***
Экстренная операция прошла, что называется, без сучка и задоринки. Армин дополз до ординаторской и завалился на диван, чтобы часок покемарить — дежурство было ещё не окончено, но Петра пообещала прикрыть в случае чего. Спина отваливалась. В такие минуты, когда чувство выполненного долга смешивалось со страшной усталостью, он обожал и ненавидел свою жизнь. На часах было около пяти утра. Армин хотел уже убрать телефон на журнальный столик, как загорелся экран оповещением о новом сообщении. Как проходит дежурство? — писала Анни. Они не то чтобы редко разговаривали или списывались — напротив, очень даже часто в последнее время. Но она почти никогда не звонила и не писала сама. [Я позвоню?]***
После истерики страшно захотелось курить. Анни вышла на балкон — теперь уже, чтобы не замёрзнуть, приходилось накидывать куртку. Немеющими от холода пальцами набрала сообщение и сразу же спрятала мобильник с глаз долой. Зачем она написала ему в пять утра? Как знать. Пальцы совсем задубели, и Анни засунула руки в карманы. Нашарила в одном из них какую-то картонку и, вытащив её наружу, узнала визитку, что дала ей Хитч Дрейс после первой встречи. Леонхарт эту куртку с тех пор не надевала, и поэтому о карточке благополучно забыла, а теперь решила рассмотреть. Имени Хитч на ней не было — только номер телефона и надпись «Кризисный центр для женщин». Блямкнул телефон в кармане пижамных штанов. Анни поспешно убрала визитку обратно в куртку, решив вернуться к ней позже. Я позвоню? — пришло вместо ответа. [Конечно, если вам удобно.] — Я вас не разбудила? — спросила Анни, телефон зажав плечом, пока прикуривала сигарету. — Нет, я только с операции. — Как всё прошло? — Успешно. — Поздравляю. — Леонхарт затянулась. Хотелось чуть больше информации (она обожала, когда доктор Арлерт пересказывал операции, хоть ничего и не понимала), но по голосу было слышно, как он устал. — Вам, наверное, нужно отдохнуть? Не буду мешать. — Стойте. — Анни теперь точно по тому, как меняется тон, угадывала его улыбку. — Давайте пару минут поговорим. — Ладно, — ответила она, невольно тоже улыбаясь. — Почему вы не спите? — Приснился кошмар, — Она выдохнула дым напополам с паром. — Расскажете, что за кошмар? — Ничего такого. — Почему-то Анни не решалась рассказать обо всём Арлерту, не поворачивался язык. Она сейчас и написала-то только потому, что знала — он на дежурстве и, скорее всего, не спит. — Просто мне редко вообще что-то снится, вот и взбудоражилась. — Это всего лишь сон, — мягко произнёс он и зевнул. — Ой, извините… Короче, это всего лишь ваши мысли, только немного — или много — видоизменённые… Постарайтесь, пожалуйста, ещё немного поспать, хорошо? — Хорошо, — послушно ответила Анни и тоже зевнула. — И вы идите. Я отключаюсь. — Хорошо. — Он усмехнулся. — До свидания, Анни, я вечером позвоню. — Хорошо, — повторила она, как попугай. — До свидания. Анни не призналась бы в этом и самой себе, но ей очень нравилось разговаривать с доктором Арлертом, когда тот был на работе. Пусть это были очень короткие разговоры. Но в больнице у него как будто даже немного менялся голос. Словно он был на своей территории, силён и уверен в себе. Хотя, казалось бы… Тревога и отчаяние, вызванные сном, не отступили, хоть и несколько ослабли. Уснуть заново так и не вышло. Анни набрала ванну, вытащила из холодильника ополовиненную бутылку вина, оставшуюся после приезда Густава. Раздевшись, залезла в воду и отхлебнула прямо из горла. Шестой час утра. Полюбуйся, Берт, в кого я тут без тебя превратилась. Вино на голодный желудок далó в голову с первых двух глотков. Мысли стали тягучими, неповоротливыми. Нахрена ты приходишь, если не собираешься меня слушать и даже замечать?.. Чтобы что?.. Думаешь, я тут не достаточно страдаю?.. Я страдаю, Берт, зуб даю, только отвали, только дай мне тебя отпустить…***
