Война империй

С несколько неспокойным сердцем Тит спрыгнул с медведя и с осторожностью приблизился к пещере. Каллиста оставил пока мирно лежать на спине животного. Прошло много лет с тех пор, когда он, попрощавшись с прошлой жизнью, покинул это место. И снова вернулся сюда по воле судьбы, будучи в бегах. Пещера выглядела точно так же, как и много лет назад. Не считая толстого слоя пыли и сухих листьев и веток, принесённых северными ветрами, все малочисленные вещи остались нетронутыми. Видать, эта пещера и правда была в таком уединённом месте, что ни одна живая душа не нашла к ней путь. Тем лучше. Осторожно ступая, Тит прошёл вглубь пещеры. То тут, то там на полу виднелись следы забредших сюда животных. Тяжело вздохнув, Тит нехотя принялся за уборку. Он никогда не любил это дело, но приводить раненого Каллиста в неубранное помещение было для него неприемлемым. Во время уборки он размышлял, как же его так угораздило: пойти против всех своих принципов, всего Севера, против того положения в обществе, которого он достиг с таким трудом, ради пленника. Ведь он не знает ни его имени, ни откуда он, ни что за оружие использует. Тит не знал про него ровным счётом ни-че-го. Тогда с какого перепугу он потерял голову и действовал вопреки здравому смыслу? Всё больше углубляясь в дебри своего сознания, Тит вдруг вспомнил почему. Он всегда ощущал себя чужаком в этом мире. Если так подумать, то нигде ему не было места. Мало того что по внешним признакам он отличался от здешних монстров, так и мыслил совсем по-другому. Он часто засматривался на небо, любовался тусклыми звёздами и думал, есть ли где-то другое, отличное от этого, место. Где не надо сражаться до крови, до смерти, чтобы выжить. Где можно будет гулять, купаясь в лучах предзакатного солнца, и думать… О чём думать? Тит не находил подходящего слова, его попросту не было в этом мире. Он думал только о чувстве, которое можно было бы описать этим словом. Когда он впервые увидел беловолосого монстра, он его почувствовал. И почувствовал снова в темнице, прикасаясь к невесомому созданию. Его сердце тогда заходилось в трепетном восторге, а волны мелкой дрожи расходились по всему телу до кончиков пальцев. Именно это неизведанное чувство и ласкающее взгляд прелестное создание побудили поступить его так и никак иначе. Шумно выдохнув и смахнув бисеринки пота со лба, Тит наконец закончил. С раздражением отбросив веник в дальний угол пещеры, он очистил от пыли и грязи толстое стёганое одеяло, оттряхнул шкуру оленя и постелил её в углублении в стене. С некоторым смущением он приблизился к лежащему на земле и слегка посапывающему медведю и взглянул на пленника. Лицо его стало ещё более бледным, чем раньше. Казалось, все краски покинули это невероятное создание. Впалые щёки, выступающие острые ключицы, потрескавшиеся от перепадов температуры и обезвоживания пухлые губы — весь его вид «кричал» о весьма печальном состоянии здоровья. Просунув руки под колени и шею Каллиста, Тит с лёгкостью перенёс его в пещеру и уложил на шкуру. Как только раненая спина соприкоснулась с ровной поверхностью, пленник нахмурил брови и застонал от боли. Тит быстро перевернул его на бок и с сожалением увидел проступившие на ткани кровавые пятна. Укрыв его тёплым одеялом, он направился за поиском нужных трав. Собираясь в лес, его взгляд упал на самодельный лук, с которым он в детстве охотился. И хоть мастерство стрельбы из лука было намного хуже, чем у Рауда, подстрелить добычу всё же мог. Словно читая мысли Тита, желудок отозвался недовольным ворчанием, требуя хозяина позаботиться о пропитании. Схватив лук, Тит вышел из пещеры. Воскрешая в памяти все места с нужными травами и звериными тропами, охота заняла не больше часа. Поймав пару кроликов и закинув их через плечо, Тит вернулся в пещеру. Он взял котелок и набрал чистой холодной воды из родника, бьющего в скале. С небольшим трудом ему удалось развести костёр и поставить воду. Освежевав