Яд и Кровь

Невероятно. Они говорили. И даже договорились о следующей встрече! Это вообще реальность или сон? Байрон был встревожен, практически напуган. Неизвестностью, конечно, а не новым знакомым. В отличие от Динамайка, предрассудками он не страдал. С другой стороны, он что, подросток, так бурно реагировать на какое-то мимолётное знакомство? Не мимолётное, — насмехалось подсознание ехидно и Байрон только хмурился из-за непонятных предчувствий. Змеиное чутье же предательски молчало. Синдром кошачьего зрачка или синдром Шмида-Фраккаро оказался весьма интересным заболеванием. Некоторые сопутствующие признаки, например, низкорослость и аномалия радужной оболочки, полностью убедили Байрона в том, что ничего сверхъестественного в Мортисе нет. Такой он человек. А тот факт, что данный дефект передаётся по наследству, успокоил ещё больше. Может, и правда Мортис потомок или родственник самого спасителя. В любом случае, наседать он не собирается. Будь, что будет. Может, того человека Байрон так и не отыщет, но обретёт нового друга? Тоже ведь неплохая перспектива. Ну, что-то он размечтался о всякой ерунде. Пора сосредоточиться на работе. Сегодня он исследовал насколько яды разных видов змей летучи. Как быстро испаряются и теряют свои свойства. А также подвержены ли хоть какие-то из них поражению микроорганизмами. Есть ли хоть одно существо, способное яд разрушить. Буквально питаться им. Разумеется, такие есть. Мир слишком многогранен, чтобы вычеркивать из него вероятность чего-либо. Белль больше не выходила на связь и Байрон вновь начинал понемногу беспокоиться. Все ли в порядке? Перенесла ли она и её команда ту пылевую бурю? Впрочем, приходилось им выживать и в ситуациях похлеще. От ветра и песка ещё можно укрыться. Что-то тонко звякнуло за спиной и помощник приглушённо ойкнул. Боже, как тяжело работать с этими "людьми". Если он сейчас скажет, что порезался и в рану попал яд, Байрон придушит это несчастье собственными руками. Понабрали студентов по объявлению, понимаешь ли, практику проходить. Обязательно в его виварии, больше негде. На отчитывание недолаборанта уходит минуты три и несколько сотен умерших нервных клеток студента. Благо, обошлось без отравления. Инцидентов на рабочем месте Байрону хотелось в последнюю очередь. Потом ещё объясняться... Так пролетели дни. Пятница длилась особенно долго и нудно. В бар Байрон всю неделю не заглядывал: не хотел портить аппетит. Если поначалу серпентолог оставался спокойным, как удав, то с каждой минутой приближения часа Х он нервничал все больше. Вновь в голове мелькали лихорадочные мысли и опасения, сомнения и страхи, хотя, казалось бы, чего волноваться? В баре яблоку негде упасть, атмосфера не располагает к каким-либо задушевным беседам. У стойки собралось особо много весёлых личностей: кажется, отмечают чей-то день рождения. Могли бы и дома где-то собраться или ресторан уж тогда снять, — хмуро думает учёный, к подобным гуляниям не привыкший, всегда все отмечающий в одиночку или в маленьком семейном кругу. Как и его подопытные, серпентолог компанию себе подобных не очень-то жалует. И большим количеством приятелей похвастаться не может. Может, оттого и такое неестественное волнение перед новым знакомым? А вот, к слову, и он. Пришел первым. Приятно удивляет. Всё-таки, Мортис выделяется на фоне остальных, как минимум, элегантностью образа. Как уже успел отметить Байрон, обычно тот не снимает своего длинного черного плаща, ибо зачем, если он заходит буквально на пять минут забрать заказ. А сейчас же верхняя одежда необычного гостя покоилась на спинке стула, подметая краями полы, а сам он остался в светло-розовой рубашке, черном жилете классического покроя и таких же брюках. Просто, но стильно. Он с задумчивым видом что-то читал на плоском экране электронной книжки, облаченной в черный матовый чехол, когда его покой потревожил подошедший к столику серпентолог. — Здравствуйте, Байрон, — улыбка тенью касается губ Мортиса и он крепко пожимает руку ученого после ответного приветствия. Когда тот устраивается напротив, все высокотехнологичные гаджеты испаряются из