Намджун тут же разлепил глаза и получше вгляделся в стоявшего на его пороге молодого человека. Он явно его никогда не видел, а даже если теперь он снимет кепку, Намджун точно его не вспомнит. У него не было знакомых с забитым явно до плеча рукавом, и Намджуну невольно захотелось поразглядывать, потому что он всерьез считал татуировку искусством, но вместо этого он… пришел в себя.
— А может лучше будет вызвать полицию, чтобы они узнали, откуда у тебя мой адрес и какого… художника ты нанес мне столь ранний визит? Без приглашения, прошу заметить. — Намджун убедительно хмурился, выставив указательный палец, и если бы рядом был Юнги, он бы обязательно шепотом подчеркнул, как его друг теперь был похож на папочку.
Пока молодой человек, очаровательной улыбаясь, покачал головой.
— Спорим, если я сейчас уйду, вы потом обязательно захотите, чтобы я вернулся? — Он теперь надел кепку козырьком назад, возможно, для того, чтобы Намджун оценил серьезность его предсказания, но Намджун лишь оценил, что он был достаточно молод, свеж и хорош собой. Немного по-детски. И вновь здесь должен был появиться Юнги с очередной шуткой, что Намджун был главным народным папочкой и потому ему везде мерещатся дети.
— Спорим. Иди. — И Намджун, указав рукой в сторону общего коридора, подождал, пока молодой человек сделает шаг назад, чтобы закрыть за перед его лицом дверь. — Всего хорошего.
Молодой человек не сопротивлялся, и Намджун решил не убеждаться в том, что он действительно уйдет, вместо этого направившись в спальню, теперь активно прислушиваясь. Вода перестала течь, а, значит, теперь ему может повести, и он застанет Бэкхена в самый приятный момент. Для них обоих. И ему дейстивтельно повезло, потому что зайдя в гардеробную, он наткнулся на Бэкхена, с высушенной, но еще не причесанной головой, в трусах и натянутых почти до колен носках, который сосредоточенно ладонями пытался дополнительно выгладить висящие на вешалке брюки. Нельзя сказать, что это было очень сексуально, из-за черных носков, выбивающихся из общей интригующей картины полуприкрытой наготы… Но это было забавно и очень мило. И чтобы закрепить это впечатление, Намджун подкрался сзади и без предупреждения обхватил Бэкхена двумя руками за плечи, заставив того вздрогнуть и только после этого обхватить предплечья Намджуна своими длинными пальцами, еще холодными после контрастного душа, которым он всегда баловался по утрам.
— Зачем так рано встал? — Он откинул голову и прикрыл глаза, как будто теперь всерьез намереваясь доспать то, что не успел, и Намджун стал улыбаться шире, поцеловав Бэкхена в щеку только доля того, чтобы затем он предоставил ему свои губы.
— Разбудил какой-то подозрительный пацан. И подозрительный он был не потому, что одна его рука была полностью забита, а потому что…
Бэкхен очень быстро развернулся к Намджуну.
— И где он? — Его глаза блестели так нетерпеливо и беспокойно, что Намджун даже смутился.
— Я выставил его за дверь. Вежливо. — Намджун пожал плечами, пока Бэкхен сорвал с вешалки брюки, начав их торопливо и все равно грациозно натягивать, подпрыгивая, кряхтя, аккуратно втискивая в узкие штанины свои длинные ноги. — Что такое?
— Не успел далеко уйти.
И Бэкхен тут же вылетел в гостиную, из которой попал в прихожую, тут же открыв дверь. Он забыл надеть рубашку, но главную свою достопримечательность все-таки успел прикрыть, а значит, соседи не вызовут полицию. Но вот…
— Что, я не успел к тому моменту, как ты наплескаешься? — Молодой человек язвительно улыбнулся, затем оторвавшись от подоконника, на котором ждал рядом со своим бумажным пакетом, и направившись к Бэкхену. — Охеренно выглядишь, братик. Серьезно.
И вот теперь на его губах была теплая, пусть и до сих пор игривая улыбка, на которую Бэкхен тут же ответил, взяв сводного брата за плечи и направив в квартиру.
— Спасибо, что приехал. Джун просто не сообразил, а я его не предупредил о конспирации.
— Он пустой. — Чонгук разувался, пока Бэкхен, узнав нужную подробность, просто бросил пакет на пол.
