опасен. Не знаю, почему, но хочется думать, что из-за оставшихся чувств. — Бэкхен поднялся, теперь смотря на Тэхена сверху вниз, и было в этом взгляде что-то... драматичное. Глубокое, отгремевшее, но горькое, и возможно именно поэтому он теперь куксился. — Извини, мне нужно ехать. Если хочешь, можем как-нибудь поужинать. Спасибо, что тебе не все равно. Джину привет. Войдя на свое рабочее место, Тэхен, добравшийся от сквера до ресторана пешком, успев пригреться и захотеть пить, удивил Хосока, который занимался приготовлением обеденного зала, на удачу выйдя в холл. — Ты рано. Привет. — Он улыбнулся, как будто всё было в порядке. — Что-то случилось? — Ноги сами… Тэхен не успел договорить, так как в помещении появился сосредоточенный Ким Сокджин, нахмурившийся и смотрящий в свой телефон. И он не поднимал глаза, как будто шестым чувством заметив рядом управляющего. — Хо, я поехал. У меня встреча с потенциальными инвесторами в расширение, а ты слишком хорош, чтобы не управиться без меня. И теперь он поднял глаза, сначала найдя взглядом Хосока, с теплом ему улыбнувшись, а затем заметив Тэхена. И улыбнувшись ему. Дежурно. Это было очевидно. Вежливость. — Привет, Тэхен. Ты сегодня рано. Но всё равно отлично выглядишь. Он спокойно прошел мимо. Не посмотрев, не коснувшись, не обращая внимание. И сразу пахнуло могильным холодом, безысходностью. — Всего доброго. Тэхен мог бы себя теперь успокоить тем, что ему показалось, но он знал, наверняка, что это было не так. — Будем делать вид, что ничего не произошло? Возможно, его интонация была слишком дерзкой, но так сказывалось волнение и повисшее под потолком, медленно опускаясь на плечи, напряжение. Однако, Джин остановился, пока Хосок, как будто поняв всё правильно, вышел, успев перехватить спешащего куда-то официанта. — А что произошло? — Джин невозмутимо поднял брови, заложив руки в карманы брюк. — Юнги тебе не рассказал? — Тэхен теперь выглядел угрожающе. Опущенные брови, поджатые губы с упавшими уголками, сжатая челюсть… — Я не поверю. — Я не в праве контролировать или диктовать тебе, с кем вести дружбу. Это твой выбор. И если он никак не мешает качеству выполняемых тобой в соответствии с договором обязательств — я не имею никаких претензий. — Джин спокойно улыбнулся. Слишком. — Смешно. — Тэхен ухмыльнулся, и улыбка пропала с лица Джина. — Очень смешно. Я же вижу. Твое отношение ко мне изменилось. Которое не прописано в договоре, но, кажется, для тебя намного важнее. — Тебе кажется, господин Ким. — Джин было направился к двери, но затем остановился. — Но если не кажется, это в любом случае не повлияет на твою работу. Я не собираюсь тебя прессовать, науськивать против тебя остальной персонал и всё остальное… — Что ты делал по отношению к Бэкхену? Джин медленно повел головой, будто пытался дослушать застывшие в воздухе отзвуки произнесенных слов, чтобы удостовериться, что ему не показалось. — Что? Джин решил переспросить, пока Тэхен думал, как грамотно закончить эту явно удавшуюся провокацию. — Я до этого услышал одну версию, а потом услышал другую. Меня там не было, я не знаю, как было наверняка, и теперь я должен сделать выбор. Потому что иначе ты просто не захочешь больше на меня смотреть, а это в любом случае скажется на моей работе. — Ты уже сделал выбор, если сказал то, что сказал. — Джин вдохнул, но не выдохнул. — Это Юнги вчера оскорблял Бэкхена, а не наоборот. И Бэкхен говорил мне до этого, что ты настроил всех против него, чтобы... — Ты его утешил? — Джин поднял брови, но в его остром, узком из-за агрессивного прищура взгляде не было удивления или деланной беспечности. — Надеюсь, что да. Потому что я тоже успел его обидеть однажды, но мне, как и моему брату, извиняться не захотелось. Мы в этой ситуации подлецы. Одна семья — что с нас взять. И теперь, когда ты знаешь правду, ты наверняка определился со стороной. И да, я не могу осуждать, потому что сам одно время сходил по нему с ума. Так что, всё мое злодейство спишем на состояние аффекта. Легкого рабочего вечера, господин Ким. — Джин склонил голову, затем выйдя в дверь. Цирк. Как сказал бы Пак Чимин, ебаный цирк, и Тэхен буквально вылетел вслед за Джином. — Жертву из себя строишь? Ты кто угодно, но не жертва! Даже в том случае, если тебя обманули и предали. Джин остановился, не успев далеко уйти в сторону стоянки. Он повернулся, о чем-то думая. А затем направился к Тэхену, который после столь эмоционального, вследствие того, что у него накипело, выступления, пытался унять сердце. Ему не было страшно, однако он дернулся, когда Джин протянул к нему руку, почти ласково поправив лацкан