Дорога роз

      Удар металла о метал, жар горна, раскалённое сияние угля и металла, ещё один удар, ковка, литьё, чеканка — и так день за днём. Уроки кузнечного дела Гефест начинались с малого и шли круглые сутки без сна и отдыха. Мы ковали, ковали и ковали металл, закаляли его, варили, очищали от примесей и добавляли их.       Обучение Богини началось с малого, с ковки гвоздей. Простое, казалось бы, дело: ровный штырь и головка. Да не всё так просто оказалось. После гвоздя я научился ковать ножи. Обычные кухонные ножи: хвостовик, обух, лезвие. Но и тут оказалось множество своих тонкостей.       Как только я научился «чувствовать металл», пришло время теории. Гефест рассказывала о том, как и что влияет на характеристики металла и его душу: температура пламени, сплав, способ ковки, топливо для пламени, цели, чувства и эмоции кузнеца. За теорией сразу следовала отработка на практике. Когда я усвоил основы, Гефест покинула мою кузню, чтобы приходить один-два раза в неделю, проверять мои успехи в усвоении её науки, научить чему-то ещё или дать новое задание, которое в очередной раз поднимет мои навыки.       День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем. Так было, пока до меня не донёсся плач новорожденного. Отложив непрокованный топор, я покинул кузницу, окатил себя водой и телепортировался в комнату Элии. Девушка лежала на кровати. Постельное белье было всё в крови и водах. Однако, на её лице не было боли. Наоборот, девушка с нежностью поднесла к полной груди младенца с перевязанной пуповиной. На её губах блуждала довольная, блудливая улыбка. Видимо, правду говорят, что рождение ребенка приносит дьяволам сильнейший оргазм.       — Как ты её назовёшь? — спросила Элия.       — Руан. Её будут звать Руан.       Взяв на руки ребёнка, я вдруг ощутил, что ничего не ощущаю. Да, у меня на руках был мой ребёнок, кровь от крови, плоть от плоти. Однако, особого восторга я не испытывал. Гораздо большую радость мне приносило творение новых инструментов из металла и создание моих пламенных птиц. А этот ребёнок… Миленькая девочка. Возможно, будет в будущем. Сейчас это был новорожденный комочек весьма неприглядной наружности: влажный, сморщенный и без единой черты, присущей клану Фенекс. Кожа, глаза, волосы - девочка была полной копией матери с парой рецессивных включений от меня. Ощутив девочку через Осколок зла, я не почувствовал в ней искры родного пламени. Будто и не моя дочь вовсе.       После обследования, Руан вернулась в руки матери.       — С ней всё хорошо? — спросила Элия.       — Сильная и здоровая девочка. Помещение фигуры на этапе эмбриона повлияло на неё в лучшую сторону.       — Сильная… Это хорошо, — улыбнулась молодая мать.       — Да, она вырастет сильной. А до тех пор… — над моей ладонью вспыхнула новая мандала. Я вновь коснулся связи со своей фигурой, — Я ограничу её силу до одной сотой.       Демоническая сила Руан из маленького пожара обратилась тусклой свечой. Я удовлетворённо кивнул.       — Зачем?       — Потому, что она ребёнок и сильнее тебя. Ты не представляешь, каким наказанием могут быть маленькие дьяволята, которые ощущают себя сильнее тебя. Стоит им проявить сильные эмоции, как с миром начинает творится полный хаос: исчезают окна, взрываются пироги, горят жилые кварталы…       — Ты поджигал жилые кварталы?       Отведя взгляд, признаюсь:       — Пару раз. Рядом со мной постоянно что-то горело, а слуги день и ночь дежурили под дверью с огнетушителями. Помню, как-то раз за мной не уследили… — я непроизвольно расплылся в улыбке. Было же времечко.       Элия посмотрела на дочь новым, настороженным взглядом. Ей совершенно не хотелось каждый день разбираться с последствиями стихийного бедствия.       — Дорогой, ты очень мудр.       — Опыт — сын ошибок трудных. И шуток глупых.       Следующим днём я пригласил к нам Гефест и попросил её даровать Руан Фалну. Просто даровать, без принятия в Семью. Богиня согласилась, и у моей — теперь точно моей! — дочери проявился Навык: Феникс. Её демоническая сила возросла, сравнившись с таковой у полноценных чистокровных дьяволов.       В честь этого, я проставился перед всеми последователями Гефест. Бухали три дня и три ночи! Кутили бы и дальше, но нас разогнали стражи из последователей Урана. Мудаки.       Рождение Руан… никак не повлияло на мою повседневность. Элия взяла все заботы по воспитанию дочери на себя. Я же продолжил дневать и ночевать в кузне, покидая её, чтобы поесть, поспать, переспать со своей женщиной или просто развеяться. Через пару лет, когда Руан немного подросла, я начал ходить с ней на детскую площадку. Она играла в обществе других детей, а я присматривал за ней с лавочки.       Руан росла весьма послушным ребёнком. Правда, слушалась она исключительно меня и Элию. Остальных она ни во что не ставила. Как часть моей свиты, она постоянно ощущала разницу в наших силах, а её инстинкты требовали склониться перед более сильным сородичем. Не ограничь я её демоническую силу, Руан считала бы Элию младшим, более слабым сородичем, которому можно навязать свою волю.       — Милый дьяволёнок, — довольно прищурился с соседней скамейки знакомый тип.       — Гермес, давно не виделись.       В этот раз Бог был облачён в простые тканевые штаны, рубаху и шарф. На ногах у него были сапоги. На голове — широкополая шляпа.       — Да, время течёт, как вода. Говорят, ты отошёл от дел?       — Временно, — я бросил взгляд на дочь, — У меня есть дела поважнее, чем бегать по Подземелью и лутать монстров. Сейчас, по крайней мере.       — Ммм. Вижу, ты принял покровительство нашей горячей штучки. Как тебе Гефест?       — Мы не спим, если ты об этом.       — Серьёзно? — он провокационно усмехнулся, потом удивился, — Да ладно, правда, что ли? Вы же во вкусе друг друга, я в этом уверен!       — И что?       Бог вылупился на меня в растерянности, моргнул и спрятал хитрые оранжевые глаза под полой шляпы. У него это легко вышло из-за нашей разницы в росте, я смотрел сверху.       — Боги ведь не могут иметь детей, — решил я пояснить, — Какой смысл спать с кем-то, кто не принесёт тебе потомства?       Меня не интересуют женщины, которые не способны дать детей. Они… неправильные. Особенно Иштар. Все мои чувства кричат, что она детороднее любой другой женщины, но на деле от остальных Богов ничем не отличается. У меня к ней какая-то противоестественная тяга.       — Да, не можем, — согласился Гермес, — Это одно из правил, которые мы ввели, чтобы не разрушить мир. Чтобы его не разрушили наши дети.       — Но раньше они у вас были.       — Были, — ответил Бог с печалью, — Герои прошлого… Те, кто звались так до создания Фалны. Единицы из них не несли в себе нашей крови.       — Вот как… Меня всегда интересовало, почему в этом мире нет Посмертия? Души сразу направляются на реинкарнацию — это странно.       — По той же причине, по которой мы отказались от Духов. Не знаю, ощущаешь ли ты это, но Подземелье искажает дух тех, кто вступает в его пределы. Миру и его душам нужна постоянная очистка от загрязнения. Смерть и реинкарнация наиболее естественны и эффективны.       Я понял, о чём говорит Гермес. То давление на мою душу, на саму мою суть. Чем глубже я погружаюсь, тем больше сил уходит на борьбу с этим инстинктивным противостоянием. Это та причина, по которой я до сих пор не спускался дальше Ривиры. Уже на девятнадцатом этаже давление Подземелья настолько велико, что почти вся демоническая сила уходит на эту незримую борьбу, делая равным искателям второго уровня. Впрочем, это было тогда. Сейчас я немного сильнее за счёт Фалны, демоническая сила тоже развилась в этой незримой битве, чтобы противостоять давлению более эффективно.       — Вы решили тушить пожар встречным огнём?       — Идея Урана. Иштар его поддержала, — подтвердил Гермес, — Многие с ней не согласны. Мы не любим демонов.       — Никто не любит демонов, даже сами демоны.       Я посмотрел на Руан. Девочка играла с дочерьми других амазонок, шутливо отрабатывая приёмы рукопашного боя. Дочь демонстрировала подавляющее превосходство над своими сверстницами и над девочками на год-два старше. Инстинкт доминирования в ней был силён. Пожалуй, при воспитании, стоит давить на него, приводя ей в пример более слабых ровесниц, которые знают и умеют больше её самой.       — В последний раз мы виделись… Когда, после битвы с Бегемотом?       — Да, тогда, — припомнил Гермес, — Мощно ты тогда отжёг. На Денатусе это склонило чашу весов в твою пользу, к слову.       — Денатус, да? — я посмотрел в сторону далёкой Вавилонской башни, — Интересно, как выглядит собрание Богов на самом деле? Смертные любят представлять вас серьёзными и угрюмыми, решающими вопросы мирового масштаба.       — Хм. Они были бы разочарованы, — в голосе Бога слышалась искренняя насмешка, — Розен, присоединишься к моей Семье?       — С чего такое предложение?       — Ты перспективный воин и искусный целитель. Если ты умрёшь, убить последнее Бедствие станет сложнее.       — Я должен что-то знать?       — Гефест не защитит тебя и твоих женщин. Она хороший друг и собутыльник... Но тебе она не друг. Считай это пророчеством, — он встал со скамейки и пошёл по своим делам.       Вернувшись с дочерью домой, я встретился в кузне с Гефест. Женщина осматривала результаты моей работы: ножи, вилки, ложки, лопаты, топоры и пилы. Лучшие образцы она била кончиком ногтя, чтобы услышать их звучание.       — Ты стал лучше, Розен. Не ожидала, что ты поймёшь металл столь глубоко.       — Пламя разрушает старые связи и даёт место для образования новых, — объяснил я то, что ощущал при работе, — Я лишь даю им сформироваться так, как считаю правильным. Отсекаю лишнее, оставляю нужное и добавляю немного от себя.       — Хорошие слова. Действительно хорошие. Сам придумал?       — Где-то слышал.       Ещё немного пройдясь по кузне, она ощупывала и осматривала одной только ей ведомые вещи. Те же клешни… Что интересного может быть в клешнях? Я терпеливо ожидал, пока она не закончит.       — Когда-то ты сказал мне, что стал моим учеником ради копья. Ты принял мои слова о том, что не сможешь его создать, пока не поймёшь металл. Ты усердно учился. Действительно усердно, даже такой трудоголик, как я, признаёт это. Что ты сделаешь, если я скажу, что ты не готов?       Неприятно, однако. Относись этот разговор к чему-то иному, я бы сразу сдался, обматерил Гефест и тут же покинул её Семью. …Возможно, убив эту Богиню. Реально убив, а не отправив в Верхний мир. Однако, я работал ради себя, чтобы удовлетворить своё желание. Копьё — то самое, что приходит ко мне во снах. Это воплощение той части меня, что пришла от отца. Драконы — дети хаоса. Наша сила может стать чем угодно, воплотить любую концепцию: Бесконечность Офис, Мечта Великого Красного, Господство Ддрайга, Превосходство Альбиона и ещё множество иных. Моим отцом был один из трёх Драконьих Богов. В момент первого воплощения Копья, я впервые обратился к этому наследию, впав в, так называемую, Драконью ярость. Лишь это позволило мне воплотить его. Второй раз я воплотил его из заёмной — вернее, присвоенной, — и раздутой силы ядра планеты. Это немного облегчило симптомы, но не убрало их до конца. Я не мог есть и спать, зная, что не сделал всего возможного для достижения этой цели. Даже в постели с Элией я думал не о прелестях наложницы, а о Копье. Потребность вновь воплотить его была почти физической.       Поэтому я ответил следующее:       — Спрошу, что мне нужно, чтобы стать готовым.       Она улыбнулась.       — За это ты мне и приглянулся. Каждый кузнец должен владеть тем, что он творит. Хотя бы немного. Не понимая копья, ты создашь что-то, что будет выглядеть копьём, но им не будет.       Эта мысль была логична и несла для меня больший смысл, чем для других кузнецов. Перед тем, как воплощать, ты должен понять, что воплощаешь, — это основополагающий принцип применения демонической силы.       — Я понял. Кто будет моим наставником?       — Я и боевой опыт. Я преподам основы. Ты переделаешь их под себя в сражениях, — она прищурилась, — Начнём этим вечером.       Целый месяц я заучивал основы основ того, как орудовать копьём. А потом меня тренировали, вбивая в землю, заставляя её жрать. Многократно. Гефест, уверенная в моей регенерации, совершенно не сдерживалась. Конечно, я мог применить магию, чтобы победить учителя в очередном спарринге. Однако, тогда терялся весь смысл тренировки в условиях, приближённых к боевым. К тому же, обучение через боль и раны в среднем, в четыре раза быстрее и эффективнее стандартного. Можно сказать, это запатентованная методика дома Фенекс.       Что я понял из уроков Богини, так это концептуальный уровень, на котором она меня обучала. Гефест не учила меня владеть копьём, как это делают воины. Она учила понимать копьё так, как его понимают кузнецы. Для этого я должен был овладеть не каким-то одним копьём, а всем, что так могло зваться: копьём, пикой, гарпуном, дротиком, рогатиной, гастой, протазаном, яри, пилумом, сарисой, сулицей, гэ, ассегаем, цзи, тришулой, эспонтоном, рункой и солиферрумом. Овладевая на минимальном уровне каждым из них, я понимал баланс, длину, вес, гибкость, форму и остальные, менее очевидные характеристики того или иного оружия. Образ Копья в моём разуме становился всё отчётливее, совершеннее. Его концепция эволюционировала, расширялась вместе с моим собственным пониманием.       Пока я шёл к достижению своей цели, Руан продолжала расти. Из младенца она стала ребёнком, из ребёнка — девочкой. Я не успел заметить, как девочка превратилась в молодую, цветущую девушку. Заметил я это на кухне, когда привычно шлёпнул согнувшуюся Элию по оттопыренной попке. Вернее, я думал, что это Элия. Ошибку я осознал, когда от девушки раздался резкий, полный удивления вскрик!       — Пап?.. — она разогнулась, держа в руке банку варенья.       — Руан… Классная попка. Качаешь?       Признаюсь, я почти смутился. Всё же, перепутать свою дочь со своей наложницей — это немного слишком. Однако, показывать это я права не имел. Руан была не только моей дочерью, но и пешкой, а я — её королём.       — Да нет, оно как-то само… Тебе правда понравилось? — я показал большой палец, заставив дочь радостно улыбнуться и сказать то, что выбило меня из колеи: — Когда захочешь большего, приходи ко мне в комнату, — и ушла, виляя попкой.       В Преисподнии весьма лояльно относятся к свободе личности, странным, противоестественным предпочтениям и самовыражению. Разного рода больной фетишизм, гомосексуализм, скотоложство — всё это и даже более встречается и активно практикуется моим родом. Тьма не терпит ограничений, а века бытия склоняют к экспериментам. Однако, у нас есть Гордость, зачастую переходящая в гипертрофированную Гордыню и фетиши, которые заставят самых истовых пуритан считаться последними извращенцами. Всё сложно, короче.       Пусть я участвовал в жизни дочери на минимально-необходимом уровне, я заложил и воспитал в Руан ту Гордость, которая не даёт дьяволам скатиться до демонического скотства. Так, она до сих пор, до своих шестнадцати лет оставалась ни разу не целовавшейся девственницей. Не из-за нежелания, но от того, что не видела в окружающих того, кто подобного достоин. И тут, она прямым текстом заявляет мне, что считает подходящей кандидатурой меня, её, на секунду, биологического отца.       Я решил поговорить об этом с Элией.       — Ожидаемо, — пешка пожала плечами.       — Поясни.       Элия вздрогнула от приказного тона. В последнее время в ней всё больше проявляются мазохисткие наклонности — следствие нашей постоянной близости и, чего уж там, лёгких ожогов в моменты, когда я теряю контроль в оргазме. В результате подобного воздействия, пластичный разум пешки приобрёл новый фетиш.       — Дорогой, Руан — амазонка, которая выросла среди амазонок. А у амазонок нет отцов. Может, ты и считаешь её своей дочерью, а она тебя — отцом. Но… — она поджала губы, — Для неё ты не отец, понимаешь?       Я не понимал. Просто не понимал. Как отец не может быть отцом? Руан — моя дочь. Да, мы не были особо близки, но она моя дочь, как по крови, так и по духу. Я проверил это ещё в момент, когда она была в утробе Элии. Я закрепил это в ней, попросив Гефест наделить дочь Фалной.       Элия вздохнула.       — Для Руан ты — мужчина, с которым я живу, который воспитал её и был к ней добр. Для неё ты отец, но… Ты для неё — мужчина её матери, не кровный отец.       Я всё ещё не понимал.       — Гм. То есть, я для неё — что-то вроде отчима?       