* * *
Джин напряженно сцепил перед собой руки, наблюдая за тем, как расположившийся напротив него мужчина, который не привел с собой никаких помощников и заместителей, изучал отданный ему документ. Прозрачная оправа его очков то и дело, при помощи длинного узловатого пальца, возвращалась на переносицу, пока лицо солидного мужчины не вселяло никаких надежд на то, что контракт будет заключен без шума и пыли. — Вы думаете о том, почему я не привел с собой финансового директора? — Сухой дребезжащий голос прострелил молчаливое напряжение, и Джин даже дернулся. — Я люблю первым вникать в финансовые вопросы, потому что все деньги берутся из моего кармана. В который запустить руку могу только я. И если я, без помощи финансовых специалистов, не смогу рассмотреть выгодное вложение, значит, там есть подводные камни, а у меня уже не те суставы, чтобы скакать с кочки на кочку. — Господин Нам. — Джин расправил плечи, откинувшись на спинку своего кресла, до этого чуть придвинувшись к столу. — Я ручаюсь за составленный договор и могу гарантировать то, что подводных камней там нет. Мы официальный и крупнейший дистрибьютор в стране. И можем себе позволить честные контракты, чтобы держаться на плаву. — Похвально. — Глаза мужчины до сих пор были опущены в бумаги. — Но не убедительно. Я тоже теперь могу сказать, что здоровался за руку с президентом, а он непорядочным руки жать не будет, но разве вы поверите, что я благонадежный клиент? Это начинало напрягать. — Я могу поговорить с владельцем? — Господин Нам аккуратно отодвинул от себя бумаги, откинувшись на спинку кресла и скрестив на груди руки, почти повторив позу Джина. — Нет. Я лично ответственен за заключение этой сделки, поэтому говорить вы можете только со мной. — Сын. — Мужчина впервые улыбнулся. — Я не хочу, чтобы мои деньги ушли на проверку вашей профпригодности. Я хочу максимально выгодное вложение. Джин выдохнул, сжав и разжав пальцы. — Можете мне поверить, я заинтересован в том же. И да, моему отцу не довелось жать руку президенту, так же как и мне, так что здесь не будет никакой разницы. — Сколько вам лет? — Господин Нам, кажется, совершенно расслабился. — Тридцать один год. — Значит, у моего оболтуса еще есть шанс. Джин понадеялся, что господин Нам теперь не достанет бумажник и не начнет показывать фотографии сына, рассказывая о том, какой он непутевый и как сложно старому поколению перекладывать большой бизнес в руки молодого. — Предлагаю вернуться к обсуждению финансового вопроса. — Джин знал, что его эмоции теперь могли сыграть с ним злую шутку, но до этого они позволят ему держаться свободнее. — И прежде чем вы начнете настаивать на том, что в любом случае сможете обратиться к другому дилеру, я бы хотел услышать, почему вы обратились именно к нам. — Потому что вы работаете на прямую с производителем, это же очевидно. — Господин Нам усмехнулся. — Мне кажется, это должно быть понятно. — В таком случае, вам так же должно быть понятно то, что мы не можем предоставить вам настолько выгодное предложение, насколько вы ожидаете, просто потому, что наши рамки и возможности получения прибыли значительно ограничены. В наших контрактах на закупку машин стоят прозрачные и четкие суммы, а так же строго обозначены все проценты, которыми мы может оперировать, заключая сделки купли-продажи, а также аренды или лизинга. Это позволяет нам пользоваться широким спектром гарантий относительно технического обслуживания и замены автомобильного оборудования на основании приоритетного сотрудничества. Если желаете простыми словами, вы платите за гарантии. Если вдруг автомобиль по какой-то причине встанет с важным пассажиром внутри, мы сможем вам обеспечить новую машину так скоро, как это позволит процедура. А вы сможете не краснеть, как и мы. И да, это еще одно преимущество прямого и официального дестрибьютора — мы краснеем так же редко, как тот автопроизводитель, вам прекрасно известный, который пользуется нашими услугами. Господин Нам молчал, начав жевать тонкие губы. Потом посмотрел на