пиджака. У него был сильный взгляд. Из тех, после которых хотелось опустить свои собственные глаза. Но Тэхен не мог себе это позволить, потому что за ним на самом деле не было никакой вины. — Тебя это волновать не должно. Я ничего тебе не обещал. Ты ничего мне не предлагал, а теперь именно ты разыгрываешь из этого трагедию. — Джин говорил спокойно, но в словах чувствовался какой-то надрыв. — Я так понял, что Бэк успел тебе что-то предложить, судя по тому, что... Не всё ли равно? — Тебе, очевидно, да. — Тэхен ухмыльнулся, и Джин сильнее поджал губы. — И, очевидно, Бэкхен был прав, когда говорил, что ты действуешь по отработанной схеме, потому что теперь, когда всё идет не по плану, ты просто отказываешься. Я не верил до последнего. Видел между нами магию, чувствовал, а ты теперь всё так легко выменял, даже не попытавшись посвятить меня в свою историю, при том, что тебе я бы поверил на слово. Как это называется? Это называется все равно? Серьезно? Я был уверен, что ты всё узнаешь. И поэтому приехал раньше. Чтобы выяснить. Потому что мне не всё равно. Джин смотрел на него, и Тэхен буквально видел, как его взгляд стал меняться, становясь мягче, тоскливее, как будто Тэхен успел его победить, болезненно хлестко задев словами, но Тэхен не испытывал по этому поводу никаких положительных эмоций. Наоборот. — Я не хочу говорить об этом. Я не хочу обсуждать это. Но я скажу только, что у Юнги был повод себя так вести. Потому что Юнги, на правах моего брата и самого близкого человека, всё видел и знает, что и как я переживал. Он злится не за себя, а за меня, потому что у меня никогда не получалось на Бэкхена злиться, хотя он давал повод. Это слабость. — Джин опустил глаза, вздохнув. — Мы не настолько близки с тобой, чтобы я откровенничал об этом. Не потому, что ты не заслуживаешь. Просто я еще не отчаялся произвести на тебя впечатление. А... Сложно произвести впечатление, добровольно выставив себя наивным ничтожеством. Правда? Ты согласен? — Джин… — Рука теперь сама потянулась, и пальцы сами оказались на его щеке. И взгляд сам потеплел. А Джин сам… замер. — Давай решим с тобой теперь, что впечатление нужное ты уже произвел. Я гарантирую, что оно достаточно неизгладимое, чтобы ты мог собой гордиться. — Тэхен кивнул, пока на губах Джина появилась неуверенная улыбка, вместе с тем как он накрыл находящуюся на его щеке ладонь своей рукой. — А теперь, после нужного впечатления, мы можем попытаться стать ближе. Чтобы доверять друг другу. Правильно? Кажется, это верный шаг. — Только если ты... действительно заинтересован. — Джин медленно кивнул, не сводя теперь с Тэхена прямой, испытующий взгляд. Немного тяжелый, но в самом волнующем смысле. Как будто он нетерпеливо хотел убедиться, потому что очень этого хотел. — В наивном ничтожестве. Ты удивишься, но это мой типаж. — На самом деле, не такое уж я ничтожество… — Джин задумчиво закатил глаза, затем улыбнувшись, пока Тэхена рассмеялся. Это было облегчение. — И не такое уж наивное. — Значит, мы уладили этот вопрос? — Да, если мне ты веришь больше, чем ему. — Джин вновь стал смотреть тяжелым взглядом. — Джинни, ты удивишься, но я вообще не собирался с ним знакомиться и выведывать его точку зрения по этому вопросу. Это он поджидал меня у ресторана в конце моей первой смены. Мне изначально показалось это подозрительным, но при общении он не вызвал во мне никакого негативного отклика. И о тебе он говорил только хорошее, поэтому я расслабился. Но если Юнги прав, я… Хочу ударить первым. Если понадобится. И поэтому продолжу общение с ним. В рамках, даю слово. — Мне не нравится эта затея. — Джин убрал со своей щеки ладонь Тэхена, но не выпустил ее из своей руки. — Тебе нравлюсь я. Пусть… Это будет первый шаг к доверию. Джин смотрел, смотрел Тэхену между глаз, а потом поднес его пальцы к своим губам, поцеловав более уверенно, чем в первый раз. — Мне, правда, пора. — Он сделал шаг назад, держась за руку Тэхена, будто не желая её выпускать. — Ты не ответил. — Тэхен вздохнул. — Потому что ты не задал вопрос, Ким Тэхен. — Джин пожал плечами. — Скоро у нас в ресторане будет вечер кухни в темноте. Я приглашаю тебя. Хоби сможет тебя заменить на твоем посту. — Кухни в темноте? — Тэхен округлил глаза.. — Потом всё увидишь. — Джин напоследок сжал его пальцы, после их отпустив и сделав еще один шаг в направлении парковки. — Точнее, прочувствуешь.* * *