Элия покачала головой в отрицании.       — Дорогой, просто прими, что она любит тебя, как мужчину, а не только, как отца. Для нас, для амазонок, это нормально. Хорошо?       В конечном итоге, я последовал совету своей женщины и решил принять новый факт, как данность. Пусть эта данность и принесла в мою жизнь множество крайне пикантных моментов. Руан, будто получив незримую отмашку, начала оказывать мне вполне конкретные знаки внимания: то примет позу, которая выставляет её в особо выгодном свете, то игриво коснётся, то начнёт ухаживать… В общем, меня медленно брали в полноценную осаду. И я не знал, как на это реагировать.       Серьёзно, спать со своей дочерью? Среди моего рода к инцесту относятся, как к чему-то естественному. В конце концов, все дьяволы произошли от Лилит. Для продолжения рода, первые поколения спали с единоутробными братьями и сестрами, племянниками и племянницами. Однако, одно дело спать с роднёй, и совсем иное — с собственной дочерью. Я её на руках ещё младенчиком носил!       Нет. Просто нет.       Жизнь, меж тем, продолжалась. Мир не волновали мои семейные проблемы и внутренние метания. Его шестерёнки в лице людей, монстров и Богов продолжали своё движение, влияя друг на друга и на остальной мир. Получив от меня поддержку репутацией и ресурсами, Гефест быстро организовала несколько предприятий, которые занимались производством различного бытового инвентаря. Средненькие кузнецы и начинающие подмастерья, на которых даже не смотрели иные Боги, были рады возможности получить Фалну и работали под началом Гефест. Наиболее талантливых Богиня брала в личные ученики, иным — давала советы. Так, наша Семья забрала себе часть рынка и начала врастать в Орарио. Это многим не понравилось, но моей репутации и связей было достаточно, чтобы отвадить всякую шушеру, а рыбам покрупнее мы дорогу не переходили.       Или я так думал.       Посетив мой дом в один из дней, Гефест ошарашила меня новостью:       — Гера вызывает нас на Военную игру.       Я уставился на Богиню. Гера была Богиней, под чьим началом была Ио — первое за всю известную историю Божье дитя девятого уровня. И не только она. Восьмых и седьмых уровней в её Семье тоже было предостаточно. Против Геры не шёл никто. Даже Зевс терпеливо сносил её навязчивость, ревность и статус «мужа». Эта женщина была чудовищно ревнива. О трагичной судьбе смертных любовниц Зевса можно было слагать целые пьесы. Что до Богинь, которые делили с Зевсом постель, то их Гера незатейливо вызывала на Военную игру и, проигравших, изгоняла из Орарио.       — Гефест, ты что, спала с Зевсом? — я потёр переносицу. Все знали о судьбе тех, кто спит с Зевсом.       — Это было ещё в Верхнем мире и всего пару раз.       — Тогда, какого хрена, Богиня?       Её единственный алый глаз посмотрел на меня с усталостью и разочарованием.       — Зевс, с пьяну, похвастался тем, какова я в постели.       А, вот оно что.       — Когда игра?       — Через месяц. Это будет битва между тобой и Ио на семнадцатом этаже, перед Стеной скорби.       — Какова цена победы и поражения?       — Изгнание из Орарио. В случае победы, мы получим неприкосновенность от Геры и контракт с Зевсом. Контракт будет в любом случае. Зевс может быть мудаком, но мужик он правильный.       Месяц. Всего месяц для того, чтобы подготовиться к битве с Ио. С той, кто убила Бегемота на восьмом уровне и обрела ещё большую силу, перейдя на девятый. Может, я бы и смог сразиться с ней сразу после перехода. Однако, с той битвы прошло больше пятнадцати лет! Она точно реализовала потенциал своих новых границ.       Тут и думать не надо. Гефест выставила меня на дуэль потому, что я эту дуэль имею шанс пережить за счёт регенерации. Остальные кузнецы… Они кузнецы. Не посредственные и далеко не слабые. Среди них есть даже пара вторых уровней, постоянно посещающих Подземелье и получивших Стат «Кузнец». И отступить без битвы тоже не выйдет. Если мы так поступим, Гефест нарисует на спине Семьи красную мишень и подпишет рядом «Жертва». Однако, показав себя достойно, Семья Гефест не просто выживет, но продолжит процветать… Уже без меня. Увидев мою силу, остальные Боги изойдут слюной, желая заполучить в свою Семью такую интересную игрушку. Мной откупятся за привилегии.       — Будет больно, — наконец, сказал я после пары минут раздумий.       — Прости.       Что мне с её «прости»? Больно будет мне, а не ей. И не так, как на тренировке. Ио будет меня не просто избивать. Меня будут безжалостно уничтожать.       — Почему семнадцатый этаж?       — Если на поверхности будет сражаться девятый уровень, это породит ужасные бедствия, — ответила Богиня, — После битвы с Бегемотом, на Денатусе официально запретили проведение Военных игр для Ио за пределами Подземелья. Её последнее Заклинание уничтожило не только Бегемота. На месяц пути окрест той битвы теперь стерильная пустыня.       Это имело смысл. Без всяких шуток, Ио и её магия чудовищны. Сила её Заклинаний на уровне Высших дьяволов! Если она разойдётся, этот континент будет опустошён: катаклизмы, изменения климата, голод и чума. Семнадцать этажей Подземелья должны были принять на себя последствия от её атак. С другой стороны, семнадцатый этаж ослабит мою демоническую силу, что также выгодно для Геры. В бое Магов, на семнадцатом этаже, я Ио гарантированно проиграю.       Обойдя Гефест, я зашёл в прихожую, накинул плащ и направился в кузницу. Там лежала закотовка моего Копья — самый обычный металлический заострённый прут. Скорее даже лом. Крутанув его в руке, я покинул кузню. Гефест пристально смотрела на меня, её глаз сиял рубином.       — Ты…       Я молча обошёл её, покинув двор через калитку. На текущих условиях я Ио проиграю. Но только на текущих.       Долетев до Вавилонской башни, я спустился в Подземелье. Искатели продолжали поддерживать безопасный путь между Верхними этажами, стабильно зачищая монстров. Пролетев над их головами, я кометой долетел до семнадцатого, прошёл сквозь Ривиру, а затем спустился на девятнадцатый этаж.       Сквозь стены Подземелья прорастало дерево. Древесина вгрызалась в камень, находя малейшую трещинку и впадинку, чтобы впиться в них своими корнями и ветвями, найти ещё одно место для жизни. Здесь царствовала жизнь во всём её прекрасном и ужасном многообразии. Пол устилал мягко пружинящий, глушащий шаги, тускло мерцающий синий мох. Я испытывал к этому месту чистое, ни с чем не сравнимое отвращение. Просто находясь здесь, я ощущал, как незримое давление заставляет таять демоническую силу.       Лом в моей руке наполнился внутренним светом, разогреваясь и переплавляясь в алое, покрытое сияющими прожилками копьё. Эта заготовка позволяла проявить часть моего Копья, его несовершенную проекцию. И всё же, оно оставалось лучшим из моих творений.       Древесина раскололась, извергая из себя трёх огромных бурых медведей. Стоило мне увидеть их глаза, как эфемерные сомнения исчезли: эти звери несли в себе ненависть Подземелья.       Огромные, неповоротливые туши понеслись на врага с прытью борзых, огранизованно окружили и занесли свои лапы. Огромная, покрытая меховой бронёй конечность ударила в землю, проминая мох до самого камня. Острие копья пробило лапу; шерсть не смогла защитить монстра от пламени феникса. Монстр конвульсивно сжал прожённую конечность, зажав древко обугленными мышцами. Два оставшихся врага провели лапами по моему торсу и спине, раздирая в кровь одежду, мясо и органы только для того, чтобы опалить свои лапы в моём огне.       — Ненавижу.       Тело первого медведя разлетелось чёрным туманом, освобождая копьё. Пара точных, резких тычков пронзила туши оставшейся пары. От троицы монстров остался один магический камень и вонь палёной шерсти. Камни оставались от тел далеко не всегда.       — Ненавижу.       Я ненавидел девятнадцатый этаж, этих тварей, не умеющего держать язык за зубами Зевса, ревнивую Геру и всю эту ситуацию, которая прервала мою тихую, спокойную и беззаботную жизнь, посвящённую ковке моего Копья.       Отовсюду раздался треск древесины, выпуская новую порцию медведей, огромных бурых ящеров и птиц с огненным оперением. Аэрокинезом закинув в рот магический камень, я поудобнее перехватил копьё. Этот месяц будет полон боли, страданий и жертв.       Буду надеяться, оправданных.

