Поздно ночью
через все запятые дошел, наконец, до точки. Адрес, почта. «Письмо», Сплин
Легкий взмах палочкой — и вот Северус затаив дыхание наблюдал, как на полу медленно вырисовывались очертания люка и с тихим поскрипыванием открывался темный и узкий вход в подземные помещения дома. С того дня, как он получил от Гермионы клетку с птицей и записку, прошло уже немногим больше двух месяцев, и время это далось Северусу не слишком просто. Ему понадобилось несколько дней, чтобы прийти в себя после двух недель, утопленных в алкоголе. Для полноценного использования ментальной магии Северусу нужна была чистая голова и, несмотря на то, что его мысли пытались вернуться к холодному стакану с выдержанным огневиски, Северус продолжал оставаться собранным. К счастью, птица, присланная Гермионой, не шумела в клетке и не раздражала шумом, а когда Северус говорил Тинки выпустить ее, тихо летала по первому этажу. Со слов эльфийки, филин часто подлетал к окну, будто наблюдая за тем, что происходит вокруг, а порой усаживался неподалеку от Снейпа, когда тот разбирался в бумагах с расчетами по темномагическому зелью, которые он возобновил почти сразу после письма Гермионы. Птица не была особенно пугливой, что также добавляло Северусу уверенности в том, что связь с будущим фамильяром удастся наладить. Так, постепенно, Северус возвращался к тому образу жизни, который был у него в первые месяцы после потери зрения: тогда в нем еще сохранялась надежда на лучший исход, и он всячески убеждал себя в том, что опускать руки нельзя. Он учился читать с помощью пальцев, разрабатывал заклинания и как мог помогал медикам в Мунго. Хотя, пожалуй, не всегда это можно было назвать помощью. Северус постоянно критиковал всех, кто работал над восстановлением его зрения: порой его высказывания и язвительность не шли ни в какое сравнение даже с тем, как он вел себя со студентами в Хогвартсе. Было неудивительно, что многие целители сдались куда раньше, чем их идеи иссякли: сам с собой Северус признавал, что часто ведет себя невыносимо, но терпеть их «опыты» было куда выше его сил. Однажды, уже под конец пребывания в Мунго, Северус предложил рассмотреть изготовление темномагического зелья. Очевидно все легальные способы избавления от проклятия были слишком слабы — Темный Лорд позаботился о том, чтобы его чары не поддавались стандартной магии. Но его идеи на этот счет были проигнорированы: по словам Кингсли, даже после всего, что он для них сделал, подобные эксперименты теперь под строжайшим запретом. Северус опустил руки только месяц спустя, когда вышел из Мунго в такой же темнеющей пустоте, в которой и оказался сразу после войны. Кингсли отправил пару лучших авроров сопроводить его до дома в Паучьем Тупике и объявился там же сам спустя несколько часов. Он что-то говорил об Ордене Мерлина, об усадьбе Принцев, которая осталась бесхозной после смерти всех из этого магического рода, говорил о новых перспективах и о многом другом, о чем обязан был говорить новый министр. Северус не запомнил почти ничего, потому что теперь окончательно утратил надежду вернуть зрение и нормальную жизнь. В тот вечер, Северус полный безразличия, закрыл двери своего дома за новым министром и, выстроив сетку мощнейших оградительных заклинаний на всем периметре, отложил палочку в старый футляр. Если бы не Минерва, настойчиво пробивавшаяся сквозь все его ограждения, возможно, Северус не стал бы тянуть с этой жизнью так долго. Прежде он всегда осмеивал трусость и слабость тех, кто не мог вынести все тяготы жизни и обрывал ее раньше положенного срока, но с тех пор многое в его мыслях переменилось. Так или иначе, сидя за очередными столбцами расчетов и слыша тихие хлопки крыльев, Северус чувствовал себя благодарным Минерве и Грейнджер за их гриффиндорскую настойчивость и упрямство. Теперь он снова ощущал в себе силы продолжать работу и, быть может, побороть изобретение Темного Лорда, тем самым положив конец тяготящему его прошлому. Занимаясь окклюментными практиками для установления зрительной связи с фамильяром и рассчитывая огромные объемы теории для изготовления зелья, Северус также старался не думать о Гермионе. По какой-то причине воспоминания продолжали казаться давящими и болезненными: вокруг произошедшего за те несколько месяцев