часы. Потом — в окно. Потом — на экран смартфона, на который пришло уведомление. Потом — на Джина. — Скажите, мы можем сделать перекур? Вредная привычка позволяет полезнее использовать интеллектуальный потенциал. — Разумеется. Я провожу. — Джин поднялся, ловко двумя пальцами застегнув пиджак и направившись к двери. — Прошу. Они вышли на специально оборудованное место для курения, и господин Нам, кажется, не испытывал никаких неудобств по поводу того, что рядом с ним курили несколько простых администраторов. Джин спокойно относился к сигаретному дыму, но теперь испытывал неловкость от того, что должен будет стоять в молчании рядом с курящим и не успевшим вызвать у него симпатию человеком. — Вы не курите? — Однако, возможно, это будет неловкое немолчание. — Нет. Но не имею ничего против. — Джин чуть склонил голову, и господин Нам усмехнулся. — Знаете, сейчас все переходят на электронные сигареты. Якобы… — Он сделал глубокую затяжку, не выдохнув дым. — Якобы это лучше обычного табака. И не замечают, как начинают намного больше курить. В другой ситуации, если бы у меня была эта электронная соска, я бы смог настоять на том, чтобы покурить без запаха в вашем кабинете, и скурил бы, наверняка, больше двух сигарет, чтобы успокоиться, а так… Мне нужно подняться и выйти, попутно успев напрячь вас. Думаю, это нивелирует недоказанную безопасность электроники. — Верю вам на слово. — Джин улыбнулся, а затем заметил как его спутник, выбросивший сигарету, начал вытягивать шею, вглядываясь куда-то Джина за спину. Куда-то в сторону парковки, а потом он стал подавать знаки, приглашающие подойти. Джин выдохнул. Очевидно, это был какой-то специалист, который теперь, после того, как господин Нам вытрепал Джину нервы, сам возьмется за документ и в любом случае объявит его выгодным. Потому что Джин был уверен в себе и в тех цифрах, что рисовал до этого. — Бэк, поговори с господином Кимом так, как должен говорить человек, рационально упражняющийся с деньгами. Мне нужно позвонить Хану. Джин не поворачивался, теперь наблюдая, как господин Нам, низко поклонившись и взяв телефон, отошел, попутно схватившись за вторую сигарету. — Сюрприз, господин Ким. И я хочу сначала услышать, как этот старый черт успел тебя обидеть. Люблю отца, но он бывает невыносимым. Потому отец-одиночка с моих пятнадцати лет. Он успел забыть этот голос. Успел забыть, как внутри всё переворачивалось до этого, стоило ему только… Забыл, совершенно точно. Но поворачиваться не хотел. Хотя, это было не нужно для того, чтобы убедиться в своих догадках. Опасениях. Потому что Джин не видел Нам Бэкхена с того самого момента, как он получил расчет, освободившись после глухого, но горячего скандала от должности метрдотеля. И будто поняв, что Джин не собирался поворачивать, Бэкхен сам обошел его. — Привет. Говорю сразу — я на побегушках и просто ехал туда, куда мне скажут. Не возражаешь? Джин не поднимал глаза, увидев перед собой фигуру в классическом черном костюме, с расстегнутыми пиджаком на двух пуговицах и тонким черным галстуком, который отливал одним атласом вместе с лацканами. Рука, обнажив тонкое, синее от вен запястье, потянулась в карман, длинные пальцы достали оттуда тонкий портсигар, из которого после глухого щелчка ловко вызволили сигарету, так же ловко отправив портсигар на место. Джин следил за руками, как кролик следит за гремучим хвостом змеи. Пальцы, сложившись в хорошо знакомую Джину фигуру, вставили фильтр тонкой черной сигареты между сухих пухлых губ. Огонь. Он забыл. Но очень хотелось сбежать. — Джин, извини. Я знаю, что Юнги рассказал тебе о нашей встрече, но я не собирался с ним ругаться. Я не хотел его провоцировать. Джин поднял взгляд, сразу споткнувшись об узкие, агрессивно вытянутые к вискам глаза. Черные, они и теперь смотрели так же, как однажды. Черная дыра. — Что ты здесь делаешь, Бэк? — Джин откашлялся, удивившись тому, насколько заглушен был нахлынувшими мыслями его голос. Дрогнувший. Просто от неожиданности. — Встал на путь исправления. И легального