поля зрения и взгляды их на мгновение прикованы друг к другу. Байрон прилежно снимает пальто, аккуратно складывая за своей спиной, следуя примеру галантного знакомого. Выправляет галстук и воротник как-то слишком тщательно под пристальным наблюдением, пытаясь унять захлестнувшее волнение в задачах мелкой моторики. — Как прошла ваша неделя? — берет на себя инициативу в беседе Мортис, облегчая Байрону ношу. Светские беседы — это просто. — Всё в работе и в делах, как же иначе, — Байрон поправляет очки, становясь очень строгим, — а ваша как? В отличие от ученого, Мортис, очевидно, чувствует себя более раскованно. Он вальяжно откинулся на спинку стула, прекратив сверлить собеседника внимательным взглядом (и Байрон был тому очень рад), и, лениво разглядывая народ, сгрудившийся у стойки, стал рассказывать: — А у меня, знаете, тоже дела есть. Вот недавно, в понедельник, точно скажу, прислали мне мерки под клиента такие интересные. Значит, шесть метров на четыре. Я думаю себе: "Великанские размеры, это ж для кого?..." А заказ делаю, куда деваться. Шью, крою себе, деревяшки мастерю... — оживленную речь Мортиса прерывает появление официанта. Он ставит пред ними бутылку того самого Шираза и любитель вина довольно мычит. Байрон хотел было сняться с места, дабы не прерывать повествование, и налить вина им обоим, проявив тактичность, но Мортис лишь замахал на него, хмурясь. — Я угощаю, значит я и наливаю, — предостерёг он серьезно, берясь за бутылку и бокалы. Байрон аж присел от такой решительности, но спорить не стал. И... В смысле угощает? — Счёт пополам, — придав голосу силу заявляет он, глядя на Мортиса в упор, как баран на новые ворота. Бледные губы знакомца сжимаются тонкой ниточкой, но видя, что отступать Байрон не собирается, вновь растягиваются в лёгкой усмешке. Невесомый кивок — и у серпентолога словно гора с плеч свалилась. Он чувствовал себя и без того слишком неловко, если за него ещё и заплатят, кроме того, что обслужат. Мортис незаметным движением кисти освобождает горлышко бутылки от пробки — и вот темная алая жидкость струится по тонкому стеклу. Такая тяжёлая и густая на вид, словно кровь. — В следующий раз мы обязательно попробуем Пино Нуар местного разлива... — бормочет он, наполняя первым делом бокал своего спутника. Наполовину, как и полагается. — В следующий раз? — невольно вырывается у Байрона на замершем выдохе. Ну, дела! Неделю назад он и думать не думал, что встретит сию загадочную личность, и вот они уже договариваются о следующем разе! Вернее, Мортис словно ставит перед фактом, а не предлагает. И ответом на вопрос становится только очередная непонятная улыбочка. Разлив всем вино, он опускается на место, устраиваясь с бокалом в руке, и продолжает болтать: — Так вот, о чем это я... А, интересные мерки. Я доделал заказ за две ночи, как и всегда, сложность значения не имеет. И, отдавая его, решил полюбопытствовать, какие же параметры у моего, мхм, клиента. И знаете, что мне ответила эта дамочка? — Мортис делает глоток вина, промочив горло, прежде чем выдать: — Она хочет двоих в одном похоронить! Это как же так! Только Байрон начал наслаждаться насыщенным ароматом Шираза с нотками красных ягод, как наступает гробовая, во всех смыслах, тишина после восклика Мортиса. — Ох, я не сказал, Боже мой, простите, — тишь нарушил высокий лающий смех, — я... Я гробовщик! То есть, похоронный агент. Профессия моя такая, вот... Глядите. И жестом фокусника Мортис извлекает из наружного кармашка жилета глянцевую прямоугольную карточку, показывая Байрону. И впрямь. "Ритуальные услуги. Мортис и Ко." — С этого и надо было начинать, — ворчит серпентолог, впрочем, не сильно смутившись такой новости. Аппетит она точно не отбила, а вот интереса только добавила. — Теперь понятно, почему вы и шили, и деревяшки мастерили. Поначалу я подумал, вы дизайнер или портной, но детали как-то не сложились. — Вы отнеслись к этому спокойно, многие воротят нос сразу же, когда узнают, что имеют дело со служителем смерти, — заинтригованно отмечает Мортис, отпивая ещё немного. А затем недовольно замечает кое-что ещё. — И ваш бокал