Один человек рядом может Стать праздником тоже. Тепло кожи умножить, А любая разница в итоге становится схожестью. («Тепло кожи умножить», найтивыход)
Следующие недели все также прошли в работе. Изготовление последнего зелья затянулось на несколько дней дольше ожидаемого, но у Гермионы получилось сделать образец, в точности совпадавший с теоретическими расчетами. Для уточнения последних этапов изготовления волшебница несколько раз приходила к Снейпу: на удивление неловкость в их разговорах отсутствовала, но, возможно, это было лишь из-за того, что они не касались личных вопросов. Гермиона постаралась абстрагироваться от любых эмоций, чтобы изготовить зелье как можно скорее и качественнее, а Снейп… Снейп умел скрывать эмоции за окклюментными щитами, и, как предполагала Гермиона, продолжал делать это в ходе их встреч. Когда последнее зелье настоялось, Гермиона была исключительно довольна своей работой: результат вышел по истине идеальным, несмотря на то, насколько уставшей она была на последних этапах. Гермиона возлагала большие надежды на это зелье: если оно не сработает, Гермиона даже не представляла, что делать дальше. Что касалось Северуса, он, конечно, замечал усталость Грейнджер: пусть у него и не было возможности увидеть ее лицо, он различал все по интонациям ее голоса и по ее движениям: шаги Гермионы стали тяжелее, а реакции — гораздо более медленными. Конечно, он мог сделать ей внушение, но после некоторых раздумий решил не лезть в ее дела: Гермиона не послушала бы его, как и всегда, а встречи стали бы более напряженными. К тому же, волшебница прикладывала невероятные усилия к работе, которая, по сути, совершенно не была для нее обязательной. Северус давал себе отчет в том, что старалась она исключительно для него, и рассудил, что не имеет права попрекать ее. Возвращаясь в воспоминаниях в тот вечер, когда разговор зашел о его способности ментально различать магию, Северус действительно уже был нетрезв. В начале встречи, у него было желание отложить разговор на другой день, но ее оглушающая прямота и инициативность не дали ему это сделать. Вместо этого, он вскоре предложил ей выпить с ним. Северус до сих пор не мог понять, зачем сделал это и почему продолжил отвечать на ее вопросы, когда они далеко перешли за рабочую грань, но, к своему удивлению, ему стало немного легче после того, как он выговорился. Несмотря на то, что он не показывал Гермионе своих эмоций и не делился мыслями, ему до сих пор было тяжело признавать факт своей слепоты: даже после того, как она отдала ему свое экспериментальное зелье от последствий круциатуса и жить стало легче, не испытывая каждодневной боли. Ему очень хотелось вернуться к нормальной жизни: заняться работой, личными исследованиями, видеть мир. Своими визитами Гермиона только напоминала ему о том, чего он лишился — это было тяжело. Однако он старался молчать и всегда сдерживал свое раздражение, напоминая себе о том, что она делала это ради него. Этот факт она прояснила достаточно ясно в тот вечер, когда он предложил ей с ним выпить. В целом Северус был удивлен ее попытками сблизиться с ним, но также был удивлен и своей реакцией — он не испытывал к ней внутреннего отторжения, напротив, ему Гермиона была даже приятна. Хотя последний факт он старался всячески игнорировать. Когда она прикоснулась к нему, в его душе взбунтовалась куча противоречивых эмоций. Он всегда сторонился человеческой близости, выражавшейся в прикосновениях — возможно, в ней отражались воспоминания об избиениях отцом, возможно, о неприязни к ним со стороны окружающих, когда он еще был ребенком. Однако факт оставался фактом — примерно с того момента, как он присоединился к Лорду, Северус закрылся от подобной привязанности, позволяя себе только необходимые рукопожатия или телесную связь во время секса. Когда он ослеп, прикосновения стали не только чуждыми для него, но