Война империй

Геслинг зашёл в свой дом и увидел, как Вилма, развалившись на кровати, мечтательным взглядом смотрит на потолок. Он не впервые замечал, как его сестра очередной раз влюблялась в какого-нибудь знатного аксеала, но его чутьё подсказывало, что здесь дело обстоит иначе. Он снял жилет и бесцеремонно бросил прямо в лицо Вилме с требованием: — Постирай, а то воняет уже. И только тогда девушка заметила его присутствие. Она не стала, как обычно, пререкаться с ним и, собрав в охапку жилет и пару других вещей, отправилась к ручью, но тут же была остановлена встревоженным братом. — Что с тобой сегодня? — Ничего. — Не ври! Тебя кто-то обидел? — Да что ты заладил! Никто меня не обижал! Просто… — Просто, что? — Геслинг не унимался. Они росли вместе, и он чутко реагировал на изменения в поведении сестры, а та и не умела этого скрывать. — Просто… — Вилма села на кровать, обречённо опустив руки. — Кажется, я влюбилась. — А-а-а! — протянул Геслинг. Он думал, что причина будет куда серьёзнее, и поэтому, не желая слушать очередные страдания влюблённой, отправился в свою комнату отдыхать. — Нет! — воскликнула Вилма. — Он… Он совсем другой… — С тобой одна головная боль. Брат отмахнулся и с гримасой усталости и боли попытался второй раз уединиться в своей спальне. — Он прибыл из Нижнего мира вместе с Его Сиятельством Каллистом. Геслинг замер. — Ч-что? — Да. Этот сильный мужчина со смуглой кожей и яркими голубыми глазами… Он так прекрасен. Вилма со вздохом откинулась на кровать и замолчала, позволив своим мыслям утонуть в мечтах. Слуга нерешительным шагом достиг-таки своей спальни. «…Он прибыл из Нижнего мира с Его Сиятельством Каллистом». Слова раз за разом крутились в его голове. Кто это? Смуглая кожа, голубые глаза. Но разве аксеалы, которые могут путешествовать между мирами, не обладают нежно-персиковой кожей? А Небожители и Божества и того бледнее, их кожа белая, словно фарфор. Так кто же он? И почему он вместе с Каллистом? Что их связывает? Неужели… Неужели Каллист его отверг, потому что нашёл другого? Геслинг знал тягу юного жреца к сильным мужчинам, поэтому всё своё свободное время слуга уделял интенсивным физическим тренировкам, чтобы стать мужественнее. Рука сжалась в кулак, а червь ревности начал поедать его сердце. — Где он сейчас? — Что? — Где этот твой возлюбленный? Хочу глянуть на него. — А-а-а-а… Я видела, как Ливий проводил его в трапезную. «Обедает, значит!» Глухим стуком раздавались его тяжёлые шаги, пока Геслинг шёл по длинному коридору. Недавно залитый солнечным светом коридор накрыло покрывало гнетущей ауры слуги. Даже мелкие служки, встретившиеся на пути в трапезную, сторонились Геслинга, съёживаясь от страха. Расстояние неумолимо сокращалось, и вот сын слуги уже стоит перед закрытыми белоснежными, украшенными ажурной вязью, дверями. Его разум застилал гнев и неверие в происходящее. Ох, как бы он хотел ошибаться! Но одного самоубеждения и слов недостаточно. Он должен удостовериться в этом лично! В любой другой день у него не хватило бы смелости на такой необдуманный поступок, но не сегодня. Он схватился за ручку, с грохотом распахнул дверь и вошёл внутрь. Запах вкусной еды витал в воздухе. Двое ничего не подозревающих людей застыли в немом молчании. Вырабатываемый годами рефлекс вынудил Тита вскочить с места и принять боевую стойку. Мысль о том, что он уже не в Нижнем мире, исчезла без следа, подавляемая первобытными инстинктами. На эмоциях Геслинг сделал пару уверенных шагов в сторону Тита, как тут же замер, словно натолкнулся на невидимую преграду. Холодный, чуть светящийся небесно-голубой взгляд, казалось, подавлял любое сопротивление. Взгляд высшего хищника. Одно мгновение, и ты ярко ощущаешь себя на месте обречённой жертвы. Вся решимость вмиг испарилась, и Геслинг инстинктивно сделал пару шагов назад. Хрисанф сразу оценил ситуацию и, воспользовавшись моментом, быстро и незаметно просканировал тело Тита. Да, всё верно. Его чистый, наполненный зачатками могущественной силы, пятилепестковый лотос сиял в груди. Уровень силы монстра едва превосходил уровень среднего аксиала. Но Первосвященник понимал: это далеко не предел. Монстр в самом начале своего духовного пути, и никому не известно, по какой дороге он пойдёт. Хрисанф стоял на перепутье: убить сейчас, пока полукровка ещё слаб, или же взрастить и превратить его в своё могущественное оружие. Но одно он знал точно: сейчас не время для необдуманных действий. Поэтому он резко встал, с грохотом опрокинув стул, и, опершись на стол, от чего тот жалобно заскрипел, рявкнул: — Что это ты себе позволяешь?! С каких пор слуги имеют право врываться куда захотят и когда захотят?! Геслинга словно окатило ледяной водой. На эмоциях он влетел в трапезную, и его мысли были настолько поглощены вероятным соперником, что он совершенно не ожидал увидеть здесь Хрисанфа. Неужели Первосвященник так высоко ценит этого монстра, что даже разделил с ним хлеб? Сын слуги оцепенел от своих предположений, он даже не почувствовал, что подоспевшая стража взяла его под руки и увела прочь. — Прошу прощения за данный инцидент. Не подумай, что все слуги здесь невоспитанные. На самом деле этого Гусёнка* можно понять. Хрисанф хитро прищурился: — Ведь он приревновал Каллиста к тебе. Наверняка ему неприятно, когда ЕГО ПАРЕНЬ возвращается с Нижнего мира с кем-то другим. Промокнув губы салфеткой, Хрисанф поднялся и небрежно бросил: — У меня ещё много дел, мне пора идти. Ты можешь продолжить, если не насытился. Ливий в полном твоём распоряжении. Шурша плащом, Первосвященник удалился, а в голове у Тита крутились только два слова — «его парень, его парень». *Геслинг — гусёнок (сканд.)