[***]

      Монстры порождались Подземельем, казалось, непрерывно. Полчища шли на меня, наваливались толпой, наносили раны и погибали. Минуты битв растянулись в часы, часы — в дни, а дни — в бесконечность без конца и края, в маленькую жизнь. Изредка, мне попадались на глаза другие искатели. На девятнадцатом этаже их было много. Они охотились на монстров, добывали руды, собирали растения и прочие ресурсы. А ещё, они завели дурную привычку следовать за мной, пользуясь дырами в стенах для добычи руд. Мне это было совершенно безразлично. Не мешают, и ладно.       …Копьё пронеслось сквозь тела, прожигая себе путь широким белым трёхлезвийным наконечником. Пролетев по дуге, оно описало полукруг и вернулось в мою руку. Монстры с перебитыми позвоночниками взорвались чёрным туманом.       Фална удивительна. Она использует божественный ихор, чтобы дать душе Божьего дитя одну из концептуальных граней Божественности, подключить ту к потокам духовной силы этого мира. Просто сражаясь, я ощущаю, как капля ихора отца в моих венах наполняет Фалну новыми концепциями, позволяя сущности расти за границами, отведёнными ей природой. Это одна из причин, почему Боги этого мира не могут завести детей, в которых течёт их кровь. Стоит такому родиться и получить Фалну, его Благословение будет обновляться само по себе. Боги будут ему просто не нужны. Более того, он сможет обновлять Фалну других.       Присмотревшись, я увидел в одной из дыр адамантитовую руду. Наконечник копья изменил форму и вонзился в тёмно-фиолетовую жилу. Разогревшись в пламени феникса, жила стала вязкой, текучей. Копьё начало поглощать руду, пить её с жадностью добравшегося до оазиса путника. Изредка, такие процедуры были необходимы. Металл внутри оружия не просто горел. Не выдерживая жара пламени феникса, он непрерывно выгорал на концептуальном уровне.       Починка копья и сбор трофеев не заняли много времени, и я продолжил свой путь. Раньше сбор магических камней и прочих предметов осуществлялся мной при помощи воздуха. Сейчас — всё ручками. Невольно задумаешься о том, чтобы взять с собой Поддержку — искателей, которые занимаются сбором трофеев, охраной привалов и разрушением стен для организации оных. Как известно, повреждённые стены монстров не порождают.       Очередной древесный коридор породил полчище тварей. Они организованно набросились на меня, заставив слушать воздух в попытках увернуться от того или иного удара.       Девятнадцатый этаж научил меня многому. Действительно многому. Я начал относиться к своей демоничекой силе, как к ценному ресурсу, экономя её, где только можно. Вместо атак огнём, я переключился на ветер, научившись прислушиваться к нему более тонко, чтобы избегать атак и предсказывать действия врага. Атаки копьём потеряли размашистость и бессистемность. Теперь я стремился убить врага с одного удара, поражая его критическую область: спинной мозг, мозг, глаза, сердце. Если это не выходило с первого раза, я метил в суставы, выводя конечности из строя обугленными ранами.       Протанцевав сквозь монстров очередной танец смерти, я прислушался к тому, что шепчет воздух. Он всё ещё был отравлен волей и злобой Подземелья, но мне и не нужно было брать его под контроль. Мне достаточно его слушать. И то, что я слышал, казалось странным.       Выпустив лысые нетопыриные крылья, я пролетел по коридору и оказался в одной из огромных, покрытых лесом пещер. Оттуда мне открылся вид на крайне занимательное зрелище: стая огненных пернатых заклёвывала своего родича. Они поочерёдно налетали на ещё одну птицу с огненным оперением, чтобы тюкнуть клювом или полоснуть когтями. Я достал из кармана несколько сенбонов из адамантитовой руды, прислушался к потокам ветра и метнул те в птиц. Пернатые попадали, пронзённые спицами прямо в спинной мозг. О нет, они не умерли. Чтобы убить монстров их калибра, подобного не хватит. Однако, чему я научился, так это тому, что немедленное убийство врага не всегда приводит к победе.       Подранок подёргивался на земле, подволакивая перебитые крылья и пытаясь сбежать от потенциального врага. Я подошёл к пернатому, чтобы всмотреться в глаза и не увидеть в них той ненависти, которая живёт во всех монстрах. Более того, коснувшись сознания этого существа своей демонической силой, я ощутил в огненной птице полноценный разум. Только зарождающийся, но… Это было действительно удивительно. Даже за пределами Подземелья, монстры оставались зверями, которых вели одни лишь базовые инстинкты.       Воздев над подранком ладони, я призвал Закатное исцеление. Вскоре порождённое Подземельем существо избавилось от физических повреждений. Чего нельзя сказать о остатках пережитого им ужаса.       — Ты меня понимаешь? — задал я вопрос. Сознание существа прореагировало только на интонацию, не понимая смысла сказанного, — Не понимаешь, значит.       Встав с корточек, я вынул из земли копьё и начал пронзать им парализованных пернатых. Вскоре на мягком мхе остались лежать только мои сенбоны и магические камни с парой перьев. Повезло.       К моему удивлению, существо подошло к сенбонам, начав их собирать и демонстративно игнорировать иные трофеи. Когда существо забило ими клюв, оно взлетело на своих огненных крыльях и зависло передо мной. Я подставил руку и получил своё оружие.       — Хм. Только родилось, а уже понимаешь, кого надо держаться, — вновь коснувшись разума существа демонической силой, я начал проговаривать слова, параллельно транслируя образы: — Собери мои трофеи, докажи полезность, и я сделаю тебя своим слугой.       — Цвирк? Чи-чи-чи!       Существо сделало свой выбор, исполнив моё распоряжение. Оно собирало магический камень в свой клюв, приносило его мне в руку и отправлялось за следующим. Когда всё было сделано, оно село на предплечие подставленной руки.       — Хм. Сделаю тебя своим фамильяром.       Припомнив нужное заклинание, я провёл расчёты, исходя из ауры существа, своей собственной и их взаимодействия. После внесения правок, я воздел над существом правую руку и сформировал мандалу. Янтарные нити эфира разошлись от неё мельчайшими корнями, соединяя нас, наши ауры.       Существует великое множество видов и типов фамильяров, а также способов их привязки. Кто-то передаёт им частичку своей души, превращая в живой артефакт. Иные проводят обмен частичками оных душ, предварительно те смешав. Но чаще всего привязка проводится через создание эфирных связей между мастером и фамильяром. Смертные чародеи используют для этого детёнышей магических существ, которых можно воспитать, как продолжение себя самих — ещё одной руки или ноги. Мы и прочие бессмертные просто устанавливаем связь с теми, кто нам приглянулся. Получая канал к нашей демонической силе, фамильяр наполняется ей и становится тем, кем мы желаем его видеть. Взрослый тот или детёныш — без разницы. Тот же эффект происходит при реинкарнации смертных в фигуры. Со временем, фигура обретает к своему королю абсолютную лояльность, становясь продолжением его воли и желаний. Главное, не быть совсем уж конченным мудаком.       Увы, большинство дьяволов — конченные мудаки.       Нет, серьёзно. Мы эгоистичны по своей природе, и это нормально. Но я никогда не понимал, почему среди нас полно отбросов. Разве так сложно не быть конченной сволочью, тихо живя в своё удовольствие самому и давая жить другим?       — Будешь Незо.       — Не-Зо. Не-Зо, — по слогам повторило существо, — Не-зо. Незо. Незо!       — Да-да, ты Незо.       — Цвирк! Чик-Незо-Чик!       Захлопав крыльями, Огненная птица взлетела с моего предплечья, начав кружить над головой и выкрикивать своё имя. Я бросил взгляд в сторону зачищенной пещеры. Оставлять трофеи было расточительством. Вновь вынув копьё из земли, я несколько раз взмахнул крыльями, чтобы подняться над лесом и начать планирование. Рядом пристроилось Незо.       Интересно, это самец или самка? И как это проверить?       С Поддержкой, путешествие по девятнадцатому этажу пошло более гладко. Больше не нужно было тратить время на сбор трофеев, появились перерывы на краткосрочный отдых и изучение моего фамильяра. Это было весьма интересное существо, природа которого носила ту же элементальную принадлежность, что и у меня: пламя и воздух. Излишки моей демонической силы, появлявшиеся в моменты употребления магических камней, благотворно влияли на Незо. Его душа впитывала её подобно губке, перестраивалась и эволюционировала.       Эксперимент по кормлению фамильяра магическими камнями также оказался успешен. Подземелье и его монстры — это единый сверхорганизм, существующий по своим собственным законам. Когда Незо съедал магический камень, тот сливался с его собственным. Если носитель камня был сильнее Незо, пернатый обретал существенную часть силы жертвы. Если слабее, Незо становился чуточку, совсем на ноготочек, но сильнее. Больше я ему камней не давал. Самому мало.       В конце четвёртой недели, я ощутил срабатывание сигнального заклинания от Гефест. Вытащив копьё из туши ящерицы, я наблюдал, как Незо подхватывает камень, не давая тому упасть на пол.       — Пошли, Незо. Нас ждёт поверхность.       — Чи-чи-чи! Поверхность!       Я хлопнул по плечу в безмолвном приглашении. Вскоре на мою ключицу опустилась тяжесть огромной огненной птицы. Незо был большим и очень тяжёлым. Сядь он мне на плечо перед спуском на девятнадцатый этаж, то просто сомнулось бы под хваткой его лап. Однако, я уже не тот, что прежде.       Фална дает душе характеристики: Сила — физическая мощь. Развивается при раскачке мышц. Выносливость — физическая и структурная выносливость. Она развивается при получении урона и длительных тренировках, что называется, «на износ». Ловкость — гибкость, способность контролировать тело. Скорость — скорость реакции, движения сигнала по нервам, способность мыслить и многое, многое другое. Магия — резервы психической силы и способность к их реализации. Для меня этот стат был особенно актуален, ведь психическая сила была разновидностью духовной и перерабатывалась Тьмой в моей душе в демоническую силу.       Я сражался тяжеленным копьём весом в десять фунтов, получал раны и исцелял их, уворачивался от монстров, чтобы их не получать и постоянно тратил демоническую силу. День и ночь напролёт, без сна и отдыха, на протяжении четырёх недель.       Поднявшись в Ривиру, я вошёл в свой Барьер, поднял его, разбил палатку и, не раздеваясь, отрубился. Сон без сновидений свалил меня почти на сутки. Я устал, действительно устал. Не физически — для меня это почти неосуществимо, — но духовно. Только после этого я поднялся на поверхность вместе с Незо и… встретил враждебность со стороны воинов Урана.       — Мы не пропустим монстра, — сверкая зелеными глазами, ответил высокий эльф.       — А это не монстр, это мой фамильяр, — с щелчком пальцев, из моей ладони вырос огненный конструкт. Разница между Незо и обретшим форму пламенем была очевидна, — Видишь? Я таких могу десятками клепать.       — Я похож на идиота? — эльф дёрнул бровью, — Это Огненная птица — монстр с девятнадцатого этажа. Я узнаю эту тварь за милю!       Я чуть склонил голову к сидящему на плече Незо и принялся почёсывать его шейку. Фамильяр мелодично чирикнул и нежно запел. Бровь эльфа вновь дёрнулась.       — Так, я могу пройти?       — Издеваешься?! — повысил он голос.       — Да нет, просто смотрю на тебя и думаю: «если у меня на плече монстр, почему ты ещё жив?» Серьёзно, парень. Ты ведь только первый уровень.       Его глаза расширились от осознания. Зрачок почти заполнил радужку в приступе паники, взгляд заметался в поисках пути к спасению. Тихая паническая атака была прервана добродушным похлопыванием по плечу. Опустив ладонь в последний раз, я чуть сжал руку и отодвинул эльфа с прохода. Мой путь лежал вглубь Гильдии, чтобы покинуть её через главный ход.       — Понабирают идиотов… — буркнул я в никуда.       На площади перед Вавилонской башней сидел знакомый Бог. Греясь под солнцем, Гермес крошил голубям хлеб. Его брюки были в крошках, а на плече пристроился особо наглый птиц, выклёвывая кусочки прямо из буханки.       — Йо, Розен, — махнул рукой Бог, заставив птиц взлететь в едином порыве.       — Привет, давно ждёшь?       — Третью буханку, — Гермес прошёлся острым взглядом по моему фамильяру, — Вижу, у тебя неожиданное приобретение.       — Есть такое. Красавец, правда ведь?       Услышав похвалу в свой адрес, Незо гордо задрал клюв и мелодично цвиркнул.       — Это ведь монстр?       — Мой фамильяр. Ближе к делу. Ты достал?       — Пришлось потянуть за ниточки и воспользоваться парой услуг, но… — Гермес достал из сумки книгу в кожаном переплёте, — Как видишь, Гримуар высшего качества.       — Вижу. Сколько?       Гримуары — хранилища Экселии и осколков могущества Духов, способ обрести могущественное Заклинание. Впрочем, Гримуары ценятся не только за это. В конце концов, Заклинания возникают в Фалне сами собой, исходя из подсознательных и осознанных желаний Божьего дитя. Однако, проблема в количестве «слотов» под Заклинания. У каждого их количество строго ограничено. Однако, сильный Гримуар способен «скомпилировать» Заклинание так, чтобы то занимало не два, три или даже пять «слотов», а один-единственный. Сильнейшие и вовсе способны даровать Заклинания, которые активируются одним лишь названием. Гермес держал в руках именно такое сокровище.       — Только для тебя, всего тридцать миллионов валис, — тонко улыбнулся Бог.       Огромная сумма. Годовой доход средней Семьи в Орарио. Чтобы заработать столько, мне придётся пол года неприрывно фармить монстров и подрабатывать Лекарем у богатых паломников. Ненавижу этих напыщенных индюков.       — Ммм. Если он действительно высшего качества, я заплачу. Если нет, я побью тебя за трату моих «слотов». Возможно, даже отправлю в Верхний мир.       Бросив на Гримуар быстрый взгляд, Бог мгновение колебался, после чего всё же протянул мне книгу. Взяв её в руки, я сел рядом, ментально велев фамильяру пересесть на лавочку и присмотреть за мной. При чтении Гримуаров, нередко случалось так, что Божьи дети отрубались или впадали в ступор.       Книга была написана на языке Богов — том самом, на котором записаны Статусы на спинах Божьих детей. Расфокусировав, а затем сфокусировав взгляд, я осознал значение письмён и ощутил, будто в моей голове зашуршал белый шум. Сквозь него слышались удары молота о наковальню, рёв могучих мехов и раскалённого воздуха. Нет… Нет, это был иной рёв…       Этот рёв…