и пугающими. Он не мог контролировать их, также, как не мог контролировать и свои ощущения с ними связанные даже при помощи окклюменции. Северус забыл про настоящее человеческое тепло, и его это вполне устраивало до того, как появилась Грейнджер. Прикосновение Гермионы к его руке в тот вечер хоть заставило его напрячься в первые секунды, оказалось приятным и, как после выяснил Северус, даже необходимым. Он бы хотел, чтобы она дотронулась до него в подобном невинном жесте снова, но не никогда бы не сказал этого вслух. Проще было и дальше сохранять на лице пустое и отстраненное выражение, закрываясь от собственных эмоций ментальными щитами. В конце концов, он был уверен, что, не добившись результатов с зельями, она все равно вскоре оставила бы его, и тогда, позволь он себе довериться ей, ему стало бы жить только тяжелее. Как и предполагал Северус, последнее зелье также провалилось на практике. Оно не дало совершенно никаких результатов, но, несмотря на всю свою убежденность в том, что так и должно было произойти, он почувствовал разочарование и какую-то тревогу. Он вдруг резко осознал, что ему не хотелось лишаться присутствия девушки в этом доме, даже если его зрение невозможно вернуть. Судя по ее тяжелому вздоху после проведения диагностики, Гермиона была также разочарована. Она не сказала ни слова по поводу провалившегося эксперимента, но Снейп понял, что она была опустошена. Дни и недели изнурительной работы не дали никакого результата. Гермиона постаралась завести разговор о других неисследованных зельях, касавшихся пострадавших в Мунго, но вскоре разговор сошел на нет. После ее ухода, Северус почувствовал себя окончательно разбитым. Что касалось Гермионы, то она, придя домой, откинула в сторону сумку со всеми бумагами и упала на диван без сил. Вскоре она почувствовала, как из ее глаз полились слезы и не стала сдерживать рыдания. Ничего не вышло. Совсем. Зелье не дало даже минимального результата. Северус не проявил ни капли эмоций по этому поводу, но Гермиона была уверена, что он был также опустошен. Она подвела его и разочаровалась в себе. Свернувшись калачиком на диване, Гермиона, погруженная в тяжелые мысли, вскоре уснула.***
Несмотря на все неудачи, Гермиона продолжила приходить к Снейпу, пусть и не сразу. В течение первой недели она не появлялась на пороге его дома, и Снейп уже начал свыкаться с мыслью о своем пожизненном одиночестве. Удивительно, только два месяца назад он желал, чтобы его оставили в покое: чтобы Минерва прекратила свои попытки растормошить его, а Грейнджер ушла из его дома, в ту же секунду, как к нему заявилась. Но теперь Северус хотел совершенного иного. Он хотел, чтобы она вернулась: плевать, получилось бы у нее помочь ему или нет. Как быстро могли меняться человеческие приоритеты. Когда он услышал стук в дверь, он постарался подавить чувство облегчения, но у него не вышло. Грейнджер все таки вернулась и пусть даже с тонной новых вопросов. После провалившегося эксперимента Гермиона как следует обдумала все, что случилось. Несмотря на минутную слабость, она не собиралась сдаваться: она была уверена, что был какой-то, пусть еще и ненайденный, способ. В любом случае, пока она могла заняться экспериментами для Мунго, над которыми следовало работать в первую очередь. Она попыталась разобраться с малоизученными разработками самостоятельно, избегая Северуса: после всего ей казалось, что он больше не захочет видеть ее. Однако вскоре Гермиона поняла, что ей нужна его помощь. Кроме того, к своему удивлению, она поймала себя на мысли, что ей остро не хватает его общества: пусть порой с ним и сложно, она хотела вернуться в небольшой дом на окраине Паучьего Тупика и вскоре так и поступила. Несмотря на все свои предположения, Гермиона обнаружила, что Снейп не был раздражен ее приходом. Напротив, он с интересом принялся разбирать те исследования, с которыми она к нему пришла. Втайне Гермиона надеялась, что он ждал ее возвращения, хотя и думала, что это невозможно. После того вечера, когда она прикоснулась к нему и последовавшей неудачи с экспериментом, Гермиона опасалась вновь сближаться с ним. Однако расположенность Снейпа к работе вернула ей уверенность в своих силах очень скоро. Пожалуй, следовало делать следующий шаг, и, собравшись с мыслями, она, наконец, на него решилась.***
