Аневризма

      Армин прислушался к друзьям и не стал отправлять то сообщение. Порыв души был жёстко пресечён, жажда бурной деятельности сменилась хандрой. Он залёг на диван в гостиной и стал изводить себя стенаниями. Эрен с Микасой, как хорошие друзья, страдали за компанию. — Отдых не идёт ему на пользу, — ворчал Йегер. — Звони Леви, пускай забирает его обратно. — Прошло два часа, — мрачно отозвалась Микаса. — А вы оба, кстати, почему не на работе? — спросил Армин, пропустив инсинуации мимо ушей. — Один долбоёб распылил в участке какой-то очень противный газ, — пояснил Эрен. — Всех, кто не на дежурстве, Пиксис отправил по домам. — Кто бы мог подумать, что дома нас будет ждать ещё один токсичный элемент, — добавила Аккерман. — Да ну вас. — Армин повернулся к ним спиной и стал разглядывать спинку дивана.       Арлерт не солгал начальству — ему действительно было сложно и стыдно. Пока на работе все вокруг думали, что он переживает из-за случившегося — потому что для всех это было непросто, потому что он столько времени держался, ну и вообще — это же Армин — он убивался по другой причине.       Армин действительно не знал теперь, как жить — в глобальном смысле. Первая потеря пациента, первая серьёзная влюблённость — всё произошло одномоментно, сильно пошатнув восприятие собственной жизни и, как выяснилось, поставив под угрозу даже его профпригодность. С этим всем нужно было что-то делать — и он понятия не имел, что именно.       Много времени на то, чтобы осознать, понять и принять свои внезапно возникшие чувства к мисс Леонхарт не понадобилось — хотя бы потому, что увидеть её хотелось просто нестерпимо. Но он совершенно не представлял, как к ней подступиться.       Когда умерли родители, маленький Армин долгое время в разговорах с дедушкой интуитивно старался избегать всяких упоминаний об ушедших родных. Боялся расстроить, случайной фразой вызвать тяжёлые воспоминания. В случае с Анни Леонхарт он сам был сплошным тяжёлым воспоминанием. Это всякий раз останавливало, когда рука тянулась к телефону, чтобы написать. Знание места жительства Анни тоже не помогало — от того, чтобы отправиться сидеть в засаде у её дома, надеясь посмотреть на неё хоть пару секунд краем глаза, с трудом удерживали жалкие остатки здравого смысла.       В подобном упадническом состоянии Арлерт провёл несколько дней, растянувшихся, по ощущениям, на долгие годы. Работать всё ещё было нельзя — на третий день своего вынужденного отпуска, понимая, что от безделья скоро будет впору лезть на стену, и надеясь, что начальство сменило к этому времени гнев на милость, Армин позвонил Аккерману и робко попросился назад — на что был послан куда-то в район прямой кишки.       В четверг вечером, когда Микаса была на сутках, в гости залетел Жан («проезжал мимо по делам — дай, думаю, загляну на огонёк»). Армин к тому времени совершенно дошёл до ручки и выложил, наплевав на стеснение, как на духу все свои переживания. Эрен, выслушивая это по десятому кругу, тяжело вздыхал и временами даже подсказывал. — Проще подкатить к девушке, если вас ничего не связывает, — разлагольствовал Кирштайн. — Тогда вы открываете друг друга, как книгу, с самой первой страницы. Но ты, дружище, попал прямиком в переплет.       Время от времени его тянуло на всяческие дурацкие метафоры и ещё более дурацкие каламбуры. — Подскажи, Жан, — лениво поинтересовался Эрен, — в какой именно момент своего многолетнего и абсолютно безнадёжного встревания по Микасе ты вдруг успел стать экспертом во всех любовных областях? — Заткнись, Йегер, — посоветовал ему Жан. — Считай, мне просто не повезло. Хотя это тоже как посмотреть… любить такую женщину — само по себе счастье, даже невзаимно. — Ты сам безнадёжен, — сообщил Эрен и закатил глаза. Время шло, всё вокруг менялось, и только лишь однолюб-Жан обеспечивал стабильность в их жизни. — Короче, Армин, — наконец-то Кирштайн соизволил перейти от пространных рассуждений к сути. — Неважно, при каких обстоятельствах вы встретились. Работай с тем, что есть, если она тебе на самом деле нравится. — То есть просто написать? — уточнил Армин. — То есть просто написать. Или позвонить — не знаю, как там у вас заведено. — Жан ненадолго задумался. — Хотя лучше напиши, так ты дашь ей время придумать, как деликатно тебя послать. — Ты не помогаешь, — заметил Эрен. — Вообще-то помогаю.       Армин кивнул. Не то чтобы Кирштайн сказал что-то новое, но ему просто нужно было какое-то подтверждение своих мыслей. Тем более, что идея с кофемашиной была провальной — теперь он и сам это понимал.       Арлерт достал телефон.       [Здравствуйте, мисс Леонхарт.]       В переписке назвать её просто по имени он не решился.       Что дальше?       [Это Армин Арлерт. Как вы? Может, нужна какая-нибудь помощь?]