заработка. Правда, работать на отца не так приятно, как на тебя. Но я сам виноват. — Бэкхен не моргал, коротко затягиваясь и не спуская с Джина глаз. — По официальной версии, я устал порхать и захотелось твердо встать на ноги. Чтобы порхать тогда, когда захочется, а не в поисках нового цветка. — Почему я тебе не верю? — Тэхен в его голове пробудил рассудок, и Джин даже выдохнул с облегчением. Удивительно, как вовремя он вспомнил его улыбку. Господи, он был спасен! Глоток свежего воздуха, который позволил ему вынырнуть из отгремевшей любовной драмы. Однако… — Потому что я дал для этого повод. И я не буду пытаться тебя переубедить, потому что мой поезд ушел. — Бэкхен опустил глаза, глубоко вдохнув никотин, втянув щеки, от чего его агрессивные скулы стали угрожать настойчивее. — В сюжете есть два распространенных клише. Раскаявшийся злодей на самом деле не раскаялся, но добро, по итогу, все равно побеждает зло. И раскаявшийся злодей на самом деле раскаялся, но ему никто не верил, пока он не умер. Меня не устраивает ни один из них. — Потому что ты здесь только по работе. Потому что твой отец возлагает на тебя большие надежды. — Джин не заметил, как поднял подбородок, будто пытаясь теперь посмотреть на своего обидчика сверху вниз, прекрасно зная, что лучшая защита — это нападение. А смотрел он на его пальцы. В них была болезненная красота. Неестественная тонкость, которая приковывала взгляд. Они всегда были холодными. Даже тогда, когда он, вымотанный, запыхавшийся и покрывшийся рваным румянцем и испариной, хватался дрожащими пальцами за его руки, плечи, шею… Мороз. Который всегда делал жар сильнее. — Я здесь по работе, да. Почему он не забыл до конца? — И чтобы исправить ошибки порхающей молодости. Но услышав это Джин не мог не закатить глаза. — Какой молодости, Бэк? Прошло меньше двух месяцев! — Ты получишь этот контракт. — Бэкхен пропустил это мимо ушей, потушив бычок и направившись к отцу. Получит, чего бы это ни стоило… Джину.* * *
Джин приехал в ресторан сразу после того, как сделка была заключена. На выгодных условиях, потому что Бэкхен шепнул ему о том, что его отец уже успел обратиться почти во все автосалоны, предоставляющие машины на нужных ему условиях, и ничего не смогло его убедить достаточно, чтобы он продолжал упорствовать и капризничать на оставшемся варианте. Единственно оставшемся. Он помог ему. Был необычно собран, серьезен, каким Джин его слишком редко видел, чтобы теперь вновь не удивиться. Мысль о том, что после их тяжелого расставания Нам Бэкхен взялся за голову, решив изменить свою жизнь, чтобы подобного не повторилось, воодушевляла, но Джин, в своих размышлениях, делал упор на то, что это ему это было не нужно. А потом, в своих же размышлениях, невольно и шепотом задавался вопросом, хотел бы он всё вернуть, знай наверняка, что Бэкхен изменился. Во всем, кроме своей убийственной привлекательности, которая оглушала, контузила, особенно, в присутствии старых шрамов. Но это было слишком. Пусть Джин какой-то частью себя не мог не вспоминать былое, оставшейся и большей частью себя он жаждал избавиться от этого. Потому что эти чувства одно время слишком сильно застилали ему глаза, заставив в один момент даже засомневаться в порядочности собственного брата, самого родного человека. Это было что-то болезненное и именно поэтому, возможно, оно не успело окончательно погаснуть, но перейти в хронику. Он написал Тэхену, что ждет его пораньше. Потому что ему теперь жизненно необходимо было оставаться честным. Потому что Тэхен заслуживал того, чтобы с ним были честным. Потому что Тэхен… Джин улыбнулся, лихо развернувшись на кресле к окну, закусив горький кончик простого карандаша. Тэхен был другой. Он был… Волшебным. Поэтичным. Забавным, и при этом невыносимо красивым. Особенным его делали не чувства Джина и его выходящая за рамки нормального привязанность, а он сам. Он просто был особенным, и это было бы неизменно для Джина даже в том случае, если бы он сделал выбор не в его пользу. И Джин вновь перестал