Мико
Всевозможные секреты и тайны — мир, который оставила Её Превосходительство Электро Архонт на плечах Яэ Мико. Грань этого огромного мира хрупка, но никакое божество или, в особенности, смертный не должен разрушить её. Так происходило столетиями и не менялось до сих пор. Яэ несла эту наглухо запечатанную стеклянную шкатулку секретов и тайн, из тени наблюдая за Инадзумой. Меняя некоторые события в более позитивную сторону. Насколько это было возможно. Наступил Хиган — День весеннего равноденствия. Сутки разбивались ровно пополам, а спустя пару дней свет начинал торжествовать над тьмой. Всё в природе оживало в полную противоположность дням осеннего Хигана, которые приходились на День осеннего равноденствия. И так каждый год. Две точки баланса, два периода властвования одной стихии над другой. И вечный цикл их смены. В первый день Хигана жители Инадзумы семьями шли в Храм, чтобы поклониться своим предкам. С утра солнце пробивалось через лёгкую пелену белого как молоко тумана. И в ней виднелись зелёные горные ели, склоны и кусты с поблескивавшими фиолетовыми цветами. Вдалеке у подножия горы — лес. Он, синея, уходил ввысь, в клубы тумана. Там, где они были особенно крутые, пелена разрывалась и плыла хлопьями между деревьев. На вершине горы Ёго раздавался тихий, просящий шепот, вперемешку с деревянным стуком — люди гадали, лелея удачные предсказания. А в свете закатного солнца жрицы начали служение. Яэ Мико стояла совсем близко к Священной Сакуре, на ступенях ниже — жрицы. Остальные смертные находились на земле, ожидая начала церемонии. Юные, совсем ещё наивные, и старые, носящие на себе печать пережитого, женщины и мужчины, знатные и бедные — все они сложили ладони в молитвенном жесте и шептали свои надежды. Цветы в ветвях священного дерева за пару дней стали в несколько раз больше, а воздух наполнился ещё более обильным количеством лепестков, напоминающих розовый жемчуг, который обрёл способность парить в воздухе. Наверное, даже Эи в царстве Эвтюмии могла чувствовала тонкий и хрупкий аромат цветения. Лучи закатного солнца игрались на их гладкой поверхности, отбрасывая яркие блики, что заставляло Мико немного прищуриться. Жрицы прочитали молитвы и спустились к людям, тишина окутала Храм. На Гудзи Яэ глядели сотни восторженных глаз и лишь одни с нескрываемой внутренней хитростью. Она чувствовала этот взгляд на себе. Он был словно материальным. Камисато Аято. Ах, ну конечно. Кто же ещё во время служения умудряется стрелять взглядом по сторонам и хранить на губах тонкую улыбку. Яэ скользнула взором по изящной пелене опадающих цветов вокруг молодого господина. Этот гадёныш стал действительно красивым. Но в этом не было его заслуги. Природа одарила его этой фигурой, этим лицом, этими волосами. Даже формой рук. В нём было болезненно-красиво всё, кроме взгляда. Презрительного, хитрого и оттого — уродливого. Эта привычка смотреть с пренебрежением сквозь человека, будто того не существовало вовсе, очень раздражала. Мико приняла начальную позицию танца кагура и в её ладонях зазвенел колокольчик судзу, который, как думали люди, был наполнен духовно и притягивал божество. Идеальные линии, глубокий прогиб в спине и улыбка, ослепляющая сильнее россыпи звезд на небе по ночам — всё невольно приковывало взгляд к Яэ Мико и не отпускало. Холодная ткань юбки то и дело скользила по обнаженной ноге, а длинные волосы цвета сакуры медленно развивались. Её танец был для мольбы и прошения богам. И грани этого танца были подобны осколкам зеркала, каждый из которых отражал разные версии её самой. Их сотни: серьёзная, беззаботная, сострадающая или равнодушная... И в этот момент рождалось то самое чувство полета и легкости, что переполняло от витающих в воздухе звуков медленной музыки. Ещё пара изящных движений и танец был закончен. — Слава вечному. — произнесла Мико, заканчивая церемонию. «Мне бы хотелось, Эи, чтобы ты была здесь». — … и пусть во веки веков правит Электро Архонт. — хором отозвались люди. «Я правда очень скучаю». Со временем Храм Наруками опустел и над горой Ёго возвысилась луна. Фонари давно потушили. Листья сакуры безмолвно опускались на землю. Недвижимый лес и море, пропитанное тишью и лунным светом, походили на