На этот раз Гермиона пришла к Северусу достаточно рано днем. Вырвав неделю отдыха в Мунго и проведя несколько дней на Гриммо с Гарри, Джинни, Роном и еще несколькими членами Ордена, она появилась в доме Снейпа в приподнятом настроении и полная уверенности в своих силах. На этот раз она застала хозяина дома на кухне: он пил чай и разговаривал о чем-то с эльфом из Хогвартса. Гермиона надеялась услышать хоть часть диалога, но как только она подошла к дверному проему, разговор тут же прервался. — Вы сегодня рано, Гермиона. Что-то произошло? — он не поворачивал голову в ее сторону, не зная точно, где она находилась. Северус начал обращаться к ней по имени после того, как она вернулась к нему с новыми экспериментами. Гермиона была приятно удивлена изменению, но сама еще ни разу его по имени не назвала. — Все в порядке, — ответила она, кивнула в приветствии эльфийке, подходя к барной стойке, и села напротив Северуса. — Я взяла несколько выходных в Мунго, так что у меня образовалось свободное время. Надеюсь, я вам не помешала. — Нет, абсолютно, — проследовал короткий ответ. — Хотели бы что-то поесть перед работой? У вас есть отличная возможность, — судя по всему, он имел ввиду присутствие эльфа в его доме. На самом деле Гермиона была не голодна, но кое-чем из Хогвартса она бы перекусила с удовольствием. — Если есть такая возможность, я бы съела немного пудинга, — Гермиона улыбнулась, вспоминая, в каком количестве его потреблял Рон на общих обедах. По правде говоря, лучше она сама нигде не пробовала. — Тинки? — Снейп обратился к эльфийке. — Конечно. Нет проблем, мисс Гермиона, — ответила Тинки и исчезла, появившись в следующую секунду лишь затем, чтобы поставить чашку с пудингом перед волшебницей. — Она помнит мое имя? — в удивлении произнесла Гермиона, принимаясь за любимое лакомство. — Это не удивительно, — усмехнулся Снейп, продолжая потягивать чай. — Вас троих знает каждый, без исключения, можете быть в этом уверены. Гермиона слегка нахмурилась в ответ на его слова. — Только этому не рад никто из нас, кроме Рона. Она и Гарри действительно недолюбливали свалившуюся на их голову славу. Гермионе часто приходилось слышать всякие шепотки за спиной, и, чтобы скрыться от глаз общественности, ей пришлось переехать в маггловскую часть Лондона. — Мистер Уизли, должно быть, в восторге от свалившейся на него славы? — заметил Снейп. — Я бы сказала, что он пользуется ей в своих интересах, — ответила Гермиона. — Рон всегда любил женское внимание, и ему нравится находиться в центре событий. Снейп на это только негромко хмыкнул. Они еще немного поговорили на отвлеченные темы, и вскоре Северус предложил ей вернуться в гостиную, чтобы разобрать зелье от последствий заклятья Долохова, на котором они остановились в прошлый раз. Он и не догадывался, что у Гермионы были другие планы на этот день. Когда Северус задержался на кухне, чтобы вымыть использованную чашку, волшебница решила, что это идеальный момент для ее задумки и осталась в дверном проеме, наблюдая за ним. Гермиона немного нервничала, но была уверена, что все должно получиться. — Сегодня я бы хотела провести время немного по-другому, — произнесла она, когда Северус направился к проходу. Приподняв бровь в удивлении, Северус остановился в нескольких шагах от Гермионы. — И что вы предлагаете? — Его голос был настороженным. — Пожалуйста, дайте мне руку, — негромко произнесла Гермиона, наблюдая за его реакцией. Бровь