все ещё полон. Байрон спокойно пожимает плечами. Напиваться он не спешит. Впрочем, для него вином напиться невозможно. — Я просто вас заслушался, — он, наконец, припадает губами к манящей жидкости, делая маленький глоточек, распробовав вино поначалу на кончике языка, а после дав прокатиться теплой волной по гортани. Очень своеобразный вкус, впрочем, оправдывающий ожидания. — Сладкое... Фрукты и ягоды, кажется, ежевика и вишня? Вкусно, — учёный благосклонно кивает выбору Мортиса и тот расплывается в узкой ухмылке. Жёлтые глаза торжествующе сверкают в теплом свете. Два прозрачных янтаря. — Ежевика, вишня и черная смородина... Чувствуете? — он осушает свой бокал до дна. За ним повторяет и Байрон. А затем ещё раз, в тишине. Оба наслаждаются изысканным вкусом и это не требует излишних комментариев. Суть в чувствах, а не в словах. — Меня не пугает смерть. Я с ней ходил рука об руку долгие годы, — Мортис удивлённо изгибает бровь на неожиданное заявление и Байрон понимает, что раз ляпнул, придется немного рассказать о себе. — Я учёный, если конкретно, занимаюсь змеями. Серпентолог. Разумеется, и токсинолог тоже. Там, где змея, будет и яд. И от многих подопытных мне пришлось в свое время страдать. Иногда казалось, что все. Смерть уже стоит за плечом. И все же нет, не удалось ей меня схватить, — хмыкает глухо Байрон, отводя мутный взгляд в сторону. Хоть алкоголь и не самый крепкий, а разум затуманить смог. Совсем слегка. — Смерть неумолима и бесстрастна. Она забирает всех, когда приходит время, и никакой ценой от нее не откупиться, — пространно рассуждает Мортис, тоже глядя куда-то мимо собеседника, — но одним можно. Удачей. А её у вас много, Байрон, я вижу! Серпентолог только неоднозначно мычит. Знал бы Мортис, как он похож на ту удачу, что спасла его из хватки смерти многие годы назад. Он снова утыкается взглядом в знакомца, чуть приспустив очки с переносицы, дабы не смотреть на мир сквозь красную призму. Вот так, размыто и нечётко, он точь-в-точь давнишний спаситель. Время в компании незаметно утекает, как и вино, и вот последняя капля выпита. — Закажем ещё? — предлагает живо Мортис, не выглядящий хоть капельку пьяным. Байрон качает головой и чувствует, как кровь шумит в ушах. — Оно было крепленым, не так ли? — догадывается он. Обычное вино такого эффекта не имеет, другое же дело крепленое. А ещё они совершенно не закусывали, только пили. — Даёт в голову, да? — собутыльник выглядит уж больно самодовольным, что невольно закрадывается мысль: а не хитрый ли все это план по спаиванию многоуважаемого пожилого ученого? — Да. Поэтому на сегодня хватит. Давайте рассчитаемся, — твердо говорит Байрон и забирает со спинки стула пальто. В самом деле, хватит. Не только алкоголя, но и ощущений. Под внешним спокойствием и невозмутимостью кипел практически детский восторг и Байрон, честно говоря, не ожидал, что ещё способен на подобные чувства. Он словно поймал сачком красивую бабочку и теперь сидел и любовался ею. Хотя, в его случае, он бы ловил змей. По лицу Мортиса тоже понятно немного. Он часто улыбается, иногда едва-едва, иногда почти открыто. Но что значат эти улыбки? В обществе принято улыбаться, такова обязанность вежливого и воспитанного человека. Но не слишком много, иначе можно легко сойти за умалишенного Чеширского Кота. Мортис — умалишенный? Тогда уж Шляпник, а не Кот. — Байрон... Байрон, вы что, заснули? — настойчивое похлопывание по плечу неожиданно приводит в чувство. Коты и кролики испаряются, а Байрон видит перед собой обеспокоенную физиономию винного сомелье. Он сонно моргает, теряясь в пространстве на мгновение. — Я... Я оплатил? — спрашивает учёный первое, что приходит на ум. — Да-да, конечно! А потом стали смотреть в одну точку и все, не дозваться. Как вас от вина-то... Вставайте, я помогу, — руки у Мортиса крепкие, как и положено гробовщику. Он тянет Байрона, подымая на ноги. Непонятно как пальто оказывается накинуто на плечи и их встречает прохлада ночи. Снаружи становится полегче: нет назойливой и душной толпы, которая фоново все же действовала на нервы, так что, может, и на прелестный Шираз