сказку. В такие моменты мелодия мира звучала глубже, словно каждый отголосок становился объёмнее и ярче. Но лишь один ночной посетитель, словно ожидая чего-то, оставался на вершине горы Ёго. Мико чувствовала его приближение. Это было неправильно. Но только не окружение, нет. Красное дерево, из которого был построен Храм, звезды на чистом небосводе. Крупные розовые цветы на ветвях Священной Сакуры, легкий ветер в них. Тишина. Всё было привычно. — И кто же решил остаться в Храме в столь позднее время? Мико прищурилась, разглядывая священное дерево. — Заточённые внутри ветвей сакуры духи кицунэ — это всё якан, которые причиняют людям вред. Они на две ступени ниже нас, Небесных кицунэ, поэтому я без зазрения совести заставляю их выполнять мои приказы. — Мико плавно развернулась. — Но вы, люди, с нашей иерархии пример не берите. Что же до того, кто занимает более высокое положение, Небесные кицунэ или люди… хе-хе. Годы идут, столько всего вокруг изменилось, а этот юнец до сих пор стоял перед ней и нагло усмехался. Эти же ямочки над уголками губ и хитрый взгляд голубых глаз. Мико помнила, что в тени они отдавали фиолетовым оттенком. — Что Вы здесь делаете, глава комисси Ясиро? — Губы Яэ растянулись в фирменной лисьей ухмылке. — Вы годами в Храме не появляетесь. Внутри она уже знала ответ. Мико видела, что Камисато Аято может уничтожить все её планы. Так, как уничтожал всё! О, он это обожал — разрушать своим отвратительным поведением то, что она кропотливо создавала годами труда, собирая, как сосуд из мельчайших черепков. Он уже это делал! Ему даже не приходилось находиться с ней в одной комнате! — Комиссия Ясиро занимается всевозможными праздниками в Инадзуме. А клан Камисато защищает пути Вечности. Моя обязанность быть здесь, Гудзи Яэ. Мико так сильно сжала зубы, что заболела челюсть. Ярость взяла своё начало где-то под ребрами и раскаленными языками пламени начала распространяться по всему телу. — Ваша преданность, казалось бы, Всемогущему сёгуну весьма необыкновенна. Как Гудзи Великого Храма Наруками не могу не поблагодарить за это. Хочу отметить, сегодня Вы ведёте себя более приемлемо, чем обычно, господин Камисато. Даже, о милостивый Архонт, появились на мероприятии, которое устраивает Ваша же комиссия. — Мико усмехнулась. — Неужели прекрасная леди Камисато оказала мне громадную услугу и скорректировала некоторые... изъяны в Вашем этикете? — она продолжала смотреть в его глаза спокойно, надеясь поймать на ошибке, получить подсказку. Он что-то вынюхивал в храме, вёл свою игру. Но только какую? — Если Вы считаете, что моя сестра прекрасно прорабатывает изъяны в характерах людей, то, может, мне следует послать её к Вам? — С таим же успехом Вы можете подавиться своим присутствием здесь, глава комиссии Ясиро. — она бросила взгляд до краев наполненный неприязнью в сторону входа в храм. — Ни в коем случае не сомневаюсь. Мико раздраженно фыркнула. — Может, стоит высказаться по поводу Вашего недовольства Всемогущему сёгуну, а не мне, Гудзи Яэ? — ехидно протянул Аято. Небольшая пауза, возникшая после его слов, едва не заставила его поёжиться. Глаза Мико опасно сверкнули. — Не заговаривайся, глава комиссии Ясиро. Она произнесла это почти спокойно, лишь сильно сжав челюсти. Это был очередной вызов. Громкий и яростный. — Я не одна из Ваших политических игр. Обычная логика не поможет. Разговор длился не более пяти минут, а ей хотелось уйти. Нужно было быть дальше. В храмовой библиотеке. На Ватацуми. Зарыться под землю вместе с Бездной и Каэнри’ах. — Какая же Вы сволочь. — слова он выплюнул, словно они шевелились ядовитыми пауками на языке. Как Мико оказалась перед ним, она не поняла. Яэ ощутила как её твёрдая ладонь сделала удар по его щеке как только он закончил фразу. Какой-то момент он просто стоял, глядя на Мико, совершенно оглушенный. Прижав пальцы к щеке. — Не забывай с кем ты разговариваешь, щенок Камисато. Научись держать свой грязный язык за зубами. Сколько раз я должна сломать тебе нос, чтобы до тебя наконец-то дошло, что не стоит совать свой любопытный нос в мои дела? — Вы ударили меня. — произнёс он еле слышно. — Ударила? Знай, щенок Камисато, это только нач... Она не успела договорить, потому что в следующий