кроликов, он промыл в проточной воде стебли растений и размял их в ступке, пока они не превратились в кашицу. Бурчание в котелке недовольно требовало мяса, и Тит охотно закинул туда несколько больших кусков. А также, чтобы смягчить вкус диких кроликов, добавил кусочек соли Кристального озера и несколько семян горчичного плюща. Вода с удовольствием поглотила предложенную дань и начала перекатывать её по дну котелка, играясь и забавляясь. Пока варится бульон, необходимо обработать раны и как следует помыть пленника, так как запах пота и крови вызывал неприятные ощущения. Тит смочил в воде кусок ткани и со слегка дрожащими руками тихо подошёл к бледному парню. Тот всё так же лежал на боку. Его дыхание было невесомым, как полёт пушинки. Тит занервничал. Отчего-то его пальцы дрожали, руки покрывались потом, а сердце внутри то замирало, то пускалось вскачь. Монстр перед ним был одновременно и беспомощным, и невероятно сильным. Что случится, когда он откроет глаза? Останется ли Тит в живых потом? Успеет ли объяснить пленнику, что он ему не враг? Поверит ли он? Сотни мыслей проносились в голове, перебивая друг друга, мешаясь и роясь, как надоедливый гнус. Как бы то ни было, если не обработать раны, то они загноятся и уже не будет ответов на все его вопросы, а весь смысл спасения беловолосого монстра обратится в прах. Сжав руки в кулак и шумно выдохнув, Тит решительно подошёл к Каллисту и откинул одеяло. Пленник не пошевелился. Поддерживая его одной рукой, Тит ловко снял тунику, стараясь не задевать раны. Вид кровоточащих ран на фоне бледного тела вызвал у Тита сердечную боль. Намереваясь снять штаны, потянув за ремень, Тит внезапно замер, осознавая свои действия. Конечно, проведя несколько дней в грязной затхлой темнице, запачканному кровью и песком, Каллиста необходимо было помыть полностью. Но осознание, что под штанами у беловолосого монстра ничего нет, приводило Тита в непонятный трепет, незнакомый доселе. Неустанно вытирая вспотевшие ладони о свои штаны, парень собрался с духом, вздохнул, а затем аккуратно и быстро раздел Каллиста. Его пылающему взору открылось худое бледное тело, плоский живот, нежно-розовые небольшие соски. Адамово яблоко нервно перекатилось по горлу, проталкивая жалкие остатки слюны из пересохшего рта. Тит понимал, что это слишком бесстыдно: вот так разглядывать беспомощного, находящегося без сознания человека, но он не мог отвести взгляд. В паху, в уютной колыбели из белых мягких кучерявых волос, покоился небольшой и такой же нежно-розовый, как соски, член. Сердце в груди Тита гулко стукнуло, глаза вспыхнули ярким голубым пламенем, а татуировки засияли. Жадно рассматривая находящееся в его руках прекрасное создание, кровь начала бурлить в венах, приливая к щекам, рукам, губам и особенно — интимному месту. Естественно, Тит знал, что увеличение этого органа необходимо для соития и продолжения рода. У него, конечно же, появлялась эрекция, но в основном по утрам. Впервые его тело так отреагировало на другое живое существо. Тит вскочил на ноги и стремглав вылетел из пещеры. Он глубоко вздохнул и окунулся в ледяной родник, надеясь хоть немного остудить голову и свои неприличные мысли. В районе паха разливалось приятное томление, которое просило, требовало, умоляло прикоснуться и выпустить на свободу интимный орган. Сделать хоть что-нибудь, чтобы снять столь мучительное напряжение. Ледяная вода, стекая по его смуглому красивому лицу, ничуть не остудила его горячие щёки. Тяжело и глубоко дыша, Тит боролся с искушением ворваться в пещеру и, невзирая на бессознательное состояние пленника, грубо овладеть им. Хоть и опыта у него не было никакого, но всё же теория самого процесса была знакома. Слушая во время похода грязные развратные истории любовных похождений Ореста и других монстров, он сформировал кое-какое представление об этом. Однажды даже посетил публичный дом, находящийся на границе с бесплодным чёрным плоскогорьем. На