улыбаться. — Я решил принести тебе кофе, за счет заведения. — Тэхен вошел без стука, потому что прекрасно знал от Хоби, что его ждали. — Как прошла деловая встреча? Тэхен аккуратно прикрыл за собой дверь, подошел к столу Джина, поставил перед ним высокий стеклянный стакан, пахнущий шоколадом и кокосом, а потом пристроился на угол, сцепив перед собой руки. И Джин почему-то не удивился тому, что он не захотел его поцеловать, но вместе с тем огорчился. Потому что он ждал и надеялся, испытав при появлении своего метрдотеля очевидный и эмоциональный подъем. — У тебя ко мне серьезный разговор, я знаю. Понял по твоему сообщению. — Услышав это, Джин удивленно округлил глаза. — Не спрашивай. Я просто знаю, что ты скажешь мне что-то, что может мне не понравиться. — Я сегодня встретился с Бэкхеном. Его отец, который владеет сетью отелей, заключил с нашей компанией контракт на использование наших автомобилей на условиях лизинга. Бэкхен теперь приобщается к семейному бизнесу, так что у нас был деловой разговор. — Это ведь хорошая новость? — Тэхен удивленно вскинул брови. — Если дальше ты не скажешь, что в тебе, несмотря на бизнес, проснулись старые чувства. — Не проснулись. — Джин нахмурился, не понимая, почему Тэхен был так беспечен, потому что он бы на его месте… Ну, не паниковал бы, но хотя бы нервно тряс ножкой или пытался пальцами по дереву отыграть похоронный марш. — Тебя это не волнует? Тэхен отрицательно покачал головой, затем чуть придвинувшись к Джину, до этого аккуратно отодвинув в сторону бумаги, чтобы не придавить их своей безупречной физической формой. — Будет волновать, если ты начнешь нас сравнивать. Точнее, это должно будет волновать тебя, Ким Сокджин. — Тэхен откинулся на поставленные за спину руки, теперь беззаботно мотая ножкой в светлой туфле и спокойно смотря на Джина. — Потому что это ты в этом случае станешь трофеем. Хочешь быть трофеем, Джин? — О чем ты? — Это была слишком затейливая логика, и Джин задумчиво откинулся на спинку своего кресла, упираясь в один из подлокотников. — Сравнение предполагает наличие критериев оценивания, что по итогу приведет к тому, что кто-то выиграет. Я отказался от этой системы на своих занятиях, к слову, но вернемся к нашему вопросу. Мы оба тебя хотим, грубо говоря, значит, сравнив нас и выбрав кого-то одного, ты становишься призом. Но проблема в том, что мне не нужен приз, и я отказываюсь от соревнования. — Тэхен прикрыл глаза, гордо задрав подбородок, пока Джин… — То есть… Ты отказываешься от меня? — Отказываюсь от участия в этом соревновании. Если у тебя в душе что-то трепещет, не сравнивай Бэка со мной или с кем-то другим. В этом случае должен быть только он. Ты должен сделать выбор только в пользу него. Или не в пользу него, и это не будет значить, что ты выбрал меня. — Тэхен вдруг задумчиво закатил глаза. — Завернул, да? Но это просто потому, что я на самом деле как-то неестественно волнуюсь. Джин сразу прервался в разгадывании озвученной до этого логики, с беспокойством посмотрев на Тэхена, осторожно положив ему на колено руку. — Почему? — Я не знаю. — Тэхен пожал плечами. — Это попахивает драмой, а я терпеть не могу драмы. Я боюсь терзаний, обид, предательств. Серьезно. Я боюсь этого. И поэтому не хочу быть замешанным. — Он задумался, будто теперь сводил концы с концами. — Но я уже замешан. И уже проигрываю, потому что у вас с Бэкхеном были сексуальные отношения, которые… тебя скорее всего устраивали, и думая о нем, ты так или иначе будешь возвращаться к этому, потому что это всегда сильные эмоции. Со мной таких не было. — Ты же говорил, что не хочешь, чтобы я тебя сравнивал. — Джин был так сосредоточен, будто теперь только подписывал важный и неудобный контракт. — Но это не значит, что ты не будешь этого делать. — Тэхен будто устало улыбнулся. — Это человеческая натура такая, и я не смогу тебя судить, потому что все мы люди. И, наверное, нам теперь стоит переспать, чтобы у меня появился шанс. — Ну что ты несешь! — Джин нахмурился, поднявшись. — Я не собираюсь