момент ощутила, как спина прислонилась к красным поручням. Он толкнул её. Он. Посмел. Толкнуть. Гудзи. Храма. Наруками. Мико чувствовала, как пылали ладони, и как сжимались пальцы на деревянных поручнях. Кожа горела настолько, что ей казалось, будто деревья и Храм Наруками охвачены огнём. И самое отвратительное — она почему-то не отводила взгляд. — Пусти меня или одной пощечиной не ограничишься. — Мико не собиралась отворачиваться, когда он оказался слишком близко и его пальцы впились в тот же поручень. Мико собиралась сказать много отвратительных вещей, но он въелся в неё таким яростным взглядом, что её злость неожиданно смешалась с чем-то ещё. И это чувство опьяняло. Возможно, находись она так рядом любым другим человеком — результат был бы тем же. Но сейчас она упивалась этим чувством. Своим превосходством. Даже в таком положении. Потому что щёки Камисато Аято пылали от унижения. Из-за неё. Идеально. — Ты совсем сдвинулся? — спокойно спросила Мико. — Что теперь? Ударишь меня? Применишь Электро стихию так, что от меня живого места не останется? Яэ покачала головой с какой-то ненормальной, нервной улыбкой, напоминающей оскал. — Ты больной ублюдок, помешанный на своей власти. — Возможно. — он был переполнен этой отвратительной самоуверенности. — Но ты совершенно такая же. Это всё стоило всей показухи, которую устроила? — О, да, стоило. Я прекрасно поняла одну вещь — ты боишься меня, щенок Камисато. — Если ты так думаешь, — край его губы пополз вверх. — то стоял бы я так близко? Ты самовлюбленная идиотка, Яэ Мико. Хотя для меня это не новость. — Идиотка, да? — Я уверен, что за свои столетия ты выучила это слово, но я могу подобрать ещё эпитеты, если старческий мозг так плохо соображает. — Наверное, даже у сёгуна в апогее ярости голос был теплее, чем у старшего Камисато сейчас. — Поражаешь свой эрудицией, Камисато Аято. — Мико выгнула бровь. — А теперь, не сочти за грубость, но мне нужно идти. Он сделал маленький шаг вперёд. — Что ты... — фыркнула Яэ, вдавливаясь спиной в поручни. Её глаза опасно сверкнули, а по пальцам забегали Электро потоки. У нее сила Электро. А он безоружен. Но почему-то не придавало сил — они тут же исчерпывались осознанием: он так близко, что видна каждая ресница со слегка загнутым концом. Рука согнулась в локте так резко, будто надломилась. Ещё ближе. И ещё. От него пахло кипарисом. Бергамотом. Лесом после дождя. Мико стало противно. Эта гадкая улыбочка, чуть лохматые волосы, растрёпанные ветром. Между её пальцев в очередной раз промелькнул разряд Электро элемента, а в следующую секунду глава клана Камисато повалился на землю. — Неужели ты никогда не научишься держать свой ядовитый язык за зубами? — прошипела Яэ. Она придавила его грудь своей стопой, непроизвольно прогибаясь в спине. Дико. — Ты не знаешь, что я могу, щенок Камисато. И не советую испытывать судьбу. — она резко убрала свою ногу, позволяя Аято подняться. Сделала шаг назад, глядя на него так, словно он действительно был насекомым. — У некоторых людей уже изъяли Глаза Бога. Я уверена, и тебе ждать осталось недолго. Его голова оставалась горделиво вскинутой даже в момент отступления. Но не капитуляции.Аяка
Внутри Аяки кто-то безостановочно, тонко вопил на одной ноте уже несколько дней — и замолкать не собирался. Наверное, это была… паника? Младшая Камисато понятия не имела, что ей делать. Как себя вести? Будто время выходило, а она никак не могла решить, в какую дыру сунуть голову, ведь над каждой висела гильотина. Потому что Охота… — Моя леди, вы уверены, что просить помощи у Нагохары Ёимии — хорошая идея? — спросил Тома, двигаясь по широкой дороге в Инадзуму-Сити. Солнце ярко светило над их головами, а рыжие лисы игрались в густой траве равнины Баяко. Аяка слегка взмахнула веером около кончика носа. — Лавка фейерверков находится практически в центре Инадзумы, в отличии от поместья Камисато. Люди, которых будут преследовать, смогут затаиться у Ёимии на время. — Они не могут прятаться там всю жизнь. — На это у меня тоже есть идея. Правда, я пока не знаю как её осуществить. Тома чуть замедлился, почесывая затылок. — План надежный как фонтейнские часы. — заключил он. «Просто замечательно. — подумала Аяка, увидев, как