— Бэк, а что… — Намджун только теперь дошел до прихожей, по дороге прервавшись на традиционный утренний водопой у крана с фильтрованной водой, и Чонгук тут же выпрямился, улыбаясь очень самодовольно, но при этом не отталкивающе. Он протянул руку.
— Чон Чонгук. Ваш Бэк попросил меня посмотреть ваш контракт и оказать полное юридическое сопровождение. Неофициально.
Намджун замер, на автомате схватив сильную руку, которая сжала его ладонь и потрясла.
— Черт, прости. Это было грубо.
— Если бы ты его разбудил в такую рань, он бы тебе вмазал, так что ты можешь не извиняться. — Бэкхен теперь опирался на ведущий в гостиную и сопровождающий дверь деревянный откос, с любопытством наблюдая за общением своем парня и сводного брата.
— Это я должен просить прощения, но у меня просто не будет другого времени. В одиннадцать мне нужно явиться в суд, где после перекрестного допроса истца станет ясно, насколько я буду загружен со своим ответчиком. — Чонгук вздохнул, пока Намджуну стало стыдно.
— Проходи. И спасибо, что нашел время. И еще раз извини, потому что я не знал. Точнее, мог бы догадаться, потому что твой брат тоже обожает конспирацию, но не после того, как только продрал глаза. — Намджун обезоруживающе улыбался, вежливо прихватив Чонгука за плечо, поворачивая его в нужном направлении.
— Во сколько ты проснулся? — Бэкхен, быстро накинув на плечи рубашку, которую лишь прихватил парой пуговиц, серьезно смотрел на брата, который в страдании закатил глаза, усаживаясь на любезно указанное ему хозяином кресло.
— Рано. Но я готовился к слушанию, так что… Ничего страшного. — Он махнул рукой, затем вытянув шею в стороны кухни, где уже работала кофе-машина. — Ты когда уезжаешь?
— Мне нужно быть в отеле к 8.30. Но я могу задержаться, чтобы вам не было друг с другом неловко. — Бэкхен снисходительно улыбался, пока Чонгук позволил себе покраснеть. И Бэкхен улыбнулся теперь самодовольно. — Я ему не говорил, что ты его поклонник. Так что, если сам не скажешь — останется тайной.
— А ты выпросишь для меня автограф на альбом? — Чонгук серьезно смотрел на брата, который посмотрел в сторону неловко, но без жертв суетящегося на кухне Намджуна. — Я бы сам попросил, но мне несолидно. Сам понимаешь.
— Если поможешь ему, выпрошу для тебя всё что угодно. — Бэкхен тут же стал непроницаемо серьезным.
— Можешь быть уверен — я сделаю всё, что в моих силах. — Чонгук уверенно кивнул, а Бэкхен только успел шепнуть
Спасибо, прежде чем в гостиной появился Намджун с чашкой свежезаваренного кофе, которая чуть подрагивала на блюдце. Которое он поставил перед Чонгуком, вместе с небольшой упаковкой сливок. Картонной, и Бэкхен улыбнулся. Никакого изысканного этикета — только искреннее и незамутненное снобизмом подносов гостеприимство.
— Спасибо. — Чонгук тут же взялся за картонный пакетик сливок, щедро раскрашивая белым черный кофе. Он не мог пить черный кофе. А вот со сливками… Это было другое дело. И, на удачу, он нашел пару кусочков сахара, которые тут же бросил в бодрящий напиток — пища для мозгов. — А теперь, пожалуйста, изложите кратко, что от меня требуется.
— Обращаться ко мне на ты. — Намджун улыбнулся с настолько искренним дружелюбием, что его ямочки тут же заставили Чонгука покраснеть и опустить глаза, и только Бэкхен знал, в чем была причина.
— Хорошо. — Чонгук тут же взял себя в руки, заслонив все посторонние эмоции профессионализмом.
— Скоро у меня заканчивается контракт. У меня возникли некоторые разногласия с компанией перед его переподписанием, и у меня есть вполне себе обоснованные опасения по поводу того, что новый контракт совершенно перекроет мне воздух.
— Ты успел нарушить условия действующего контракта? Отсюда разногласия?
— Нет. Просто мои действия не понравились компании, о чем они дали мне знать в… — Намджун задумался, какое слово больше подойдет, вспомнив свой разговор с менеджером. — Весьма ультимативной форме, ограничив мою активность в социальных сетях.