▅▅▅▅▅▃▃▃▃▂▂▂▂▂▃▃▃▃▅▅▅▅▅

      Это был голос планеты, её огненных глубин. Чудовищный, полный боли, страданий и предвещающий счастье рождения чего-то нового, великолепного. Того, что… -̶-̶̶•̸Ϟ•-̶-̶̶•̸Ϟ•-̶-̶̶-̶̶.       Моргнув, я увидел перед собой пустые страницы. Судя по положению солнца, прошло чуть меньше получаса. Я откинулся на спинку лавочки и позволил себе выдохнуть.       — Цвирк? — меня легонько тюкнули в макушку.       — Я в порядке.       Я прикрыл глаза, погружаясь в ощущения своей души. Когда-то давно тётя Курока устроила детям отца месячный курс по основам сендзюцу — практике слияния с Миром, духовного возвышения и, как результат, обретения бессмертия. Сеннины — живая стихия, способная управлять Миром на том же уровне, что и Боги. Увы, таланта к этому искусству у меня не оказалось, но несколько полезных приёмов я изучил и отработал. Не в расчёте на что-то, просто они были действительно полезны.       — Ну как? — нетерпеливо спросил Гермес.       — Тебе наличкой или переводом?       Верный пёс Зевса покинул моё общество довольным. Ещё бы, не только тайно помог по приказу своего хозяина, так ещё и наварился на этом дельце. Выдохнув, я прикрыл глаза, откинулся на спинку лавочки и провалился в самосозерцание.