с тобой спать, чтобы сравнивать! Что за чушь, божечки! Я просто захотел быть с тобой честным! Чтобы… — Чтобы я знал, в чем причина, если вдруг ты начнешь терять интерес. Я ценю. — Тэхен ловко соскочил со стола. — И для чистоты эксперимента, нам лучше оставаться в рамках деловых отношений. Пока ты убедишься в своих приоритетах по моей схеме, обратив все интеллектуальные и душевыне силы на Бэкхена. — Черта-с два. — Джин вышел из-за стола вместе с тем, как Тэхен направился к двери. — И ты не будешь это решать, потому что я не доверяю твоей логике просто потому, что не могу ее понять до конца. Как и ты. — Но пока мы говорили, ты ни разу не вспомнил о Бэкхене, верно,? — Тэхен приблизился к Джину, прищурив один глаза. — Это был отвлекающий маневр, чтобы проверить силу твоей реакции на него. — И вдруг Тэхен нахмурился. — Или думал?! — Честно? — Джин расправил плечи, засунув руки в карманы. — Я думал только том, что ты не поцеловал меня. Серьезно. Я ждал, что ты с этого начнешь нашу встречу. — А я знал, что ты подложишь мне какую-то загадку, и я остаюсь при своем — только деловые отношения. Будем считать, что это нужно для того, чтобы я еще больше в тебя не влюбился. Потому что мне теперь сложно делать вид, что я не расстроен. И ты спросишь, для чего это нужно? Чтобы набить себе цену. Всегда больше хочется то, что само не идет к тебе в руки, а… — Тэхен покачал головой, как будто в только известный ему музыкальный такт. — Терпеливо ждет в стороне и говорит, что его не волнует. — Ты рассказал мне свой план, и я теперь знаю, как можно его испортить. — Это было слишком очевидно, чтобы сомневаться. — Я усыпляю твою бдительность. И ничего ты не знаешь о моем плане. — Тэхен самодовольно улыбнулся, пока Джин ловко ухватил его за локоть, потянув к себе. Однако… — Это против правил, я уже сказал. — Мне плевать на правила, если их устанавливаю не я. — Джин ощущал легкость. Это на самом деле была легкость, которая освободила его плечи, его сердце, его голову от всего ненужного. Даже если это было мимолетно, в этом был виноват Тэхен, который теперь нежно отцеплял его пальцы от своего пиджака. — Ты мой начальник во всем, что касается моей работы. А остальное… — Тэхен опустил голову, смотря на Джина из-под ресниц, опасно прищурившись, чтобы затем поднять подбородок и посмотреть сверху-вниз, как будто Джин успел провиниться. И Джин не заметил, как сердце стало биться чаще. — Я вожу. Он лукаво подмигнул, направившись к двери, но Джин не умел себе отказывать в слабостях, в последний момент схватил Тэхена за руку, дернув к себе так, что он не успел подставить руки и упереться ими Джину в грудь, чтобы помешать… Ничего не могло помешать. И Тэхен отчаянно хотел улыбнуться, когда их губы решительно соприкоснулись, синхронно приоткрывшись, так же единогласно пригласив присоединиться языки. Легко и сладко. Никаких сомнений, и очень быстро пальцы Тэхена с плеч Джина скользнули к его затылку, зарывшись в волосы, как будто назло их закручивая в барашки и волнуя, взъерошив и запутав. Джин не обращал внимание, потому что всё, о чем он думал теперь — Тэхен, который прильнул к нему, с азартной охотой отвечая на поцелуй, как будто специально моментами его затягивая, отстраняясь, давая возможность Джину силой заполучить то, что он хочет. Силой своего желания. Которое всё было в Тэхене. — Нам нужно поиграть. — Тэхен решительно сделал шаг назад, резко выбравшись из рук Джина, который успел войти во вкус. — Как я играю со своими малышами, чтобы они могли позволить себе не слушаться. При этом соблюдая правила. Мои правила. Которые тебе понравятся. — Ты меня интригуешь. — Джин выдохнул, поправил пиджак, рубашку и направился к своему столу. — Значит, ты захочешь ко мне вернуться. — Тэхен пожал плечами, многозначительно улыбнувшись, а затем направившись к двери. — Я не хочу от тебя уходить, Тэ. — Джин был убежден в этот момент. И боролся с собой, чтобы не запереть Тэхена в свое кабинете. Чтобы вместе смотреть на его портрет, кисти самого талантливого художника. — Потому что сложно уйти с переломанными ногами. — Тэхен задумчиво покачал головой, затем широко и квадратно улыбнувшись. — Ты знаешь, где меня найти.* * *