Пришлось ждать следующего сеанса, чтобы расспросить об этом центре саму Хитч — звонить по номеру с визитной карты Анни почему-то не стала. — Всё-таки надумала? — спросила Дрейс, выпуская изо рта колечки дыма. Перекуры после сеансов, во время одного из которых девушки незаметно перешли на «ты», стали чем-то вроде традиции. — Я вообще сначала думала, что это твоя визитка. Зачем в кризисный центр инструктор по самообороне? — Спасибо, что спросила. — Хитч стояла на ступеньку ниже — так они с Анни получались одного роста. — Затем, чтобы каждая желающая могла научиться себя защитить и ей не пришлось обращаться к нам за помощью… скажем так, другого рода. — Много кто обращается? Дрейс пожала плечами. — Достаточно. К сожалению и к счастью. — Почему сразу не сказала, о чём речь? — Тогда тебе было бы неудобно отказать. — Я умею говорить «нет», Хитч. — Не сомневаюсь. — Дрейс обезоруживающе улыбнулась и вдруг спросила: — Слушай, Анни, ты никуда не спешишь? Тут недалеко приличная пивнушка, как насчёт бахнуть по пинте-другой? Ещё неделю назад Анни отказалась бы. Но теперь стоило признать, что Хитч Дрейс её по-настоящему заинтриговала. — Пойдём, почему нет. Главное — не выпить лишнего… «Приличная пивнушка» Хитч оказалась довольно модным баром с неоновой подсветкой и огромным холодильником во всю стену, где теснились разноцветные красивые банки. Местом, судя по всему, довольно популярным — свободно было только за стойкой. — Здорóво, Ден! — поприветствовала Хитч бармена. — Не завезли чего-нибудь новенького? — Привет, Хитчи. Там в холодосе новые банки, вон те оранжевые — кислятина, как ты любишь. — Окей, спасибо. — Дрейс слезла со стула и направилась к холодильнику. Бармен повернулся к Анни. — Здравствуйте, мисс. Вам подсказать что-нибудь? Что пьёте? — Да, будьте добры… Я не сильно разбираюсь, можно мне что-нибудь тёмное и без горечи? — Да, конечно. Есть тут у нас на кране парочка экземпляров, я дам вам попробовать, выберете, что понравится. Ден поставил перед ней несколько маленьких стаканчиков на пробу. Продегустировав, Анни выбрала то, что было послаще. К этому времени вернулась Хитч. — О, что это ты пьёшь? — заинтересовалась она, когда бармен подал Анни бокал. — Понятия не имею. Что-то тёмное и сладкое. — Ясненько. Ну, за нас, красивых… Хитч любила поболтать, но по ней иной раз было совершенно не понятно, говорит она серьёзно или иронизирует. Кажется, она сама не всегда различала. — Мой муж был страшным душнилой. Точнее, из этих вот моралистов, правильных до зубовного скрежета. Мы, кстати, потому и поженились — я залетела, а он сказал «рожать неженатыми не положено». — Хитч изобразила такое суровое лицо, что Анни прыснула, не сдержавшись. — Такой интересный, родить родили, а воспитывать теперь мне одной. Но я не жалею, конечно. Без неё я бы совсем с ума сошла. — Сколько вашей дочке? — Два будет через месяц. Значит, она осталась без мужа с годовалым ребёнком на руках. Анни даже представлять такого не хотела. Хитч вдруг стала очень взрослой в её глазах. — У тебя кто-нибудь есть? — неожиданно спросила Дрейс, подперев щеку ладонью, глядя на Анни в упор. Вопрос застал Леонхарт врасплох. Смутившись, она опустила глаза, хотя первым желанием было ответить однозначным «Нет» и закрыть неудобную тему. — У меня вообще-то умер парень, — ответила она спустя какое-то время. — И что? — Хитч развеселилась. — Жизнь штука такая, знаешь ли. Но не отвечай, если не хочешь. Она всегда так говорила и Анни послушно отмалчивалась, но не в этот раз. — Вообще-то… Я не знаю. — Она наклонилась над стойкой и потёрла переносицу. — Я общаюсь сейчас кое с кем, но мы встречались всего пару раз, в основном только созваниваемся, и… — И