— Уладили? Судя по твоей довольно мордочке, да. И я очень рад. — Чон Хосок перебирал какие-то бумажки, стоя за стойкой регистрации, и улыбался самым довольным образом. — Хоби, скажи, а почему Юнги так резко отреагировал? — Тэхен занял место рядом с ним, до этого узнав с помощью часов, что до открытия ресторана оставалось пятнадцать минут. Чон Хосок уж точно не был заинтересованным лицом в конфликте Юнги и Бэкхена. — Юнги терпеть не может лицемерие. — Хосок оторвал взгляд от бумаг, задумчиво уставившись в дверь. — Он его чует за версту. Не знаю, по лицу улавливает или по интонациям, но зачастую случалось так, что тот, кто ему не нравился, по итогу оказывался не слишком порядочным человеком. Поэтому о нем пошла слава как о грубияне, который не стесняется показывать на своем лице истинные эмоции при общении с человеком. Но люди, которым скрывать нечего, такое ценят. Если человек так презирает ложь, велика вероятность, что сам врать не будет. А в случае с Бэком он подтверждение своему предчувствию получил. Фактическое. — И решил спасти брата. Я бы поступил также. — Тэхен кивнул собственным мыслям, вспоминая рассуждения Чимина о Бэкхене, которые, возможно, были не так далеки от истины. — Юнги с Джином братья не только по крови. Полное взаимопонимание. И обостренное чувство справедливости у Юнги, потому что однажды Джин остановил его от того, чтобы разобраться с Бэкхеном за его грехи. Джин дипломат. Это замечательное качество для бизнеса и всего остального, но иногда нужна твердость. Или заявить в полицию. — Бэкхен сказал, что Джин его подставил, просто найдя повод для увольнения без выходного пособия. — Тэхен пожал плечами, уставившись на Хосока, который усмехнулся. — Потому что сам бы он не ушел. Потому что до сих пор влюблен в Джина. — Ну, разумеется. И для того, чтобы добиваться взаимности, ему нужно было здесь работать. Джин ведь отсюда не выходит. Живет на работе. Мне кажется, что если бы он так был влюблен, его бы вряд ли остановило то, что Джин его уволил. А он реально остановился и заглох. Так что это замечательная сказка. Просто… — Хосок прищурился, задумчиво и серьезно посмотрев на Тэхена. — Подумай о том, почему у Бэкхена здесь нет союзников, при том, что он проработал здесь почти полгода. Коллектив не менялся, более того, я могу ручаться за каждого, что подлецов и крыс в нем нет. А коллектив всё видит, и если одного человека можно провести, то когда мнение десяти сходится… Это не гарант истины, но заставляет задуматься. Просто господин Нам очень предприимчив. А Джин, не смотря на то, что хорошо считает и откладывает деньги, не любит себе отказывать в удовольствии сделать подарок или же позволить запустить руку в свою наличность. Под присмотром. А Бэкхен сделал это без присмотра, решив, что ему всё можно. Разве это похоже на высокие чувства? Только на мотив. — А… Джин очень переживал этот… разрыв, правда? — Тэхен задал этот вопрос настолько осторожно, что Хосок сразу понял, что он был не в курсе. — Я не буду рассуждать об этом, потому что как бы Джина не любил, в голову ему залезть не могу. Юнги может, на исключительных правах, а я нет. Захочет — расскажет. Не захочет — значит, еще не пережил. — Скажи, а теперь, если между нами что-то будет… — Тэхен остановился прежде чем сделать смелое, но все же имеющее под собой реальное основание предположение. — Все будут смотреть на меня косо и ждать подвоха? — На тебя смотрели косо до этого? — Хосок удивленно поднял брови. — Нет. — Тэхен уверенно, но отрицательно покачал головой, успев вполе ожидаемо подружиться со всем коллективом. — И с чего теперь им так смотреть? — Хосок ухмыльнулся. — Наблюдать будут, что естественно при любом служебном романе, но все понимают, что их это не касается. Однако, так как ты всем нравишься… — Хосок задумчиво прищурился. — Он решительно настроен, да? И сказал тебе об этом? — А может, это я решительно настроен? Хочу… подарков. — Тэхен поднял подбородок, но Хосок только усмехнулся. — Я лично буду следить за тем, чтобы Джин не расщедривался слишком сильно. И не подпускал тебя к сейфу в своем кабинете. — Я хотел это услышать. — Тэхен самодовольно улыбнулся. — Потому что ты бескорыстный принц? — Потому что у Джина есть что-то более ценное, что он может мне предложить, взамен всего того, что можно купить за наличность. — В таком случае, справедлив будет обмен, не находишь? — Нахожу. И уже знаю, кто будет гарантом этой сделки. Не хочу лишний раз злить Юнги… — А вот теперь Тэхен проверит, насколько он сегодня везуч. И Хосок закатил глаза. — Слушай, у Юнги сейчас просто нелегкие времена. В обычное время он самый милый и добрый котик. А теперь выпускает когти чаще обычного, потому что ему больно, вот и всё. Все коты злятся, когда им больно. — Хосок покачал головой, а потом поднял на Тэхена суровый взгляд. — Но ты не должен его называть