Северуса поползла еще выше, но он быстро вернул лицу невозмутимость. Гермиона мысленно вздохнула: несмотря на установившееся между ними в последнее время взаимопонимание, он продолжал закрываться от нее. — Зачем? — произнес он еще тише, чем она. Несмотря на то, что он желал ее присутствия и, как бы ни отрицал этого, хотел вновь ощутить ее прикосновение, Северус был насторожен. Ему было важно услышать ее ответ, чтобы принимать дальнейшие решения. — Северус… Я прошу вас довериться мне, — Гермиона впервые назвала его по имени. Бровь Снейпа снова приподнялась в удивлении. Но это не был ответ на его вопрос, и Северус спросил снова. — Гермиона, зачем? Волшебница нахмурилась, остановившись в задумчивости. Ей было сложно ответить на этот вопрос. Два месяца назад, когда они только начали свои встречи, Гермиона хотела исключительно помочь ему. Она поставила себе цель и, как прежде, старалась добиться ее только для того, чтобы доказать себе и ему, что может это сделать. Но несколько недель назад кое-что изменилось. Проводя с Северусом все больше времени, она снова почувствовала все то, что чувствовала в его обществе в последний месяц войны — ей было хорошо здесь, рядом с ним. Гермионе было приятно общаться с Северусом и проводить время, пусть даже за работой. Она хотела бы признаться в этом ему, но чувствовала, что никто из них не готов к подобным словам. Поэтому она ответила по-другому. — Помните, как мы встретили вас в лесу, когда искали крестражи? — начала она издалека. — Тогда мы опасались и ненавидели вас, как и других Пожирателей. После смерти директора Дамблодра, никто не знал и не верил, что вы все еще на нашей стороне. Гарри больше всего желал уничтожить двух волшебников — Волдеморта и вас. Когда вы появились в лесу, в тот момент, когда мы уже были в отчаянии, вы передали мне меч Гриффиндора и попросили выслушать вас, а я решила довериться. Все мое нутро этому сопротивлялось, но я решилась пойти на риск и, как оказалось, не зря. Протянутая вами рука была настоящей, и благодаря этому мы выстояли в войне, — Гермиона сделала перерыв в своей речи, наблюдая за его лицом, на котором не проявлялось никаких эмоций. — Северус, я прошу вас принять сейчас мою руку и довериться мне также, как когда-то это сделала я. Может, чуть позже я смогу объяснить вам все остальное, что вы хотите услышать. С минуту ничего не происходило. Северус стоял все также напряженно и молча обдумывал ее слова. Конечно, это было не совсем то, что ему хотелось услышать, но ответ Гермионы был искренним. Возможно, она правда не была готова сказать ему нечто иное. Гермионе же эта минута показалась вечностью и, когда она уже отчаялась получить хоть какой-то ответ и разочаровалась в своей затее, случилось то, на что она надеялась — Северус протянул ей свою ладонь. Он сделал это довольно резко и оставался скованным, но самым важным было то, что он решился довериться ей. Гермиона облегченно улыбнулась, хоть он этого и не видел, и осторожно взяла его за руку. Она почувствовала, как в первую секунду прикосновения его рука дрогнула, но он все же оставил свою ладонь в ее. — Пойдемте со мной, — шепотом произнесла Гермиона и аккуратными шагами пошла по направлению к входной двери. Северус сразу понял куда она его ведет. Первым его желанием было остановиться, выставить Грейнджер за порог и скрыться в глубине собственного дома. После того, как несколько месяцев назад он вернулся в свой дом ослепшим, Северус ни разу не выходил на улицу. Мир, который остался за пределами его дома, был небезопасным и слишком пугающим в его нынешнем состоянии. Однако он удержался от своего первого порыва — раз уж он решил довериться Гермионе, стоило довести дело до конца. Когда она открыла входную дверь, Северус напрягся сильнее и Гермиона, заметив его неуверенность, чуть крепче сжала его ладонь. Северуса выводило из себя, что Гермиона видит его в таком