— Хоби, сегодня будут играть музыканты? — Тэхен, успев разглядеть в обеденном зале компактное электронное пианино и несколько лишних стульев, взволнованно смотрел на Хосока, который отдавал какие-то распоряжения. Тэхен схватил его за рукав, начав дергать, как нетерпеливый ребенок, и Хосок успел умилиться. — Да. Живая музыка. Скоро должен прибыть саксофонист и контрабандист. — Хосок задумался, поняв, что звучало это не так, как должно было. — Контрабасист. — Тэхен улыбнулся, и Хосок легко ударил себя по лбу, затем показав большой палец Тэхену, а после, извинившись и похлопав его по плечу, скрывшись на кухне. Тэхен продолжал улыбаться и рассаживать гостей согласно забронированным местам, не переставая думать о… Музыке. И Джине. А саксофон никогда не мешал другим мыслям, лишь украшая их и усиливая их волнующе-романтический подтекст. Он обожал саксофон, обожал джаз, обожал эту атмосферу, когда тело переставало тебе принадлежать, растворяясь в музыкальном ритме, который уносил сознание от всей суеты. Это было доступное человеку волшебство, как солнце. И, наверное, на лице Тэхена появилась улыбка, которую он не мог унять и спрятать, и потому гости, к которым он обращался, невольно улыбались в ответ. И очень скоро в обеденном зале установилась та самая атмосфера, при взгляде на которую нельзя было не подумать о том, как… — Какую игру ты имел ввиду? — Джин подкрался к Тэхену незаметно, поставив что-то на небольшой столик, находящийся под массивной столешницей стойки, и положив свои руки на талию Тэхена, легко миновав расстегнутый пиджак. — Мне нельзя пить на рабочем месте. — Однако, Тэхен взял, как оказалось, запотевший стакан, сразу приложившись к трубочке. — Я в раю. Клубника, мята, лед, какой-то волшебный сироп, еще сироп, и пузырьки, которые щекотали губы и щеки изнутри. — Что за игра, Тэ! Я не могу перестать думать, а мне нужно подписывать чеки для поставщиков! Джин поглядывал на дверь, успев узнать до этого, что первая рассадка была закрыта, а значит, до остальных гостей оставалось еще время. Поэтому он покрепче обнял Тэхена, положив ему голову на плечо и отпив из стакана, воспользовавшись предложенной ему трубочкой. — Чтобы расслабиться и позволить себе не слушаться и баловаться. — Тэхен прикрыл глаза, позволив себе в данный момент расслабиться и побаловаться. — Я играю в это с детишками. Мы просто рисуем без кистей, пачкаемся, вымазываемся в краске и, довольные, потом делимся впечатлениями. Кажется, что это пустяки, но ты бы видел, как горят глаза у малышей, когда ты разрешаешь им извозиться в красках. Родители знают — они подчиняются установленным правилам и одевают моих учеников соответствующе. И детишки потом пускаются в чистое творчество. И я вместе с ними. — Тэхен беспечно улыбался, вспоминая свои занятия. А потом повернул к Джину голову. — Тебе это тоже не помешает. Чтобы ты позволил себе немного расслабиться и снять со своих красивых плеч напряжение. — У меня напряжение не только на плечах. — Джин еще раз приложился к трубочке, затем чуть отдалив от себя Тэхена, когда в дверях появились гости. — Я подумаю, что можно с этим сделать. — Тэхен отставил стакан, выпрямился, радушной улыбкой встречай уже улыбающегося в ответ посетителя. А затем он повернулся к Джину, который отошел на безопасное расстояние. — Сегодня в программе джаз? — Да. И будут выставлены дополнительные закуски, потому что будут те, кто не станет садиться за столики. Но с этим у тебя не возникнет проблем. — Джин уверенно кивнул. — Приходи послушать, ладно? Я хочу послушать. Тэхен просил. Мягко, заискивающе, как будто это на самом деле было важно, и Джин вновь уверенно кивнул. Не мог и не хотел отказаться, сумев найти себе оправдание. Не в этот раз.* * *