***

      Ожидание давалось Анни нелегко. Отправив Доку все материалы, она несколько дней сидела как на иголках, проверяя время от времени папку входящих на электронной почте.       Всю жизнь Леонхарт считала себя одиночкой и не нуждалась ни в чьём обществе и ни в чьей помощи. Но в какой-то момент этого тягостного ожидания стало казаться, что она взяла на себя слишком много, с чем уже не могла справляться в одного. Таргет то и дело издевательски подкидывал рекламу мест оказания психологической помощи — уже не похоронные агентства, и на том спасибо. Наученная горьким опытом, Анни не спешила бросаться куда ни попадя. С другой стороны, опыт положительный подсказывал, что и в этот раз без помощи ей не обойтись. Она чувствовала, как пустота с каждым разом засасывает всё сильнее, как тяжелее становится из неё выбираться.       Возможно, стоило снова связаться с доктором Арлертом — вдруг у него есть какие-то знакомые психотерапевты. Это был, так сказать, вариант на крайний случай. Показываться доктору на глаза, напоминая лишний раз о том, что их двоих связывало, Анни не хотелось. И всё ещё было стыдно за своё поведение тем знаменательным вечером (то, что он отреагировал нормально, значения не имело).       Но, как по заказу, в вечер четверга (Найл Док к тому времени всё ещё не объявился) ей на телефон пришло сообщение от номера с кучей восьмёрок. Недолго думая, Леонхарт набрала ответ:       [Добрый вечер, доктор. Я почти в порядке, но мне действительно нужна ваша помощь.]

***

— Вот видишь, — Жан удовлетворённо кивнул. — И стоило ссыковать. Тем более, смотри, как удачно совпало — сейчас быстренько спросим у Марко, кто там более-менее свободен в его тусовке мозгоправов, — и дело в шляпе.       Осознание, что он хоть чем-то может быть ей полезен, воодушевило. Пока Кирштайн звонил Бодту, Арлерт набрался смелости и написал:       [У вас будет свободное время на неделе? Меня до понедельника отстранили от работы, может, мы могли бы, например, выпить кофе где-нибудь в центре?]       Да, пожалуй, завтра я весь день свободна.       Отстранили? Что-нибудь серьёзное?       Он невольно заулыбался. Заметивший это Эрен многозначительно хмыкнул себе под нос.       [Нет, ничего такого.]       [Тогда вам будет удобно в два часа дня, возле церкви Святой Марии?]       Да, вполне.       Спасибо вам.       [Не за что. Я пришлю информацию через пару минут.] — Так, — начал Жан, положив трубку. — Марко сказал, у его знакомых — тех, кого он может рекомендовать без сомнений, — сейчас всё под завязку. Осеннее обострение, все дела — он такого не говорил, но и так понятно.       Армин приуныл. — Но, — продолжил Кирштайн, — есть место в группе у одного крутого специалиста, они там как раз прорабатывают потерю близких. Спроси, подойдёт ли ей такое. — Групповая терапия, значит? — уточнил Арлерт, беря в руки мобильник. — Да. Но, по словам Марко, доктор на самом деле крутой. Сейчас перешлю контакты.

***

      Анни отложила в сторону телефон и взялась за голову. Арлерт пообещал помочь. А ещё хочет её увидеть — иначе не позвал бы пить кофе у церкви Святой Марии. И она, очевидно, тоже хотела его увидеть, раз согласилась, не задумываясь. Леонхарт не могла определить то, что испытывала по этому поводу и не знала, как к этому всему относиться.       С отцом она жила в постоянном напряжении, с Бертом — в спокойствии и уверенности. Сейчас не было ни того, ни другого, ни третьего. Это не было плохо — просто по-другому. Захотелось написать Пик, но Анни знала, что та снова заведёт свою шарманку про влюблённость и всё в таком духе.       Пришло сообщение от Арлерта.       Групповая терапия, значит. Анни была на таком сеансе всего раз, после чего зареклась посещать их на всю оставшуюся жизнь. Чужое горе не помогало, а угнетало ещё сильнее. Хотя тогда ситуация была другая — она не то, чтобы действительно горевала по отцу. Скорее, чувствовала вину за то, что единственный родной человек умирал в одиночестве, потому что она была слишком на него обиженной за испорченное детство. Возможно, сейчас всё будет по-другому. В любом случае, это лучше, чем ничего, и Анни решила попробовать.