— Страница была создана в коммерческих целях, или же это изначально был твой личный аккаунт, который начал набирать популярность вместе с тем, как популярнее становился ты? — Теперь в Чонгуке не осталось ничего детского, и Намджун невольно удивлялся тому, насколько серьезным и собранным он был, несмотря на свой явно юный возраст.
— Нет, это была моя личная страница изначально. Она не входила в условия контракта — только коммерческий аккаунт, которого у меня пока нет. С моей личной страницей мне иногда помогает SMM-агентство, но в формате рекомендаций.
— Значит, ограничение твоей активности является незаконным, и ты вполне можешь требовать удовлетворения своих претензий по поводу права на личную жизнь.
— Я не стал ничего требовать, потому что… — Намджун вдохнул и выдохнул. — Пока думаю о том, нужен ли мне новый контракт. Мой менеджер дал мне знать о том, что мое творчество собираются полностью перенести на коммерческие рельсы, а я больше хочу самоутверждаться как творец, а не зарабатывать. Нет, зарабатывать я тоже хочу, но не ценой своего права на творчество. И личную жизнь.
Намджун невольно посмотрел на Бэкхена, который внимательно следил за своим братом, и Бэк почувствовал его взгляд и какие-то мысли, потому что тут же оказался ближе, облокотившись на его плечо и положив руку на его бедро. Как такое было возможно, что он так тонко чувствовал то, что ему было нужно?..
— Ясно. Ты хочешь, чтобы я изучил контракт, чтобы при его закрытии тебя не надурили. Правильно? — Чонгук, кажется, уже знал, что делать. — У тебя уже есть вариант, с кем ты гипотетически можешь продолжить сотрудничество? После закрытия контракта ты станешь свободным агентом и у тебя не будет никаких ограничений по поводу возобновления творческой деятельности. Если только они не были указаны в пока еще действующем контракте.
— Есть вариант, но он об этом еще не знает. — Намджун задумчиво улыбнулся, а потом улыбаться перестал, представив, как Юнги отреагирует на то, что невольно стал причиной его разногласий с компанией. — В любом случае я всегда могу заняться продюссированием.
— А как же сцена? — Чонгук так искренне удивился, и при этом в его глазах появилась тревога, что…
— Ты… слушаешь мои песни? — Намджун в сомнении прищурился.
— Все песни. Все альбомы. Я фанат. Да. Текстов, музыки. Исполнения. Ты гений.– Чонгук уверенно кивнул, опустив голову, чтобы скрыть смущение.
— И Гук хочет автограф. — Бэкхен решил помочь брату, который тут же поднял на него сердитый взгляд. — Что? Ты сам себя раскрыл.
— Я с удовольствием подпишу все, что ты мне подсунешь. — Намджун улыбался теперь с теплом, всегда с особым трепетом относясь к своим фанатам, которые ценили смысл, а не картинку. — И отвечу на любые твои вопросы о моем творчестве, но только после того, как разберусь с этим геморроем.
— Мне нужен экземпляр твоего контракта, но только без подписей, чтобы тебя не смогли привлечь за разглашение коммерческой тайны. Желательно, черновой вариант. Возможно, тебе присылали его перед подписанием. Ты бы мог его распечатать. — Чонгук теперь был решительнее, пока Намджун растерялся.
— Это было четыре года назад… Но все важные сообщения я помечал флажком, чтобы не забыть, так что скорее всего, всё сохранилось на электронном адресе…
— Я проверю. — Бэкхен тут же поднялся, а затем быстро вернулся с телефоном Намджуна. — Если ты не возражаешь.
— Нет. Делай… что хочешь. — Намджун никогда не был силен в вопросе формальностей, и Бэкхен тут же полез в его рабочий аккаунт, легко и непринужденно ориентируясь в информации. Успев натренироваться в этом, разгребая корпоративную почту в офисе отеля.
— Я изучу твой контракт, выявлю все возможные подводные камни, чтобы ты знал, где тебя могут заставить споткнуться. — Чонгук был задумчив. — Постараюсь справиться с этим как можно скорее, но мне нужно будет время, чтобы вникнуть.
— Я понимаю. У тебя есть минимум пять дней.
— Этого более чем хватит. — Чонгук улыбнулся, нетерпеливо посмотрев на Бэкхена, который был очень сосредоточен. — Мне нужен твой номер телефона, чтобы я мог с тобой связаться на прямую.
— Хорошо, без проблем. — Намджун пожал плечами, пока Бэкхен, наконец, поднял глаза.