— Ты с ума сошел! — Очень агрессивно звенящий шепот раздался у уха Тэхена как раз в тот момент, когда он пытался отобрать у девушки поднос. — Меня уволят! — Я уйду вместе с тобой. — Тэхен, беспечно улыбаясь, все же вызволил главный официантский атрибут из тонких ручек, положив его на вовремя подвернувшийся стул. — Тебе не дадут. — Девушка надула губки, пока Тэхен потянул ее куда-то за руку. — А мне сделают выговор! — Через мой труп. Расслабься, Хани. Неужели тебе не нравится эта музыка? — Тэхен, деликатно прихватив девушку за талию, стал оглядываться, прекрасно видя что никто не решался сделать первый шаг. — Она волшебная. — Девушка, положив Тэхену на плечо руку, мечтательно улыбнулась, а затем нахмурилась, непримиримо смотря на Тэхена. — Я на работе! Как и ты, собственно! — Вот поэтому доверься мне и расслабься. Я поведу. А ты посмотришь на магию. — Тэхен взял девушку за руку, став плавно покачиваться в ритм мелодичному инструментальному мотиву, наклонившись к ее уху. — Я поведу. Потому что слушать эту музыку сидя, заставляя тело подчиняться разуму, а не проснувшемуся чувству прекрасного, все переворачивающему внутри самым приятным образом, было преступлением. И девушка, которая не могла не довериться уверенным рукам, заметила, как одна пара поднялась со своих стульев и… Они танцевали. Просто переминаясь с ноги на ногу, пока мужчина не увидел, в каком направлении лучше совершить маневр, чтобы было чуть больше места. — Видишь? — Тэхен тоже это заметил, посчитав это маленькой победой. — Я же говорил тебе. А теперь можешь идти. Он мягко отпустил ее, задержав в вытянутой руке ее маленькую ладошку, а затем огляделся. Всё всегда видно по глазам. Которые очень хотелось прикрыть, пока тело даже не пыталось сопротивляться волшебной музыке. Зачем? И плавно покачиваясь, Тэхен подошел к одному из столиков, заметив, как женщина нетерпеливо и даже с легкой завистью поглядывала на отважившихся танцевать, хмурясь в направлении своего спутника, который явно стеснялся. — Можно? — Тэхен протянул свою красивую ладонь, на которую женщина уставилась почти что с ужасом. Но больше, с очень ярким удивлением. — Мне будет приятно. Он очаровательно улыбался, и женщина, покраснев, приняла его приглашение, поднявшись. Тэхен был вежлив, деликатен, потому со стороны невозможно было заподозрить покушение на чужую сексуальность. Он просто хотел, чтобы окружающие поняли, от какого удовольствия отказываются. — Спасибо. — Женщина смущенно улыбалась, покачиваясь в такт взявшему соло чувственному саксофону. — Кажется, ваш спутник уже ревнует. — Тэхен улыбнулся довольно, заметив, что мужчина поднялся. И Тэхен отпустил руки, сделав шаг назад и вежливо склонив голову. Еще одна пара. А потом еще одна… Люди становились смелее, перестав закрываться, чтобы открыться и насладиться музыкой, а не просто послушать. И вот теперь в обеденном зале была та же атмосфера, как в тех самых джазовых барах, в которых не было места стеснению и неловкости. Потому что они под запретом, когда играет джаз… — Негодник. — Тэхен дернулся, когда услышал шипение Хосока, возникшего будто из ниоткуда. — Напомни выписать тебе премию. И он очень свободно, как Тэхен до этого, схватил одну из официанток, потянув туда, где все еще роились сомнения, отражаясь в переглядывающихся и не решающихся глазах. Можно было просто крикнуть «Да будут танцы!», но это убило бы магию момента. Который с каждой минутой становился все волшебнее. Особенно тогда, когда официанты решились на самоуправство, чуть сдвинув освободившиеся танцующими столы, чтобы дать немного больше пространства. Кажется, это вдохновило музыкантов, которые теперь играли так, будто им не платили. Это было простое счастье. Видеть, как люди отказываются от своей взрослой солидности в пользу чистого, незамутненного искусства, которое, если дать ему волю, сразу начинает впитываться в кровь, пробуждая внутри самое хорошее, приятное и счастливое, что в другое время привычно кроется за рациональностью. Не нужно думать, когда можно чувствовать. Всем телом. — Это… саботаж? — Судя по голосу, Джин был очень удивлен, и Тэхен тут же развернулся к нему, заметив, что его