Анни проснулась от ощущения, что голову буквально разрывает на куски. А ещё просто адски хотелось воды. И болело всё тело, и пекло в груди.
Но хуже всего этого было тотальное, удушливое чувство стыда. Она не пила со времён студенчества и теперь сразу вспомнила, почему.
Вот оно, похмелье, во всей своей красе.
Кое-как открыв глаза, Леонхарт приподнялась на локтях и попыталась оценить обстановку. Из одежды на ней остались брюки и рубашка — свитер, аккуратно сложенный, лежал на тумбочке. Там же она обнаружила стакан с водой и какую-то непонятную таблетку. А ещё она была босая, хотя точно помнила, что не разувалась — просто была не в состоянии расшнуровать ботинки. Кто-то разул её и поставил обувь ровненько у двери.
«Кто-то». Снова откинувшись на подушки, Анни закрыла лицо руками и застонала.
То, что она, после стольких месяцев, сорвалась, оказалось лишь половиной беды. Чего тут удивительного.
Но второй половиной был доктор Арлерт — интуитивно хороший человек, а, может, ей это было не важно, она просто хотела кого-то увидеть, и чтобы это был не Райнер (он горевал так, что находиться рядом было невыносимо).
Она совсем не подумала о том, в какое положение поставила доктора.
Нужно извиниться, а потом удалить его номер и вообще забыть о том, что он существует.
Анни взяла с тумбочки таблетку и, недолго думая, закинула её в рот (в конце концов, вряд ли Арлерт хотел её отравить, да и хуже уже явно не станет). Запивая, осушила стакан двумя глотками. Сразу же захотелось ещё. Свесившись с кровати, она обнаружила стоящую на полу у тумбочки запечатанную бутылку с минералкой.
Господи. Откуда он вообще среди ночи нашел это?
Из-за приоткрытой двери виднелся кусок коридора с коробками. Боль и стыд накрыли с новой силой.
Она не чувствовала себя обязанной держать многолетний траур, но и напиваться не пойми с кем спустя две недели после случившегося не считала приемлемым. «Ты имеешь право горевать так, как получается», — память услужливо подкинула слова её старого мозгоправа. — «Твои защитные механизмы могут работать не так, как у других, и это нормально».
— Какие прекрасные защитные механизмы, — пробурчала Леонхарт себе под нос.
Через какое-то время начала действовать таблетка — перестало мутить, в голове слегка прояснилось. Почувствовав в себе силы встать с кровати, Анни поплелась в ванную.
Вернувшись после душа практически воскрешённой, увидела пару пропущенных звонков по фейс-тайму от Сони. Подсушила волосы полотенцем и стала перезванивать.
— Привет, дорогая. Не отвлекаю?
В Тросте им не удавалось поговорить — Анни и мистер Гувер были заняты похоронной суетой, Соня же в этом оказалась плохой помощницей — как в полусне потерянная бродила по дому и всё, на что её хватало — это принимать многочисленные соболезнования.
Теперь было видно, что миссис Гувер немного пришла в себя, но, конечно, всё ещё выглядела неважно. Хотя сама Анни сейчас выглядела не лучше.
— Здравствуйте, Соня. Нет, я просто была в душе. — Леонхарт показала на мокрые волосы. — Как вы себя чувствуете?
— Да как…
Глаза миссис Гувер наполнились слезами, и больше она ничего не сказала. Бертольд был её единственным, обожаемым ребёнком.
— Ты так быстро уехала. Я толком не успела разузнать, что теперь будет, какие у тебя вообще планы. Вернёшься в Трост?
— Вряд ли, — честно ответила Анни. Соня коротко вздохнула.
— Понимаю. Это теперь не самое веселое место… — Она резко выдохнула, приводя себя в чувство. — А что тогда будешь делать в Стохессе?
— Искать работу. Жильё мы оплатили сразу за два месяца вперёд — потом, видимо, придётся искать что-то попроще.
— Если что, ты всегда можешь обратиться к нам с Густавом, мы поможем.
— Да, конечно, спасибо. —
Ни за что.
Соня решила сменить тему — она всегда так делала, перескакивала в разговоре с одного на другое.
— На днях видела миссис Гарденер — она спрашивала про тебя. Дети скучают.
