Аневризма

      Взобраться на свой этаж стоило Анни немалого труда — сказывалось накопившееся под конец недели утомление, да и коктейли Карли Штратман энергии в конечном счёте не прибавили. В мыслях о том, что надо бы поменьше пить и побольше заниматься спортом, мисс Леонхарт наконец достигла нужной двери и полезла в сумку за ключами. — Привет научным деятелям, — вяло крикнула Анни, зайдя в квартиру. После чего опустилась на тумбочку для обуви и привалилась спиной к стене. — Привет самым красивым девчонкам на свете, — вторил ей вышедший в прихожую Армин, облачённый по случаю внезапного открытия кулинарной чакры в фартук. — Выглядишь уставшей. — Потому что так и есть. А ещё я выпила, хотя не планировала. — Анни жалобно поморщилась. — И в машине слегка укачало.       Арлерт, пробормотав что-то умилённо-сочувствующее, присел подле неё на корточки и стал расшнуровывать ботинки. Потом помог раздеться — и сразу же привлёк к себе в объятия. Анни ткнулась носом ему в шею, как котёнок, и наконец расслабила напряжённые плечи. — Голодная? — тихо спросил он, перебирая пальцами у неё на спине. — Пока нет, всё ещё мутит. Но могу просто с тобой посидеть, пока не отойду. — Тогда пойдём.       Переодевшись в домашнее, Анни забралась на диван в гостиной. Армин тем временем притащил туда тарелки и приборы. — Ты сам-то хоть отдохнул? — Она по своему обыкновению сложила ноги ему на колени. — Весь день за ноутбуком. — Да это ерунда, — отмахнулся Арлерт. — В какой-то момент, знаешь, снизошло вдохновение, и всё само собой пошло как по маслу.       Анни умилилась тому, как он оживился, как посветлело его лицо — лицо по-настоящему увлечённого человека. — Что вообще за конференция? — По нейрохирургии. Доктор Смит попросил выступить, обещал пару отгулов.       Девушка недоверчиво хмыкнула: — Как будто трудоголика вроде тебя можно умаслить обещанием отгулов. — Вовсе нет, — весело отозвался Армин. — Тут бóльшую роль сыграла, знаешь ли, вертикальная система управления. На, попробуй всё-таки.       И поднёс к её лицу вилку с нанизанным кусочком мяса в каком-то неопознанном соусе. Анни, решив, что пахнет съедобно, послушно открыла рот. — Очень вкусно, — похвалила девушка арлертову стряпню. — И когда она будет? — В середине января, не помню точно. Кстати, — он, конечно, не оставил без внимания шпильку, которой Анни едва ощутимо его кольнула. — Тебе не нравится, что я много работаю? — «Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас», — проворчала Леонхарт беззлобно. Она почти привыкла к этому — что Армин мотает на ус каждое сказанное ею слово, что постоянно спрашивает, о чём она думает, что чувствует и чего хочет. Поначалу было неловко, неудобно, Анни неосознанно пряталась за ужимками и попытками отшутиться, отмолчаться, но в конечном счёте правила эти приняла. — Нет, — отвечала она уже по существу. — Мне не не нравится, что ты так много работаешь. На самом деле, твоя преданность делу восхищает. В какой-то степени это даже сексуально.       Брови Армина взметнулись вверх, на губах заиграла лёгкая ухмылка. — Вот это новости, может, мне и в аспирантуру пойти? — Он потянулся вперёд, чтобы её поцеловать, но Анни со смехом упёрлась ладонью ему в лицо. — Охлади траханье, Арлерт, и дай мне поесть.       Армин тут же как ни в чём не бывало подал ей её тарелку: — Приятного аппетита. Ну что, включаем фильм? — и с довольным видом потёр друг о друга ладони. — Давай уже когда я помоюсь. Кстати, — бросила она как бы невзначай. — Случайно не хочешь присоединиться?       Черт возьми, то, как он каждый раз реагировал на подобные предложения, льстило Анни гораздо сильнее, чем она могла бы себе в том признаться. — Настолько не доверяешь моему вкусу, что пытаешься оттянуть просмотр любыми способами? — несмотря на шутливый тон, по враз вспыхнувшим глазам Арлерта было ясно, что против такого сценария он отнюдь не был. — Так и есть, — кивнула девушка с притворно серьёзным видом. — Ну так что, ты в деле?       