этом плоскогорье ничего не растёт и не найти следы зверей, а случайные путники обходят его стороной. Но даже такое гиблое место стало обителью чёрных тощих демонов. Они славились любовью к разного рода извращениям. Сюда, как паломники, прибывали монстры и демоны с разных сторон света, чтобы посетить необычный публичный дом, который мог удовлетворить любые прихоти своих клиентов. В перечне услуг местных жриц любви присутствовали: порка «красной агоннией», в шипах которой содержался мощнейший афродизиак, принося и дикую боль, и непередаваемое наслаждение; привязывание к колесу, которое, вращаясь, подставляло тело клиента под яростные и нежные ласки демонесс; и многое другое, скрытое от посторонних глаз под пологом экстаза и наваждения. И всё же, несмотря на мастерство чёрной демоницы с ярко-жёлтыми глазами, «дружок» Тита никак не отреагировал. Так почему же сейчас, без какой-либо стимуляции, он радостно стоял в боевой готовности? Может, потому, что в этом мире нет и не было никого похожего? Тит бросил взгляд в сторону пещеры. Действительно! Местные демоны и монстры были грубоватыми, мускулистыми, со смуглой кожей и красными или жёлтыми глазами. Есть ли где-то в этом мире существо, столь похожее на пушистый, только что выпавший снег? Есть ли в этом мире существо, изгибами тела изящнее и соблазнительнее самой красивой демоницы? Запах свежесваренного мяса пощекотал ноздри Тита, ненавязчиво вернув его на бренную землю. Он вернулся в пещеру. Каллист лежал ровно так же, как Тит его и оставил. Подняв влажный кусок ткани, Тит стал бережно омывать хрупкое тело незнакомца. От трения кожа слегка покраснела, принимая ещё более соблазнительный вид. Перевернув Каллиста на живот, Тит начал протирать длинные стройные ноги, изящные полусферы и аккуратно, стараясь не задевать раны, тонкую талию и прекрасную спину. Управившись с этой тяжёлой работой, Тит облегчённо выдохнул и протёр этой же тканью своё лицо. Затем взял в руки серебристые шелковистые волосы монстра и неумело заплёл их в толстую косу. Костёр уже погас, крепкий питательный бульон остывал в котелке, а тем временем Тит накладывал приготовленную ранее кашицу из трав на раны Каллиста. Когда вся спина пленника была покрыта травяной смесью, Тит накрыл его тонкой белой тканью и укрыл одеялом. Одевать его он не стал, а, взяв испачканную одежду, отправился к роднику. Тщательно постирав тунику и штаны, Тит хотел было развесить её на кустах, чтобы в лучах полуденного солнца одежда быстрее высохла, но, вовремя одумавшись, разложил на камнях в пещере. Развевающаяся на ветру светлая ткань была бы как маяк для возможной погони. Тем временем бульон остыл, настоялся и был готов к употреблению. Тит порылся в дорожной сумке и выудил оттуда скрученную в рулет, шириной в ладонь, полоску светлой ткани. Он всегда носил её с собой в походах на случай ранений. Забинтовав тело Каллиста, Тит усадил его, приобняв за плечи левой рукой. Другой рукой поднёс к бледным приоткрытым губам чашу с бульоном и начал потихоньку вливать питательную жидкость. Живительная влага смочила и губы, и пересохший рот пленника, от чего тот, сдвинув брови, дёрнул головой и попытался отвернуться. Но Тит своей большой тёплой ладонью, нежно поддерживая челюсть Каллиста, зафиксировал его голову и продолжил поить. Видимо, сработали рефлексы или вкус оказался более приятным, чем ожидалось, беловолосый монстр сделал несколько больших глотков. С чувством выполненного долга Тит уложил Каллиста на «кровать» и принялся жадно поглощать мясо вприкуску с лепёшками. Только сейчас он понял, как сильно был голоден. Беспокойный сон, нервное напряжение при побеге, километры трудного пути в горах и ещё взявшееся ниоткуда сексуальное возбуждение истощили его, было необходимо пополнить запас сил. Прикончив еду, Тит просканировал местность перед пещерой. Не обнаружив ничего подозрительного, прислонился к каменной стене, закрыл глаза и мгновенно погрузился в глубокий сон.