***
Никакой грязи на самом деле вообще не планировалось. Они с Анни добрались до дома без эксцессов (и даже немного поговорили, потому что целоваться в такси — верх неприличия, хотя и до этого, в конце концов, дошло). Мегата спала — видимо, всё ещё приходила в себя. Анни насыпала корма ей в миску и стала кипятить воду на чай. Дождавшись, когда она поставит чашки на стол, Армин тихо сказал: — Иди сюда. Широко расставив ноги, он притянул Анни к себе вплотную и обнял за талию, уткнувшись лицом ей в живот. — Устал? — Девушка наклонилась и чмокнула его в макушку. — Немного, а ты? Хочешь сесть? — Ненадолго её отстранив, Армин свёл колени, и Анни устроилась на них верхом, закидывая руку ему на плечи. Остатки опьянения понемногу сходили на нет, возвращая обратно к состоянию «сонной дозы». Анни мелкими глотками цедила свой чай. Армин молчал и изредка лениво целовал её в шею. — Ладно, мне, наверное, пора. — Арлерт, взглянув на часы над кухонной дверью, с сожалением убрал руки с её талии. — По идее, Жан и Пик уже на подходе. — Хорошо. — Анни потёрлась носом о его щеку, легко чмокнула туда же. — Провожу тебя. Армин вызвал такси, обулся и потянулся к Анни за прощальным поцелуем. Она тут же закинула руки ему на шею, притягивая ближе, нежно прихватила сначала нижнюю губу, посасывая, затем запустила язык ему в рот. Успокаивая себя тем, что в запасе есть ещё пара минут, Арлерт обхватил обеими руками девичью спину, сокращая дистанцию между телами до предельного минимума. — Может, дождёшься Жана, да вместе поедете? — прошептала Анни ему в губы. Это была она — точка бифуркации, когда Армин Арлерт мог бы выйти, пожалуй, на новый уровень самоорганизации. Мог бы, но сопротивляться женщине, которая буквально дышит тебе в рот, которую хочется вжать в себя так крепко, чтобы совсем как-нибудь навсегда прилипнуть друг к другу, не представилось возможным. Он отменил такси и засунул мобильник обратно в карман. Поцелуи становились всё более влажными, жаркими, грязными. Армин, вконец обалдев, запустил руки девушке под футболку, водил ими по её спине, по бокам и груди, а когда переместил ладони на ягодицы, коротко и сильно сжимая, Анни застонала ему прямо в рот. Армин даже пикнуть не успел, как она опустилась на колени, рывком выдёргивая его рубашку из брюк, задирая её. Как приложилась горячими губами к животу, тут же судорожно поджавшемуся. — Анни, — выдохнул он почти жалобно — голос капитально подводил. Она подняла глаза, и только от этого нетерпеливого, безумного взгляда можно было кончить прямо в штаны. — Армин. — Анни поцеловала чуть ниже пупка, и ещё ниже, и ещё, не прерывая зрительного контакта. — Помолчи пока, ладно? Арлерт выдохнул сквозь зубы, когда она с нажимом провела носом и затем губами снизу вверх по его члену сквозь ткань брюк, и упёрся в стену позади себя, ища хоть какой-то опоры — ноги держать отказывались. И тут в заднем кармане завибрировало. Армин вздрогнул от неожиданности, Анни, кажется, было уже наплевать на всё — её пальцы взялись за ремень, высвобождая его из пряжки. — Стой, — Задыхаясь, кое-как заставляя хотя бы часть своего мозга снова начать работать, он одной рукой сжал её пальцы, другой полез в карман. — Это, наверное, Жан. Закругляйтесь, голубки, Пик уже на лестнице. — писал Кирштайн. — Чёрт. — Армин обречённо зажмурился и приложился затылком к стене. Кровь бурлила в ушах, в висках и вообще везде, в штанах давило просто неимоверно, видит бог, он почти ненавидел своего лучшего друга в эту минуту. — Пик сейчас придёт. Анни выругалась и нервно усмехнулась, поцеловав его пальцы, всё ещё удерживающие её от греха. Армин тут же разжал их. — Ты же отдал ей ключи, да? — Отдал. — Ладно. — Спокойно, как ни в чём не бывало, Леонхарт методично заправила его ремень обратно в пряжку и рубашку в брюки, невзначай задев руками везде, где нельзя, отчего Армин снова чуть не задохнулся, после чего поднялась и взглянула ему в глаза с шальной улыбкой: — Продолжим в другой раз, значит? Застонав, он схватил её за затылок, притянул к себе и взахлёб припал к приоткрытым губам, пытаясь хоть так ослабить всё это безумное напряжение. Конечно, ничерта не помогло, стало только хуже. Хотя, почему хуже — было просто потрясающе. Её жаркий, податливый рот. Руки, лихорадочно блуждающие по телу, обжигающие даже через одежду. Но всё так невовремя, что хотелось провалиться под землю прямо здесь. — Всё. — Анни отстранилась, чуть не отпихивая, упираясь ладонями ему в грудь, пока ещё могла хоть как-то себя контролировать. — Всё, давай делай ноги, иначе я… Так и не договорив, что, она всучила Армину его пальто и буквально вытолкала на лестницу, напоследок ещё раз крепко поцеловав.***
