Топ причин не влюбляться в Джо

— Что ты делаешь… — шепчет Черри, когда Джо разрывает поцелуй. Тот отстраняется с несчастным видом: — Не убивай… — и растерянно взъерошивает волосы. — Прости. Чёрт, прости. Ничего не говори. Да если б Черри знал, что сказать. — Если «нет», то просто промолчи, — продолжает успокаивающе Джо, — и сделаем вид, что ничего не было. — Надо бы переодеться… — выдавливает Черри самый потрясающий ответ, на который сейчас способно его парализованное сознание. — Да! — бодро, с каким-то даже облегчением поддерживает Нанджо. — Надо. Вот тут и становится понятно, что «делать вид» он настоящий мастер. Пока они идут к метро, Джо в своей самой будничной манере несёт чушь, смешит Черри, глазеет по сторонам. Покупает им билеты. Жалуется, что мокрые трусы натирают задницу, и размышляет вслух о том, включатся ли их телефоны после сегодняшнего заплыва. Черри не знает, что чувствовать. Он всегда должен сначала знать, и только потом — чувствовать. А сейчас это — пятно разлившихся красок, полный хаос. Радость, печаль, мелочный страх. Теперь он знает, что даже такие ситуации не смогут отменить их дружбы. Но разве от этого легче? Совершенно не понятно, имеет ли произошедшее хоть какое-то значение для Джо. Может, он просто экспериментировал? Проверял какую-то свою теорию? Черри злится, злится внутрь, вглубь, даже не в состоянии сформулировать вопрос. Может ли он взять Джо за руку? Что это было? Во что верить? Ему двадцать, но как будто снова пятнадцать. Он столько раз представлял это, думая, что инициатором будет он сам, думая, что таким образом сможет контролировать ситуацию. А Джо взял и ворвался в его упорядоченные фантазии, вышибив всякую опору из-под ног. А теперь — «делает вид». Хочется ударить. Он всегда был придурком. Что-то пошло не так, когда пять лет назад Джо уехал на летние каникулы с родителями в Европу. Они тогда впервые расставались так надолго, и Черри получил возможность сполна узнать, каково это — скучать по Джо. Каково это, когда друг пробирается в твои мысли перед сном, когда думаешь о его теле, и собственное отзывается чем-то колюще-режущим внутри. Джо вернулся, а спокойствие — нет. Он стал ещё выше, ещё шире в плечах, его волосы выгорели, а зубы на фоне бронзового лица казались ослепительно белыми. Черри никогда ещё не видел его таким красивым. Уже возле общежития они заходят поесть, но еда кажется пустой, как вата, плотной и безвкусной. Во влажных джинсах противно. Народу слишком много, даже заговаривать о случившемся кажется глупостью. Его гетеросексуальный друг его поцеловал. Вопросов стало ещё больше. — Где вас двоих носило? — хмурится Адам, отрываясь от чтения, когда они заходят в комнату. — Ни один телефон не отвечает. — Долгая история, — отмахивается Черри и идёт в душ, ни на кого не глядя. — Что это с ним? Джо лишь пожимает плечами. Черри немного медлит, прежде чем снять толстовку Джо. Она пахнет им, словно обнимает. Он закрывает глаза и нюхает ворот; в груди скребёт. Черри со сладостной тоской воспроизводит в памяти губы Джо, его язык и то, как он двигался, пальцы Джо, когда он касался его лица. Ведь если можно было один раз, наверное, можно и второй? Он смывает с себя воду реки, которая, кажется, облепила его плёнкой — это не так, но Черри брезглив, и потому моется с гелем дважды. Он бы не удивился, если бы Нанджо завалился спать как есть, не помывшись, но это не злит. Ему всегда было легко принимать их различия. Джо — такой, тем и хорош. Подставив лицо под воду, Черри думает: нет, он не сможет притворяться дальше. Будто не хочет сидеть у него на коленях, держать за руку, целовать, когда вздумается. Он устал быть в этом один. Джо должен понять. Когда Адам засыпает в своей кровати у окна, Черри ждёт ещё долго. Он знает, что Джо не спит — знает его дыхание. Всматривается в темноту у противоположной стены, но ничего не видит. Телефоны на просушке, иначе Черри написал бы, но приходится действовать старыми, как мир, методами. «Джо», — окликает он шёпотом. Тот отзывается сразу же. «А если да?» — спрашивает Черри. Повисает пауза, длинная, как сама вечность. Черри кажется, он сейчас просто сгорит в агонии ожидания. Джо не услышал? Не ответит? Скажет, что хочет спать? Завтра поговорим? Уже поздняк, не актуально? Забей-не-парься-давай-потом? Это невыносимо. «Ты ко мне или я к тебе?» — наконец шепчет Джо. «Ебанулся?» «Вообще нет. Решай быстро». И Черри решает. Иллюзия контроля. Он встаёт и переходит на другую половину, поспешно, словно боясь передумать. Джо отодвигается к стене, впуская Черри под своё одеяло. — Привет. — Привет… Столько всего хочется спросить, выяснить, знать, но Джо обнимает его — и уже как будто не важно. Это странно и до головокружения приятно. Черри трётся щекой о его плечо, втягивает запах его шеи, касается губами его губ. Переполняется возбуждением, нежностью, отчаянием. Целует в ухо, взъерошивает волосы. Жарко и хорошо. Адам вертится в своей постели, и они затихают, прислушиваясь. — Я думал, ты влюблён в него, — через некоторое время заговаривает шёпотом Джо. — В кого? — В Адама. — В Адама? Я? — Черри не верит своим ушам. Откуда вообще такое могло взяться? — Что за бред? — Не знаю. Так думал. — Ты совсем слепой. — Сказал предводитель слепых, — Джо прижимается к его лбу, ведёт рукой по его спине. — Пиздец, не верится. Они касаются друг друга внимательно и открыто, привыкая, пока это не становится трудно сдерживать. — Я пойду к себе, — шепчет Черри. — Размечтался. Нет. — Он увидит. — Ну и пусть. Джо обхватывает его поперёк, так что ясно — попытки к бегству бессмысленны. Но Черри ведь и не собирается бежать. Он наконец-то там, где давно хотел быть.