Имя: Розен Фенекс-Хёдо. Уровень: 1 Сила: EX-1836 Выносливость: EX-1999 Ловкость: EX-1724 Скорость: EX-1999 Магия: EX-1999

      Раздражённо цыкнув, я скрипнул зубами. Невовремя, как же это всё невовремя! Будь у меня в запасе ещё год или два, все статы доросли бы до своего максимума. Тогда мои шансы победить были бы существенно выше.       - Как же невовремя...

[***]

      В многоярусном Колизее собрались смертные, Боги и их последователи. В дорогих одеждах, они собрались сегодня, чтобы посмотреть на Военную игру между Герой и Гефест. Как и в последний раз, причиной состязания Семей было то, что Зевс переспал с другой Богиней, и Гера об этом узнала.       О похождениях Зевса не слышал только глухой. С той же Деметрой он был почти в официальных отношениях и постоянно крутил интижки на стороне. Окружающие относились к этому откровенно наплевательски. Мораль смертных не применима к бессмертным, и уж тем более — к Богам.       Но оставим сплетни. Сегодня все собрались в Колизее, чтобы увидеть через экраны битву между Ио — капитаном Семьи Геры и Розеном — формальным капитаном Семьи Гефест. С трёх огромных экранов в центре Колизея транслировалась картина того, что происходит на семнадцатом этаже Подземелья, перед знаменитой Стеной скорби.       — Будь ситуация иной, я была бы рада видеть тебя вновь, Розен, — приятным, несколько печальным голосом произнесла Ио.       Платиновая блондинка прижимала к своей обильной груди жезл, увенчанный лотосами. Её пеплос свободно развивался на ветру, оголяя бархатную кожу икр.       — Взаимно, Ио. День, когда приходится избивать столь прекрасную девушку не может быть радостным. Начнём, пожалуй. …Красная Ветвь.

[***]

      — …Красная Ветвь.       Два слова. Всего два ничего не значащих слова. Однако, для меня в них хранился целый мир. Они воплощали часть меня, были мной и несли в этот мир моё Я. Повинуясь словам Заклинания, в моей руке вспыхнуло алое, будто кровь, пламя и собралось в Копьё. Столь желанное, столь прекрасное.       Столь смертоносное.       За спиной распахиваются огненные крылья, и я мгновенно сократил дистанцию, чтобы нанести выверенный, отточенный бессчётными сражениями выпад. Ио отводит его в сторону своим жезлом, её зрачки расширены, на лице — безмолвный шок. И это не удивительно, ведь по базам данных Гильдии я прохожу, как первоуровневый.       Женщина крутит жезлом, направляя Красную Ветвь к земле за счёт одной только физики. Она уже поняла, что я не собираюсь сражаться, как маг. Мы будем биться, как воины — только так у меня появится шанс на победу.       Красная Ветвь вновь рассекает воздух, жезл с лилиями уводит его в сторону от тела своей хозяйки. Ио сосредоточенно обороняется, изредка посылая в меня с навершия то одно, то второе заклинание. Обычное, не запитанное от Фалны, богатые чародеи любят встраивать такие в жезлы и посохи, чтобы отгонять монстров с ближних дистанций. Вот только, я не монстр. Лучи света пронзают меня, прожигая в теле мельчайшие дыры. Действуя на одних инстинктах, Ио попадает в самые важные точки: сердце, мозг, хребет. И всё же, это бесполезно; пламя исцеляет мои раны, как только те возникают, выжигают ядовитый свет.       Сражение затягивается, копьё и жезл разрывают воздух, высекают искры от столкновений и расходятся, чтобы сойтись вновь. Ио — не боец ближних дистанций. Она маг. Безусловно, самого высокого уровня во всём Орарио. Однако, её приоритет развития — магическая сила. Всё остальное развивалось по остаточному признаку. Она просто не способна применить свой козырь, пока мы в клинче.       Ожидала ли она, что я пойду в ближний бой? Ио — опытный искатель, наверняка ожидала. Такие, как она, готовы ко всему и даже больше. Иначе в Подземелье не выжить. А значит, подготовилась к этому бою, просто почему-то не достаёт своего козыря.       — Керавнос! — Ио выкрикивает слово мгновенного Заклинания.       Над её жезлом возникает чудовищная шаровая молния. Жезл и копьё вновь сталкиваются, и шар плазмы перескакивает на моё оружие, чтобы поразить меня, но этого не происходит. Ио удивлённо смотрит на Красную Ветвь, и я пользуюсь этим — направляя мощь поглощённого Заклинания обратно. Наконечник моего копья и Ио связывает разряд молнии. Быстрый, точный, мгновенный.       Болевой шок даёт мне ещё секунду.       Её грудь пронзается моим копьём. На губах появляется кровавая пена. Однако, я не обольщаюсь. Ио — девятый уровень. Пробитое и прожаренное лёгкое для неё — что укол иголкой.       — Красная Ветвь, — шепчу команду.       Вся кинетическая, психическая и демоническая сила, которую в этом бою поглотило копьё, обращается чудовищным жаром. Не знаю, как она, но я в этом бою бил, не сдерживаясь. Каждый раз Красная Ветвь поглощала энергию этих ударов, аккумулировала её и хранила для единственного удара. Но не только эту силу. Моя демоническая сила, вся без остатка, жадно поглощалась Красной Ветвью и ждала решающего удара.       Ио вспыхивает факелом. Её прекрасные одежды распадаются пеплом. Её гладкая светлая кожа чернеет и обугливается. Её прекрасные платиновые локоны исчезают. В торсе возникает огромная обугленная дыра. В моих руках уже нет Красной Ветви. Заклинание в форме копья потратило на финальную атаку все свои ресурсы и само себя. Обугленный огарок, что некогда был прекраснейшей и сильнейшей женщиной Орарио падает на пол. И всё же… Она ещё жива.       Божьи дети — чудовища.       Подойдя к Ио, опускаюсь на колено и смотрю в её пустые, лишённые глаз, обугленные провалы. На моих безымянных пальцах вспыхивают кольца Закатного исцеления, чтобы излить янтарный свет на истерзанное тело. Я не чувствую от победы ни радости, ни печали. Сегодня эта победа принадлежит не мне, но моей Богине. И это… как-то пусто. Нет на душе того удовлетворения и умиротворения, как от битвы даже со слабейшим из монстров. Невольно вспоминаются слова Гермеса о том, что Гефест мне не друг…       Исцелив, накрываю обнажённую девушку своей рубашкой и сажусь, положив её голову на свои колени. Через десяток минут из многочисленных пещер к нам выходят последователи Зевса и Геры. Я узнаю среди них капитана Максима и прочих своих пациентов. Каждый из них смотрит на меня, как на что-то за пределами их понимания, как на живое Чудо.       — Так и будете пялиться или кто-нибудь даст Ио одежду? — спросил я раздражённо.       — Кхм! Мужики, реально, харе зырить! — проявила грубоватый такт звероватый зооморф-медведица. Сняв свой пеплос, она осталась в одной тунике, — Вот, пусть прикроется.       — Каллисто, благодарю, конечно, за доверие, но… Может, сама этим займёшься? Я ведь тоже мужик.       Хмыкнув, женщина взяла всё в свои руки, мгновенно облачив Ио в мою рубашку и накинув на неё свой пеплос. И, когда я говорю «мгновенно» — это значит именно это. Не успел я моргнуть, как бессознательная Ио оказалась в заботливых ручках медведицы и была уже одета. А ведь говорили, что среди Семьи Геры у Каллисто есть прозвище Мама-медведица. Видимо, не без оснований.       — Лекарь, ну и заварил же ты кашу, — бросив взгляд на Ио, заявил Максим, — Думаешь, кто-то ещё поверит, что ты у нас первоуровневый?       — Пусть думают, что хотят, — я раздражённо повёл плечом, — Уран видел мою Фалну.       — Еп!.. Точно ведь, тебя уже обвиняли в этом. Ну, не удивлюсь, если ты сегодня перейдёшь на второй! Боги точно будут удивлены! Да я сам в шоке. Первый уровень победил девятый!       — Мне повезло.       Мне и в самом деле, повезло с атрибутом Красной Ветви — её способностью поглощать энергию и магию, а затем высвобождать их обратно. Это был осколок одной из сил отца, воплощающий принцип Превосходства, который он забрал у Альбиона. Собственно, отец потому и считается одним из сильнейших существ нашего мира, одним из трёх Драконьих Богов, что владеет принципом Господства — удвоение силы каждые десять секунд, — и принципом Превосходства — лишения врага половины его силы и её присвоение, — одновременно.       — Будь осторожнее. Теперь тебя захотят многие.       — Пусть хотят. Я принадлежу только себе.       Хлопнув меня по плечу латной перчаткой, Максим отошёл к своим. Над толпой пронеслась огненная комета и приземлилась мне на плечо, начав счастливо тереться и заливаться мелодичными трелями. Я почесал перья на шейке Незо.       Отряды Семей направились на поверхность, сопровождая меня и неся на носилках бессознательную Ио. Монстры уничтожались ещё на подступах, и мы без проблем поднялись сначала в Гильдию, а затем вышли в Орарио. Перед Вавилонской башней меня встречали Гефест, Руан, Элия и остальные члены Семьи. Они держали в руках флаги с огненной кузней — символом Гефеста.       — Дорогой!       — Папа!       Меня сграбастали в крепкие объятия. Я обнял своих женщин и взглянул на Гефест. Богиня ободряюще улыбнулась, поправила тогу и подошла ближе. Она предпочитала носить мужскую одежду, считая ту практичнее.       — Не ожидала, что ты победишь, — призналась Гефест.       — Никто не ожидал, — я положил руки на макушки своих женщин.       — Хех, зайди ко мне сегодня. Надо обновить твой Статус.       Я кивнул.       — Хой, старшой! — окликнул меня крепко сбитый мужчина с короткой аккуратной бородкой.       — Что такое, Эд?       — Когда пирушка будет? Ты же у нас победитель, Герой! Тебе и проставляться.       — Наглости тебе, как всегда, не занимать, — разорвав объятия, я отодвинул Элию и Руан себе за спину, — Мужик, ты реально думаешь, что мне было в кайф превращать Ио в прожаренный бифштекс? Я должен считаться «Героем» после такого?       Мужчина покраснел. Действительно, с этой стороны мои действия выглядят не особо героически.       — Ну, тогда будем бухать за контракт с Зевсом! — Эд быстро нашёлся с ответом.       — Бухаем, мужики! — донеслось из толпы голосом знакомого дварфа.       — Бухаем!       Я потёр переносицу. Им лишь бы закинуться. Впрочем, повод есть: Гефест остаётся в Орарио!