Микаса в последнее время домой приходила только спать — жульё, ясное дело, само себя не словит (ещё с бумагами возня), железки в зале сами себя не потягают, а теперь прибавилось ещё и волонтёрство в кризисном центре. Она время от времени давала своего рода юридические консультации — по поводу охранных ордеров и всего такого, и даже по вопросам бракоразводного процесса, хотя семейного права у них в академии было полсеместра. Словом, развеяться на выходных было можно и даже нужно. А тут как раз Жан зазвал всех снова к себе в гости. Конец недели выдался каким-то слишком уж прохладным, и Микаса достала свой любимый красный шарф — подарок Эрена на её пятнадцатый день рождения. — Какой красивый шарф, Микаса, где взяла? Мне тоже надо! — острил Кирштайн, встречая гостей. Каждый год одно и то же, ни одного холодного сезона не прошло без его шуточек. — Ой долбоёб. — Эрен тяжело вздохнул. — Ну, хочешь, и тебе свяжу? — Хочу, конечно. Буду тоже носить его десять лет — как доказательство того, что у Эрена Йегера есть сердце. Микаса засмеялась, скинула с плеч в руки Жану своё пальто и спросила у него: — А в честь чего вообще празденство в этот раз? — Последний день Пик в Стохессе, — пояснил Кирштайн, вешая одежду на вешалку. — Ну и я завтра отчаливаю в Трост. Что я пропустила? Как оказалось, Пик в предпоследний день отпуска повредила ногу и не сможет сесть за руль, так что едет домой на поезде, чтобы успеть на работу, а Жан вызвался отогнать её машину. Тут же Микаса вспомнила, что у Кирштайна, вообще-то, в Тросте живёт мама. И он и так каждый отпуск её навещает. Но неприятное, зудящее ощущение подвоха всё равно подтачивало изнутри. Через полчаса все были в сборе. На манеже всё те же — плюс Анни, без которой Армин не мог теперь и шагу ступить, и, конечно, сама Пик. Армин, оказывается, притащил из дома Монополию, но Фингер заявила, что не терпит поражений и для безопасности присутствующих лучше избегать таких игр. Микаса втайне порадовалась — она тоже ненавидела проигрывать, но почему-то всегда старалась это скрыть. Все приятно проводили время за выпивкой и разговорами. Аккерман тоже старалась. Кирштайн бережно держал больную конечность Пик у себя на коленях, почти не шевелясь, чтобы не потревожить, а она смеялась над его шутками. Но это ладно, Микаса тоже посмеивалась — они действительно были забавными, хоть и дурацкими. Жан и Пик держались за руки. Саму себя обманывать смысла не было — в голове сразу же утвердилось безапелляционное, нелицеприятное «да, ревную». С хрена ли? Вопрос уже другой. Хотя был у Микасы ответ и на него. Боже, как дебильно всё получилось. Но она сама, пожалуй, была виновата, и теперь не имела права жаловаться — а потому просто мрачно напивалась. С учётом того, что со стороны это мало чем отличалось от обычного поведения Микасы Аккерман на пьянках, не пришлось даже ничего изображать. В десятом часу пришло время Пик уезжать. Она на прощание пообнималась с Анни, что-то нашептав ей на ухо, после чего вся компания переместилась в прихожую. — Ну, счастливо оставаться. — Фингер с улыбкой оглядела присутствующих, пока Жан возился со шнуровкой её кроссовок. — Рада была со всеми вами познакомиться. — А мы-то как рады, — хмыкнул Марко, косясь на Кирштайна. — Да, Пик, взаимно. — Армин тоже улыбался — хотя причиной этому по большей части была ладошка Анни в его руке. Он теперь всегда улыбался. — Эх, как, наверное, обидно уезжать в разгаре пьянки… — протянул Эрен с сожалением. — Приезжай ещё, забухаем! — Обязательно, — Фингер хихикнула, хватая костыли, и повернулась к Жану: — Всё, погнали, такси уже ждёт. — Ну, а я не прощаюсь! — Кирштайн махнул друзьям рукой. — Ведите себя хорошо, детишки, папочка скоро вернётся. Микаса, ты за старшую.***