котом. Как и я. И вообще, забудь лучше… — А что у него болит? — Тэхен изобразил участие, хотя на самом деле в нем было чуть больше любопытства и нетерпения наконец добраться до истины. Пока Хосок был расположен к разговору. — Любовная драма. Любовь не к музыке для Юнги— это уже что-то экстраординарное, а еще и драма… Ууу… — Хосок закатил глаза. — Но он уже был здесь вчера с кем-то… — Со своим звуковиком, с которым договаривался на более щадящий контракт с тем условием, чтобы впарить ему малую долю компании. Они работают с самого начала, прошли огонь и всё остальное, и… Если бы любовная драма была связана с ним, было бы проще. А любовная драма Юнги скрывается и отказывается идти на контакт. — Хосок покачал головой, теперь думая о том, насколько то, что он уже воспроизвел, похоже на сплетни. — Юнги провинился? — Тэхен теперь от волнения не знал куда деть руки, поэтому засунул их не очень ловко в карманы пиджака. — Измена? — Юнги настолько однолюб, что ему… просто лень будет искать кого-то другого, когда он уже пригрелся. А он, судя по тому, как теперь страдает, пригрелся слишком хорошо. — Хосок покачал головой, затем вознамерившись закончить этот разговор, уже болтнув лишнего, но… — То есть, ты гарантируешь, что он не изменял? Это было не очень умно, и Хосок тут же наполнился подозрениями. — Зачем тебе это знать? Спроси у Юнги. — Просто я знаю того Чимина, которому Юнги разбил сердце. Сначала лицо Хосока не менялось, как будто он застыл во времени и пространстве, пытаясь обработать то, что услышал. А потом на его лице появилось несколько эмоций сразу, которые он не успевал выразить мимически, забывая также выражать речью. Он явно был в шоке. И в конце концов выставил вперед указательный палец, который с его выражением лица походил на нож, который он готовился вонзить Тэхену промеж глаз. — Ах ты подлец! Обманул его! А он, между прочим, с ума сходит! А у него, между прочим, на носу несколько технических контрактов из-за которых он… — Хосок остановился. — Не ожидал от тебя... — Хоби, у меня были причины. Сначала Чимин думал, что Юнги бандит, найдя у него пистолеты. Собственно, поэтому я попытался разбить ваше окно — хотел сесть в тюрьму, чтобы мафия до меня, как его лучшего друга, не дотянулась. — Ты серьезно? — Кажется, Хосок не верил, но когда Тэхен кивнул с очень серьезным видом… — Идиотизм. — Согласен. Но мне в любом случае повезло, потому что… — Тэхен решил не заканчивать мысль, затем обратившись к главному. — В общем, мы выяснили, что Юнги не бандит, но главная причина демарша Чимина была в том, что он уверился… Что Юнги нашел ему замену. — Еще больший идиотизм. — Хосок качал головой. — На каком основании? Интересно, если Тэхен скажет «потому что Юнги не подпускал его к своему члену», это будет прилично? — Отсутствие сексуальной жизни и общее охлаждение. Хосок слушал внимательно, сжав челюсть и потеряв все свое очарование, которое теперь, вместе с ястребиным взглядом, могло убивать. — Твоему другу стоило поговорить и всё выяснить, а не сваливать в закат. Хотя… — Хосок покачал головой. — Юнги тоже стоило поговорить, а не ждать, когда само рассосется. — Оба хороши. — Тэхен уверенно кивнул, и Хосок кивнул в ответ. — И если Юнги ни в чем не виноват, мы можем сделать так, чтобы они встретились и всё выяснили. — Как? — Ты пригласишь сюда Юнги под предлогом ужина, а я приведу Чимина. Только при этом важно сохранить элемент неожиданности. Чтобы Юнги, если что, не придумал, что соврать, а Чимин — как ему нагрубить, чтобы посильнее обидеть. — Видя, что Хосок готовился возразить, Тэхен поднял палец. — Я верю, что Юнги врать не будет, но также верю, что Чимин, если узнает, сразу начнет придумывать план мести и ему будет все равно на невиновность Юнги, потому что он уже вынес приговор. Несколько раз. Поэтому честно будет, если они оба не будут знать. Так будет лучше. Хосок взял минуту на размышление. — Хорошо, я согласен. Это останется между нами. Но… — Он продолжал сохранять красивую и явно смягчившуюся задумчивость на своем лице. — В пятницу у Юнги последняя сделка на техническое переоснащение студии на рекламной основе. Это будет через неделю. Он сейчас очень напряжен и сосредоточен на подготовке бумаг и… Ему не нужно волноваться, даже по хорошему поводу. Поэтому… Я приглашу его, чтобы отметить сделку. Сойдет? — Конечно! — Теперь Тэхену нужно было как-то скрывать то, какой он молодец и как он хорошо всё разрулил от Чимина. — Предупреди меня только заранее. Мне нужно будет придумать повод. Хосок еще думал, а потом заулыбался, запустив в волосы пальцы, которыми добрался до макушки. — Как же глупо! — Он поднял на Тэхена блестящие глаза. — Согласись? — Соглашусь. Но вообще, я рад что так получилось. Потому что если бы я не решился бить окно, выбрав именно ваше по чистой случайности… — Шшш, не говори вслух. — Хосок приложил палец к губам. — Вдруг спугнешь свою удачу.* * *
