* * *
Вежливо попрощавшись с пожилой женщиной, Чан Ди плотно прикрыла за ней дверь. Обычно в больнице толпились посетители, а сегодня день не был такой сумасшедший. Чан Ди ещё не валилась с ног от усталости, но выпить чаю уже хотелось. Она вернулась в приёмную, где одно из мягких кресел занимал её старший друг. Он сидел, закинув ногу на ногу, листая журнал, на обложке которого были изображены авто. На парне была чёрная рубашка, пиджак горчичного цвета, чёрные брюки с кожаным ремнём, и броские туфли с шипами. — У Бин сонбэ, так и будешь здесь сидеть весь день? — взглянув на него, Чан Ди протяжно вздохнула. — М? — он оторвался от созерцания интереснейшей статьи и вопрошающе взглянул на девушку. — А-то! Сегодня, Гым Чан Ди, я твой личный телохранитель. — Жуть как неудобно мне… — искренне призналась она. — Сядь и расслабься. Ты в этих… — У Бин поднял ладони вверх и покрутил ими, улыбаясь. —… надёжных руках!* * *
Роскошный зал утопал в музыке. Круглые столики, укрытые белой тканью, украшали цветочные композиции. Этот ресторан был настолько шикарен, что даже не все влиятельные люди могли себе позволить провести здесь обед или ужин. Но от этой напыщенности всё внутри скручивалось в тугой узел. И Гу Джун Пё не мог дождаться того момента, когда весь этот фарс закончится. С ним за столом сидела мать, невеста и её родители. Мартышка радостно кивала на любой отточенный комплимент его матери, чем ещё больше раздражала. И её родители, которые не замечали (или делали вид, что не замечали) равнодушие со стороны жениха тоже неимоверно бесили. Но больше всего Джун Пё встряхивало от тех взглядов, которые на него бросала собственная мать. После того как Джун Пё влил в себя три бокала вина практически залпом, его мать, так чтоб никто не заметил, положила ладонь на его руку и мрачным взглядом пообещала ему крупные неприятности, если не прекратит позориться. — Джун Пё, ты же не хочешь, чтобы у семьи твоей будущей жены сложилось о тебе дурное представление? Взглянув на мать, он скинул её ладонь, которая тут же сжалась в кулак, и сделал вид, будто всего лишь поправляет пиджак. На самом деле, Джун Пё просто мечтал содрать с себя этот дорогущий смокинг и утопиться в бассейне, но лучше всего завалиться спать и впредь не просыпаться. Когда заиграла скрипка, Джун Пё, даже сидя к сцене спиной, узнал скрипача. Манера подавать музыку была особенная и потому узнаваемая, а ещё потому что эту мелодию Гу Джун Пё уже частенько слышал. Он опустил голову и зажал пальцами пульсирующие виски. Перед зажмуренными глазами стали вспыхивать картинки из детства. Канг Хи Су что-то заподозрила, присмотрелась к сыну, прислушалась к звукам скрипки, и недовольно обернулась. Лицо её приобрело такой грозный вид, что Джун Пё уловив это, тотчас же узнал в изломе её бровей зарождающуюся бурю, поэтому заставил себя встать на ноги в тот самый момент, когда она уже собралась подозвать администратора ресторана и приказать сменить исполнителя живой музыки. Выразительно глядя на мать и давая тем самым безмолвный ответ на неосуществлённый выпад, он перевёл взгляд на свою невесту и мотнул головой в сторону. Ха Чже Гён совершенно не обратила внимание на столь неджентльменское предложение и радостно (даже влюблённо) улыбаясь, прискакала к нему на высоких каблуках, протягивая обе ладони. Закатив глаза, Джун Пё схватил её за руки и потащил подальше от столиков, но поближе к сцене. Ха Чже Гён танцевала неплохо. По крайней мере на ноги не наступала, в отличие от Чан Ди… Горько усмехнувшись, лидер F4 больше не сводил печального взгляда с друга, играющего на скрипке. И если сначала Джи Ху играл с прикрытыми глазами, явно наслаждаясь самим процессом, то теперь он смотрел… и смотрел на единственную танцующую пару. Впервые Джун Пё столкнулся с мыслью, что Джи Ху играет для него… — О… Это же твой друг? — мартышка вдруг стала вертеться, из-за чего Джун Пё пришлось повернуться спиной к сцене, потому что девушка захотела посмотреть туда. — Юн Джи Ху, кажется…? Почему он здесь? — Ай, тц! — зашипел, а потом цокнул языком, рывком разворачиваясь и становясь в прежнее положение. — Не шевелись. Стой так, как поставили. — Вообще-то я танцевать хочу. — возмущённо пропищала она, пытаясь двинуться в сторону, но Джун Пё ей не позволил. На самом деле он терпеливо сносил этот танец, делал это только для того, чтобы ведьма не посмела выгнать отсюда единственного человека, которого ему хотелось бы сегодня видеть. Всегда, в общем-то. Зал заворожённо слушал и смотрел. Молодая танцующая пара производила приятное впечатление. Они оба выглядели дорого и стильно и, к тому же, своим танцем будто воплощали в жизнь историю печальной любви, которая звучала в каждом мелодичном звуке. Скрипка, в руках юноши, «рассказывала» о чём-то эпическом и великом. Отрывки произведения обрушивались на слушателей, как водопад, а прохладные брызги попадали глубоко под кожу. Ха Чже Гён в своём длинном, лёгком, воздушном платье цвета сирени, выглядела как принцесса на балу — хрупкая и изящная фигурка в крепких руках статного парня в чёрном смокинге и с одинокими глазами. Девушка глазела на него с восторгом и иногда забывала дышать. А Гу Джун Пё смотрел, как тонкие музыкальные пальцы его друга, умело извлекали из бездушного инструмента столь невероятные звуки… эти же руки укрывали одеялом каждый раз, когда расстроенный Джун Пё засыпал у него дома. «Иногда мне кажется, что ты спокойно проживёшь эту жизнь и без меня. Но как я буду без тебя…?» — будто услышав его мысли, Джи Ху прекратил играть. Поставил скрипку на столик и поклонился, несколько мгновений выслушивая шквальные аплодисменты. Аплодировала Канг Хи Су, глядя такими глазами, что можно было угадать ассортимент пыток, которые она готовила; Ха Чже Гён — улыбаясь сквозь слёзы, растроганная не столько мелодией, сколько самим танцем; и Гу Джун Пё — посвежевший за эти пять минут, будто хлебнувший свежего воздуха и разделивший с кем-то часть своей тяжкой ноши. Слабая, почти утешительная улыбка пробилась сквозь тысячу всевозможных «но» и на миг показалось, что и сам Юн Джи Ху вздохнул с облегчением. Надолго ли хватит этого перемирия?