крутилось слишком много непонятных эмоций и мыслей. Возможно, все было из-за ее признания и его неоправданного отказа, возможно из-за чего-то еще, но Гермиона сумела дотянуться до тех струн его души, о которых сам Северус и не подозревал — и это действительно беспокоило его — жизнь без чувств подходила ему идеально и не раз выручала в критических ситуациях. Больше всего Северус хотел бы оставить их общение в прошлом, но оставить эмоции в прошлом не получалось, и ему оставалось лишь отгородиться от них окклюментным щитом. Через несколько недель после возобновления практики с экспериментальной магией, разработанной им вместе с Грейнджер, Северус решился образовать связь с обитавшей в его доме птицей. Ему пришлось пролистать не один том по этому тончайшему магическому искусству и даже обратиться к Минерве за несколькими редкими экземплярами книг. Конечно, старая ведьма опять засыпал его вопросами, но Северусу, как всегда, удалось охладить ее пыл жесткостью и едким сарказмом. Когда, наконец, вся теория была разобрана, а длинное заклинание улеглось в голове, Северус провел ритуал связи с фамильяром в присутствии Тинки, поручив ей разорвать связь, если что-то пойдет не так. В первые минуты после совершения ритуала, Северус даже не был уверен в том, что все получилось. В теории установление связи завершалось зрительным контактом со своим фамильяром с применением легиллименции, однако за неимением такой возможности Северусу пришлось изменять заклинание, вплетая в него те элементы, которые могли бы воспроизвести недостающую деталь. Несколько попыток пронизывания магического пространства не дали ничего, и тогда Северус вернулся за стол, в намерении перечеркнуть все написанное ранее. Когда он перебирал в голове все, что можно было изменить, в его мыслях пролетело слово «визио» — оно должно было быть ключом — и в тот же момент окклюментный щит в его голове словно содрогнулся. Слегка удивленный, Северус отложил в сторону бумагу и снова попытался ощутить источник магии, прошептав нужное слово: и тогда, наконец, все получилось. Ощущение было странным — словно что-то новое присутствовало в его сознании, но никак не мешало концентрироваться на своих мыслях. Очень скоро Северус привык к такому присутствию, как будто новый кусочек сознания в его голове существовал всегда. С того же дня он начал экспериментировать со зрительным восприятием ментальной магии. Та же формула, которую он уже применил, работала и на фамильяре, но удерживать ее было гораздо сложнее, в первую очередь из-за того, что зрение птицы несколько отличалось от привычного: теперь он мог видеть острее, особенно в темноте, но угол зрения значительно изменялся и цветовое восприятие не всегда казалось знакомым. Сколько бы Северус не пытался изменить этого, ничего не выходило, тем не менее новая формула, которую он вывел при экспериментах, позволила удерживать зрительную связь несколько часов подряд. И тогда Северус решил, что время для следующего шага наступило. Палочка, которую он теперь чаще хранил в футляре, плавно легла в его руку, наполнив ощущением родного тепла. Легкий взмах в дальний угол гостиной — и вот Северус затаив дыхание наблюдал за тем, как на полу медленно вырисовывались очертания люка и с тихим поскрипыванием открывался темный и узкий вход в подземные помещения дома. Северус организовал личную лабораторию в этом холодном доме, который так ненавидел в детстве, еще на последних курсах обучения в Хогвартсе. В то время его отец пропивал последние мозги, и Северусу удалось выстроить магическую систему достаточно быстро, сохраняя все в тайне от вечно пьяного отца. Не то, чтобы он боялся его реакции — скорее он думал о своей — каким бы чудовищем не был его отец, Северус не хотел начинать свой путь с попадания в тюрьму за убийство. Подземная лаборатория, организованная в спешке, не раз выручала его: на старших курсах он мог зарабатывать хоть какие-то деньги на новую одежду и проживание, а во время восхождения Лорда Северус поднялся в рядах Пожирателей так стремительно только благодаря своей изобретательности и мастерству в изготовлении зелий. Впрочем, если подумать, эта же лаборатория и сломала всю его жизнь, ведь именно когда он начал продавать зелья студентам, на него обратил пристальное внимание Малфой, а