Тэхен не мог себе представить, что такое возможно не только в фильмах, которые он любил, обожая старый Голливуд именно за ту непосредственность, трепетность в чувствах, которые не разгораются как пожар, сминая всё на своем пути жаром страсти, а походят больше на ласковые волны, которые накатывают на берег, щекоча босые ноги и прилизывая горячий песок, нежа своей живительной прохладой. Они откатываются лишь только для того, чтобы вновь прильнуть к берегу. Дразнят. И заставляют нуждаться в своей живительной свежести. Уже на следующий день после случившегося объяснения, когда Тэхен еще с улицы заметил... цветы. — Это что за… — Он быстро вошел внутрь, разглядывая теперь, как рабочие оранжереи в фирменных комбинезонах, аккуратно расставляли стильные вазоны с явно проработанными флористами композициями. — Сказка… Стекло, дерево, фактурная штукатурка и цветы… Всё это соседствовало настолько гармонично, настолько волшебно сочеталось друг с другом и с помещением, сразу наполнившимся сладковатым ароматом цветущего солнечного лета, что никакая тонко чувствующая душа не могла не восхититься. Даже не тонко чувствующая. — Господин Чон. — Это явно был главный среди садовых феев, которые закончили с цветами, протягивая Хосоку какой-то документ. — Обслуживание каждые три дня. Замена цветов уже включена в счет. Никакого полива не требуется — просто старайтесь не допускать резких перепадов температур и иногда, когда будет время и желание, мелкодисперсным распылителем обрабатывайте листья фильтрованной водой. Хосок так же как Тэхен восхищенно осматривался в по-новому заигравшем интерьере. — Спасибо. — Он рассеянно взял из рук сотрудника оранжереи документы. — Наслаждайтесь — Мужчина явно самодовольно улыбнулся. — Всего доброго. Если понадобится помощь или внеплановая замена в композиции — номер указан в договоре. Тэхен подошел к одному из прямоугольных вазонов, которые установили под одним из подоконников, на котором был длинный прямоугольный горшок с какой-то густой цветущей травой. Все вазоны были расставлены так, что создавалось ощущение, что цветы просто некуда было ставить, так их было много. Тэхен присел, бережно проведя по белым, скрученным в тугой бутон лепесткам… кажется, лютика, пальцами. Вся природа завораживала, но цветы… — Нам стоило устроить такое весной. — Хосок тоже прохаживался между цветочными композициями, шикнув на собравшихся в холле официантов, которым, как непослушным детям, обязательно всё нужно было потрогать. Потому что было слишком красиво, чтобы оказаться правдой. — А почему не сделали? — Тэхен поднялся. Ему захотелось снять пиджак и закатать рукава рубашки, расстегнув ее у воротника. Хотелось сесть на пол рядом с цветущими гиацинтами и дышать полной грудью, не замечая ничего вокруг. Хотелось поставить мольберт и крутить головой, не зная, что запечатлеть в первую очередь. В этом было слишком много вдохновения. Нежного, струящегося сладкими ароматами по коже и заставляющего закрыть глаза и помечтать. — Потому что тогда ты здесь не работал. — Хосок посмотрел на часы, затем собрав вокруг себя официантов, явно давая им теперь указания. И Тэхен прекрасно видел, что большинство не могли сосредоточиться. А еще Тэхен видел, что с его рабочего места, за стойкой, он сможет видеть всё и сразу. И он подошел к ней, заметив что с правой стороны, подпирая деревянную стенку стояли тонкие веточки цветущей декоративной яблони, усыпанной розовыми цветочками и зелеными листочками. С одной стороны, было жаль ободранное дерево. А с другой — оно могло подарить счастье и облагородить несколько, а то и больше, человеческих воображений, возможно, успевших позабыть или никогда не замечающих простое и потому прекрасное… И на этой мысли в ресторане появился Джин, который решительно распахнул дверь, решительно хмурясь и прижимая к уху телефон. Он не поднимал глаза, а потом, почувствовав аромат, стал медленно крутиться вокруг своей оси, но без очевидного восхищения, а как будто… проверяя качество проделанной работы. — Джин, почему ты не сказал мне? Я чуть не отправил этих господ туда, откуда они, цветущие, пришли, но потом узнал, что заказ был оплачен, и перестал баррикадировать дверь. — Хосок подошел к Джину, нагнувшись к его уху. — За сколько ты это организовал? Судя по чеку, это была срочная работа. — Это было настроение, Хоби. Могу себе позволить, черт подери!