Спрашивать снова не пришлось. — Кстати, где мой обещанный сюрприз? — вспомнила вдруг, когда Армин бережно намыливал ей голову. Они оба сидели в ванне, Анни опиралась спиной о его ноги, голову запрокинув на колени. Пару дней назад они оборвали крепление для шторки (роковая случайность), и теперь, пока руки не дошли приделать его обратно, мылись исключительно так, сидя, чтобы не залить водой пол. — Я на днях оперировал одну девочку — не буду вдаваться в подробности, короче, случай был непростой. Но всё прошло успешно, вчера её выписали, а у её родителей, как оказалось, свой туристический бизнес и глэмпинг в пригороде… — Глэмпинг? — переспросила Леонхарт. — Ну, тот же кемпинг, только комфортнее, — пояснил Армин торопливо. — А, ясно. Придумают же… Ну и что там эти бизнесмены? — Так вот. Они мне сказали, у них освободился домик как раз на праздники, и они могут для меня его придержать и сдать с большой скидкой. Завтра утром надо будет дать ответ. Что скажешь?       Анни чертыхнулась. О том, что на Рождество её ждут к себе Гуверы, она вспомнила только сейчас.       Если честно, Леонхарт не была уверена в том, что ей там будут рады, но все эти сомнения разрешила Соня одной лишь брошенной в телефонном разговоре фразой о том, что она уже купила мёду, чтобы приготовить на Рождество её, Анни, любимую курицу.       Миссис Гувер не стала уточнять, приедет ли Анни, Анни, в свою очередь, не заострила на этой теме внимание, дав себе время поразмыслить — и благополучно забыла.       А праздник тем временем приближался. — Прости, что не рассказала, — виновато проговорила Леонхарт, погладив парня по бедру. — И запорола твой сюрприз. — Не бери в голову, — успокаивающе ответил Армин. — Так что ты решила, поедешь или нет? — Я не знаю, — Она прижмурилась от незатейливых, но приятных прикосновений к голове сильных и ласковых пальцев. Расслабляло настолько, что мешало связно думать. — Это… это как-то странно. — Хочешь, я поеду с тобой? — Он взял душ и стал смывать пену. — Хочу, — немедленно отозвалась Анни. — Но не думаю, что это хорошая идея. Сам понимаешь.       Арлерт коротко вздохнул. — Не обязательно знакомить меня с ними. Поселюсь в гостинице, буду тебя там ждать, как верный пёс…       Анни повернула голову и коротко поцеловала его коленку. — Дурачина. Собрался в Рождество сидеть один в гостиничном номере в чужом городе? Ни к чему такие жертвы. В конце концов, я ещё даже не решила, поеду ли.       Арлерт развёл колени в стороны, приглашая Анни лечь к нему на грудь. — Как мне поступить? — тихо спросила она, сплетая их пальцы и кладя сцепленные руки себе на живот. Армин шумно выдохнул ей в макушку. — Решай сама, Анни. — Подумав, он добавил: — Я не обижусь, если тебя беспокоит это.       Такая мысль как раз промелькнула у Анни в голове — потому, что это, вроде как, их с Армином первое Рождество вместе и всё в этом духе. Она не была человеком, придающим слишком уж большое значение таким вещам, но знала, что для кого-то это важно. Например, это было важно для Бертольда. — Точно? — переспросила Леонхарт с долей сомнения в голосе. — Точно, — заверил её Армин с лёгкой улыбкой. — Возьму кошку, поедем к ребятам. — Ну и договорились, — выдохнула Анни, впрочем, сосредоточившись уже не столько на предмете обсуждения, сколько на второй руке Армина, ведомой им вниз по её животу. Арлерт промычал в ответ что-то нечленораздельное, сжав с внутренней стороны её бедро. Анни слегка двинулась в сторону, подставляясь под чужую ладонь, в ту же секунду уверенным движением накрывшую её промежность.       Армин знал, куда и с какой силой нажать. Девушка охнула, вздрогнула всем телом и подобралась, вжимаясь спиной в его грудь, откидывая голову ему на плечо. Его пальцы были в ней, на ней, с хлюпающими звуками двигались внизу, выкручивали соски, прихватывали шею — как будто рук у Арлерта было гораздо больше двух.       Он видел, чувствовал, как ей хорошо, и упивался этим. Тихими сдавленными стонами, вырывающимися из груди, волнами мурашек по коже, тем, как поджимались пальцы у неё на ногах. Как она коротко вскрикнула и сжалась вокруг его пальцев, кончая.       Анни обмякла, соскальзывая вниз так, что голова её оказалась у парня на груди. Армин обхватил её за плечи и поцеловал в макушку.       