Анни заставила себя улыбнуться. Сорванцы из секции айкидо изрядно поистрепали ей нервы, но были искренне привязанны к своему тренеру, как и она к ним.
— …И мы тоже скучаем. Навещай, пожалуйста, хотя бы иногда.
— Я обязательно приеду, — пообещала девушка. — Как только встану на ноги.
Соня отвлеклась на что-то в доме, потом, вернувшись, быстро проговорила:
— Густав пришёл на обед, буду его кормить. Пока, милая, до связи.
— До свидания. Мистеру Гуверу привет.
— Обязательно. — Соня слабо улыбнулась. — Ну всё, детка, отключайся.
Анни послушно нажала на кнопку отбоя. После созвона осталось неприятное ощущение внутри. А ведь это был не последний непростой разговор на сегодня.
Момент, когда придётся звонить Арлерту и извиняться, Анни оттягивала изо всех сил — приготовила и съела завтрак, разобрала часть коробок. Всё ещё не было понятия, что делать с вещами Бертольда — заговорить об этом с Соней сейчас просто не хватило духу. А переезжать — в том, что переезжать придётся, она не сомневалась — со всеми этими ящиками (и особенно — с долбанной кофемашиной) не улыбалось. Продать, что ли? А вдруг Гуверы всё же хотели бы оставить что-нибудь себе, на память о сыне? Анни решила, что обсудит это с Густавом — он держался получше жены.
Чуть было малодушно не решив отделаться простым сообщением с извинениями, Анни всё-таки собралась с силами, вдохнула и набрала последний в списке исходящих звонков номер с кучей восьмёрок.
— Алло, мисс Леонхарт, здравствуйте! — от того, как радостно прозвучал его голос, у Анни защемило в груди.
— Здравствуйте, доктор Арлерт.
— Извините, я сейчас ужасно занят, но обязательно перезвоню, когда освобожусь!
— Я не займу много времени, я просто хотела… — Пошли гудки. -… извиниться. Да чтоб тебя.
Разговор откладывался — это плохо. Но Арлерт явно не был на неё зол, и это хорошо. Но он обещал, что перезвонит сам, а это означало потерю контроля над ситуацией, чего Леонхарт терпеть не могла. Но делать было нечего.
Звуки новых сообщений на фейсбуке вывели Анни из унылых раздумий — писала Пик, спрашивала, как она добралась, как себя чувствует, как погода в Стохессе и всё в таком духе.
[Нормально.]
[Вчера напилась как скотина. Не спрашивай.]
[Чёрт его знает, я сегодня ещё не выходила на улицу. Вчера шёл дождь.]
[Ты там как?]
Пик Фингер была её студенческой подругой и единственной подругой в принципе.
Можно, я позвоню?
[Не можно.]
Подумав, Анни добавила:
[Я жду звонка.]
Ладно. Набери, как сможешь. Я переживаю.
[Наберу.]
[Люблю тебя.]
***
Новый шкаф в прихожую (вместо сломанного месяца три назад старого) привезли после обеда. К тому времени Жан и Марко, всё утро пытавшиеся восстать из мёртвых после выпитых накануне двух бутылок водки на троих (Армин так и ограничился своей штрафной рюмкой, а козлину Эрена никакое похмелье никогда не брало), только раздуплились и попросту не успели убраться к себе, а потому Микаса к сборке мебели припахала и их.
— В конце концов, — говорила Аккерман, — Помнится, ты, Жан, принимал деятельное участие в поломке прошлого шкафа. А ты, Марко, как хороший друг страдаешь за компанию.
— Эрен первый тогда начал, — возразил Кирштайн. Препирался он скорее для вида — на самом деле, скажи ему Микаса выстругать этот злосчастный шкаф самостоятельно голыми руками, он бы помчался выполнять.
— Не сочиняй, — мгновенно отозвался Эрен.
— Мы никогда не узнаем правды, потому что вы, кажется, уже синхронизировались в своих порывах страсти, — пошутил Армин. Голова предсказуемо трещала, и даже спасительная таблетка помогала не сильно, но он всё равно был в приподнятом настроении.