— Джин похлопал друга по плечу, затем направившись к Тэхену, который все-таки снял пиджак и закатал манжеты рубашки. Ему было так теперь комфортно, а его комфорт — это улыбки на лицах гостей. — Тебе нравится? — Нет. — Тэхен улыбался, пальцами касаясь крошечных розовых бутончиков, затем нагнувшись к ним, чтобы еще раз, прежде чем цветы отдадут в воздух все свои силы, насладиться их сладостью… — Жаль. — Джин пожал плечами. — Потому что тебе придется смотреть на это всё то время, что ты будешь здесь стоять. Цветы, в том или ином количестве и разнообразии, будут здесь вплоть до осени. А может, и осенью, потому что цветы цветут вплоть до зимы. — Я художник, Джин, больше, чем метрдотель. Я буду здесь жить. — Тэхен не собирался больше скрывать свое восхищение, которое отразилось блеском в глазах Джина и мягкой, едва уловимой, будто смущенной улыбкой. — Теперь ты и выглядишь как художник. — Взгляд Джина скользнул по неформально расстегнутой рубашке, и Тэхен сразу приосанился, вспомнив, что он был на работе и ему нужно было соблюдать дресс-код, схватившись за манжеты, чтобы их вернуть на прежнее место, к запястьям, но Джин запротестовал. — Оставь. Так ты смотришься органичнее и свободнее среди этих цветов. Будто все они… были принесены сюда для тебя. И ты это знаешь. Джин мягко улыбнулся, затем поравнялся с Тэхеном, положив ладонь ему на плечо, затем пальцами заскользив к шее, чтобы лишь на мгновение остановиться на его подбородке. Он даже не смотрел ему в глаза. Только следил за своей рукой, а затем, руке же улыбнувшись, скрылся в коридоре. Трепетно. И Тэхен огляделся, заметив, что Хосок куда-то исчез. Возможно, удалился по делам. Он был один на один с магией, пока волшебник, ее сотворивший… Улыбался, стоя напротив открытого окна. Мечтательно. Перед глазами был скрашенный постепенно клонящимся к горизонту солнцем урбанистический пейзаж, а в сердце были цветы. Джин не был настолько возвышенным романтиком, но для него главным олицетворением и символом красоты были цветы. Всегда. Все красивое можно сравнивать с цветами. Он всегда любил говорить, что сам цветок, больше шутя, чем нарываясь на комплимент, но теперь… Цветов не могло быть слишком много. Но Тэхену, кажется, было много. — Я без стука! — Джин услышал сначала его голос, а потом увидел, как начала открываться дверь, а потом — спину Тэхена, который что-то нес в двух руках, теперь пытаясь это не уронить и при этом попасть в кабинет. — Я не хочу ничего сказать, но ты можешь мне помочь. Джин не стал задавать уточняющие вопросы, очень быстро оказавшись рядом с Тэхеном, который, как оказалось, держал в руках прямоугольную вазу с цветами, в которой в органической губке располагались нераскрывшиеся розовые бутоны пионов и белые, похожие на помпоны пушистые шапочки китайских астр. И зеленые, усыпанные мелкие листочками ветки. И все это было так красиво, что Тэхен залюбовался, пока Джин принимал вазу из его рук, при этом смотря на него с растерянным сомнением. — Я не прогадал. Поставь, пожалуйста, на свой стол. — И Тэхен первым оказался на месте, аккуратно сдвинув подставки для бумаг. — Вот сюда. — Почему ты распоряжаешься в моем кабинете? — Однако, Джин перечить не стал, пока Тэхен вновь обошел стол, как будто со знанием дела. Которое не знал Джин и даже не мог догадываться. — Я не хочу смотреть на цветы в одиночестве. И если ты не можешь составить мне компанию в холле… — Тэхен вновь оказался рядом с цветами, побуждая Джина присесть на кресло для посетителей. — Я хочу знать, что ты смотришь здесь. Он отошел на какое-то расстояние, пока Джин внимательно следил за ним взглядом. Тэхен будто что-то искал и не мог найти. Он был сосредоточен, ни намека на флирт или желание порисоваться — только серьезная растерянность. Которая сменилась озарением, после которого Тэхен занял кресло Джина, близко придвинувшись к столу. Он изучал Джина, его взгляд был пристальным и немигающим. Он как будто замер. — Тэ, что ты хочешь? — Джин неуверенно улыбнулся, пока Тэхен рассеянно и задумчиво поднялся, будто боялся случайно неловким или резким движением вытряхнуть из головы навеянную мысль или образ. — Сделать тебе подарок. Запечатлеть… впечатление. И отдать его тебе. — Тэхен улыбнулся, а затем оказался рядом с Джином, одной рукой аккуратно дернув из вазы пион, а другой — бережно обрамив щеку Джина. — Ответишь на простой вопрос? В какой руке цветок? Пальцы со щеки скользнули к затылку, пока нежный бутон коснулся приоткрывшихся от предвкушения губ Джина. — Я пойду. А ты смотри. Тэхен улыбнулся, перекинулся через стол, чтобы вернуть цветок на место, а затем выпрямился и зашагал к двери. Ему не терпелось попасть домой, но для начала нужно было кое о чем попросить Чимина…* * *