— Нашел. Окончательный вариант. По крайней мере, так подписан. — Он передал телефон Чонгуку, который бегло изучал экран.
— Отлично. Я перешлю себе. Распечатывать не буду. Чтобы наверняка. — Длинные пальцы забегали по экрану, пока Бэкхен вновь вернулся Намджуну под бок. И Намджун невольно помечтал о том, что его первой песней, записанной под новым лейблом, будет посвящение Бэкхену. Их отношениям, которые как-то неожиданно и резко стали очень близкими. Будто они были знакомы тысячу лет. Возможно, просто потому, что они нырнули одновременно, также одновременно заполнив легкие взаимными мыслями и чувствами.
Чонгук положил телефон Намджуна на стол, затем взяв свой, проверив почту.
— Всё. — Он спрятал телефон в карман джинсов. — Я могу ехать. — Он поднялся. — Как только будут новости, сразу дам знать. И да, я сделал прозвон на свой телефон, так что последний номер в твоих набранных — мой.
— Спасибо. — Намджун тоже поднялся, аккуратно отстранив Бэкхена. — И мне бы сразу хотелось узнать по поводу оплаты твоих услуг, потому что я понимаю, какая это сложная…
— Чего? — Чонгук как будто даже оскорбился. — Во-первых, ты гений, и помочь тебе безвозмездно — моя святая обязанность. Во-вторых, несмотря на то, что Бэк мне не родня, он моя семья, а я никогда не возьму деньги за помощь с члена своей семьи. Так что… Твоего внимания будет достаточно. Потому что, я черт подери, реально фанат! И знаю
«Отражение» наизусть!
— Про семью было очень трогательно. Повторишь на следующем семейном ужине? — Бэкхен улыбался с явной издевкой, но было в ней что-то близкое, понятное и уместное между братьями.
— Нет, и привлеку тебя за оказание давления, если ты об этом вспомнишь. — Чонгук улыбался невинно, но Бэкхен только ухмыльнулся, затем взяв его за плечи и направив к выходу, очень трогательно коснувшись своим виском его макушки.
После того, как Чонгук благополучно и торопливо ушел, получив пожелания удачи и прочие нужные для поднятия морального духа слова, Бэкхен начал варить кофе, надев часы, на которые стал все чаще поглядывать.
— Чем планируешь заняться? — Он видел боковым зрением курсирующего по гостиной Намджуна, который затем подошел к нему. — Я советую тебе вновь лечь спать. — Он посмотрел на выглядывающие из-под халата голые ноги, смекнул, что одеться после сна Намджун не успел. — Я заправил постель одеялом, так что она еще не успела остыть.
Прозвучало слишком многозначительно для начала рабочего дня, и Намджун, поддавшись на эту незапланированную провокацию, сделал шаг к Бэкхену, уже потянувшись к его лицу, но Бэкхен начал забавно протестовать, поднырнув под его руку и оказавшись сзади, ловко прихватив чашку с горячим кофе.
— Нет-нет-нет! Не нужно! Ты голый, а я могу опоздать на завтрак с папой. Так что… Держись от меня подальше, Ким Намджун! — Бэкхен нахмурился, скривившись, а когда Намджун оставил свои планы, облокотившись о столешницу, стал мягким и теплым. — Приедешь ко мне к восьми вечера? Я сегодня работаю с экономистами, а они как раз в это время расходятся по домам.
— Приеду. — Намджун кивнул, смотря на Бэкхена прямо, без намека на улыбку, так, как будто был даже сердит. — У тебя очень хороший брат.
— Он вредный, но честный и добрый. — Бэкхен улыбнулся. — И до черта умный. Постоянно со мной соревновался, пока мы учились. Я вообще тоже умный, но не целеустремленный. Был. В учебе.
— Я не сомневаюсь в том, что ты умный. И теперь целеустремленный. И тоже честный и добрый…
— Ну, с честным я бы не был так уверен, потому что я до сих пор борюсь с собой, чтобы не соврать по мелочи, и ты со своим
отпросись с работы — я хочу хорошенько потрахаться мне не помогаешь. — Бэкхен нахмурился, обстоятельнее принявшись за кофе, который успел чуть остыть, пока Намджун был полностью доволен собой.
— Одно то, что ты говоришь об этом честно, указывает на то, что ты в конечном итоге победишь.
— Как и ты. — Бэкхен отставил чашку, подойдя к Намджуну и коснувшись его щеки рукой. — Пойду собираться.