Тома прищурился. — Лучше некуда». В «Фейерверках Нагохары» царила суета из-за сегодняшнего Хигана. В здании стоял запах пороха и древесного угля. На полу стояли круглые картонные оболочки, в которые уложили несколько слоев пороха разных цветов. — Добрый день, леди Камисато! О, и Тома здесь! — Ёимия энергично помахала им рукой, выглядывая из-за ширмы. — Не думала, что встречу вас в такой день. Мондштатец махнул ей рукой в ответ. Аяка одним движением руки закрыла веер. — Здравствуй, Ёимия. — ответила младшая Камисато. — Рада видеть, что подготовка к сегодняшнему празднику продвигается. — Чем могу помочь? Возможно, я не сразу смогу выполнить Вашу просьбу. Тут столько заказов, что даже не сосчитать! При разговоре о фейерверках у Нагохары Ёимии всегда загорались глаза. От неё исходили волны радости, даже в такие непростые для Инадзумы времена. — «Твою просьбу». — поправила младшая Камисато. — Хорошо. — Нагохара быстро закивала. — Твою просьбу. Аяка на секунду замолчала. Ёимия смерила её выжидающим взглядом. — Мы не могли бы поговорить в более приватной обстановке? — спросила она, оглядывая новых посетителей на пороге. Ей стало неловко от внимания. — Как я уже сказала, у меня сегодня крайне забитый день. Мы можем поговорить на запуске фейерверков. Приходите на равнину Баяко сегодня вечером. Аяка кивнула. — Благодарю.***
— Желаю вам приятного вечера. — Аяка прохладно улыбнулась очередной парочке горожан и поспешила уйти из города, бросив взгляд на крыши домов Инадзумы. Младшая Камисато всегда была в центре внимания, и ей это не нравилось. «Когда же меня оставят в покое?» Аяка на секунду представила, что за ней следили бы хоть вполовину так же, как за Аято, и ей стало не по себе. Была ли у правителей своя жизнь, тайны, которыми они могли не делиться, свободное время, чтобы привести его наедине с родными и близкими? Не думая о том, что завтра нужно встретиться с дипломатом с Ватацуми, чтобы предотвратить гражданскую войну, а послезавтра — с торговцем из Ли Юэ, чтобы найти деньги на заморские товары, без которых не обойтись. Где каждое решение несло столько последствий, что просто голова шла кругом. Неудивительно, что Аято стал таким подозрительным. Вечер был в самом разгаре и на небо вознеслись первые фейерверки. Аяка украдкой бросила взгляд на отмель между равниной Баяко и островом Акаманэ, где стояла Ёимия. Она одна. Младшая Камисато выдохнула с облегчением. — Ну и что там, на том берегу? — спросила Аяка у идущего рядом Томы, переводя глаза на темный горизонт. — С гор и просторных равнин беззаботный ветерок доносит аромат одуванчиков — дар Анемо Архонта, Барбатоса — через Сидровое озеро в Мондштадт, расположенный на острове посреди озера. Мыс, где холмы Песни ветра встречаются с морем. Ёимия завидела Тому и Аяку, и помахала им. — Ночь обещает быть волшебной! Присаживайтесь. На небе распускались огненные цветы. Красные. Бледно-оранжевые. Голубые… Их существование было кратким, они мерились мигом, за которым следовал новый мгновенный сполох или темень забвения. Эти вспышки умиротворяли души погибших, отпугивали злые силы, дарили надежду на свет даже самой темной ночью. И подобное зрелище всегда поражало до глубины души. — «Когда последние искры фейерверков растворяются в небе, они превращаются в дождь и снег и вновь падают на землю, питая почву, насыщая человечество, чтобы в один прекрасный день им позволили снова взмыть в небеса и явить себя во всём своём великолепии». — подала голос Ёимия. — Из всех преданий, которые рассказывал мне отец, это моё любимое. Она мечтательно улыбнулась. На небе появилась россыпь мелких разноцветных звездочек, тянущих за собой при падении дымные хвосты. — Хотите, расскажу кое-что по секрету? Когда я только получила Глаз Бога, то использовала его как огниво, чтобы запускать фейерверки, а ещё... кипятила им воду. Потом и вовсе бросила его в кладовке и думать о нём забыла. Это мой отец в итоге нашёл его и объяснил мне, что это ценный артефакт, который необходимо бережно хранить. — Ёимия беззаботно рассмеялась. — Хорошо хоть наш дорогой Архонт не забрал его обратно. В течении нескольких секунд Аяка смотрела в небо, думая, что ответить. — Хочешь, я тоже расскажу тебе кое-что по