потом — и сам Темный Лорд. В любом случае, за годы работы и жизни, Северус постоянно расширял и улучшал свою лабораторию. К началу Второй магической войны она была его гордостью: в ней хранились всевозможные редкие ингредиенты и артефакты, а новейшее оборудование было самого высокого качества. Глядя на отворяющуюся дверь спустя два года после финальной битвы, Северус с легким разочарованием думал о том, что наверняка многие из ингредиентов испорчены, а лаборатория, вероятно, пришла в упадок — в последние дни битвы он не успел наложить все необходимые чары стазиса и заморозки, рассчитывая вернуться, но после всего, что случилось, он так ни разу ее и не тронул. Когда потайной вход, наконец, открылся, Северус ощутил запах сырости и смешанные запахи остатков зелий и ингредиентов. Судя по резким ароматам, часть из них действительно успела испортиться, но даже несмотря на это Северус ощутил глубоко внутри затаившуюся радость. Совсем недавно он даже не рассчитывал на то, что эксперимент с фамильяром удастся и он когда-нибудь вновь откроет дверь своей лаборатории, но это свершилось и гораздо скорее, чем он мог представить. Спустившись вниз, первым делом Северус принялся оценивать, что случилось с лабораторией за время его отсутствия. К огромному разочарованию два ингредиента — кровь ре-эма и яд крильмара, которые он с трудом сумел добыть несколько лет назад и которые были крайне необходимы в его новом теоретическом составе, потеряли все свои магические свойства из-за сырости, плохо сдерживаемой даже стандартными чарами стазиса. Часть других заготовок из дорогих ингредиентов, вроде заунывника, которые редко можно было найти у поставщиков, теперь оставалось только выбросить, судя по изменившейся консистенции. Все это действительно было большой проблемой из-за нового зелья, которое ему предстояло разработать. Все связи со старыми поставщиками давно оборвались, а многие из них скорее всего покинули Англию после падения Лорда — с новыми правилами и ограничениями торговать запрещенными ингредиентами было крайне опасно. Простого выходов из ситуации Северус не видел, и постепенно легкая радость и вдохновение сменились на раздраженность и злость. К счастью, первые этапы разработки требовали только тех ингредиентов, которых у него было в достатке, но откладывать поиск некоторых редких материалов не стоило — часть из них нужно было настаивать не один день для использования в будущем зелье. Оценив все, что имеется в наличии, Северус глубоко вздохнул. Работа предстояла серьезная, кропотливая и, вероятно, потребуется не один практический эксперимент для достижения успеха. Что было сложнее — так это то, что некоторые этапы требовали к себе внимания в течение целого дня, но держать зрительную связь с фамильяром дольше трех часов подряд, параллельно занимаясь работой, не удавалось. И кроме прочего оставалась проблема с поставщиками и частью ингредиентов. Приведя в порядок лабораторию и вернувшись в гостиную через два часа, Северус устало сел в привычное кресло и, разорвав зрительную связь, принялся массировать пальцами ноющие виски. Он надеялся, что за пару недель практики удерживать связь станет легче, но совершенно ничего не изменилось. Северус пытался использовать укрепляющие, тонизирующие и смягчающие боль зелья, которые у него еще оставались, но не помогло и это — по всей видимости, у этого вида ментальной магии были свои лимиты. Когда боль начала отступать, Северус крепко задумался о том, как ему продолжить работу. Очевидно, собственных возможностей ему не хватало, но об этом он старался не думать, и в первую очередь, Северус решил заняться поиском старых поставщиков, отложив решение остальных проблем. В течение пары недель он искал нужные адреса и контакты, прибегая к помощи Тинки. Судя по тому, что за это время к нему так и не нагрянула Минерва с тонной новых вопросов, эльфийка помогала искренне и не болтала о его поручениях. Что же, хотя бы это несколько облегчало его работу. К удивлению Северуса, некоторые поставщики редких и запрещенных ингредиентов все еще оставались в Англии и очень скоро отозвались на его поиски. Один из ключевых ингредиентов — кровь ре-эма — был у держателя лавки в Лютном, о чем он сообщил сразу же, как Тинки смогла его найти. Сложностью было то, что