Не дожидаясь, когда Намджун захочет ответить на эту нежность, Бэкхен направился в спальню, чтобы завершить свое официально-офисное облачение. Впереди был долгий рабочий день, который затем закончится в объятиях, которые он сможет себе позволить и которым сможет полностью отдаться. Однако Бэкхен до сих пор продолжал прислушиваться к себе, опасаясь, что старые привычки могут взять верх. Оставалось надеяться, что только потому, что не мог поверить внезапно обвалившемуся на него счастью.
* * *
— Ты точно хорошо себя чувствуешь? А если глубоко вдохнуть? — Тэхен стоял рядом с Хани, и оба они были очень серьезно нахмурены, смотря на Хосока, который даже успел обзавестись за время своей реабилитации румянцем, который стал ярче от недоумения. — Может, лучше домой?
— Вы не рады меня видеть, что хотите вновь отправить на больничный? Или поняли, что без меня справляетесь? А где Джин? Понял, что я не умру, и решил умыть свои красивые ручонки? — Хоби огляделся, затем с подозрением прищурившись в сторону Хани и Тэхена. — Что такое?
— Нам было плохо без тебя, и мы справлялись кое как. — Хани улыбнулась с легким смущением, которое Хосок заметил, ответив так, что Тэхен тоже заметил.
— Джин мне рассказывал, как ты справлялась, и он выбрал выражение
я не знал, что она так может. Сказал, что у меня теперь есть серьезный конкурент. — Он опустил голову, прищурившись, а потом на его лице, чуть больше заострившемся после перенесенной операции и сопуствтвующей диеты, появилась та самая солнечная улыбка, которой не хватало их электрическому освещению. — Ты умница, и я лично тобой горжусь. Гордился все время, пока боялся, что разойдутся швы. И за то, что ты меня так качественно заменила… Я приглашаю тебя на ужин.
— Чего? — Девушка так искренне удивилась, что как будто возмутилась, при этом покраснев. И Тэхен вновь заметил кое что, что позволило ему самодовольно улыбнуться. — Не нужно! Джин мне всё уже начислил, за все переработки и…
— То есть, ты не хочешь сходить со мной на ужин. Ну, понятно. — Хосок очень драматично вздохнул, затем схватившись за бок. — Отдает.
— Я хочу. Только не здесь. — Хани пришла в себя и теперь очень старательно отыгрывала невозмутимость.
— Разумеется, не здесь. Здесь обязательно тебя найдут чем занять. А я найду достойную замену и дам тебе знать. Договорились? Ты выберешь время, а я место. — Хосок улыбнулся, и Хани только кивнула в ответ, затем тут же ретировавшись в сторону обеденного зала.
— Я знаю одно такое место. Мы буквально вчера там были с Джином. Там очень хорошо расставляются точки над И.
— Стоп. — Хосок нахмурился. — Вы расстались?
— Скорее, наоборот. — Тэхен усмехнулся, увидев, как недоумения на лице Хосока стало меньше. — Но я всё вижу. И всё знаю. И никому ничего не скажу. И мне нужно, чтобы ты потом открыл мне кабинет Джина, чтобы я забрал картину, потому что его сегодня не будет, а мне нужно…
— Зачем тебе картина? — Хосок вновь нахмурился. — Вы всё-таки…
— Я нарисовал ему новую. — Тэхен снисходительно к неосведомленности управлюящего улыбнулся.
— И где она? — Хосок продолжал что-то подозревать, пока Тэхен решил ненадолго окунуться в приятные воспоминания…
Начало светать, но Тэхен не открывал шторы, чтобы не потревожить сон Джина, к которому теперь, особенно после заключительного мазка, захотелось присоединиться. В определенный момент света стало не хватать, поэтому Тэхен поближе подвинул к себе ночники, задув не до конца догоревшие свечи. И в этом было что-то особенное. Атмосфера.
— Ты вообще не спал?
Тэхен дернулся, услышав хриплое, но уже недовольное ворчание из-под одеяла. И улыбнулся, когда показалась взъерошенная голова с закрытыми глазами.
— Я закончил. — Пока Тэхен улыбался, Джин вдруг резко поднялся, пытаясь открыть глаза, которые открываться отказывались.
— Я хочу посмотреть. — Джин начал выпутываться из одеяла, кряхтя и пыхтя, пока Тэхен не мог перестать умиляться, впервые видя Джина настолько… беспомощным. В самом лучшем и согревающем сердце смысле.