грешить не стоит. — В моем возрасте так пить нельзя, совсем уже рохлей стал, — кряхтит Байрон, действительно, как старый дед, и Мортис смеётся, приваливаясь спиной к стенке рядом. — Какие ваши годы! Да и виски вы прекрасно пьете, это, наверное, буря какая-то магнитная мимо пролетала. Ну, или Шираз так впечатлил! — Шираз и вправду впечатлил, — Байрон кивает, и сам улыбнувшись, — смех знакомца оказался заразительным и даже не раздражающим. — Курите? — Мортис достает из кармана плаща красный Мальборо. Серпентолог отрицательно качает головой. — И правильно. Целее будете, — бормочет Мортис с уже зажатой в губах сигаретой. Оранжевый огонек освещает его бледное лицо на каждом вдохе и жёлтые глаза в полутьме всё больше напоминают звериные. — Это... Извините за такое, но у вас очень необычные глаза, — возможно, за Байрона говорит алкоголь, но он все же решается отметить изюминку нового приятеля. Тот вскидывает брови, но вовсе не со злости. — Только глаза? — усмехается он, выдыхая клуб сизого дыма и стряхивая пепел на асфальт, — это от отца. У нас все в семье такие... необычные, да. Удачное наследство, нечего сказать. Но я привык. Немногие люди настолько тактичны как вы, Байрон. Всё-таки от отца. В который раз у серпетолога отлегает от сердца. Разум недовольно ворчит, мол, ну вот, а ты уж придумал, что спаситель твой вечно живёт, должно быть, а объяснение такое простое и рациональное оказалось. Подсознание же пьяно храпит в сторонке. — Ну что, отдышались? — рдеющей звёздочкой окурок летит прямиком в урну и Мортис отлипает от стенки, отряхиваясь. — Пойдёмте? — Куда? — Пить дальше, куда же ещё! — Что?.. — Домой, Байрон, домой! — теперь смех гробовщика над искренним недоумением Байрона слегка злит. Он строит недовольную мину и резко одергивает воротник пальто, собираясь уйти от этого развеселого хама по-английски, не прощаясь, но едва ли не спотыкается о свою ногу в первый же шаг. Какая идиотская ситуация. Серпентолог готовится выпустить яд, ожидая очередной взрыв закадрового хохота, как в глупом ситкоме, но его только аккуратно подхватывают под локоть. — Давайте не спеша. Больше не будем пить крепленое вино, клянусь. Только виски и водку. Как вы относитесь к водке? За непринуждённой беседой о разных сортах алкоголя и любви-нелюбви к некоторым из них они потихоньку добрались до жилого комплекса Байрона. Мортис даже присвистнул, пробормотав что-то вроде: "Неплохо нынче учёные получают", а тот самый учёный смутился, решив не говорить, какой вклад в общий бюджет вносит, собственно, его жена. Нечего такие интимные подробности знать малознакомому человеку, да и Байрон попросту стыдился своей второй роли в семье, хотя не признавал этого и никогда не признает. Вечерний променад завершается у парадного входа, перед большой резной дверью на цифровом замке. — Всё, дальше я сам. Уже очень поздно, я и так вас сильно задержал, — серпентолог отстраняется от помощника, берясь за ручку двери в качестве новой опоры. — Всего лишь десять минут за полночь, нечего переживать. Я только за пребывание в столь приличной компании лишнюю минутку! — Мортис неизменно улыбается в ответ, отпуская подопечного. Услышав, который сейчас час, Байрон изумлённо округляет глаза. Это как же он так?.. Не уследил... — До следующей встречи, — почему-то уходить не хочется. Мортиса словно гложут схожие сомнения, он мнется на месте и тянет время, не стремясь поскорее уйти. — А, об этом. О встрече! — включается он, когда дверь за Байроном почти захлопывается. Тот замирает, выглядывая в щёлочку. — Проверьте карман пальто и позвоните, когда решите встретиться! И вообще звоните, вдруг что. До скорого, Байрон! В кармане оказывается визитка и, припоминая ловкие движения рук Мортиса, неудивительно, что учёный, ещё и под мухой, не заметил, как бумажка оказалась в пальто. Повезло ещё, что новый приятель — человек порядочный и вместо бумажки не увел у него бумажник. Байрон решает оставить всё назавтра: мысли, чувства, рассуждения и сохранение нового контакта в телефон. Со свежей головы толку больше будет, а потому он просто заваливается в постель, ни о чем не думая.