состоянии, и ничего не мог с этим сделать. Он привык всегда держать все под контролем, а теперь земля буквально уходила у него из-под ног, он не мог ничего контролировать и ему все сложнее было сохранять привычную маску невозмутимости. Гермиона, слава Мерлину, молчала, давая ему время на то, чтобы собраться и переступить через себя, полностью доверившись другому живому существу. — Здесь три ступени, — также тихо произнесла она, продолжая держать Снейпа за руку. Спустившись с одной, она осторожно повела его за собой, и вскоре Северус ощутил под тонкой подошвой ботинок мягкость травы, а на лице — тепло от солнечных лучей яркого августовского солнца. На какое-то время он замер, позволяя ощущениям окутать себя: так давно он не чувствовал таких простых вещей. Гермиона не торопила его и стояла рядом, не отпуская его руки. Потом они подошли к широким качелям, которые давно стояли в его небольшом дворе, и опустились на них. Гермиона раскрыла ладонь, собираясь убрать руку, чтобы лишний раз не тревожить Северуса, но неожиданно он удержал ее, крепче обхватив ее маленькую ладонь своими изящными пальцами. Гермиона замерла и расслабила руку, внутри нее словно что-то расцвело, позволяя легче вздохнуть — наконец-то у нее получилось. Наконец-то Северус сам захотел довериться ей. Вместе с этой яркой эмоцией Гермиона ощутила и что-то незнакомое — тепло, разлившееся внутри от прикосновения его пальцев. Удивительно, но такого тепла она не ощущала ни от прикосновений Виктора, ни от поцелуев Рона. Ее мысли прервала его тихая просьба. — Расскажите мне, что вы видите, — Северус выглядел потерянным, его взгляд был направлен вперед и, Гермионе казалось, что он отчаянно хотел увидеть хоть что-то, что его окружает. Глядя на него, Гермиона с трудом уняла волну накативших эмоций. Она переплела свои пальцы с его и, обратив взгляд вперед, начала говорить. Она описывала небольшой дворик, заросший зеленью, говорила об удивительно чистом небе, на котором сияло редкое для Лондона солнце, и рассказывала о том, что видела по пути к его дому. Пока она говорила, она почувствовала, как Северус начал поглаживать тыльную сторону ее ладони своим большим пальцем. Вероятнее всего, задумавшись о том, что она рассказывает или о чем-то своем, он не отдавал себе отчета, что делает. Гермионе стало интересно, что он представлял себе в этот момент. Она надеялась, что он задумался о чем-то приятном. Эмоции все же успели настичь ее, и она незаметно стерла пару слезинок, скатившихся по щеке. Она не смогла бы ответить, почему плакала, но ей стало немного легче успокоить ту бурю эмоций, которая бушевала в ее душе. Неожиданно она вспомнила о своем сне, где держала Северуса за руку, а он касался ее лица. В нем было также тепло и солнечно, как в этот момент, но кое-чего не хватало, и она решилась заговорить об этом с ним. — Вы помните мое лицо? — несмело спросила она. Северус слегка дернул головой, вырванный из собственных мыслей, и повернул ее в сторону Гермионы. Его палец замер на ее запястье. — Я разве похож на старика, страдающего амнезией? Гермиона немного смутилась, но все же продолжила. — Нет. Конечно, нет, — ее тон был извиняющимся. — Но я подумала, что у вас могли смешаться визуальные воспоминания из-за того, что сейчас вы не можете видеть. Северус ответил не сразу. Он действительно не мог полноценно вспомнить ее лицо из-за тьмы, окружавшей его последний год. Всплывала лишь размытая картинка, на которой ярко выделялись густые кудри, которые Гермиона пыталась усмирить даже в походных условиях. — Я помню, — наконец произнес он. — Но картина… нечеткая. Он подумал, что мог бы попытаться представить ее лучше, если бы коснулся ее, но спросить об этом казалось неуместным. Однако Гермиона снова удивила его. — Вы можете дотронуться до моего лица, если хотите, — произнесла она почти шепотом. Какое-то время ничего не происходило. Северус