Немного придя в себя, Анни подалась вперёд, выдернула из слива затычку, затем развернулась к Армину лицом и со словами «давай сюда свою штуку» оседлала его бедра, пальцами хватаясь за плечи. — Топ-десять фраз для секса, — засмеялся Арлерт и провёл рукой вверх-вниз по «своей штуке», уже пришедшей в полную боевую готовность. — Милости прошу.       Рукой направив его в себя, Анни на секунду замерла, наслаждаясь вновь ощущаемой заполненностью, а потом стала двигаться, держась за бортик ванны по обе стороны от головы парня. То замедляясь, то ускоряясь, увеличивая и сокращая амплитуду проникновений в совершенно непредсказуемой последовательности.       Армин смотрел на неё снизу вверх ошалелыми глазами, шумно ловя ртом воздух. Взглянув на него, Анни жалобно застонала и в порыве безумной, отчаянной нежности обхватив руками его голову, принялась лихорадочно зацеловывать всё, до чего могла дотянуться. — Такой красивый, — сбивчиво шептала она между этими хаотичными поцелуями.       И он возвращал ей этот яростный восторг и восхищение — взглядами, крепкими, но нежными прикосновениями ладоней к бокам, спине, груди, ягодицам. — Люблю тебя, — выдохнул Арлерт, обхватил руками её спину, опрокидывая себе на грудь, прижимая так плотно, как только было можно, и сам взвинтил темп.

***

      В Сочельник в Стохессе выпало аномальное, беспрецедентное, вопиюще колоссальное для здешних мест количество снега, и за сутки коммунальщики так и не смогли ничего сделать с сугробами на тротуарах.        «…на то и напоролись», — сетовала про себя Микаса Аккерман, остервенело топча крыльцо в тщетных попытках стряхнуть налипший на сапоги снег. Пока не открылась входная дверь и из-за неё не показалась голова Кушель. — Ну и чего ты тут буянишь? — невозмутимо осведомилась тётушка, не поздоровавшись, будто виделись они в последний раз минут десять, а не полгода назад. — Привет, — с улыбкой отвечала младшая Аккерман. — Пытаюсь вот избавиться от снега.       Кушель, всплеснув рукой, посоветовала племяннице угомонить свою душу и велела поскорее лезть в дом, «пока не напустили мороза».       Повинуясь, Микаса юркнула в приоткрывшийся проём. Уже в прихожей пахло просто умопомрачительно — девушка размотала шарф и на пару секунд прикрыла глаза, втягивая носом густые вкусные запахи. — Давай, давай, не тормози, — приговаривала Кушель, суетливо высвобождая племянницу из зимней куртки. — Ждём только тебя, ребята уже собрались. — Кенни приехал? — оживилась Микаса, на что тётя недовольно поджала губы. — Куда там. У этого делового товарища разве найдётся время для родственников. Господи, ну ты и тощая, Мика! Совсем в своей полиции загналась, времени поесть нормально нет.       Спорить с подобными утверждениями было бесполезно (Микаса когда-то пыталась), так что оставалось только молча развести руками и, избавившись от верхней одежды, поспешить в гостиную.       Там уже стоял накрытый стол, но гости за него не садились, хаотично курсируя туда-сюда в ожидании, когда все будут в сборе. Первым Микасе попался Леви. — Привет, мелюзга, — проговорил он, не отрывая взгляд от экрана своего смартфона — вероятно, и в праздничный день решал какие-то рабочие вопросы. — Часы подарить тебе, что ли…       Леви ненавидел опоздания, но в его нарочито сварливом тоне Микаса без труда расслышала улыбку. — Я тоже рада тебя видеть. — Обняв брата, Аккерман бегло оглядела остальных присутствующих: Чёрчи, Эрвин Смит, Ханджи и какой-то мужик. — Леви, а это кто? — Моблит, — сухо ответил родственник. — Новый муж Ханджи.       Последняя его реплика на беду не осталась неуслышанной. — «Новый муж»! — повторила за другом доктор Зоэ, издав полный веселья смешок. — Можно подумать, у меня их куча была. — Во всяком случае, теперь больше, чем у всех остальных собравшихся здесь женщин, — вклинилась вдруг Изабель, которую хлебом не корми — дай кого-нибудь подъебать. — Вместе взятых, — ввернула Кушель, посмеиваясь. Ханджи возмущённо замахала руками. — Ну, налетели! Кто ж вам виноват?       