Тэхен ни разу не прилег за ночь, утро и часть дня, не отходя от мольберта и в один момент перестав обращать внимание на ворчание Чимина, который слишком часто вставал пить, затем просто устроившись на диване, чтобы заснуть уже там, когда понял, насколько решительно был настроен Тэхен. Рядом со своим лучшим другом, который давно не чувствовал такого воодушевления. Он вообще не думал, не использовал карандаш, чтобы набросать хоть что-то, что будет направлять его руку… Всё получалось само собой. Кисть сама просилась в гуашь, которая сама разбавлялась до нужной интенсивности цвета водой, затем очень волшебно ложась на ватман. Он бы мог использовать акварель, но теперь хотелось чего-то особенного. Чего-то, чему не учили в академии и что подходило бы конкретно этому образу. Жаль, что нужно было следить за бумагой, потому что у него не было достаточно плотного ватмана, который смог бы стерпеть слишком влажные разводы. Но всё шло как по маслу. Разумеется, лучше было бы использовать холст и масло, но… У него было настроение для ватмана. Его потом можно будет поместить под стекло, но рисунок гуашью на белом листе это как раз было тем, что подошло бы ему, в расстегнутой рубашке и посреди цветов. Это была картина-настроение. Его настроение. Настроение Джина. — Хоби! — Тэхен забыл, когда последний раз держал в руках тубус, очень бережно держал, сразу дав понять Хосоку, что все серьезно. — Я могу попросить тебя об одолжении? — Ты можешь попросить меня. Джин поставил кресла рядом с компактным круглым столиком, скорее всего, для себя, и теперь наслаждался цветами и рабочей почтой, за пределами рабочего кабинета. Возможно, он просто ждал Тэхена, потому что не посмотреть на него, зная, что он за стенкой… Было неправильно, а скорее даже глупо. — Тебе нельзя. — Тэхен крепче прижал к груди тубус. — Потому что это для тебя. — И ради этого ты, кажется не спал всю ночь. — Хосок взял Тэхена за плечо, профессионально быстро вглядевшись в его лицо и покачав головой, пока Джин поднялся. — Я вообще-то поспал три часа перед работой. — Тэхен запрятал тубус за спину, увидев, что Джин стоял рядом с Хосоком, серьезно его разглядывая. — Ох, ну сколько можно говорить… Малыш, нельзя сравнивать никакой сон с ночным. Это совершенно иная работа гормональной системы. И да, под твоими глазами такие синяки, что их видит теперь наш шеф из кухни. Пошли. — Он взял Тэхена за руку, потянув к своему кабинету. Джин не решался встревать, предоставив Хосоку возможность руководить, просто временно заняв место за стойкой, через десять минут ожидая открытие ресторана. И он не ожидал, что Тэхен вернется очень быстро. Уже без тубуса, но с всё теми же следами усталости на лице. — Если хочешь, можешь идти домой. — Он смотрел с искренним беспокойством, пока Тэхен неожиданно обнял его, сунув руки под пиджак и сжав их на талии. Джин… Он не смог адекватно отреагировать, теперь просто… оторопев, безвольно повесив руки. — Я не выспался, чувствую себя как помятая картошка, но я очень доволен. Джин решился сначала просто положить свои руки Тэхену на плечи, а потом уже отважился нормально обнять. И он давно не чувствовал ничего подобного. Было стойкое ощущение, которое отказывалось вязаться с логикой, что они были знакомы тысячу лет и эти объятия были настолько жизненно необходимыми, будто они эту тысячу лет не виделись. Будто больше всего на свете, всю свою жизнь Тэхен хотел его обнять. Это было необъяснимо и очень просто. Возможно, что-то было в том, как бережно, но при этом уверенно он прижимался к нему, возможно, в том, что он замер, будто стремясь обмануть утекающее время… — Я не поеду домой, даже не думай об этом. — Тэхен пробурчал это Джину в плечо, пока Джин пытался обратно собраться с мыслями. — Я знаю, ты сейчас хочешь побыть рыцарем, освободив меня от работы, но я подписал договор. И то, что ты на самом деле рыцарь, его отменить не может. Джин улыбнулся. — Тебе комфортно так? Тэхен только промычал в ответ что-то положительное, одобрительное и утвердительное, и Джин запустил пальцы в его волосы, чувствуя, как до этого уткнувшаяся ему в плечо голова подалась за его рукой. — Ты такой комфортный, что на тебе можно спать. Как будто… как анатомический матрас из такой, знаешь, супер-удобной пены, которая принимает твой силуэт за свой, и ты как на облачке... — Странно, я бы мог сказать такое о тебе. — Это на самом деле было странно, и забавно, и потому трогательно, и Тэхен поднял голову, смотря