— Так, с чего бы начать? — Йегер задумчиво смотрел на большие плоские коробки, сложенные в прихожей одна на другую.
— С ознакомления с инструкцией? — робко предположил Марко.
— Логично, — кивнул Жан. — Вот только где она?..
Путём осмотра всех коробок установили, что инструкция по сборке то ли не была предусмотрена («Я, конечно, старалась выбрать что попроще, но не до такой степени» — сказала Микаса), то ли её попросту забыли положить. Попытки нагуглить тоже оказались тщетны. Решили попробовать собрать так, уповая на коллективный разум. Также решено было, что «без бутылки тут не обойтись», а посему Марко и Жан отправились за опохмелом.
Армин держал практически на весу одну доску, пока Эрен пытался прикрутить её к другой, вопя при этом «держи, Армин, держи!» — видимо для моральной поддержки, потому что Армин и так, блин, держал. В кармане у него вдруг запиликало.
— Не смей отпускать руки, я почти всё! — пропыхтел Йегер.
— Дай помогу. — Микаса вытащила из кармана Армина телефон.
— Кто там?
Аккерман усмехнулась.
— Угадай с трёх раз. — И тут же добавила: — Твоя женщина.
Армин замер, хотя и так не двигался.
— Она не моя… — начал он, и тут Эрен отвлёкся от своих шурупов и с горящими глазами распорядился:
— Быстрее ответь, пока не сбросила! И поставь на громкую!
— Армин, ты не против? — стала было уточнять Микаса и нечаянно нажала на «принять вызов». Помешкав пару секунд, она приложила мобильник к уху Арлерта, на что Йегер разочарованно вздохнул.
— Алло, мисс Леонхарт, здравствуйте! — радостно прокричал Армин. — Извините, я сейчас ужасно занят, но обязательно перезвоню, когда освобожусь! — И, изловчившись, носом нажал на «завершить».
Кажется, Анни пыталась что-то сказать, но он, во-первых, почти перестал ощущать собственные руки, во-вторых — хотелось всё-таки поговорить без лишних ушей. Пусть даже она просто извинится — а для чего ещё ей, собственно, ему звонить — делиться этим не хотелось.
Микаса и Эрен всё это время внимательно за ним наблюдали.
— Ты в порядке? — заботливо спросила Аккерман.
— Да, но если Эрен не ускорится, останусь без рук.
— Да стараюсь я, стараюсь!
— Да боже ж ты мой, — вздохнула Микаса и, перехватывая доску, боком отпихнула Армина в сторону. — Отдыхай, я подержу пока. Эрен, а ты давай не тормози.
***
«Я не буду оправдываться» — думала Анни, гипнотизируя телефон. — «Извинюсь, но оправдываться не буду».
Доктор Арлерт перезвонил через час и двадцать восемь минут. Анни зачем-то выждала несколько секунд, прежде чем взяла трубку.
— Алло, — в который раз за этот день произнесла она, отчего-то нервничая.
— Здравствуйте, мисс Леонхарт. Извините, мы тут просто собирали шкаф — ну как, собирали… нам забыли положить инструкцию, и мы три часа пытались что-то сообразить с парнями, пока Микаса нас не выгнала и не собрала его сама за двадцать минут…
Господи, что я несу…
— Ничего страшного, — спокойно ответила Анни. — И я, кажется, просила вас называть меня по имени…
Она помнит!
— …И я хотела извиниться, поэтому позвонила. Вообще-то я давно так много не пила, не знаю, что на меня нашло, нельзя было так напиваться. — Её внезапно охватило злое отчаяние, слёзы подступили к горлу. — Но психотерапевт разрешил мне проживать горе так, как получается, поэтому я не оправдываюсь, а просто…
Армин слегка опешил, а потом спросил гениальное:
— Вы ходите на терапию?
— Ходила, когда-то, — коротко ответила Анни. — Это было давно.
Диалог скукоживался. Армин, пытаясь спасти положение, сказал:
— Вам совсем не за что извиняться,
Анни.
— Ладно. — Она шмыгнула носом. — Спасибо вам за понимание. И за таблетку, она спасла меня сегодня. И… за всё остальное. Всего доброго, доктор.
Вызов резко оборвался — Армин не успел даже попрощаться в ответ.