Маркус всегда был крайне скрытным и не согласился отдавать ингредиент через эльфийку. Понять его было можно, учитывая, что Северус не один год покупал у него запрещенные в добыче и использовании ингредиенты, однако злость от этого не исчезала. Для начала работы ему необходимо было аппарировать в центральную часть магического Лондона рядом с Лютным, где постоянно крутились волшебники, и там уже найти нужную лавку. Казалось бы, ничего сложного, но напряжение появлялось каждый раз, стоило ему задуматься об этом. Сколько бы раз Северус не убеждал себя в безопасности, он не мог предугадать как повлияет большой скачок в аппарации на его фамильяра и хрупкую зрительную связь. Оказаться ослепленным в центре магического Лондона Северусу не хотелось вовсе. Делать было нечего, Северус решился и очень скоро покинул дом с филином на плече, переместившись в один из переулков Косой Аллеи, который оставался красочной картинкой в его голове. Первые секунды после перемещения ментальная связь прервалась, оставив его дезориентированным во внезапно возникшем вокруг уличном шуме. Крайняя степень напряжения сковала все его мышцы, но Северус заставил себя собраться, восстановил связь и, выдохнув, уверенно распрямился и осмотрелся вокруг — буквально в нескольких шагах от маленького переулка располагалась оживленная улица. Волшебников действительно было много и все куда-то спешили, едва не сбивая друг друга с ног. Посмотрев на эту картину, Северус развернулся и направился в нужную лавку — он никогда не любил находиться в центре толпы и теперь, оказавшись рядом с Косой Аллеей, спешил затеряться в темных проулках. Хотя какая-то часть его сознания — та самая, что последние месяцы крайне его напрягала — хотела задержаться подольше рядом с улицей, освещенной осенним солнцем, чтобы вглядеться в маленькие детали, которые он не видел уже, казалось, целую вечность. В очередной раз отмахнувшись от странного чувства, Северус продолжил свой путь в Лютный переулок, который дался ему легко. К счастью, Маркус, как и прежде, не стал тянуть со сделкой и, едва завидев Северуса лично, выложил бутылек с кровью на стол, не задавая лишних вопросов. Покупка была далеко не из дешевых, и Северус тут же подумал о том, что вскоре ему придется добраться до Гринготтса, чтобы забрать часть той суммы, что прилагалась к его военному Ордену. Неожиданно этот «призовой фонд» оказался действительно полезным, чего нельзя было сказать о самом золотом ордене, заброшенном в дальний угол его дома. Поход в банк Северус предпочел отложить на несколько недель, и, вернувшись в Паучий Тупик, занялся приготовлением настоя из части добытой крови. Первые шаги в изготовлении заветного зелья были сделаны, что немного улучшило его вечно хмурое настроение. Когда боль в висках от использования ментальной магии стала невыносимой, Северус заставил себя прерваться и, наложив чары стазиса на котел, поднялся из лаборатории в дом. Мимолетный взгляд на часы никак не мог его обнадежить — с начала связи прошло ровно три часа, также, как и прежде. Похоже, ему оставалось с этим смириться. Так, в работе прошли еще полторы недели. Начался декабрь, приближалось Рождество, а вместе с ним и осознание, что прошел целый год после его выписки из Мунго. Нельзя было сказать, что ничего с того времени не изменилось, но главный эксперимент с зельем почти не сдвинулся с места. Как для изготовления различных настоев и работы с ингредиентами, так и для поддержания зрительной связи требовалась предельная концентрация, что крайне мешало друг другу. Когда Северус погружался в расчеты и работал с котлами, голова начинала буквально кипеть, и очень скоро ему приходилось разрывать связь: далеко не всегда это происходило вовремя и часть экспериментальных смесей приходилось переделывать с самого начала, так как они не концентрировались под чарами стазиса. Северусу казалось, что он топчется на одном и том же месте, и отчасти это было правдой. Ему нужен был ассистент, да еще и такой, чтобы имел опыт работы со сложносоставными зельями, мог думать своей головой и при этом выдерживал его характер. Вариантов было немного, а если уж честно их не было вовсе. Гермиона Грейнджер. Это имя не выходило из его головы, настойчиво напоминая о себе при каждой неудаче. Действительно, в Гермионе