***
Умывшись и переодевшись в пижамы, девушки устроились в кровати. Внезапно страшно проголодавшаяся Пик притащила из кухни какую-то колбасу в нарезке. — Так что там с Порко? — спросила Анни, отламывая себе кусочек. — Да как обычно. С кем-то там расстался, искал утешения в моих тёплых объятиях. Наверное. Но так и есть, скорее всего, чего ему ещё от меня надо. — И что тебя так расстроило? — дескать, рядовая ситуация, каких случалось под сотню раз. — Сама не знаю. Захотелось себя пожалеть. Анни села повыше, поудобнее устраиваясь на подушках, и развела в стороны руки: — Ну, иди, я тоже тебя пожалею. Пользуясь случаем, Пик нырнула в подставленные объятия, свернулась калачиком и устроила голову у подруги на плече. — Просто вдруг задумалась, на что я трачу свою жизнь. Анни коротко вздохнула, выражая покорность судьбе. Философские беседы никогда не были по её части, зато всегда были по части Пик. Это обычно начиналось неожиданно и так же заканчивалось, нужно было только играть по правилам, поддерживая разговор. — И к чему пришла? — самоотверженно осведомилась Леонхарт. — У моей мамы в моём возрасте уже была семья, дитё. А где сейчас я? Работаю на двух работах, бухаю по выходным, и ни ребёнка, ни котёнка. — Ты любишь свою работу и приносишь ею пользу обществу. А насчёт семьи — так ли оно надо? Сейчас, когда ты молодая, красивая и можешь жить в своё удовольствие, не неся ни за кого ответственность? Как по методичке — Анни прямо-таки собой гордилась. — Так может, я уже хочу нести ответственность. И заботиться о ком-то, кроме себя. — Заведи кота тогда, что ли. — Леонхарт, кажется, начинала входить во вкус этого до жути тривиального диалога. — В отношения, как мне кажется, нужно вступать не для того, чтобы о ком-то заботиться. Или чтобы позаботились о тебе. Это вторично. — Анни, тебя что, подменили? — Пик подняла голову, с восхищением заглядывая подруге в лицо. — Ещё немного, и мы заговорим о смысле жизни. — Это всё Армин, — проворчала Анни с нескрываемой любовью в голосе. — Такой любитель попиздеть, ты не представляешь. — А Жан, кажется, наоборот, — обронила Фингер, опуская лицо. — Мы вообще почти не разговаривали. Вот и перешли к самому животрепещущему. — Как прогулялись, кстати? — Леонхарт спрашивала осторожно, как прощупывая почву. — Да нормально, — ответила Пик. — А что? Анни коротко вздохнула. — Ничего. Это не моё дело. — Ну так не интересно, — невнятно запротестовала Пик, запихивая целиком в рот огромный кусок колбасы. — Давай говори, что не так с Жаном. Маленький член? — Не знаю, не проверяла, — отозвалась Леонхарт невозмутимо. — А что тогда? Ест детей? Анни закатила глаза. — Очень смешно. В стендап не думала податься? — Не соскакивай с темы, Анни Леонхарт. — Это не моё дело, — сказала блондинка уже вслух. — Ты невыносимая, — пожаловалась Пик. — А он — несерьёзный, — выпалила Леонхарт и закусила губу. — Так вот оно что. — Фингер усмехнулась и потёрлась щекой о её плечо. — Анни, мы знакомы с ним один день, какое мне дело до его серьёзности? Я, может, так и планировала — переспим разок-другой, и я довольная уеду домой. — Планировала она, ага. — Анни нетерпеливо вздохнула. Она не то, чтобы хорошо разбиралась в людях, или, скорее, даже не пыталась этим заниматься, но с Пик просто не было шанса этого избежать — они прожили четыре года вместе на двадцати квадратных метрах общажной комнаты, да и вообще были больше, чем соседки. — А кто только что толкнул пламенную речь о серьёзных отношениях? Я тебя знаю, Пик. Если вы увидитесь ещё раз, ты непременно в него влюбишься. — Не собираюсь я ни в кого влюбляться, — вяло отпиралась Пик. — В конце концов, даже если и влюблюсь, ничего это не изменит — мне уезжать через неделю, а там опять школа, репетиторство, быт — всё быстро забудется. — Можно поддерживать связь и на расстоянии. — Ты сама в это веришь? — Пик горько усмехнулась. — Нам же не по пятнадцать лет, Анни. Знаем, проходили. — Я-то не верю. Но ты — да.***