теперь на Джина полуприкрытыми глазами. — Значит, мы сошлись краями. Как пазл. Или как… — Тэхен вновь уронил голову. — Как что-то с краями, что может сойтись. Я сейчас приду в себя, ты не думай. — Устроим тебе короткий рабочий день, господин художник. — Хосок появился внезапно, но Джин даже не дернулся. Даже не думая скрывать. Тэхен держался очень профессионально. Улыбался так натурально и уверенно, что за его растянувшимся на губах очарованием не было видно черных кругов под глазами. Он держался самоотверженно, и даже в какой-то момент ощутил в себе второе дыхание, которое совершенно иссякло, как только Джин предложил его подвезти. — Я не буду отказываться. — Он так устало улыбался, что у Джина появилось непреодолимое желание взять его в руки и спрятать ото всех, под одеялом, тщательно следя за сохранностью его сна. Он был похож на ребенка, несмотря на всю свою вызывающую красоту. Милого, очаровательного, уставшего карапуза. — До метро? — Джин улыбался, открывая дверь пассажирского сидения, пока Тэхен позволил себе аппетитно зевнуть, попытавшись втянуть в себя весь атмосферный кислород. — Ага. Если у тебя хватит совести. Хотя, я не потеряюсь. — Тэхен уселся, пристегнувшись и откинувшись на эргономично роскошное сидение. — Меня по-любому прибьет к конечной станции, где поезд дальше не идет. — Хочешь завтра выходной? — Джин, заняв водительское место, принялся регулировать сидение так, чтобы Тэхену было максимально комфортно… спать. — Только если ты не хочешь меня видеть. — Он теперь даже не старался открыть глаза, затем вдруг повернув к Джину голову. — Завтра ты будешь смотреть на себя. — То есть, ты все-таки берешь выходной? — Джин, разумеется, догадывался о том, что могло содержаться в том загадочном тубусе, и потому теперь испытывал нетерпение. Он обожал подарки. Особенно такие… на самом деле эксклюзивные. — Неа. Я… — Двигатель заурчал, и Тэхен принял это железное мурлыканье за колыбельную. — Буду… Такого еще не было. Сколько бы у Джина не было любовных интересов, свиданий и совместных поездок, такого еще не было. Никто почему-то не позволял себе так просто рядом с ним спать, принеся в жертву разговоры и возможность лишний раз произвести впечатление или же дать шанс, чтобы это впечатление получить. А ведь это было так просто и вместе с тем так… близко. Видеть спящего Ким Тэхена, который совершенно не стеснялся своей усталости и того, как теперь надулся, начав посапывать, бессознательно сцепив на груди руки, приоткрыв припухшие губы. Если бы на его месте был Бэк, он бы смотрелся в зеркало, смотрел в окно, щебетал что-то бессвязное, то и дело пытаясь ухватить Джина за руку, и раньше Джин считал это милым и трогательным, но… Всё познается в сравнении. — Эй. — Джин мягко потеребил Тэхена за плечо, и тот резко дернулся, защелкнув рот, который тут же на автомате вытер рукавом пиджака. Он не мог до конца разлепить глаза, щурясь и пытаясь вновь вписаться в бодрствование. — Мы приехали. — Ты чудо, Джин. — Его и без того низкий голос теперь очень волнующе хрипел, пока Тэхен отстегивался. — Хочешь, я тебя поцелую за это? Неееееет, ты не хочешь. Потому что у меня… — Он забавно несколько раз причмокнул губами. — Катастрофа во рту. Организм решил, что я уже не встану до утра, и… Или это от кофе… — Тэхен смотрел на Джина, который не мог не улыбаться, а Тэхен не мог его не коснуться, положив свою руку ему на бедро. Вот так просто. И очень интимно. — Спасибо за приятные сны. Спасибо за заботу. Спасибо за… — Тэхен задумался, а затем подтянулся, чтобы вновь поцеловать Джина в щеку, на этот раз, правда, остановившись, не стремясь поскорее оторваться, а скорее наоборот — дать прочувствовать силу его благодарности. Такая мягкая кожа… Вообще, сонными мозгами Тэхен подумал, что спать можно и так — уткнувшись в щеку Джина, вместо обычных объятий с плюшевым медведем. Пусть он и перестал таким заниматься, но ассоциации и пережитый опыт так просто не вытравить. — Спокойной ночи, Джинни. Он не дождался ответа и вежливости, аккуратно вывалившись из машины и сразу направившись ко входу в свою обитель, у которой остановился. Обернулся. И вдруг понял, что внутри было тепло. Физически. Будто он глотнул виски из стакана Чимина. Может, он заболел? Или его все-таки добила выпущенная до этого Амуром стрела.* * *
Тэхен буквально ввалился в квартиру, уже мысленно приготовившись к тому, что после быстрых и незатейливых банных процедур, он растянется под одеялом... И на месте оторопел. Вот буквально оторопел, увидев теперь то, что увидеть не ожидал. Не ожидал совсем. Катастрофически не ожидал. И что теперь делать?..