Северус был уверен. Кроме того, она сама написала, что готова сотрудничать, если ему понадобится помощь. Вот только несколько факторов совершенно выбивали из колеи. Во-первых, Северус до последнего не был готов признать, что ему нужна помощь, особенно в разработке зелья. Он, черт возьми, был Мастером, хотя в его ситуации это мало чем помогало. Ну и, конечно, главным фактором была сама Гермиона. Северус тяжело представлял, как теперь подступиться к работе с ней. Нет, конечно, он мог закрыться щитом и делать вид, что полностью отстранен от нее самой и всех сказанных между ними слов — для него так было бы проще и привычнее, и вероятно он поступил бы так раньше, но не сейчас и не с Гермионой. Она делала для него практически невозможное — несмотря на то, что он по обыкновению молчал почти каждую встречу, Северус замечал, как сильно она уставала, а позже отметил, что Гермиона по какой-то совершенно нелепой причине привязалась к нему, и ответил на ее порыв очередной грубостью и жестокостью. Он отчетливо понимал, что теперь должен извиниться и как-то сгладить все, пусть для него это неудобно и сложно. Но далеко не это было главной причиной того, что он продолжал оттягивать столь очевидную необходимость ей — на самом деле Северус боялся. Можно было сказать, что он боялся самого себя: своих чувств, скрытых за окклюментными щитами, тех чувств, которые сломали его, когда он был подростком, и вновь появились, куда более сильные, спустя почти два десятка лет по отношению к молодой девушке с кудрявыми волосами. Он не выдержал всего, что происходило с ним несколько месяцев назад и оттолкнул ее, закрыв все внутри, но вот только ничего не исчезло, и разгорелось бы еще сильнее снова, не держи он жесткий контроль. На этот раз Северус понимал, что мог опоздать: он сильно задел Гермиону, как когда-то поступил и с Лили. Девушка, которая теперь осталась лишь в далеких воспоминаниях, не простила и не приняла его даже спустя годы, хотя он и не намеревался ранить ее вырвавшимся грубым словом. Как же могла отреагировать Гермиона, которую он намеренно выставил из своего дома, не задумавшись об ее мыслях и чувствах? Ответа на этот вопрос у Северуса не было, как и не было желания рассуждать об этом. Прошла еще неделя, прежде чем взорвавшийся котел с одним из опытных образцов взорвался, когда Северус отвлекся на появившуюся головную боль, и оставил на кисти рабочей его руки ожог, не сводящийся стандартными зельями и заклинаниями. Это оказалось последней каплей в чаше его терпения и самообладания и, замотав руку стерильным бинтом с заживляющей мазью, Северус поднялся из лаборатории, чтобы тут же надиктовать письмо самопишущему перу. Когда бумага была готова, он заставил себя перечитать письмо, удерживая связь из последних сил. Письмо было официальным и строгим, в тон письму, которое он получил от волшебницы пару месяцев назад. «Гермиона, Благодарю вас за птицу, которую вы мне прислали. Существо оказалось крайне полезным. Что касается вашего предложения по работе над экспериментом, вынужден признать, что мне необходим ассистент для изготовления зелья. Если вы изъявите желание поучаствовать, я буду ждать вас завтра в течение дня, и лично сообщу о предмете работы. Северус Снейп.» Удостоверившись, что все написано верно, Северус позволил себе разорвать связь с филином, сидевшим на его плече и, привязав к его лапе короткую записку, отправил его к Гермионе. Запретив себе думать об импульсивном поступке, Северус занялся бумагами с расчетами, подготавливая их к возможной встрече. Оставшаяся часть вечера и следующее утро пролетели практически незаметно. Филин вернулся в дом ночью с коротким посланием всего из пяти слов: «Буду ближе к вечеру. Гермиона». Спокойнее на душе от этого ответа не стало, но Северус проигнорировал эмоции и принялся разбирать бардак, оставленный в лаборатории прошлым вечером. Не дожидаясь, когда голова снова начнет раскалываться, Северус очень скоро прервал связь с фамильяром, оставляя возможность возобновить ее ближе к вечеру. Минуты бежали стремительно, ускоряясь с каждым часом, и когда Северус услышал тихий стук в дверь, в его гостиной впервые за долгие месяцы загорелся свет, а сам он приготовился впервые за два года увидеть Гермиону, пусть пока еще не собственными глазами.