Эрвин, он же «старый муж» (Леви как-то мельком упомянул, что Смит и Зоэ давно и неправда были женаты), негромко кашлянул, они с Моблитом обменялись нечитаемыми взглядами. — Короче, раз с мужьями Ханджи разобрались, — подал голос Фарлан, беря ситуацию в свои руки, — может, уже покушаем уже? — Отличная идея, — проворчал Леви и жестом пригласил всех за стол. — Ты сам начал! — Ханджи пыталась сделать вид, что возмущена и смущена, впрочем, безуспешно. Моблит, смеясь, поцеловал жену в макушку, прежде чем отодвинуть для неё стул.       Эти рождественские (и не только) обеды (и не только) были чем-то вроде здешней традиции. Кушель обожала принимать гостей, отлично ладила со всеми (на удивление многочисленными) друзьями своего сына, а Леви, в свою очередь, всегда старался чем-то порадовать мать.       Микасе досталось место между Леви и Изабелью. Миссис Чёрч тут же взяла девушку в оборот, напихав ей в тарелку всего, до чего смогла дотянуться, и завалила животрепещущими вопросами. — Как дела?.. Как на работе?.. Парня нашла?.. Или девушку?.. — Кстати, о парнях, — вмешался Фарлан, краем уха зацепив щебет своей супруги несмотря на расстояние между ними длиной в двух Аккерманов, и пришёл Микасе на подмогу. — Клара тут заявила, что ей нравится какой-то яой.       Леви аж поперхнулся. — Сколько ей, одиннадцать? — спросил он, откашлявшись. Клара Чёрч, старшая из троих детей Изабель и Фарлана, была его крестницей. — С половиной, — мрачно поправил друг. — Больше никаких интернетов в моём доме. — Много ты понимаешь, — возразила Изабель со знанием дела. — Я лишу тебя родительских прав, — пообещал ей Леви, очевидно также знакомый с темой.       Чёрчи в ответ на угрозу синхронно фыркнули. — Ради бога! — махнула рукой Изабель. — Впрягайся к Чёрчу вторым папашей, лично мне спиногрызы уже всю душу вынули.       На другом конце стола Ханджи радостно делилась с Кушель подробностями их с Моблитом знакомства. Сам Бернер в это время о чём-то увлечённо беседовал с Эрвином, оба выглядели абсолютно довольными жизнью, и Микаса подумала, что из всех знакомых ей людей Ханджи, пожалуй, единственная могла провернуть такое.       Микаса Аккерман отлично проводила время, пока не зазвонил телефон. Увидев, что это Эрен, она пробормотала извинения и встала из-за стола. — Алло? — Поднеся мобильник к уху, Микаса принялась нарезать круги по прихожей. — Ты почему не отвечаешь на сообщения? — напустился Йегер. — У нас чепэ! — Я же сказала, что поеду к Кушель. Что случилось? — Сломалась духовка! — В смысле сломалась? — глупо переспросила Микаса. — В прямом! А у меня там мясо! И оно не готово! Мика, на тебе ответственность за наш ужин.       Аккерман закатила глаза и тяжело вздохнула. — Эрен, спокойно. Я-то что сейчас могу сделать?       Тон Йегера из преисполненного драмой мгновенно сделался деловитым. — Короче, слушай сюда. У Жана и Марко есть маленькая духовочка. Я уже обо всём договорился, тебе надо просто съездить на работу к Жану, взять у него ключи, потому что Марко уехал на Рождество к родителям, потом приехать к ним домой, взять духовку и привезти её к нам.       Час от часу не легче. Охваченная досадой, Микаса еле удержалась, чтобы не застонать. — Что, прямо сейчас? — Нет, блядь, ко второму пришествию. Микаса! Ты там что, уже выпила? — А потом завезти ключи обратно? — уточнила она, пропуская последние его реплики мимо ушей. — Ну это как ты с Жаном договоришься, — в трубку хмыкнули. — Он на сутках до утра, если ему будет не влом, пусть заедет к нам после работы. — А почему бы тебе самому не съездить? — У меня здесь миллион всего готовится, я не могу уйти. — А Армин? — не сдавалась она. — Повёз кошку к ветеринару. — Что-то случилось с Мегатой? — Микаса встревожилась, в долю секунды успев вообразить страшное. — Да сожрала какую-то дрянь и заблевала всю кухню, прям как ты на Пасху три года на… — Ладно, ладно, поняла! — она поспешила прервать внезапныприступ ностальгии. — Будет тебе духовка, хозяюшка. — Отлично, жду, — протараторил Эрен и бросил трубку. Раздражённо поморщившись, Микаса убрала телефон в карман и вернулась за стол. — Кто звонил? — спросил Леви — скорее, на автомате, нежели ему действительно было интересно. — Эрен. «У нас чепэ». Ты же не пил ещё сегодня? Можно тебя попросить?..