Жан и Пик провели вместе весь понедельник, шатаясь по музеям и церквям, из одной из которых их чуть не выгнали за слишком громкий пиздёж. Пик разбиралась в математике и в машинах, уморительно шутила, не боялась выглядеть смешной или нелепой. И при этом казалась очень взрослой и уравновешенной, а это порядком сносило крышу. Жан Кирштайн вовсе не считал себя типичным сердцеедом, перед которым девицы укладываются в штабеля — просто привык к тому, что они либо ведут себя равнодушно, либо нервничают, пытаясь понравиться. А Пик держалась спокойно и непринуждённо, так, будто они давно знакомы и чуть ли не всё друг про друга знают. И с каждой минутой, проведённой вместе, очаровывала всё сильнее, а он, дурак, знай себе очаровывался. — Можем зайти куда-нибудь выпить, — предложил Жан на выходе из последнего на сегодня выставочного центра, по которому они успели пробежаться прямо под закрытие. Пик, слегка прихрамывая, цеплялась за его локоть. — А вообще — у меня Марко на работе, так что можно не мудрствуя лукаво взять бухла, заказать какой-нибудь еды, да и завалиться к нам. Что ты на это скажешь? — Решай сам, — уклончиво ответила Фингер. — Только скорее, а то у меня ноги уже отваливаются. — Потому что нечего надевать каблуки, когда запланирован трип по музеям. — Тебя забыла спросить, — фыркнула она незамедлительно. — Хорошо, небось, рассуждать со своей двухметровой колокольни. — Да, неплохо, — согласился Кирштайн, самодовольно улыбаясь. Взглянув ещё раз на её туфли, он вздохнул: — Ладно, что с тобой делать, запрыгивай. И согнул колени в полуприседе, подставляя спину. — Ты серьёзно? — Пик засмеялась. — Я говорю — прыгай, пока не передумал. — Ладно. — Всё ещё посмеиваясь, девушка забралась к нему на горбушку, и Жан понёс её к парковке. — Удобно? — Он придерживал её под коленями, не давая сползти. — Вполне. Кирштайн выгрузил Пик на пассажирское сиденье и, обойдя машину, сел на водительское. — Поехали тогда домой, — сказала Фингер. — Чтобы потом никуда не возвращаться за машиной, ты же не сядешь пьяным за руль. Жан кивнул, соглашаясь: — Справедливо. Включайте музло, мисс. Им даже нравилась одна и та же музыка. Пик всю дорогу подпевала, совершенно не стесняясь, и Жан время от времени поглядывал на неё украдкой. В лифте Пик, облокотившись на стенку, без тени смущения рассматривала его отражение в зеркале и улыбалась, стоило их взглядам пересечься.***
Одним широким шагом Жан покрыл расстояние между ними и, упёршись ладонями в зеркальную стену над головой Пик, опустил голову, тяжело дыша. Ощущая, как начинают подгибаться коленки, она вскинула на него затуманенный взгляд исподлобья, с нажимом провела ладонями вверх по его бокам, груди, плечам, добралась до шеи и потянула вниз, пальцами зарываясь в волосы на затылке. Жан подхватил её на руки, придерживая за задницу, прислоняя к стене, а она задрала юбку и скрестила ноги на его талии. Их лица были теперь друг напротив друга. Жан склонился к шее Пик, оставляя на ней множество коротких мокрых поцелуев. Потолок в лифте тоже был зеркальным. Запрокинув голову, Пик взглянула на них. На себя, в руках Жана такую восхитительно маленькую. Было в этом что-то, от чего волна жара прошла вверх и вниз от живота. Пик задрожала. Жан поднял голову, снова взглянул ей в глаза и хрипло проговорил: — Можно, я тебя поцелую? — как будто не пытался обглодать её шею минуту назад. Тихо рассмеявшись, Пик отняла руки от затылка Жана и медленно, почти невесомо провела кончиками пальцев по его лбу над бровями, очертила скулы, большим пальцем мазнула по нижней губе. Такой красивый. Он весь дрожал от нетерпения, прерывисто дышал, лихорадочно скользя взглядом по её лицу, но ждал разрешения. Что ж, ей тоже нравилась эта игра. В горле страшно пересохло. С трудом сглотнув, Пик выдохнула: — Целуй.***