[***]

      Как и просила Гефест, я залетел к ней ближе к вечеру. Деятельная Богиня жила на пятом этаже головного офиса её компании. Она работала допоздна под светом свечей, ложилась спать, просыпалась и тут же приступала к работе. Трудоголик до мозга костей.       Я залетел в распахнутое окно её личного кабинета и сел на подоконник. Богиня сидела за письменным столом, вся в бухгалтерии и совершенно не обращала внимания на то, что происходит вокруг.       — Ты просила заглянуть к тебе.       — Ммм? — оторвавшись от бумаг, она сфокусировала на мне взгляд единственного открытого глаза, — Уже вечер?       — Скоро закат.       — Как летит время, — она вздохнула, — Ладно, оголяйся, я обновлю тебе Статус.       — Зачем? Я думал, те слова были на публику?       Она отложила свои бумаги и достала футляр с набором тонких серебряных игл.       — Я не должна втягивать тебя в разборки между Богами и использовать без твоего разрешения. Помнишь? Поставив тебя перед фактом, я нарушила своё слово.       Я кивнул, молча снимая рубашку и подставляя спину. Богиня проколола палец и провела кровью линию вдоль моего позвоночника. Лёгкое жжение, и я больше не ощущаю незримой связи со своей покровительницей. Почему-то мне одновременно немного грустно и радостно. Странная смесь эмоций, незнакомая.       Создав за спиной и перед лицом зеркальные поверхности из воздуха, я посмотрел на свой Статус...

Имя: Розен Фенекс-Хёдо. Уровень: 2 Сила: I-0 Выносливость: I-0 Ловкость: I-0 Скорость: I-0 Магия: I-0 Заклинания: Красная ветвь — создание копья, несущего в себе концепцию Огня, Ветра и Пустоты.

      Погрузившись в самосозерцание, я ощутил шесть новых Характеристик: Кузнец, Охотник, Копейщик, Целитель, Регенерация, Физическое сопротивление. Они неверно мерцали, не способные проявиться без моего дозволения и отправить в небытие своих товарок. Накинув на себя рубашку, я развеял зеркала и выбрал Кузнеца. Дальнейшее развитие способностей в этом направлении должно снизить затраты на Красную Ветвь.       — Что собираешься делать теперь? — спросила Богиня.       — Переселюсь в Ривиру.       — Вот как, — она печально вздохнула, — Будь осторожен. Гера — мстительная мегера. Меня она уже не тронет, но ты и твоя свита… Может, вернёшься в Семью?       Я бросил на Гефест сложный взгляд, но само-собой напрашивающегося вопроса задавать не стал. Возможно, это предложение было от чистого сердца. Но, вероятнее всего, она рассчитывала на моих пешек. Вернее, на мой страх за них. Мне вновь вспомнились слова Гермеса.       — Если Гера тронет мою свиту, месть моя будет воистину ужасна. Это не угроза. Это обещание.       — Я передам.       Кивнув, я вышел в окно и полетел в сторону своего дома.