Они держались за руки всю дорогу до вокзала. — У тебя такие милые маленькие ручонки, — тихо сказал Жан, глядя на их переплетённые пальцы. — Это просто у тебя они огромные, — с улыбкой возразила Пик. — Ничего подобного. — Он смотрел на них, будто видел впервые. — В жизни не встречал таких крошечных ручек. Девушка, еле сдерживая смущённую улыбку, тут же сделала вид, что ужасно заинтересовалась красотами вечернего Стохесса. На перроне они молча стояли, обнявшись, пока по громкоговорителю не начали предупреждать о скором завершении посадки. — Пора прощаться? — Пик запрокинула голову, чтобы взглянуть ему в глаза. — Да. — Жан вздохнул, посильнее прижимая её к себе. — Позвони, как доедешь. — Хорошо. А ты — как будешь выезжать. И спасибо тебе за эту неделю, я… — Что? — улыбнулся Жан. Он взял в ладони лицо девушки, нежно огладил скулы большими пальцами. — Ничего не говори, ладно? Завтра увидимся. — Ладно. — Пик ласково прищурилась и негромко сообщила: — Ты красивый. Кирштайн хмыкнул: — Ты тоже ничего. Они одновременно засмеялись, а через секунду Жан её поцеловал.***
— Ты в порядке, Микаса? — спросил заботливый Армин, заметив, что что-то не так. — Да, — соврала Аккерман. — Всё нормально, просто резко в голову далó. — Ну смотри. Они с Анни переглянулись. Леонхарт слегка нахмурилась, но ничего не сказала, Арлерт коротко качнул головой. Когда эти двое начали понимать друг друга без слов? Конечно, всё ничерта не было в порядке. Но Микасе нужно было самой с этим разобраться. Жан вернулся через полчаса. Безропотно приняв на грудь штрафную, упал на диван между Марко и Эреном. Бодт шепнул что-то ему на ухо — Кирштайн в ответ двинул ему кулаком в плечо, и они оба заржали. Микаса жадно наблюдала, пытаясь отыскать какие-нибудь незначительные перемены в том, как Жан себя вёл, как говорил. Всё было как всегда, кроме одного. Он почти ни разу не посмотрел в её сторону. Вскоре выпивка закончилась, и начались традиционные дискуссии на предмет того, кто побежит за добавкой. — Я только с улицы, — сразу отреагировал Жан, хотя с тех пор, как он проводил Пик, прошёл уже час. — Мне лень. — Эрен не стал заморачиваться с достойной отмазкой. — Что, будем спички тянуть? — Марко потянулся в карман. Откуда, блин, у него спички? — У тебя что, есть спички? — оживился Кирштайн. — Откуда? Может, и огниво где-то завалялось? — Да мы с Анни можем сходить! — подал голос сердобольный Армин. — Ей-богу, как в детском саду… — Ещё чего придумаешь. — Анни его порыв явно не одобрила. — Можем, если вытянем жребий. Марко, ломай. Марко кивнул и, открыв коробок, стал отсчитывать нужное количество деревяшек. — Может, дам всё-таки в расчёт не брать? — наблюдая за ним, предложил Жан и впервые за всё время коротко взглянул на Микасу. — С чего это? — Аккерман приподняла одну бровь. — Ладно, ладно, — он улыбнулся и выставил вперёд ладони. — Только, пожалуйста, без лекций о вреде мизогинии и пользе феминизма. — Готовченко. — Бодт перемешал спички, спрятав процесс ото всех, и зажал их в кулаке, стараясь, чтобы торчащие концы были ровными. — Кто вытянет короткие, тем не повезло. Жан, сидевший к нему ближе всех, тянул первым. — Да ёбэнэ. — Разочарованно вздохнув и отбросив короткий огрызок на стол, Кирштайн упал обратно на диван. — Ха, лошара! — Эрен следом вытянул длинный. Микаса поднялась с кресла, молясь, чтобы ей повезло. — Ну, за что боролись… — прокомментировал Йегер выпавший ей жребий. — Всё, значит, определились, — Марко засунул невостребованные обломки обратно в карман. — Армин, Анни, вам даже вставать не пришлось. Анни подняла вверх большие пальцы, Армин засмеялся и поцеловал её в плечо. — Ладно, чё сидеть, — Жан встал и улыбнулся Микасе. — Погнали? Она в ответ кивнула: — Да, только в туалет сначала схожу. — Ладно, я тогда пока пойду перекурю, зайди за мной на балкон, как будешь готова. — Хорошо. Микаса вышла на общий балкон, дверь противно скрипнула. Жан, услышав, повернулся к ней и бросил недокуренную сигарету в консервную банку, служившую местным жителям пепельницей. — Пойдём? — тихо спросил он. — Подожди. Сперва поговорим. Магазин всё равно круглосуточный.