слегка опустил голову, будто бы что-то обдумывая, а Гермиона внимательно за ним наблюдала. На ее губах появилась грустная улыбка, когда она поймала себя на мысли, что смотреть на него было куда легче, когда он не мог этого видеть. Если бы он обладал сейчас своим проницательным взглядом, она бы не решилась смотреть на него так внимательно и долго. Словно прочитав ее мысли, он приподнял голову, и его пустой взгляд прошел точно сквозь ее лицо. Гермиона замерла в ожидании, и в этот момент Северус приподнял руку и протянул ладонь в ее направлении. Гермиона осторожно перехватила его пальцы, тянувшиеся чуть правее ее лица, и прислонила его руку к своей щеке. Она могла бы поклясться, что в эту секунду он смутился. Его пальцы ненадолго застыли на одном месте, но вскоре он начал осторожно проводить ими по ее лицу. Гермиона прикрыла глаза, почувствовав, как от волнения ускорилось ее сердце. Она чувствовала, как едва ощутимо подрагивала его ладонь, а потом как Северус начал плавно очерчивать ее лицо кончиками пальцев: скулы, виски, лоб, брови, нос и, наконец, она почувствовала легкое и едва ощутимое прикосновение к губам, перед тем, как он убрал свою руку с ее лица, перейдя к волосам. Она открыла глаза, снова взглянув на него. Брови Северуса были слегка нахмурены, а сам он выглядел сосредоточенным. Гермиона представила, как он рисовал ее лицо в своем воображении, и слегка смутилась. — Вы избавились от кудрей, — скорее констатировал он, опуская руку. Гермиона улыбнулась, все еще смущаясь. — Да, я, наконец, смогла сладить со своими волосами, — ее голос звучал гордо. — В походных условиях это получалось плохо. Северус отвернулся от нее и снова посмотрел вперед. На какое-то время повисла тишина, дополняемая пением птиц в преддверии заката. — Они вам идут, — произнес Северус после долгого молчания. Гермиона подняла брови в удивлении. — В моих воспоминаниях четкими остались только ваши кудрявые волосы. Она не знала, что на это ответить. В последнее время и ее саму начали забавлять раньше всегда раздражавшие кудряшки. Иногда она даже не делала идеально гладкую прическу. Пожалуй, справиться с волосами ей хотелось в основном из упрямства. Гермиона решила, что в следующую встречу не будет выпрямлять свою кудрявую копну. Еще полчаса они просидели на качелях в тишине. Последние два года Гермиона постоянно была в цейтноте, она уже и забыла, как хорошо просто тихо отдохнуть, наблюдая за закатом, слушая пение птиц и чувствуя человеческое тепло рядом. Когда начало холодать, они вернулись в дом. Северус ушел в гостиную, а Гермиона забрала свою сумку из кухни и направилась к выходу. Когда она уже была у двери, ее остановил тихий голос. — Спасибо вам, — произнес Северус. Он не сказал больше ничего, но его слова не нуждались в объяснениях. Они оба услышали то, что не прозвучало вслух. Гермиона улыбнулась, вновь ощущая в душе тепло. — Я вернусь завтра, — ответила она, и Северус кивнул. Она чувствовала, что должна сказать кое-что еще. Тем более, что он открыто выразил благодарность и уважение. Пораздумав пару секунд, Гермиона решила озвучить то, что сейчас прозвучит уместно. — Мне нравится проводить с вами время… И мне было хорошо сегодня, Северус. На этих словах она перехватила сумку на плече поудобнее и со слегка смущенной улыбкой покинула дом. — Мне тоже, Гермиона… — задумчиво произнес Северус с легкой улыбкой, когда за ней закрылась входная дверь. Вернувшись домой, Гермиона еще несколько раз прокручивала в голове прошедший день. Она сама не знала, почему не могла сдержать широкую довольную улыбку. Вспоминая в очередной раз момент, когда Северус осторожно обхватил ее ладонь своими пальцами и обратил невидящий взгляд на свой дворик, Гермиона вдруг подскочила с дивана озаренная совершенно неожиданной идеей. Внезапно она поняла, что нашла ключ к разгадке — оставалось лишь подогнать его под нужный замок.