***

      Оставив брата ждать в машине, Микаса написала Жану, чтобы выходил, и сама направилась ко входу в клинику.       Кирштайн вышел на крыльцо без верхней одежды, в распахнутом настежь халате. Микаса чуть не задохнулась, но усилием воли сохранила невозмутимый вид. Не видеть его было тяжело, но наконец увидеть — почти невыносимо. — Привет. — Жан улыбнулся и развёл руки в стороны для объятий. Аккерман послушно обняла его и на долгое сладкое мгновение прижалась щекой к чужому плечу. — Привет. Дежуришь в Рождество? — Ага. Маленьким негодяям плевать, когда рождаться. — Это точно.       Они без особого труда и не вызывая подозрений у друзей (всё ж-таки занятые все люди) не пересекались больше месяца, и теперь было неловко до ломоты в пальцах. Микаса наскоро пересказала какие-то мало заслуживающие внимания новости, не в силах взглянуть в лицо Жану, который тоже явно чувствовал себя не в своей тарелке, потому как отчаянно хохмил и без конца хвалил её новую стрижку. — Ладно, гони ключи, — проговорила Аккерман глухо, не выдерживая этого странного диалога больше, хоть расставаться не хотелось до ужаса. — Стоишь тут раздетый… — Держи. — Кирштайн извлёк из кармана халата связку и протянул ей. — Духовка ведь знаешь, как выглядит? На кухне, чёрная такая, на микроволновку похожа… И у меня там бардак, предупреждаю. — Я живу с Эреном, — напомнила ему Микаса. — Что ты вообще можешь знать о бардаке, чего не знаю я? — Точно, — засмеялся Жан, опуская ключи в подставленную ладонь. — Обратно не вези, я сам заеду к вам после смены. — Спасибо, — проговорила она, не скрывая облегчения. — Не за что. — Жан напоследок ещё раз взглянул ей в лицо и улыбнулся. — Счастливого Рождества, Микаса.       У Аккерман внутри всё схлопнулось от этой улыбки, но она снова ничем своё волнение не выдала и даже заставила себя улыбнуться в ответ. — Взаимно, доктор Кирштайн.