С короткой мелодичной трелью лифт остановился на нужном этаже, дверцы разъехались в стороны. Стряхивая остатки морока, Пик Фингер как ни в чем не бывало снова улыбнулась ему и вышла первой. Кирштайн же всё время, пока поднимались, лихорадочно соображал. Скорее всего, они оба понимают, к чему всё может привести. И Пик сама не захотела закончить вечер на нейтральной территории. Значит, по сценарию неумолимо приближался тот самый момент, когда он, как честный человек, должен выложить перед ней все карты. Шутку про информированное добровольное согласие придумал Армин, и это звучало довольно цинично, но по сути своей соответствовало истине. Жан снимал с себя часть ответственности, заодно пытаясь оставаться честным и перед собой, и перед девушкой, с которой проводил время. Некоторые, конечно, таким образом отсеивались, но он по этому поводу редко переживал. Ни одна из них не была Микасой. Даже близко. Пик тоже не была, но ей почему-то втирать эту хрень не хотелось. Было… страшно? С удивлением Кирштайн осознал, что впервые по-настоящему боится, что его пошлют. И поэтому тянул и никак не мог приступить. Тем более всегда оставался ещё один вариант развития событий. Можно просто не доводить до снятия портков, и дилемма отпадёт сама собой. Жан решил, что так и будет. Они просто выпьют пива, что-нибудь посмотрят, может, даже пососутся и потискаются чутка, а потом он вызовет Пик такси, она уедет обратно к Анни, а он вздрочнёт, успокоится, и всё вернётся на круги своя. Отличный план — надёжный, как швейцарские часы. Хоть она и была такой маленькой и милой, что хотелось прямо взять и сожрать её всю целиком, перед этим облизав с ног до головы.***
Марко вернулся около полуночи. По включенному в гостиной телевизору понял, что Жан дома. По женским туфлям в прихожей понял, что Жан дома не один. По телевизору шло «Криминальное чтиво». Кирштайн лежал головой на бедре Пик, обнимая его одной рукой, в другой держал её маленькую ступню. Девушка почёсывала ему голову, и он жмурился от удовольствия, как кот. Появление Бодта не заставило их даже пошевелиться. — Привет, — тихо сказала Пик, подняв на него глаза и устало улыбнувшись. — Ты голодный? Там на кухне суши, мы специально тебе оставили. — Спасибо, — Марко вернул ей улыбку и кивнул в сторону Жана. — А этот товарищ спит, что ли? — Нет, — пробурчал Жан, потёрся носом о бедро девушки и снова прижался к нему щекой. — Я просто накидался. — Ты же бухаешь, как конь, — заметил Бодт. — Это всё она. Попробуй перепить эту дюймовочку. На вопросительный взгляд Марко Пик только пожала плечами: — Я тоже ожидала большего, знаешь ли. — Эй. — Кирштайн укусил её за ляжку. — Разговорчики! Девушка вскрикнула, дёрнувшись, а потом рассмеялась и в отместку от души взъерошила ему волосы. — Ладно, пойду поем, — весело сказал Марко. — А то вы тут ещё потрахаетесь. — Мы уже, — поведал Жан. Пик возмущённо закашлялась. — Неправда! — Всё, ничего не вижу, ничего не слышу! — для верности закрыв уши, Бодт потопал на кухню. Жан, подцепив край лёгкого свитера Пик, оставил череду коротких поцелуев на её животе, после чего снова весь расслабился и обмяк. — Не хочешь сходить в театр? — сонно пробормотал он. — Завтра. Билеты на работе подогнали, какой-то балет. Кирштайн на самом деле вспомнил, что у него есть эти билеты, только сейчас. Он вообще предлагал Микасе ещё неделю назад, но она, конечно, отказалась, сославшись на вечную занятость на работе. — Было бы здорово, — искренне ответила Пик. — Вот только мне нечего надеть. — Ты и так прекрасно выглядишь, — отозвался он без промедления. — Тем более, сейчас никто с этим не заморачивается.***
Меньше всего хотелось отпускать её домой, но Жан был кремень. И придерживался своего плана, заодно из последних сил удерживая себя в руках и член в штанах. Потому что Пик была неописуемой, а он уже успел достаточно протрезветь. — Ну, спокойной ночи? — непринуждённо улыбнулась Фингер. На неё это кошмарное сексуальное напряжение либо не распространялось, либо она мастерски держала себя в руках, притворяясь спокойной, чтобы его поддразнить. Машина уже ждала её за спиной. — Спокойной ночи, — отвечал Жан на выдохе. — Пожалуйста, поезжай уже, пока я тут не умер. Её прощальная улыбка мелькнула за стеклом авто, отпечатываясь в мозгу Жана Кирштайна как минимум на весь остаток ночи. Верувшись в квартиру, Жан едва не споткнулся о ехидно-красноречивый взгляд Марко. — Чё смотришь? — вскинулся Кирштайн. — Не было ничего, ясно? Ничего — кроме того, что он, кажется, снова во что-то влип.