секрету? Это тема, из-за которой я пришла. Мы с Томой хотим организовать помощь людям, которые спасаются от Охоты. — Тайную, естественно. — подхватил Тома, немного смутившись. — Мы хотим сделать укрытие людям, которых будут преследовать. Твой магазин фейерверков хороший вариант. Пока что это всё, что мы втроем можем сделать на данный момент. На несколько секунд повисла пауза, после чего Ёимия повернулась и задумчиво посмотрела на неё. — Я не знала, что Вы готовы пойти против указа Всемогущего сёгуна. — Знаю, мне не должно высказывать своё мнение, ведь я принадлежу к числу её подданных. Так что я скажу лишь одно... Мне кажется, что её превосходительство очень одинока на своём пути к вечности. Аяка опустила глаза. — Наверное, невозможно представить ничего более отдалённого от «вечности», к которой стремится сёгун, чем фейерверки. — Ёимия покачала головой. Её лицо приобрело задумчивое выражение. — Полагаю, она считает, что их скоротечной красоте нет практического применения в Инадзуме. Вероятно, это одна из тех вещей, которые сложно понять тем, кто познал «вечность». А нам, смертным, просто необходимо почитать короткие мгновения красоты, ведь сама наша жизнь напоминает мимолетную тень. Так что я помогу Вам, леди Камисато. — Ёимия… Аяка обняла её со всей теплотой, на которую была способна. Младшая Камисато нуждалась в доверии хоть кому-то. Во время упадка клана Камисато никому не было дела до Аяки. Она могла говорить, что думала, строить своё будущее, не завися ни от кого. Сейчас же мир стал шире и опаснее, открывая интересные возможности. Пристальное и порой излишнее внимание совсем не нравилось. Слишком много людей хотят завладеть и использовать Аяку. Поэтому ей был нужен тихий и спокойный уголок, где она могла не ждать подвоха. С Томой и Ёимией было так легко, и младшая Камисато ценила это. — Спасибо. — прошептала Аяка. — Ты не представляешь, насколько это важно для Инадзумы. — Это только первые шаги, — заметил Тома. — нам ещё есть куда стремиться. Лицо Аяки в миг стало серьезным. Ладонями она расправила складки на юбке платья. — Противостоять Архонту — что-то невозможное для обычных смертных. Но мы можем попытаться раздать фальшивые Глаза Бога, чтобы выиграть немного времени. Единственная проблема, мы не сможем сделать такое огромное количество подделок. А понадобится немалая партия. Производство такого масштаба невозможно оставить без внимания на острове Наруками. После окончания фейерверков Тома и Аяка вызвались проводить Ёимию назад в Инадзуму. На подходе в город младшая Камисато чуть замедлилась и с тоской посмотрела на видневшиеся хижины. Приблизившись к домам, все трое замерли от услышанного. Это было внезапно. Как удар в живот. Резкое и острое понимание ситуации. — Именем Всемогущего сёгуна и указом «Об охоте на Глаза Бога» вы арестованы. — раздался громкий голос досина. Рядом с ним находились ещё двое. — Будете сопротивляться — встретите свою смерть. Аяка чуть ли не вскрикнула. — Но… как же так? — отчаянно спросил мужчина, стоящий перед стражниками. — Я всегда со всей честностью служил Всемогущему сёгуну. Вы не можете изъять мой Глаз Бога! Все трое быстро спрятались в узком переулке. Стало трудно дышать. Сердце бешено гудело в грудной клетке. — Это одобрение самих богов. — продолжил сопротивление мужчина. Как вы можете забрать подобную вещь?! Аяка чуть выглянула из-за угла. Человек был знаком ей… — Он из комиссии Ясиро! — Стой! — притормозил её Тома. — Не надо! — шепотом поддержала Ёимия. — Я должна помочь ему! — сквозь слезы прошептала Аяка, ощущая, как хватка на её плече усилилась. В эту секунду младшая Камисато чуть не упала в обморок. У нее болело сердце. Казалось, все сдерживаемые чувства разрывают ее изнутри. — Леди Камисато, ты не можешь! — встряхнула её Нагохара. Аяка ахнула и попятилась. Глаза защипало от навернувшихся слёз. Её совсем не заботило, что они говорили довольно громко и все могли слышать. Мир Аяки раскалывался на куски, как стекло, где первая трещинка ломало целое. Неужели она пыталась спасти то, чего нет? Крики мужчины и стражников продолжались. Потом раздался лязг металла, тошнотворный хруст и наступила тишина. Что-то внутри Аяки щелкнуло. Она обещала. Обещала Инадзуме помочь…