***

      Анни решила ехать. И не потому, что чувствовала себя должницей. Хорошенько подумав и попытавшись разобраться в мыслях и ощущениях, она поняла несколько вещей.       Во-первых, Леонхарт не понравилось, что Соня даже не спросила, хочет (и сможет) ли она приехать — как будто это само собой разумелось, как будто у неё не могло появиться никаких других планов. Но этому, вероятно, причина имелась, и это уже во-вторых.       Гуверы не знали про Армина. И если на расстоянии можно было «не врать, но недоговаривать», то как вживую умолчать о ставшей такой значительной, такой важной части её жизни, Анни не представляла. Как рассказать — тоже.       Но было ещё и «в-третьих» — самое главное «за», перевесившее все «против» — Анни поняла, что дорожит этими людьми. Холод и отчуждение, что она чувствовала первое время после ухода Берта, были защитной реакцией на самую острую фазу горя. Теперь, немного придя в себя, она оказалась совсем не готовой отказаться от всего, что их связывало.       На вокзале её встретила Пик. Поезд не успел ещё остановиться, как Анни завидела маленькую фигуру подруги на перроне, и яркий шарф, которым та обмотала голову вместо шапки, и букет цветов, завёрнутый в белую пористую плёнку, по всей видимости, для защиты от холода.       Железнодорожный вокзал Троста был для девушек своего рода знаковым местом — Пик часто ездила к родителям в другой город, и Анни каждый раз провожала и встречала её. Теперь они поменялись ролями. — С возвращением, — произнесла Фингер со слабой улыбкой и протянула подруге букет. — Да уж. С возвращением меня. — Анни приняла упакованные цветы. — Спасибо, они прекрасны. — А уж без этой ерунды вообще блеск, можешь поверить.       От вокзала до дома Гуверов на машине от силы минут пятнадцать. По пути Анни развернула обёртку — на свет божий показались чу́дные разноцветные герберы. — Красотища какая, — улыбнулась она. — А то!       Девушки лениво обменялись новостями, в основном состоявшими из рассказов об успехах их детей, и, наконец, «приехали» — тихо сказала Пик, встав в кармашек у ворот. — Посидим ещё пару минут, ладно? — попросила Анни, отстёгивая ремень безопасности. — Хорошо, — кивнула подруга и вдруг прямо спросила: — Ты расскажешь?       Свои волнение или беспокойство Анни могла успешно утаить от кого угодно, кроме этой женщины. — Про Армина? Не знаю. — Леонхарт зажмурилась и сжала указательным и большим пальцами переносицу. — Что им даст эта информация? И я не обязана ни перед кем отчитываться.       Естественно, она попросту боялась того, как могут отреагировать родители Берта и на сам факт появления у неё нового бойфренда, и уж тем более — на то, кто он. И это Пик тоже понимала без лишних слов и объяснений. — Они хорошие люди, — мягко произнесла Фингер. — И любят тебя. А скрыть существование мужчины, с которым ты буквально вместе живешь, просто невозможно. — Но я постараюсь, — пробормотала Анни. — Нет желания выяснять отношения в такой день. — А враньё в такой день тебя не смущает? — А кто-то записался в полицию нравов?       Перекинувшись колкими фразами, подруги замолчали, не глядя друг на друга, но Анни живо представила, как Пик поджимает губы в бесконечном недовольстве. — Ладненько, — наконец проговорила Фингер ровным, лёгким голосом. — Поступай, как знаешь, я тебе не мамочка. — Ты не дуешься? — А есть в этом какой-то толк? — Пик вздохнула и, протянув руку к Анни, ободряюще сжала её ладонь. — Всё, иди. Звони, если что. Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества, Пику.       Анни вошла во двор. Хотела закрыть за собой калитку, но щеколда никак не желала поддаваться, и, пока девушка с ней возилась, хлопнула входная дверь и на крыльце показалась Соня. — Здравствуйте, миссис Гувер! — Пик, не успевшая отъехать, высунулась из окошка и махнула рукой. — Здравствуйте, мисс Фингер! — прокричала в ответ Соня и произнесла, обращаясь уже к Анни: — Оставь это, дорогая. Там, наверное, всё промёрзло, поэтому не работает. Густав починит. Заходи скорее в дом.       В доме всё было по-старому, кроме комнаты Бертольда, которую при его жизни не трогали, а теперь превратили во что-то вроде рабочего кабинета — поставили стол со старым компьютером, какое-то кресло. Анни показалось, что это хороший знак. Сама она обосновалась в гостевой спальне, которую занимала несколько месяцев после побега от отца сто лет назад.       Через минут сорок вернулся из магазина мистер Гувер, и они втроём сели обедать. После обеда поехали на кладбище — уклониться от этого мероприятия у Анни не было никакой возможности.       