тебе хочется чего-то ещё? — Я не знаю, — сказала она снова. — Господи. — Хитч снисходительно улыбнулась. — Мне-то ты можешь поведать, я не стану осуждать. — Я не боюсь осуждения, — вяло возразила Анни. — А чего тогда боишься? — Это доктор, который оперировал Берта тогда. — Дрейс и бровью не повела на это заявление. — И я не знаю, насколько уместно мне чего-то от него хотеть. А вдруг… — В один момент Анни осенило — как будто окатило ледяной водой. — А вдруг он просто считает себя виноватым и поэтому возится со мной? Вопрос был адресован даже не Хитч, а воздуху — или, скорее, ей самой. Что, если это действительно так? Во рту стало горько. — Покурим? — коротко бросила Хитч. Девушки вышли на улицу и сели за один из ещё не убранных на зиму летних столиков. Анни молчала, переваривая свою внезапную догадку. Хитч тоже ситуацию никак не комментировала. — Я, пожалуй, поеду. — Докурив, Леонхарт встала и полезла за телефоном, чтобы вызвать такси. Настроение совсем испортилось. — Извини. — Да никаких проблем. — Хитч Дрейс ободряще улыбнулась, глядя на неё снизу вверх. — И, Анни. Я не в курсе ситуации, но мне кажется, ты сейчас просто накручиваешь себя. Всю дорогу до дома Анни пыталась понять, почему психанула. Их отношения с доктором Арлертом и дружескими-то было сложно назвать, и она не позволяла себе думать о нём в каком-то другом ключе. Почему тогда расстроилась? Какое значение для неё имеет его мотивация? Что вообще за глупости лезут в голову? Поднявшись к себе, девушка прошла в гостиную — не стала раздеваться, не включила свет — и застыла в кресле. Она решила, что больше не станет ни звонить ему, ни писать — ничего такого. Чтобы он не чувствовал, будто в ответе за неё. Господи, как унизительно!***
Армин вошёл в квартиру — по тому, как там было темно, понял, что ребята ещё на работе. Закрылся, скинул с плеч пальто, засунул зонт в подставку (снова зря таскал, обещанного дождя так и не было). Прошёл на кухню, вытащил из холодильника кастрюлю с микасиным супом. Пока грелась еда, достал телефон и привычной комбинацией нажатий набрал Анни. — Алло. Не то, чтобы мисс Леонхарт обычно звучала как-то очень дружелюбно, но теперь тон был слишком холодным даже для неё. — Здравствуйте, Анни. Что-то случилось? — Нет, всё в порядке. — Как прошла встреча? Она отвечала односложно, короткими отвлечёнными фразами. Армин ощущал, как тревога стискивает грудь. Что-то не так. — Что-то случилось? — спросил он снова, чувствуя себя дураком, будто он где-то облажался и сам не знал, где.***
Когда он спросил снова, Анни не выдержала. — Доктор Арлерт, — начала, собирая в горсть остатки спокойствия. — Скажите, зачем вы возитесь со мной? — Что вы имеете в виду? — осторожно спросил он. И тут впору было остановиться, воспользоваться данным им шансом вернуть разговор в безопасное русло, — но Анни уже обнажила клинки и неслась вперёд, не разбирая пути. — Я всего лишь хотела сказать, что вы не обязаны меня спасать. Я вас ни в чём не виню, ясно? У вас нет никаких обязательств передо мной. Живите спокойно себе дальше, пожалуйста. На том конце провода воцарилась гробовая тишина. Анни, прикрыв микрофон ладонью, сделала несколько глубоких вдохов в попытке успокоиться. Слёзы, она чувствовала, были уже на подходе, на низком старте. — Я не вожусь с вами, — наконец проговорил он механически медленно. — Я с вами разговариваю! И не потому, что чувствую себя виноватым или обязанным. Мне жаль, что у вас сложилось такое мнение. Порыв прошёл так же внезапно, как и начался. Анни вдруг ощутила себя круглой идиоткой, захотелось как следует треснуть себе же по лбу. — Тогда зачем? — спросила она, еле шевеля губами. Арлерт снова надолго замолчал, а когда заговорил, его голос звучал и горько, и отчаянно: — Вы разве не понимаете?