Он поднялся, завернувшись в одеяло, и теперь был похож на короля в мантии, который неустойчиво, но решительно направлялся к Тэхену, встав за его спиной, успев неловко повалить одну из ламп, и обняв его своим одеялом вместе с руками. И Тэхен сразу почувствовал, насколько он был горячим. Но почувствовал явно недостаточно из-за халата, который он развязал, стянув с плеч. И Джин тут же прижал его к себе сильнее, зарывшись носом в его волосы и сделав глубокий вдох.
— Ну, смотри. — Тэхен обхватил его руки, пока Джин поднял голову, уставившись на полотно. — Я старался передать свои чувства, поэтому можешь не пытаться увидеть здесь…
— Я вижу. — Голос Джина продолжал отдавать прервавшимся сном, чуть хрипло и низко. — В таком свете ничего непонятно, но… — Он был задумчив, совершенно точно, и Тэхену в определенный момент показалось, что Джин теперь просто подбирал слова, чтобы его не обидеть. — Это очень личное. И… Мне кажется, что каждый, кто посмотрит, увидит наш секс.
— Тебе нравится? — Тэхен замер, ожидая окончательный вердикт.
— Ты можешь забрать картину, что висит в моем кабинете. Потому что эту я повешу в спальне. — Кажется, он даже успел немного взбодриться. — Черт, Тэ. Это ведь реально… очень интимно. Не знаю… Мне кажется, что если бы даже я не знал, что у нас был до этого секс, я бы сразу всё понял. И это… Никому нельзя показывать. Потому что это... Мы. Только для нас двоих.
— Значит, мне удалось передать настроение? — Тэхен слышал по интонации, раздающейся у его уха, что Джин был искренен, потому позволил себе чувство морального удовлетворения от проделанной работы.
— Настолько, что у меня сейчас встанет. И я не шучу. — Джин явно продолжал разглядывать картину, пытаясь уловить больше деталей в тусклом свете, который продолжал создавать атмосферу даже после того, как картина была закончена. — Ты гений. Мой гений.
Последнее было произнесено с особым придыханием, и Тэхен почему-то ощутил острую необходимость прилечь. И он просто потянул Джина к кровати, не давая ему отстраниться, чтобы было удобнее. Тэхен отпустил его только прежде чем забраться на простынь, и то, только по тому, что боялся травмировать Джина. Который спустя мгновение, успев расправить одеяло, прижимал его к себе, делясь теплом своего тела, которое хотелось всё впитать без остатка. Тепло и запах кожи, который волновал и при этом дарил ощущение полного комфорта, безмятежности, защищенности от всего внешнего, когда всё, что тебе нужно, было в твоих руках, пока остальное утрачивало какое либо значение. Тэхен повернулся, по бессильно скатившейся с него руке определив, что Джин спал. Его глаза были закрыты, что только подтверждало догадку, и Тэхен решил, что поцелуй поможет тут же уснуть и ему, успевшему переполниться эмоциями, которые неизменно сопровождают любое творчество. Он потянулся к приоткрытым мягким губам, горячим, и не захотел отстраняться. А потом почувствовал на своей пояснице руку, которая решительно прижала его.
— Давай спать. Ты устал. — Джин говорил куда-то в шею Тэхену, который не мог теперь чувствовать усталость.
— Судя по всему устал ты. Спать, пока я творил. — Это была провокация, и Джин отпихнул его от себя, что-то проворчав, но лишь для того, чтобы затем развернуть и прижать к себе спиной.
— Всё. Никакого секса с утра. — Он продолжал ворчать, утыкаясь Тэхену в плечо. — Ты наказан. — В ответ на это Тэхен совершить еще более опасную провокацию, подвигав задом, который находился в опасной близости от члена, но Джин твердо остановил его, схватив за бедро. — Спать. — Прозвучало как приказ. — Малыш, давай, закрывай глазки. Не заставляй меня петь тебе колыбельную.
А теперь в голосе была только усталая, сонная нежность, которой невозможно было сопротивляться. И Тэхен закрыл глаза, уже мысленно продумывая план, как отвоевать себе ласки после пробуждения.
— Скоро займет место в спальне господина Кима. — Тэхен самодовольно улыбнулся, пока Хосок явно заметил его мечтательное замешательство до этого. — А нам стоит приступить к делу, да? И раз уж у тебя первый рабочий день после операции — сегодня ты контролируешь, а я у тебя на побегушках.