***

      На следующий день Армин проснулся ни свет ни заря — приготовил завтрак себе и удивлённо-благодарному Эрену, проводил того на работу и стал считать минуты до времени, когда уже можно будет выйти из дома. В десятом часу утра с дежурства вернулась Микаса. Выслушав последние сногсшибательные новости, она, на радостях, что Армин наконец-то перестанет сворачивать им с Эреном кровь своим нытьём, даже согласилась помочь ему выбрать одежду, хотя валилась с ног от усталости.       Господи, когда такое было? На их глазах вершилась история. Ради такого можно и лечь чуть позже.       Сошлись на чёрной водолазке («беспроигрышный вариант, тебе идёт чёрный — да и кому он вообще не идёт») и серых околокостюмных брюках. Аккерман, благословив друга и пригрозив убийством с особой жестокостью, если он её разбудит до конца дня, отправилась спать.

***

      Анни Леонхарт была невероятна. Ну то есть — просто ослепительно красива. На ней был длинный бежевый тренч и туфли на каблуках, и солнце подсвечивало её шею, и волосы, собранные в пучок, казались золотистыми в его лучах. За то время, пока Армин шёл к девушке, а она ещё не успела его заметить, он умер и воскрес около сотни раз. — Здравствуйте.       Анни обернулась, вздрогнув, и улыбнулась ему. Она улыбнулась. Ему! — Здравствуйте, доктор. — Анни заправила за ухо выбившуюся прядь. — Как вам церковь?       Она повернула голову, окидывая взглядом здание, у подножия которого они стояли. — Впечатляет. В Тросте таких нет. — Пойдёмте? Я знаю тут совсем рядом одну приятную кофейню…       Пока шли в кофейню, болтали обо всём и ни о чём. Анни держала руки сложенными на животе, надетое на безымянный палец кольцо с небольшим прозрачным камнем поблёскивало на солнце. — И всё-таки, почему вас отстранили? — поинтересовалась мисс Леонхарт уже на подходе к месту назначения. — Если не секрет, конечно. — Да там ничего серьёзного, — ответил Армин, страшно смущаясь. Не говорить же ей правду! — Просто мой начальник решил, что я перетрудился, и принудительно отправил на недельный отдых. О, вот мы и пришли.       Он открыл перед Анни дверь и вошёл за ней следом. Взяв напитки — девушка выбрала капучино, Армин — тот же капучино, но на банановом молоке — они сели за столик у окна. — Что думаете насчёт терапии? — спросил Армин, отпив кофе и вытерев пенку с верхней губы.       Мисс Леонхарт вздохнула и потёрла переносицу. Какие у неё красивые пальцы — тут же пронеслось у Арлерта в воспалённом мозгу. — У меня не сильно положительный опыт групповых сеансов, — призналась она. — Но совсем без ничего я тоже вряд ли смогу. И лучше не затягивать с этим, так что, во всяком случае, попробую. — Не переживайте, — поспешил успокоить Армин. — Мой друг сказал, что доктор Захариус — очень хороший специалист. Её супруг, кстати, работает у нас в клинике. Не знаю, зачем вам эта информация.       Анни хихикнула. — Он тоже психотерапевт? — Нет, он онколог. Настоящий гений, нужно сказать — обладает прямо-таки звериным чутьём…       У мисс Леонхарт вдруг зазвонил телефон. Взглянув на экран, она нервно вдохнула и, попросив прощения, встала из-за стола и вышла на улицу.

***

      Звонил Найл Док. Оказавшись снаружи, Анни торопливо приняла вызов. — Алло, мистер Док? Здравствуйте. — Добрый день, мисс Леонхарт. Звоню, как и обещал. Мы опросили учащихся младших классов и их родителей — восточные единоборства не заинтересовали, но набирается группа по рукопашному бою. — О, — у Анни на миг перехватило дыхание от радости и ужаса одновременно. — Это… это отлично. Когда можно будет приступить? — Приходите в понедельник, будем оформлять документы. Единственное… мисс Леонхарт, вы не хотите поработать по специальности?       Анни напряглась. — У меня педагогическое образование и квалификация учителя физкультуры, в чём проблема? — Нет никаких проблем, — спокойно ответил Док. — Но ведь у вас в дипломе стоит зарубежная литература. А нам как раз нужен второй учитель на полставки. Что думаете? — Нет, — быстро ответила Анни и добавила, смягчив тон: — Извините, вынуждена отказаться. Преподавать литературу не моё. — Как скажете, — легко ответил он, к счастью, не став уговаривать. — Жду вас в понедельник в девять утра. — Спасибо, мистер Док. — До встречи.       Найл Док отключился. Анни достала пачку сигарет, вытащила одну и закурила.       Стало быть, рукопашный бой. Она не занималась этим с тех пор, как уехала от отца — просто с необходимой периодичностью подтверждала разряд время от времени на всякий случай. Как раз на этот случай. Благодаря папаше она его возненавидела, но просто не могла позволить случиться всем своим страданиям понапрасну.       Со звоном висюльки над дверью из кофейни вышел доктор Арлерт. — Всё в порядке? — спросил он слегка взволнованно. — Да, — ответила Анни и выбросила окурок в мусорку. — Кажется, у меня теперь есть работа.