начальник успел где-то потерять свой пиджак и распустить галстук. Кажется, чеки для поставщиков успели его достаточно вымотать. — Я объясню. — Тэхен виновато улыбнулся, видя теперь, что его инициатива приняла масштабы бедствия. О котором можно только мечтать, если во главу угла ставить настроение, а не порядок. — Но… Потанцуем? Это был риск, но Тэхен уже успел решиться на отчаянное самоуправство, которое не позволяло теперь сомневаться. Отступать было некуда. Джин все еще смотрел на обеденный зал, который все больше походил на танцплощадку, потом на музыкантов, которые теперь, судя по их веселому настроению и смене позиции, получали удовольствие, а не гонорар… — Я поведу. Джин огляделся, а затем взял Тэхена за руку, потянув в сторону фуршетного стола, где уже совсем не осталось равнодушных — только танцующие. — Ты не стесняешься? — Тэхен был удивлен, почему-то ожидая, что Джин потащит его в темный угол, чтобы никто не видел… Он был приятно удивлен. — Ты создал этот праздник. Значит, должен быть… — Джин пытался вспомнить, как это делается, взяв Тэхена за талию и за руку. — Если не в центре, то в обозримой досягаемости. Тэхен сначала самодовольно улыбнулся, а затем прижался щекой к его щеке, позволив себе прикрыть глаза, нежно обнимая Джина за шею, кончиками пальцев поглаживая теплую кожу. Джин замер, пытаясь теперь осознать, оказаться в этом моменте, охватив всё происходящее вокруг. Медленно и плавно двигающиеся пары, которые, как можно было бы предположить с опаской, не создавали хаос, а лишь дополняли друг друга в трогательно романтическом танцевальном порыве, просто переставляя ноги, но находясь так близко друг к другу, только могли. Как будто делились ласковой вибрацией нот, сходящихся и расходящихся теперь в лиричный, бархатно-мелодичный мотив, несмотря на звон духовых и струн. — Хорошо, правда? — Тэхен отстранился лишь для того, чтобы заглянуть в блестящие глаза Джина. И Джин начал захлебываться, как будто только теперь, оказавшись под впечатлением, решившись на вдох, который… Всё расставил на свои места. Ему нужно было ответить, это был вопрос. Хотел ли он говорить? Ни за что. Это было кощунством. А чего он хотел? Целовать. Так долго, пока не захочется спать. Но целовать он не мог, потому что вокруг было слишком много народу, а конкретно так, как хотелось целовать ему… Это будет выглядеть неуместно. И скомпрометирует не только его. Поэтому он положил голову Тэхену на плечо, а затем прижался губами к его шее, сразу почувствовав, что пальцы, находящиеся на его затылке поглубже зарылись в волосы, чувствительно скребнув кожу. Он поцеловал еще раз, отстранившись лишь на пару миллиметров, а затем бережно прихватил кожу зубами, чтобы не оставить следа — только неизгладимое впечатление, потому что Тэхен сильнее прильнул к нему, чуть наклонив голову, больше оголив шею. Очевидно, он не испытывал ничего против нежных покусываний, а Джин быстро начал терять голову, до этого успев лишиться ее наполнения. Разума. Горячая мягкая кожа, с призрачным налетом какого-то сладкого парфюма, смешавшегося с натуральным мускусом кожи и начавшего ощущаться острее и... головокружительнее; чуть прерывающееся с каждым бережным и незаметным прикусыванием и ласковым касанием губ дыхание… Волнение на грани возбуждения. — Если ты хочешь меня съесть — я не против. — Тэхен вновь прижался щекой к щеке Джина, чтобы добраться до его уха. — Хочу. — Джин, оторвавшись от шеи, смог дотянуться губами до щеки Тэхена, буквально чувствую, как он улыбался. — Но мы еще не играли. — И ты не угощал меня обещанным десертом в своем кабинете. — Тэхен не открывал глаза, как будто боясь спугнуть это волшебство. — Пожалуй… Мне действительно стоит пригласить тебя в свой кабинет. Ты нарушил дисциплину, заставив всех танцевать. — Джин незаметно посмотрел на часы, заметив, что через сорок минут ресторан должен был закрыть свои двери. — Я пойду, а ты найди Хоби и скажи, что сегодня закрывает он. Потому что я буду тебя отчитывать. И ждать. — Будет сделано, господин Ким.