— А вот это звучит как хороший план. — Чон Хосок тут же оживился. — Начнем с главного!
* * *
— Джун. — Юнги сидел в своей личной студии, остановившись от вдохновляющего его на новые мысли раскручивани на кресле, и смотрел на Намджуна, который устроился в углу, на диване, беспечно уставившись в телефон, который затем спрятал в карман, обратив свое внимание и ямочки на Юнги. — Я не скажу, что не рад тебе, но какого хуя ты здесь трешься? В смысле… Что случилось? Насколько я помню, тебя записывают и выпускают в другом месте, и то, что ты стал приходить сюда, говорит о том, что в другом месте тебе быть не хочется. Почему?
— Это не твоя проблема. Говорю сразу. — Намджун видел, как решительно был настроен его друг, который теперь был настроен еще решительнее, поднявшись. Это не предвещало ничего хорошего.
— Проблемы, да? У тебя возникли проблемы из-за того, что ты устроил эту гребаную благотворительность. Отвечай быстро и не задумываясь. — Юнги засунув руки в карманы джинсов, начав раскачиваться с носка на пятку. Он все это время испытывал скребущее под правой лопаткой чувство вины, которое теперь обрело голос. Противный, скрипучий, ноющий и неприятно сжимающий тревожностью яйца.
— Нет, проблемы возникли не поэтому. А потому, что мне ограничили свободу… самовыражения. Да, можно назвать это так. — Намджун продолжал сохранять внешнее спокойствие, пока Юнги явно читал и понимал все между строк. Просто потому, что он знал, что так будет. И поэтому отказывался от идеи обратиться за пиаром к другу.
— Тебе начесали хвост за то, что ты меня пропиарил. Я знал, что этим закончится, значит, на мне вся ответственность. — Юнги слабо представлял, как мог все исправить, но очень хотел. И не хотел подводить друга, который на самом деле пошел на это только потому, что ценил его. — Что можно сделать?
— Ничего. Меня уже лишили доступа к моему личному аккаунту, так что теперь даже я ничего не смогу сделать. — Намджун все еще беззаботно пожал плечами, пока Юнги опустился на подлокотник стоящего напротив мягкого кресла. — Не переживай. Меня несильно ругали, ограничившись только нотациями менеджера. Я почти не пострадал.
— Ты понимаешь, что это повлияет на те условия, что предложат тебе в новом контракте?
— Да. Мне уже сказали, что в два раза поднимут мой минимальный гонорар. Возможно, там будет прописан сольный тур с грандиозным завершением на главной концертной площадке страны… Наверняка.
— Проблем точно не будет? — Юнги, видя, что его друг был спокоен, тоже успел выдохнуть.
— Ну, кроме того, что мне запретят в свободное время даже пукать без разрешения руководства — никаких проблем. И, честно признаться, меня очень это расстраивает. Как и то, что компания теперь пытается вынести решение по поводу моих отношений, которые я вполне смогу раскрыть на предстоящей выставке. И знаешь… — У Намджуна накипело, и Юнги сразу понял это по его лицу. — Они могут контролировать мои заработки, но не мой член и вдохновение. А мне для вдохновения нужно не стесняться выходить с Бэком на улицу, чтобы вдруг не обидеть впечатлительных фанатов. Я не хочу прятаться как крыса по углам, просто потому, что нашел, с кем регулярно и счастливо трахаться, вполне возможно, до конца моих дней. В остальном, никаких проблем не будет.
— Ты говорил об этом с директором? Ты сейчас на волне, и я уверен, как человек, который в этом крутится, что они пойдут на уступки, тем более, если они будут касаться только твоей личной жизни.
Намджун смотрел на сосредоточенного Юнги и улыбался. Наверное, это было нервным. Ведь это на самом деле был большой шаг на пути его музыкальной карьеры, с которым он еще не смирился.
— Так бы сделал ты. Моя компания поставила и мое творчество, и меня на поток. Вообще, это вполне нормальная практика, и если ты поспрашиваешь, большинство исполнителей дают обет безбрачия до истечения контрактов. Ну или ебутся украдкой, без удовольствия, просто для самообмана, что до сих пор свободны, в чем их уверили, просто чтобы уговорить. Я бы не возникал, потому что до этого меня это не слишком заботило, но теперь… Мне есть что терять. И я не только о Бэкхене. О свободе. Которая и до этого была призрачной, а теперь, я уверен, станет лишь воспоминанием.