Путь к могиле Бертольда она помнила досконально, хотя бывала там всего раз. Когда добрались, Соня принялась торопливо счищать снег с могилы и надгробия, а Густав застыл в стороне, сложив руки в карманы, с неестественно прямой спиной. — Привет, — сипло проговорила миссис Гувер, когда из-под слоя снега показался портрет её сына. — С Рождеством, милый.       Мистер Гувер, подойдя сзади, опустил ладони ей на плечи. Анни отступила назад, не желая становиться свидетельницей того, как с родителей Берта слетает вся напускная стоическая бодрость, обнажая скорбь, не утратившую своей остроты.       Немного поговорив с сыном и приведя в порядок его могилу, Соня и Густав засобирались уходить. Анни решила тоже сказать Берту пару слов, раз уж пришла. Пообещав Гуверам догнать их через минут пять, она полезла в сумку за сигаретами.       Символы, складывавшиеся в имя и две даты, смешались перед глазами, образуя сплошную пелену. Девушка уже усомнилась в правильности идеи остаться с ним один на один, как слова сами собой полились изнутри, стоило затянуться. — Здоро́во, Берт. Как ты там? Надеюсь, в порядке. — В голове слегка запорошило — это была первая сигарета за пару недель. — У меня всё довольно неплохо, пока ты не лезешь в мои сны. — Она судорожно вздохнула и стряхнула с надгробия успевшие налететь снежинки. — Хотя давненько не появлялся. Уж прости, не скучаю. Наконец-то начала нормально спать.       Анни говорила, тихонько вздыхая, неосознанно цепляясь пальцами свободной руки за холодный камень. — Мне тебя не хватает. Это ужасно несправедливо. Но в жизни вообще мало справедливого. — Она не сдержала нервный смешок и пробормотала себе под нос: — Господи, что я несу… Короче, мне жаль. Очень-очень жаль. Но я в порядке. Как бы это ни звучало. Иногда бывает тяжко, но в целом… В общем и целом я как будто начала жить. Не то, чтобы с тобой была не жизнь, ты не подумай. Просто мы заколебали друг друга. И меня бесит, что ты умер, так ни разу нормально со мной не поговорив. Нам нужно было разойтись, как взрослым людям, спокойно всё обсудив, но ты умер, а я осталась, и поэтому будто всё ещё что-то тебе должна!       Она замолчала, переводя дух. — Ладно. Ладно, что-то меня понесло. — Хороша, ничего не скажешь, — кидать претензии могильной плите. — Отдыхай, Берт.       И, похлопав по верхушке памятника, как бы по плечу, Леонхарт засунула руки в карманы и быстро пошла к машине.       Удивительно, как этот «разговор» отличался от всех, что Анни вела с Бертольдом всё время с тех пор, как его не стало. Сделав это теперь по своей воле, она наконец-то почувствовала что-то вроде облегчения.

***

      После ужина Анни присоединилась к Густаву, вышедшему покурить на задний двор. — Сбежала от Сони? — хмыкнул мужчина. Анни в ответ молча пожала плечами и вытащила сигареты из кармана. — Не знал, что ты куришь. — Это был секрет, — равнодушно отозвалась она. — Понимаю. Сам до сих пор прячусь от матери, хотя будь я проклят, если она не догадалась ещё лет тридцать тому назад. Кстати, ты ведь уже не в завязке? А то мне тут на работе подогнали отличного вискаря… — Соня в курсе? — улыбнулась Анни. Миссис Гувер кое-какие пагубные пристрастия своего мужа не только не разделяла, но и всячески порицала, хотя назвать Густава алкоголиком было нельзя — просто любитель выпить, так сказать, без фанатизма. — Конечно, нет! Мы дождёмся, пока уснёт… чтоб не травмировать ей психику лишний раз.       Соня покинула их очень скоро — она всегда ложилась рано. Анни и мистер Гувер оттащили всю посуду из гостиной на кухню и расположились там же в компании того самого виски.       Несмотря на то, что на расстоянии связь с ней держала в основном Соня, вживую Анни всегда было легче взаимодействовать с Густавом, более прямым и простым. Около двух часов они вели расслабленный диалог, что называется, обо всём и ни о чём, и в какой-то момент для уставшей за весь день тщательно фильтровать свою речь, разомлевшей в тепле и алкоголе Анни Леонхарт настало время откровений. — Густав, я должна кое-что рассказать, — проговорила она слегка заплетающимся языком. — Я тебя слушаю, — немедленно отозвался Гувер и обновил в стаканах напиток. — У меня появился кое-кто, — поморщившись, Анни добавила твёрдо: — Парень. Мы живём вместе, и я, кажется, люблю его.       Вот и всё. Девушка замолчала, сцепив пальцы в замок, боясь взглянуть ему в глаза. Опрокинув в себя содержимое стакана, Густав тут же плеснул ещё и повернулся к ней, салютуя. — Это отличная новость, Анни, я очень за тебя рад. — Его губы дрогнули. — Жизнь продолжается, ведь так? — Да. — Растерянная, Анни неловко отсалютовала своим стаканом ему в ответ.