— Ты сгущаешь краски. Один выговор еще ничего не значит. На тебя поставили, а значит, будут уступать. Разумеется, не во всем, но тебе стоит попробовать. Мы можем сколько угодно рассуждать о свободе и всем прочем, но деньги это возможности. Продвижение. Популярность.
— Я не собираюсь подписывать новый контракт. — Намджун сказал это на выдохе, впервые озвучив эту мысль вслух. Даже с Бэкхеном он не делился ничем подобным. Настолько радикальным.
— Что? — Юнги даже усмехнулся. — С какого хуя, Ким Намджун, ты решил это еще до обсуждения условий нового контракта? Что ты мне не рассказал?
— Юнги, просто знай, что в этом нет твоей вины.
— Ах, ну да. Только все проблемы всплыли после того, как я навязался со своими долгами и прочей хуйней, прекрасно зная, что для тебя это не пройдет бесследно. Да, в этом нет моей вины. Нет вины человека, который знает, как работает эта кухня и который просто взял и из-за собственного малодушия воспользовался ситуацией, не сумев самостоятельно выплыть. Да, в этом нет моей вины, Ким Намджун. И именно поэтому я возьму тебя за руку и поведу подписывать новый контракт. — Юнги был в том опасном состоянии духа, когда внутри бушевало настолько, что внешнее спокойствие внушало страх.
— Юнги, я взрослый мальчик. И сам… — Намджун сцепил пальцы на коленях, подавшись вперед.
— Джун, как ты собираешься продолжать писать и исполнять без контракта? Петь на улицах с протянутой ладошкой? Просто расскажи мне.
— Ну, у меня есть куда податься. — Намджун пожал плечами, затем уставившись на Юнги, который явно теперь не мог поверить своим ушам. Он даже усмехнулся, настолько это было нереально и иррационально.
— Джуни, я тебе объясню, хотя, наверное, должен был объяснить ранее. Если ты надеешься на контракт со мной — у меня плохие новости. Я не могу его тебе предложить. Понимаешь, за моей спиной нет покровителя — я сам этим покровителем выступаю. У меня нет миллионов и возможности собрать стадион. Пока что. Мои исполнители популярны, по-своему востребованы и успешны, но это далеко от того понятия популярности, к которому ты стремишься и которого уже достиг. Должен стремиться. Это шаг назад, Джун. И я ни за что и никогда не позволю тебе его сделать.
— То есть, ты отказываешь мне? — Это был удар в поддых, но у Намджуна был сильный пресс, чтобы он не согнулся пополам и не заплакать.
— Я отказываю тебе. Я не буду тебя подписывать, после того, как ты закончишь контракт. Ты теперь так легко можешь на это решиться просто потому, что думаешь, что тебе есть куда пойти. Но тебе некуда пойти. Я не дорос до твоего уровня и не смогу обеспечить тебе и одной десятой тех возможностей, что готов предложить
«Мундаст». В твоей голове, которая до этого имела возможность просто творить, всё очень поэтично, а я хлебнул этого дерьма достаточно. Мы не сможем вернуться к тому, с чего однажды начали. Это невозможно. Я был бы счастлив работать с тобой, но у меня нет возможностей для этого. Поэтому тебе нужно думать о том, как договориться со своим руководством. Ты умный пацан и сумеешь настоять на своем.
— Я понял. — Намджун поднялся. — Спасибо за ликбез, господин Мин.
— Блять, только попробуй обидится! Это бизнес, и... — Юнги опустил голову, затем только услышав, как хлопнула дверь его студии.
Черт. Черт, черт, черт!!! Это было настолько хуево, что… Он не мог предложить Намджуну контракт. Не мог. Он был в долгах. Он пока не знал, что делать с теми, у кого контракты уже действовали, успев только повернуться, уже с человеческими жертвами в виде себя, в сторону выхода из сложившейся ситуации, и новый контракт, который наверняка будет сопровождаться скандалом в связи с популярностью Намджуна никак нельзя будет вписать в бухгалтерский баланс. А бухгалтерский баланс до сих пор рисковал придавить его своей безысходностью, ещё не успев испытать на себе успех предпринятого плана для его спасения. Намджун был достоин стадионов и гонораров с пятью нулями. А Юнги не мог их ему дать. И поддержку дать не смог. Что он вообще мог…
